Израильское кино - часть 1
Погружаемся в удивительную историю молодого израильского кинематографа: от начала времен до 90-х годов XX века.
Не в пример Бутану, о существовании которого многие просто не догадываются, Израиль то и дело оказывается в гуще самых разных событий. И хотя еврейское государство, в которое с 1948 года переселилось более миллиона наших соотечественников, нередко оказывается на слуху, мало кто вспоминает Израиль в разговоре о кино. Впрочем, не без причины.
Любопытному зрителю, незнакомому с особенностями израильского кинематографа, будет сложно по-настоящему понять, прочувствовать, проникнуться переживаниями его драматических героев или от души посмеяться над комедийными персонажами. Небольшой предварительный ликбез с экскурсией в историю абсолютно необходим.
Если не вдаваться в подробности и не растекаться мыслями до времен разрушения Второго Храма и восстания Бар-Кохбы, история современного Израиля и его кино начинается за несколько десятилетий до провозглашения независимости. Хотя первые поселенцы, прибывавшие в начале XX века в Палестину, бывшую тогда еще частью Османской Империи, вряд ли размышляли о кинематографе, его появление не заставило себя долго ждать.
Так, уже в 30-е годы уроженец Российской империи Барух Агадати - известный танцор, хореограф и художник, уже занимавшийся документальным кино и хрониками - загорелся идеей снять художественный фильм. В 1935 году за его авторством вышла лента «Вот эта земля» - полудокументальная картина о трудностях, которые вынуждены преодолевать поселенцы, и о надежде на мирную и счастливую жизнь. Примерно в то же время Агадати открыл первый кинотеатр в Тель-Авиве.
Война за независимость, начавшаяся вскоре после провозглашения независимости Израиля в 1948 году, дала новый толчок развитию искусства, и израильское кинопроизводство, практически остановленное на годы Второй мировой войны, вновь начало работу. На без малого десятилетие борьба за право на существование, героизм и самопожертвование стали центральными темами, и кино - пусть и с небольшим отставанием - подхватило тренд.
В 1949 году в Израиле появилась первая киностудия - Geva Studios, одним из создателей которой стал Ицхак Агадати - брат Баруха Агадати. Первые годы свежесозданная студия занималась в основном съемками новостных сюжетов, документальных фильмов и военных хроник, которые в отсутствие телевидения и игрового кинематографа привлекали немало зрителей.
Важность кино - в том числе и в качестве инструмента пропаганды - быстро оценило и правительство. Geva, например, не только получала субсидии от государства, но и добилась права заполнять до 25% новостных сюжетов продакт-плейсментом и рекламой. Взамен студия тщательно освещала деятельность политиков и выставляла важные события в нужном свете.
В 1954 году правительство приняло закон о поддержке израильского кино, который зарезервировал определенное количество сеансов в кинотеатрах за фильмами местного производства. Хотя первый полнометражный игровой фильм вышел только годом позже, закон развязал местным студиям руки и в конечном счете оказал немалое влияние на развитие израильского кинематографа.
Так, премьера военной драмы «Высота 24 не отвечает» за авторством британского режиссера Торолда Дикинсона прошла неожиданно громко. Высокобюджетная лента о сражении за холм близ Иерусалима во время Войны за независимость попала на Каннский фестиваль, и израильский кинематограф впервые дал миру о себе знать.
Выход первого фильма студии Geva, долго готовившей премьеру, прошел годом позже. По словам Ларри Фриша, режиссера фильма «Случай в такси», студия не хотела снимать сионистскую или военную драму. Вместо этого Фриш, вложивший собственные деньги в производство, нанял известных театральных актеров и поставил комедию о пассажирах заглохшего на полпути такси, которые коротают время, рассказывая свои истории.
Любопытно, что Фриш был едва ли не первым (но далеко не последним) израильским режиссером, чей фильм чуть не пострадал от ножниц цензуры: комитет, рассматривавший вопрос допуска ленты к прокату, требовал вырезать одну из сцен. И хотя в итоге сцену было решено оставить, разразившийся скандал сыграл на руку студии, которая спустя некоторое время отпраздновала успех фильма переездом в новое помещение.
Впрочем, до выхода первой по-настоящему популярной комедии еще оставалось 8 лет. Практически все немногочисленные художественные фильмы, снятые в 50-е годы, так или иначе посвящались войне - Второй мировой или Войне за независимость.
Невоенные драмы в основном рассказывали о первых поселенцах и их тяготах - как, например, фильм «Их было десять», в центре которого - десять иммигрантов из России, бежавших от еврейских погромов в Палестину и столкнувшихся с непреодолимыми трудностями: незаселенной болотистой местностью, суровой турецкой администрацией и недовольными местными жителями.
Но уже в 60-е годы ситуация резко изменилась. Страна, пережившая тяжелую войну и нелегкий период становления, успокоилась и перевела дух: теперь ее стали беспокоить не легендарные герои прошлого, а люди настоящего с их проблемами и заботами. Вдобавок к этому массовая эмиграция евреев из арабских стран в результате событий конца 40-х годов привела к тому, что в обществе, некогда объединенном общей борьбой, постепенно стало нарастать напряжение.
Изгнанные из арабских стран евреи попали в совершенно новую культурную среду, которая порой встречала новых мигрантов враждебно. Хотя, например, большинство евреев Йемена неплохо владели ивритом и умели писать, стереотип о том, что арабские евреи - это непременно неграмотные ленивые, но хитрые бедняки, жив и по сей день.
Вокруг культурного противостояния ашкеназов - выходцев из Европы, и мизрахи́м - «восточных евреев», родился целый жанр, получивший ироническое название «фильм-бурекас» - по аналогии со «спагетти-вестернами». Название жанру, к слову, дал Боаз Дэвидсон - режиссер известной комедии «Горячая жевательная резинка», гулявшей по советским видеосалонам в начале 80-х.
Первым и, пожалуй, самым ярким представителем нового жанра стала знаменитая комедия «Салах Шабати» - история йеменского еврея, который мечтает о хорошей жизни для своей семьи, но совершенно не хочет трудиться. Главную роль в фильме сыграл легендарный Хаим Тополь - звезда «Скрипача на крыше» и первый израильский актер, номинированный на «Оскар».
«Салах Шабати» стал режиссерским дебютом знаменитого израильского писателя Эфраима Кишона, причем дебютом исключительно мощным: лента получила два «Золотых Глобуса» и номинацию на «Оскар», и Кишон, впоследствии снявший еще несколько классических комедий, закрепил за собой статус классика израильской комедии.
Тематикой киноработ Кишона неизменно были реалии молодой страны: от бытовых конфликтов на национальной почве до засилья бюрократии. Удивительно, что израильская цензура пропускала фильмы Кишона без лишних проблем, хотя те зачастую выставляли и руководство страны, и ее жителей не в самом лучшем свете.
После еще одной громкой премьеры - ленты «Канал Блаумильх» о сумасшедшем, сбежавшем из лечебницы и решившем превратить Тель-Авив в Венецию, Кишон выпустил комедийную драму «Полицейский Азулай», которая - как и «Салах Шабати» - заработала номинацию на «Оскар».
По сюжету картины добродушного, но несколько бестолкового полицейского Азулая вот-вот должны уволить за профнепригодность после 20 лет службы, и преступный мир Яффо, привыкший к мягкосердечному и доверчивому законнику, решает помочь Азулаю остаться на службе.
Влияние весьма популярного жанра комедии испытали на себе и военные фильмы - прежде исключительно эпически-героические, но в 60-е - 70-е годы ставшие более мягкими, легкими. В этом плане нельзя не упомянуть знаменитую картину Ави Нешера «Ансамбль» о конфликте, разгоревшемся - как это ни странно - в военном ансамбле.
Впрочем, на 60-е - 70-е годы пришелся и расцвет израильской драмы. Именно в эти годы молодые режиссеры, зачастую недовольные популярностью оскорбительных «бурекасов» и мечтавшие сделать кино настоящим искусством, а не бездумным аттракционом, формируют движение «Новой чувственности», вдохновленное французской новой волной.
Режиссеры, примкнувшие к движению, были в основном представителями израильской интеллигенции, нередко обучались в одних и тех же киношколах, и отчасти поэтому - несмотря на отсутствие у «Новой чувственности» манифеста и четкой программы - их работы стилистически и по духу выходили довольно близкими.
Одним из основоположников движения стал Ури Зоар - молодой режиссер, впоследствие обратившийся в ортодоксальный иудаизм, ставший раввином и даже отказавшийся от присужденной ему Премии Израиля за заслуги в кинематографе.
За авторством Зоара в 1967 году вышла драма «Три дня и ребенок», герой которой соглашается присмотреть за ребенком своей бывшей и в процессе задумывается об их общем прошлом, жизни в кибуце, первой любви и идеалах. Ленту презентовали на Каннском фестивале, а Одед Котлер, сыгравший главного героя, получил награду за лучшую мужскую роль.
В центре внимания режиссеров «Новой чувственности» оказался человек и его переживания, которые выходили далеко за пределы бытовых конфликтов на национальной почве или военных столкновений. Работы Ури Зоара, Авраама Хеффнера и Моше Мизрахи впервые выводили израильское кино за рамки сатирической комедии и военной драмы: они показывали настоящего человека - потерянного, разочарованного, страдающего, без патетики или усмешки.
При этом этот демарш был отчасти и реакцией на ситуацию в индустрии в целом. Так, Мизрахи - уроженец Египта, выросший на фильмах Хичкока и французской классике, называл «бурекасы» омезрительными за культивирование унизительного образа восточных евреев. Разбирать нелегкие отношения ашкеназов и сефардов и рассуждать о проблемах Израиля Мизрахи предпочитал в драматической форме, крайне серьезно подходя ко всем острым вопросам и не сглаживая углы.
Так, в 1973 году за его авторством вышла лента «Дом на улице Шлуш» о сефардской семье, которая перебирается в Палестину незадолго до провозглашения независимости Израиля. Любопытно, что герои фильма говорят не только на иврите, арабском и английском, но и на ладино - ныне вымирающем диалекте сефардов. «Дом на улице Шлуш» был номинирован на «Оскар».
Несмотря на то, что 60-е и 70-е отметились чередой громких международных премьер, интерес израильского зрителя к местному кино резко ослаб уже в начале 80-х годов. Сказалось и засилье низкопробных «бурекасов», и нехватка опытных режиссеров, и экономический кризис, крепко ударивший по экономике в целом и по киноиндустрии.
Из громких премьер 80-х годов следует отметить разве что работу Ури Барабаша «За решеткой», получившую номинацию на «Оскар». Барабаш довольно сурово прошелся по израильской тюремной системе, коррупции и жестокости, царящих в тюрьмах, выдав неожиданную историю о совместном бунте израильских и палестинских заключенных против администрации.
Тем не менее, именно в 80-е годы в израильском кинематографе важное событие: в 1989 году открылась первая независимая школа кино и телевидения, получившая в 1996 году имя Сэма Шпигеля - легендарного американского продюсера и обладателя четырех «Оскаров». Наследники Шпигеля до сих пор регулярно поддерживают школу, которая считается одной из лучших в мире.
Открытие школы стало переломным моментом для израильского кинематографа, который только начинал свое восхождение. Впереди был расцвет мелодрамы и новое военное кино, совместные проекты с западными странами и международные премии, скандалы и интриги, признание и любовь.
Но это совсем другая история.