Мои чувства были напряжены более, чем до предела. Скала, на которой я стоял... Если я пытался остановить свой взгляд на ней, она принимала вид мостовой в жаркий полдень. Она, казалось, смещалась и колебалась, хотя мое подножье оставалось неподвижным. Она пребывала в нерешительности, какую часть спектра называть своей. Она пульсировала и переливалась, как шкура игуаны. Глядя вверх, я созерцал такое небо, какого никогда прежде не видывал. В данный момент оно было расколото посередине. Половина его была по-ночному черна, и на ней плясали звезды. Когда я говорю «плясали», я не имею в виду мерцали, они скакали, меняли величину, носились, кружились, вспыхивали до яркости сверхновой, а затем меркли до ничего. Страшновато было созерцать это зрелище, и мой желудок сжался, когда я испытал глубокую акрофобию (боязнь высоты). И все же перемещение взгляда мало спасало ситуацию: другая половина неба была подобна постоянно встряхиваемой бутылке с разноцветным песком