Литхак: рассказ по готовому сюжету

Продолжили с моими пятничный литературный эксперимент. В прошлый раз стилизовали под разных авторов «Курочку рябу», в этот — писали рассказ по готовым сюжетным точкам. И нужно было всё это написать в определенном жанре — любом на выбор. На всё про всё было недели две, около того.

Сюжетный каркас:

1. Завязка

N получает неожиданную новость от M. Случилось событие J. Они договариваются о встрече в месте Z. После этого N направляется в место встречи. По пути мы узнаем несколько деталей об M и N, их взаимоотношениях (экспозиция). Когда N прибывает в Z, он внезапно обнаруживает там еще и Q.

2. Кульминация

Между Q, M и N происходит острый момент / напряженный разговор. Выясняется скрытая правда о событии J.

3. Развязка

Q и M покидают место Z, оставляя N.

Мой жанр я назвал «жидкой» НФ. Потому что до «твердой» ему явно далековато. А еще это антидетектив. Не всё получилось так, как хотелось, но, вроде, вышло сносно. Впереди — десять печатных страниц, бегите, голубцы.

Мартин Фергюссон умрет сегодня вечером.

Скажу больше: по моим расчетам, это случится в половину девятого. Как раз после приветственной болтовни, улыбок и рукопожатий слово дадут победителю «Гонки открытий», конкурса с большими ставками, который проходит раз в пять лет. Он выйдет на сцену, пропускаемый толпой таких же ряженых. Фраки и бабочки, только не это! Мартин, мы ученые и наша задача — отодвинуть подальше тепловую смерть вселенной, а не наряжаться, как клоуны, и лизать жопы инвесторам и госфондам. Что, стоит признать, ты всегда делал блестяще.

Стекло, тонированное смарт-краской, постепенно бледнело, выполняя заложенную программу — и впуская внутрь тошнотворную белизну утра. Впрочем, режим мягкого пробуждения мне сегодня не понадобился: я не спал. Сидя в полумраке тесной гостиной, я держал в руке чашку уже едва теплого кофе пополам с бурбоном. Рядом поблескивал опустошенный блистер натурального седатива. То еще сочетание. В ту ночь мои мысли никак не хотели прекращать бесконечный кольцевой заезд — и я в конце концов оставил попытки остановить его. Так что оставалось окончательно взбодриться и отправляться на представление, которое я сам и приготовил.

Странное чувство. В голове у меня как будто поселился маленький ведущий лейт-найт шоу. Мы развлекались тем, что я отвечал на его вопросы, время от времени прикладываясь к стакану.

— Стивен! Можно, я буду называть вас Стивом?

— Как хотите.

— Окей, Стивен.

Невидимый зал смеется. Ведущий продолжает:

— Как вы дошли до такой мысли? Убить нового босса, при паре сотен свидетелях да еще и таким старомодным способом! Что вы там выбрали, отравленный кинжал?

— Бутылку шампанского, если быть точным.

— О, простите, ну это всё меняет!

Снова смех.

— Стив, что вы хотели этим сказать? Я о том, что это ваш… акт. Неужели вы думаете, что устранение конкретного индивида остановит неотвратимое?

— Нет. Я думаю, что это поможет им прозреть.

— Что вы имеете в виду, Стивен? Поделитесь с нами!

— Они сами не понимают, какого демона выпустят, когда дадут ход проекту Мартина. Это развяжет руки нашим спецслужбам. Они смогут убить кого угодно, оптом и в розницу, и притом не запачкать белых перчаток. Вас, меня или целый город. Ну уж нет, я не могу просто на это смотреть и помогать Мартину тоже не буду. Пусть эти богатеи на церемонии на своей шкуре почувствуют, что их страховки и боевые охранные ИИ ничего не стоят. «Локусту» могут подмешать им в утренний фреш, пустить по вентиляции, заправить в нано-дрона с инъектором. И ни один эксперт не докажет, что это был не обычный сердечный приступ.

— Стивен, вы говорите жуткие вещи. Но вас же все равно найдут, это ясно как божий день. Как вы собираетесь избежать правосудия?

— А я и не собираюсь.

Хоум-система ожила с негромким сигналом, мягкий женский голос пропел:

— Входящий от Лоры. Принять?

Коснувшись гладкого титанового диска, выступающего за правым ухом, я перевел сообщение с внешней акустики на зашифрованный канал в Нейро.

— Доброе утро, Стив. И к чему такая секретность?

— Привет, сестренка. Да просто не хочу отсвечивать лишний раз.

— Как знаешь. Майкл сегодня в две смены, вернется как раз вечером, так что подумала, может, ты забежишь к нам после церемонии? На коктейльную часть ты всё равно не останешься.

— Я… попробую, — со скрипом я сообразил, какую пляску устроят мои синапсы после «представления». Вряд ли я буду примерным дядюшкой на семейном ужине.

На заднем плане я услышал голоса детей: периферийная костная акустика Нейро добавляла этот жутковатый эффект — как будто голоса раздаются за твоей спиной. Вообще технологии заставляют нас выглядеть и чувствоать себя немного психами. Человек, жестикулирующий на ходу, человек с бегающими по бешеной синусоиде зрачками, человек, слышащий голоса внутри черепа.

— Ты как, готов? — слышать Лору в это утро было особенно приятно. Мне казалось, я начал разбирать в ее голосе не слышанные раньше частоты. Как тот парень, что с любовью разглядывал свои пальцы, пока стая волков плотнее и плотнее сжимала кольцо вокруг него.

— Если ты про костюм, то прокат доставил его еще вчера. Я хотел заказать лиловый, но подумал, что это будет слишком.

— Ты о чем?

— Да так, забей.

Поблескивающий на свету шелковыми нитями, костюм-тройка лежал аккуратно сложенным на журнальном столике.

— Ты к себе несправедлив. Тебе идут костюмы. Когда он сообщил о вашей победе?

— Лора, прошу. Не хочу иметь к этому никакого отношения. Это стараниями Марти нас теперь переквалифицируют из отдела «парни, которые сделали тот сверхпрочный флюид-полимер» в отдел «первоклассные поставщики смерти».

— Ну… ты же не выбирал. Ты просто делаешь свою работу, и ты лучший в своем деле. Мы правда мало что можем изменить: государство, фонды, эта война… твой контракт.

Долгие несколько секунд. Лора знала, что коснулась моей болевой точки, поэтому примиряюще сказала:

— Ладно, Мартин — помешанный на войне мудак. Настолько, что собственного сына отослал воевать с китайцами, хотя у парня явно были неплохие результаты в гуманитарных науках. Ты знал? Но тут правда в том, что пока паназиатский союз представляет угрозу, на таких, как он, будет спрос.

— Печально только то, что действительно достойные идеи не получают зеленый свет.

— Да уж, — я буквально почувствовал, как Лора поежилась. — И где в этом году всё пройдет?

— В «Тринити-гарденз». Знаешь, такой огромный загородный клуб под куполом. Что-то среднее между Колизеем и площадкой для гольфа. В общем, самое то для тех, кому идут костюмы.

Лора, пожалуй, была единственной, кто всегда благосклонно принимал мои глупые шутки, с самого детства. Сколько себя помню, мы всегда были вместе. Мы росли в провинциальной глуши, в местечке под названием Стархэвен. Звучит так, будто это казино-полис, тонущий в рекламных огнях, на деле — полузаброшенный прибрежный городишко, едва ли на двести тысяч человек. Отец ушел рано, мать продержалась немногим дольше: последствия одного ночного налета паназиатского спецкорпуса «Шэ лонг», во время которого обоих наших родителей, они были военными медиками при гарнизоне, больше часа поливало концентрированным гамма-излучением. Так что нам пришлось поработать когтями, чтобы выкарабкаться из этой ямы и оказаться в «ПентаЛабс», лучшей научно-исследовательской компании Северного полушария.

— Что ж, поздравляю, — сказала она.

Я промолчал. Если кто и был достоин выиграть грант «Гонки открытий», так это она. Лора возглавляла отдел биомедицины, сейчас работала над программой по созданию новых иммунорегуляторов. Если бы фонды выделили деньги на исследования ей, а не Мартину Фергюссону, мы бы смогли со временем победить большую часть аутоиммунных болезней. Но — деньги текут туда, где более простые перспективы, и проекту Лоры понизили приоритет. Отложили на «когда-нибудь потом». А вот проект Фергюссона «Локуста» получил абсолютную поддержку военного кластера на голосовании. Кто не мечтает получить в арсенал продвинутый нейротоксин, убивающий за секунды и не оставляющий следов?

Вот и я считал, что все мечтают. И раздобыл себе такой.

— Постарайся не пить. — голос сестры вырвал меня из потока мыслей.

— Что?

— Я говорю, не напивайся там слишком.

— А, да. Очень смешно. Спасибо. — она знала, что у меня не лады со спиртным и я не пил ничего крепче содовой с девятого класса школы, уже двадцать пять лет.

— Ладно, мне Тэда пора кормить. Расскажешь потом, как всё прошло.

— Привет Тэду. И Джереми. И Майклу. Люблю тебя.

— Всем, всем передам.

Неожиданно для себя я сказал:

— Помнишь, как шумит океан?

— Стив, я слышу его каждую ночь: ты же знаешь, у нас в последнее время часто штормит. А почему ты вдруг начал об этом?

— Просто вспомнил. В Стархэвене, тогда. Мне казалось, что океану можно позавидовать — столько энергии и свободы. Часто думаю об этом. Прости, я какая-то размазня сегодня.

— Да уж, сомнительная свобода: подчиняться какому-то подвешенному сверху каменному шарику. Который даже о твоем существовании не знает. Иди съешь что-нибудь горячее и езжай уже.

Мы еще раз попрощались. До сбора гостей в «Тринити-гарденз» оставалось ровно двенадцать часов.

Я решил все-таки выйти позавтракать. Натянул джинсы, а свое парадное облачение и туфли затолкал в рюкзак. Входная дверь зашипела за спиной, запечатывая мою нору на вакуумный замок. В голове тоже образовалась пустота, бесцветная и холодная, как и сам потонувший в утренней дымке город. Монорельсы с шипением проносились по верхним ярусам автострад. На нижних начали появляться первые беспилотные автокары — в них клерки досыпали свои пару часов по пути в дешевые офисы на окраинах.

Я сбежал по ступенькам вниз, и толкнул плечом дверь.

В круглосуточном «Бэкон, Эгг энд Дёрти Рэг», как это обычно бывало в такую рань по воскресеньям, почти не было посетителей — не считая депрессивной молодой пары в окна, которая попивала чай, как будто в слоу-мо. Я забрался в самый темный угол, спрятавшись подальше от взглядов с улицы. Прямо напротив меня на стене висело большое овальное зеркало в старомодной раме. Некоторое время я рассматривал себя.

Собственное лицо показалось мне чужим. Будто я смотрел на самого себя из будущего — с первой настоящей сединой, оплывшим, будто восковым лицом, вечной щетиной, которая тоже свежести не добавляла. Единственное, во что я верил, было наукой. Но сейчас у меня не оставалось и тени сомнения: мы полностью в кармане у корпораций и правительства. А они хотели держать у себя в кармане что-то, чем можно было грозить врагу на Востоке. Так мы постепенно превратились в поставщиков адского огня, королевских отравителей, точильщиков ножей для ассасинов в черных костюмах. А я стал тем, что являло мне зеркало. Лоре тоже досталось — но у нее хотя бы была семья.

Робот-сервитор опустил на мой столик поднос сэндвичей с синти-крабом и большую кружку эспрессо. В таких заведениях, как это, не бывает андроидов с ИИ, речевым синтезом и всем таким, и тем более живого персонала — только примитивная механическая система гироскопов и моторчиков, да еще ИК-сканер, чтобы невзначай не опрокинуть поднос с горячим кофе на посетителей.

Удивительно, что меня покинул сон, но никак не аппетит. Я с хрустом уписывал сэндвичи и прокручивал в голове события последних дней.

Церемония «Гонки открытий» была насквозь предсказуемым событием, она повторялась раз в пять лет, и ни разу ни одна важная деталь за это время не изменилась. «ПентаЛабс», компания, в которой мы все работали, конечно же, арендует монструозных размеров территорию — «Гексагон», «Араши» или, как в этом году, «Тринити-гарденз». Там непременно будет сцена и зрительный зал: VIP-места для инвесторов и членов совета, места для топов руководства, десяток рядов для сотрудников попроще. Почти «Оскар» — в том виде, как кинопремия выглядела в XX веке. Еще будет зона для фуршета: никакой синтетической еды и напитки за такие суммы, что лучше не знать. И звезды вечера — сотрудники отдела, от которого инициатор выдвинул проект-победитель.

Увенчает всё это пафосная речь Мартина. Он, как и десятки его предшественников, поднимется на сцену, и невидящими от софитов глазами будет смотреть поверх зрителей, держа тремя пальцами бокал дорогущего шампанского. Возможно, у него задрожит голос, он в этом деле чертовски хорош. После всех слов благодарности, он поднимет тост за науку, «ПентаЛабс», Америку, победу и черт знает за что еще. Это всё традиция, сентиментальный привет из прошлого, символ. Их порочная слабость. А дальше — всего один глоток — и этого будет достаточно.

— Мэй, давай не пойдем к Киннеманам. Еще ведь не поздно отказаться. — подал голос парень у окна.

— Не веди себя, как ребенок. Мы уже всё решили, помнишь?

Я расплатился и вышел в уже полностью проснувшийся город. Вызвал через Нейро недорогой кар на парковку у «Лисбон», ассистент сообщила время до прибытия: 52 минуты. Пробки XXII века стали самым настоящим проклятием своего времени, машин на антиграве так и не изобрели. Я решил пойти по длинной дороге и свернул в парк.

— Итак, Стивен, позволите продолжить? Вы говорили, что считаете наш мир уязвимым. То есть мы ежегодно отчисляем тысячи долларов на безопасность, и несмотря на все меры правительства, системы слежения, аналитические сети, автоматику — честный человек всё равно не может спать спокойно, даже в собственной постели?

— Брешь в технически идеальной системе — это мы сами.

— То есть как это?

Я знал, что Мартин со своим проектом выиграл, еще за неделю — он никогда не мог держать язык за зубами. Там же мне стало известно, что в этом году церемония пройдет в «Тринити-гарденз», еще один преждевременный слив. По случаю Мартин назначил знатную попойку прямо в офисе, но, разумеется, в нерабочее время.

И тогда я увидел дыру на драконьем панцире. Я был слаб и немощен и вряд ли смог бы поднять копье. Но этого и не требовалось: чудовище само бросится на острие.

Несколько запросов через зашифрованный канал — и я знаю, кто отвечает за организацию банкета. Дальше совсем просто: представиться сотрудником «Тринити», уточнить меню. Между делом узнать, что именно пьет «виновник торжества». Пойти в самый дорогой винный бутик западного побережья, купить бутылку «Фортунато» — более чем символичное название. Протащить бутылку на работу. С этим проблем никогда не было, охранник — добряк и знает нас уже десять лет.

Дождаться, когда разгоряченный алкоголем Мартин поведет нас в лабораторию, чтобы еще раз показать в действии прототип токсина. Он нестабилен, я знаю это, потому что сам его разрабатывал. Не переносит бомбардировку фотонами, свет высвобождает токсин даже из связанного состояния.

Мартин подает состав в стеклянный бокс с биоматом — продуктом генной инженерии, созданным специально для опытов. Нет принадлежности к биологическому виду, нет претензий от активистов. Включает яркий свет. Никаких ядовито-зеленых клубов дыма, воздух в камере кристально чист. Биомат один раз резко дергается, падает на пол бокса и замирает. Выглядит это как обморок. Вот только Шэгги-87 уже не привести в чувства. «Локуста» сделала свое паучье дело.

Мартин доверяет мне запереть лабораторию: ключи есть у нас обоих. Я дожидаюсь, пока все уйдут и ввожу «Локусту» через пробку. Обсидиановая чернота толстого стекла надежно фильтрует лучи. Всё примитивно, но и безотказно. Теперь в моем рюкзаке настоящий джинн в бутылке, и мне кажется, что все на меня смотрят.

— Ты же не пьешь, Стив! Зачем бутылка в рюкзаке? — Джо, охранник, на выходе выглядывает из-за очков, рассматривая мой скан. Обязательный ритуал, дважды в день мы проходим через этот портал: в ад и обратно.

— Это для старого друга.

— А-а. Похвально, когда друзей не забывают, — он на мгновение уходит в себя, я успеваю двинуться к выходу.

Следующий шаг — наняться разнорабочим в кейтеринг-фирму на вечер. Я навел справки о них: небольшая контора, сработавшая за откат — организатором выступала мэрия, «ПентаЛабс» была гостем на этом званом ужине. Большой проект — значит много работы. А это, в свою очередь, значит: свободных роботов не хватит и они будут вербовать любой желающий подзаработать сброд. И вот он я, в числе первых, под вымышленным именем, кидаю им заявку.

А дальше — бессонная ночь (первая по счету на этой неделе). Разгрузка. В суете никому нет дела до парня в синей робе, который меняет одну бутылку великолепного «Фортунато», предназначенного специально для выступающего, на другую. Вот и всё. Дальше мне остается только наблюдать.

Забавно это всё. Автоматика и алгоритмы заботятся о нашей безопасности больше, чем мы сами. Мы как будто испытываем мир на прочность — как дети, сующие металлический штырь в электрическую розетку. Доверяем инстинктам, чутью, дружеским связям. Добавляем в логическую последовательность взрывоопасный элемент под названием «человеческий фактор». Так погожим днем в математически выверенном потоке автокаров обязательно появляется какой-то кретин, врубивший контрол-пад на ручное управление. Просто потому, что ему захотелось острых ощущений. Он, само собой, слетает с моста и вместо некролога получает упоминание в утренней сводке: «Произошло происшествие с летальным исходом. Аналитические системы называют причиной человеческий фактор». Вот он, фактор человека. Иррациональный и беспощадный к своему носителю. Злая шутка создателя, не иначе

— Ваш кар дожидается у центрального входа в «Лисбон». — раздался голос в голове. — И, Стивен, от лица «Нейрал Юнайтед» я поздравляю вас с важным карьерным событием. Удачи вечером.

— Спасибо, Клэр.

Я плюхнулся на сиденье. Было тесновато, но места хватило, чтобы достать костюм и переодеться, пока машина плавно и неторопливо выруливала с парковки, чтобы влиться в основной поток. На секунду мне показалось, что бутылка до сих пор в моем рюкзаке, но потом я понял, что это отблеск обычной пуговицы.

Внезапно я почувствовал чудовищную усталость. В моих ушах зазвучала смесь шуршания шин по асфальту и звуков морского прибоя — лучшая колыбельная на свете. Я перевел Нейро в режим сна и закрыл глаза.

— Эй, Стив, иди к нам! — Ларри и Барб помахали мне из-за колонны, покрытой естественным мхом и увитой лианами.

— Привет, парни.

Ларри самый молодой в нашем отделе, недавно перевелся из стажеров. Барб у него что-то вроде неофициального наставника, их можно было бы заподозрить в гомосексуальности, но все мы знаем, что у Барба одна любовь — работа. Он здесь уже тридцать с лишним лет.

— Здесь круто, Стив, правда? Никогда не видел столько живой флоры. — Ларри с восхищением поглаживал зеленый мох. Он вырос в «башне» в бедном районе. В моем детстве был настоящий целый океан, в его — проекционная стена и симуляторы.

— Мартин уже, поди, подцепил какую-нибудь красотку из Биомедицины. Не переживаешь за сестру, Стивен? — подмигнул мне Барб.

— Что?

Тут я заметил вокруг не только людей из топ-менеджмента или инвестфондов, но и коллег из соседних отделов. Даррен из Астродинамики, Джилл из Генной инженерии.

— Какого черта происходит?

— А, ты про это. Ты поздно приехал, мы уже успели удивиться. — Барб взял с подноса лангуста и щипцами вскрыл ему панцирь. — Говорят, Марти постарался. Умаслил кого-то из топов. Так что сегодня приглашены все отделы. Вроде как это для них было сюрпризом: Сьюзи из Наномашинерии говорит, что им сказали сегодня утром. В общем, наш Марти хочет покрасоваться.

Я наблюдал, как кроваво-красные прожилки, опоясывающие лангуста, исчезают во рту Барба.

— Это лучшая жратва за последние лет пять. Клянусь бородой Эйнштейна. — Барб залпом выпил полбокала шампанского и икнул, утирая рот уголком салфетки.

— Слушай, Стивен, лично я поддержал бы Лору. — подал голос Ларри. — Жаль, что военных не так-то просто купить на то, чем она занимается. Но по мне, так она настоящий лидер гонки, а никакой не номер два.

— Спасибо, Ларри. Я тоже так думаю.

На мой локоть легла чья-то рука, и я обернулся.

Передо мной стояла Лора.

— Ты…

Я успел только открыть рот, как свет в зале померк и несколько мощных прожекторов устремили свои огненные глаза на сцену. Мои слова утонули в аплодисментах. Все потянулись к своим местам, часть сотрудников продолжила поглощать угощения, пристроившись за основанием гигантской арки, разделяющей зрительный зал и зону фуршета. Я отправился вслед за Лорой, мы заняли места в бархатных креслах кораллового цвета. На сцене появился сам Альберт Раш, наследник «ПентаЛабс», по традиции ему предстояло открыть церемонию. Зал снова накрыла волна аплодисментов.

Я склонился над ухом Лоры:

— Что он задумал?

— Кто, Мартин? Думаю, показуха, как обычно. Хотя для чего нужно было так лезть из кожи? С каких пор он включил хорошего парня?

— Не знаю. Это всё странно.

Всё должно быть не так, по-другому. Не знаю, почему эта мысль прилипла ко мне и не давала больше думать ни о чем. Я не слышал слов приветствия, пропустил речь председателя совета инвесторов. Я спустя полчаса сообразил, что на сцене известный актер, которого позвали ведущим, но он тщетно шевелил губами с больших дублирующих экранов: смысл его слов до меня никак не доходил. Что-то идет не так. Успокойся, Стиви, ты взрослый человек, а это представление для тебя. Просто смотри и предвкушай. Что-то не так.

Я тряхнул головой, прогоняя эту ничем не обоснованную тревогу. Посмотрел вокруг. В этот момент ведущий со сцены сказал:

— Поприветствуем человека, которому в этом году удалось выиграть «Гонку открытий» со значительным отрывом. Ребята их Химии, этот парень теперь официально ваш босс — и не смотрите, что он моложе половины отдела. Мартин Фергюссон!

В зале смех смешался с новыми аплодисментами, после воцарилась тишина. Время замерло, я слышал, как каблуки Мартина считают ступеньки.

— Друзья. В первую очередь, я хочу поблагодарить вас: за то доверие, которое вы мне оказываете. Уверяю, я не стою такого внимания — но очень постараюсь исправить и доказать обратное на деле.

Зал одобрительно загудел.

— Еще одна вещь. Стоило бы сказать о ней первой. Мой отдел — это лучшие специалисты, с которыми мне довелось когда-либо работать. Барб, Шарлотта, Фарра, Морис, Ларри, Даниэль и, конечно, ты, Стивен! Вы лучшие из лучших. Благодаря вам мы теперь станем еще более сплоченной командой.

Лора толкнула меня локтем в бок. Я ощутил на себе несколько взглядов. Мартин взял бокал со стойки и поднял его над головой. На экранах можно было разглядеть, как пузырьки сверкают в лучах прожекторов. Как фотоны разбивают химические связи. Как смерть отсчитывает секунды до старта.

— То, что происходит в мире сейчас… Противоестественно. Умирать противоестественно. Сейчас, когда у нас есть возможности выращивать новые мышцы, органы и кости, даже печатать нервные клетки. Александру Рашу I было 188 лет, когда он покинул этот мир. И мы срываем эти плоды науки, чтобы отправлять наших солдат в бой снова и снова. Я понимаю, не мы сделали этот выбор. Паназия навязала нам конфликт.

Мартин отвернулся на миг, поставил бокал обратно на стойку, не сделав ни глотка. Вот оно! Проклятие. Он должен выпить, должен!

— Простите. — он сцепил руки за спиной и медленно пошел по краю рампы. — Мой сын, он… Сейчас в зоне боевых действий, на южном побережье Китая. Шестьдесят боевых операций, четыре года безупречной службы. Китайцы никогда не отличались этичными подходами, вы знаете это не хуже меня. На этот раз они подослали зараженную семью гражданских, чтобы те изображали жертв войны. В итоге весь корпус подхватил какую-то неведомую заразу. Сейчас у трехсот двадцати человек начал серьезно сбоить иммунитет. Из друга превратился в злейшего врага. Всех доставили на материнскую базу, но шансов мало. Война чудовищна. Я говорю это перед уважаемым Советом. И, думаю, что они все до единого со мной согласятся.

Мартин вытер лицо ладонью. Зал недвижно молчал.

— Простите меня. Это всё эмоции, которые не имеют отношения к тому, зачем мы собрались сегодня. Итак, церемония, «Гонка открытий». Я шел к этому почти пять лет. С тех пор, как пришел в наш отдел. В ваш отдел, подчеркну, он был и остается вашим. Согласно правилам «Гонки», побеждает проект, вошедший в тройку, а затем получивший большинство голосов Совета. Если, конечно, победитель не откажется от своих притязаний на корону. — Мартин Фергюссон обвел пальцем вокруг головы и шутливо подмигнул залу.

В зале засмеялись: за всё время существования конкурса не было ни одного прецедента. Мартин снова взял бокал в руку. Давай же, пора покончить с этим. Да, по правилам конкурса у проекта должен быть лидер, он же автор проекта. Если лидера нет, проекта тоже нет. Сместив короля с трона, я расчищу дорогу для истинной королевы. Это регламент, который не так-то просто оспорить. У Лоры был второй результат и самая перспективная разработка за последние лет пятьдесят — и все это знали.

Мартин выпрямился, придав своей позе большей торжественности:

— Пока я стою здесь, мой сын ходит по рвущемуся канату. Я долго думал и пришел к простому выводу: эффективность уничтожения не должна перевешивать наше желание спасать жизни. Ну, по крайней мере, смерть должна быть строго дозированной.

Из военного кластера донеслись смешки.

— Я не сворачиваю проект, конечно, нет. Я продолжу работать над ним. Это мой долг как гражданина и ученого, в такое непростое время. Но… Лора Тейн, поднимись сюда, пожалуйста.

Изумленная Лора встала с места и тут же попала в колонну света — такого яркого, что он буквально оглушал. Она шла по проходу вниз и вперед, вместе с ней удалялся и свет. Предметы вокруг меня утонули в чернильной пустоте.

Мартин спрыгнул с помоста и направился ей навстречу.

— Лора, я считаю, что победа в «Гонке» должна достаться тебе. — Мартин обратился к скрипторам. — Прошу зафиксировать мои слова как официальное заявление. За тебя!

Он поднял бокал, поднес его к губам и сделал глоток. Свет делал лица Мартина и Лоры неестественно белыми. Мартин сделал два шага в направлении Лоры и упал, завалившись набок. Раздался резкий звон разбивающегося хрусталя. На мгновение установилась абсолютная тишина, этот миг качнулся, балансируя, как на остром лезвии, а затем сорвался в бездну.

Люди повскакивали с мест. Вокруг того места быстро образовалось плотное кольцо из белых манжетов, черных атласных лампасов, белых воротничков, черных галстуков. Волки — или вороны. Прожекторы погасли, включилось основное освещение.

Когда не нужно никого убивать чисто механически, это и пережить проще. Ты как будто пришел на фильм и сидишь в кинозале, зная главный сюжетный спойлер. Ты мог бы сказать сегодня на ужине: «Знаешь, Ларри, а Мартин Фергюссон не договорит свою речь». Но ты не любишь портить впечатление. Ты ведь хороший парень. Просто немного отчаявшийся, да? И это всё не для тебя, а для Совета — пусть увидят, на что способен демон. И для Лоры.

Стеклянный купол над «Тринити-гарденз» раскрылся и медицинский коптер начал посадку — прямо на гигантскую сцену. Люди стали пятиться назад. Я подумал, что хочу увидеть всё своими глазами, и пошел вниз, протискиваясь сквозь чужие спины. Я с большим трудом ворвался в «кольцо», но тут увидел ее.

Лора склонилась над Мартином. Она отняла губы от его рта и сделала несколько энергичных толчков в грудную клетку. Прощупала пульс. Что я сделал? Конечно же, безрезультатно. Что я только что сделал? Лора встала, отерев губы замшевой перчаткой вечернего платья. Врачи уже спешили с носилками, коптер мигал синими и красными огнями не останавливая пропеллеров.

— У него остановка сердца.

— Тебя не должно здесь быть, — еле слышно сказал я, совершенно не уверенный в том, что она меня слышит.

— Стив, я тоже полечу, я врач. Езжай к нам. Приеду сразу, как смогу. Встретимся там.

Она поцеловала меня в щеку. Мартина погрузили на носилки. Вертолет поднялся в воздух.

Я переключил панель управления на ручное. Автокар несся по направлению к городу, капли размазывались по лобовому стеклу. Периферийное зрение не успевало обрабатывать картинку. На Нейро у меня была Лора.

— Стив, ты едешь?

— Да.

— Мартин когда-нибудь жаловался на проблемы со здоровьем?

— Нет.

— Это важно, потому что тут сейчас полная больница чинуш и военных, они явно что-то вынюхивают. — она прокашлялась.

— Лора?

— Что-то странные ощущения…

— Лора, прости.

— О чем ты? Черт, не нужно было есть устриц. Мартин не приходит в себя, врачи говорят…

— Лора!

Шорох, резкий глухой звук, еле уловимые взволнованные голоса на фоне: «С кем пришла это женщина? Врача сюда!». Передо мной вспыхнули красным стоп-сигналы. Титановое ограждение метнулось на меня слева. Мой кар включил аварийное торможение, я вывернул руль. Машину подбросило в воздух, перевернуло и с силой и скрежетом грохнуло обо что-то твердое. Мгновение я балансировал, раскачиваясь вниз головой на ремнях. Сознание потускнело. Разбитое стекло переливалось радужной паутиной. Мир соскользнул в сторону — и я полетел, набирая скорость, вниз с моста. Океан открылся навстречу мне. Тот же самый, который смывал песчинки с наших с сестрой босых ног, покуда мы стояли и любовались чудесными закатами Стархэвена. Сколько себя помню, мы всегда были вместе.