Последняя капля сознания

#будеткровь

Кейн лишь на мгновение открыл глаза, и получил удар. Безжалостная чёрная волна начала терзать, скручивать и бросать израненное тело по сторонам. Вода хотела забрать его, утащить в непроглядную океанскую бездну. Руки немели от холода, напряжения и усталости, но пальцы продолжали цепляться за что-то твёрдое и скользкое ‒ Кейн не хотел умирать. Ещё там, в небе, когда молнии вгрызались в самолёт и ветер срывал листы обшивки, он смирился со столь печальным итогом своей жизни и даже счёл его справедливым, но теперь… По воле нелепого случая оставшись в живых и дрейфуя на обломках самолёта посреди бескрайнего океана, он хотел жить, как никогда прежде.

Океан давил. Волны, взмывая к небу, ревели и обрушивались на Кейна. Разинув беззубые пасти, они глотали и выплёвывали его, одна за другой, раз за разом. Совсем рядом шторм жадно пожирал фюзеляж самолёта. Вода проникала через разорванные металлические бока и тянула машину на глубину, вместе с её добровольными пленниками ‒ пассажирами рейса Лондон-Ванкувер. Двадцать три человека безмолвно погружались в черноту оставаясь крепко пристёгнутыми к своим креслам.

Кейн выждал удобный момент между ударами волн и предпринял, как ему казалось, последнюю попытку поднять голову и осмотреться. Всё вокруг кружилось в бешеном танце, вода и небо сливались в безобразное месиво. Где-то на горизонте солнечная точка предпринимала жалкие попытки дотянуться до Кейна невидимыми лучами, но тот был слишком слаб, чтобы ухватиться за них. Пальцы окончательно сдались, и тонкая металлическая пластина запрыгала под руками. Он прижал пластину ухом, словно пытался вслушаться в её тоны и причитания. От осознания собственной беспомощности и надвигающейся гибели, он плакал, и слёзы, скатываясь по щекам, становились океаном.

Кейн не сводил глаз с яркой белой точки, которую он сначала по ошибке принял за солнце. Он думал, что нужно быть чем-то большим, чтобы прорваться сквозь неприступные грозовые тучи. Это был, определённо, не обычный солнечный свет. Свет этот был другим, особенным. Он то разрастался и застилал собою всё окружающее пространство, то становился почти незаметным и прятался за волнами. Этот необычный сгусток света пришёл не из нашего мира и Кейн окончательно поверил в это, когда услышал, как тот зовёт его…

Ледяная корка, которая сковала сердце и всеми силами давила на него, треснула и сердце вновь забилось в полную силу, накачивая тело тёплой кровью. Кейн глубоко вздохнул и впервые за долгое время лёгкие полностью наполнились чистым воздухом. Но океан не отступал, ‒ хватал за ноги и тянул на дно.

Свет мог быть бесконечно далеко и доплыть до него не представлялось возможным, но Кейн выплёвывал эти губительные мысли обратно в солёную воду, откуда они и пришли. Для него не стало неожиданностью, что, не добившись своего грубой силой, океан начал использовать методы куда более тонкие: проник к самому корню сознания и отравил его сомнениями. Но было поздно. Волю Кейна уже подпитывал далёкий зов, и он плыл вперёд, судорожно перебирая ногами, и он орал во всю глотку, не разбирая собственных слов. Дурным мыслям не место в его голове, только не сейчас. Он должен кричать, чтобы прогнать их. Так он думал. И обхватив покрепче пластину, скользил вперёд, уверенный в своих силах, двигался навстречу новой жизни. Но огромная волна, как молот о наковальню, свалилась на него откуда-то с небес, выбив последние искры надежды.

Кейн опускался всё глубже и глубже. Он был в сознании, ощущал вязкое одеяло, что окутывало тело и сковывало движения, но не видел вокруг себя ничего, кроме темноты. Здесь было спокойно, совсем не так, как на поверхности. Не было ни шума волн, ни колючего ветра, ни всепоглощающего страха. Кейн сдался и сейчас испытывал необыкновенное облегчение. Лёгкие наполнялись водой, он не противился этому.

Когда подошвы ботинок коснулись океанского дна, ему снова пришлось открывать глаза. Вокруг не было ничего и, одновременно с этим, пространство полнилось знакомыми образами и мыслями. Он уже видел всё это и не раз, в минуты мечтаний и глубоких сновидений. Наверное, так и выглядит смерть? Потеряв человеческую оболочку, мы более не можем существовать в материальном мире и возвращаемся в свой собственный, сотканный из воспоминаний и переживаний, накопившихся за годы жизни…

Сначала Кейн сделал только несколько шагов, но ощутив необычайную лёгкость решил пройтись и осмотреться, пока океан окончательно не забрал его. Как миражи в пустыне, картины прошлого возникали прямо перед ним и растворялись в ту же секунду, когда он пытался сфокусировать на них взгляд. Образы неизвестных ему людей проплывали прямо над головой, а в тех, что задерживались он узнавал родственников и друзей. Кейн улыбался им, и они улыбались ему в ответ.

Кейн прошагал тысячи метров и увидел всё, что когда-то считал для себя важным. И остановился он только тогда, когда все видения ушли, уступив место столь знакомой и успокаивающей тьме. Оставляя всё в прошлом, он медленно закрыл глаза и только тогда увидел нечто, — отвратительное существо сидело у большого камня. Оно странно подёргивалось каждый раз, когда Кейн пытался повнимательнее его разглядеть. Только сделав несколько шагов вперёд и заглянув твари в глаза, Кейн осознал, что это. Ужас, который не способен выдержать ни один человеческий рассудок ударил по нему, и он упал на колени. Невыносимая острая боль пронзила голову, словно её проткнули огромной спицей и Кейн обхватил голову руками, чтобы она не раскололась на две части. Существо начало приближаться. Каждый раз, когда Кейн пытался поднять глаза и посмотреть на него, страх своей рукою прижимал слабое тело ко дну. Кейн стонал, пытаясь вырваться и сдвинуться с места, но от былой лёгкости в движениях ни осталось и следа. Сейчас он чувствовал всю бесконечную тяжесть океана, что лежала на его плечах. По мере того как существо подплывало всё ближе и ближе, он начинал слышать голоса. Десятки голосов. Это были крики, вой и мольбы о помощи. Кейн слышал всё, но не мог понять ни слова, даже когда бесформенная туша существа возвысилось над ним и голоса как пчёлы начали роиться внутри его головы. Слизкий длинный язык, извиваясь, медленно выполз из пасти твари и потянулся к Кейну. Он коснулся сначала плеча, а потом начал закручиваться вокруг шеи в спираль. Тварь рванула головой в сторону и тело Кейна оказалось буквально подвешено на её языке. Тот начал не задыхаться, но захлёбываться, словно только теперь вода стала заливаться ему в глотку. Руки инстинктивно ухватились за язык, пытаясь оттянуть его, но тот лишь сильнее сжался, чуть не ломая шейные позвонки. Голоса стали нестерпимо громкими и давящими. Одни из них оскорбляли и обвиняли, другие взывали к совести, но Кейн понимал это только по интонациям, — слов разобрать он всё ещё не мог. Тварь затаскивала Кейна в свою пасть точно так же, как океан затаскивал в свои глубины потерпевший крушение самолёт. Именно эта мысль проскочила у него в голове, на мгновение вытеснив оттуда голоса. Этого мгновения хватило, чтобы Кейн ещё раз заглянул твари в глаза и его мозг попытался осознать происходящее безумие…

Существо отпрянуло, словно обожженное кипятком, и на некоторое время скрылось из виду. Кейн лежал на дне, пытаясь откашляться, жадно глотая солёную воду, которой ещё пару минут назад захлёбывался. Времени было мало, он уже слышал вновь приближающееся жужжание голосов и видел подступающую к нему тень твари. Он пополз в сторону, оббивая коленки о выступающие со дна камни. Одной рукой натирал шею, чтобы приглушить боль, другой пытался отталкиваться от камней, чтобы выпрямиться. Ему это удалось и, пошатываясь, он побрёл прочь. Все попытки перейти на бег успеха не принесли — в боку что-то очень кололо, а нога, судя по всему, была вывихнута. Кейн постоянно оборачивался, ему казалось, что гадкий язык ползёт у него по плечу, но ничего, кроме непроглядной тьмы за спиной он не видел. Но он знал, что тварь где-то рядом. Она его не отпустила.

Неизвестная сила начала тянуть тело вверх, когда Кейн, обессиленный, уже готов был сдаться и рухнуть в беспамятстве. Он запрокинул голову и высоко над собой увидел белую точку света. С каждой секундой точка увеличивалась в размерах, становилась такой яркой, что Кейн щурился и прикрывал глаза ладонью, чтобы она не обожгла роговицу. Свет прорезал толщу воды, освещая всё вокруг и Кейн чувствовал, как океан начинает пузыриться, закипать. Непрошенный гость из космоса, огромный шар из света, приближался к Земле. Кейн ожидал, и улыбка засияла на его лице, когда шар погрузился в океан и поглотил его.

Что-то взорвалось высоко в небе, и оно осветилось яркой вспышкой. Кейн сначала закричал, а только потом открыл глаза. Ливень падал на него стеной, заливая лицо, рот и попадая в уши. Он перевернулся на бок, скрючился и закашлялся. Ветер наточенными кинжалами начал резать тело, заставив Кейна взвыть от боли.

Он лежал на берегу неизвестного острова, вокруг которого продолжал бушевать океан. Мелкий песок вцепился в одежду, бесформенную, промокшую насквозь, прилипшую к коже. Он попытался сорвать с себя рубашку, но пальцы не слушались, и мышцы рук были не способны даже на малейшее усилие. Несколько раз он вставал в полный рост, но ноги неизбежно подкашивались, и он падал лицом в песок. Всё, на что ему сейчас хватало сил, это просто сидеть на берегу и стараться себя согреть. Но и это не могло продолжаться вечно ‒ ледяные брызги волн, словно осколки от разбитого стекла, долетали до его спины, оставляя сотни мелких надрезов.

Кейн не знал, сколько времени прошло, прежде чем ему снова удалось подняться и сделать несколько неуверенных шагов. Он протёр залитые водой глаза и осмотрелся: остров был совсем не маленьких размеров и почти полностью состоял из скал и камней, между которыми пролегала тропа. По ней Кейн и пошёл, шатаясь на ветру и с трудом перебирая ногами. Очень скоро тропа перестала вилять меж камней и вывела Кейна на равнину. Тогда-то он и увидел маяк. Огромное конусообразное строение возвышалось над всем островом. Верхушкой маяк терялся в чёрных тучах разрывая их изнутри ослепительно ярким светом.

Словно мотылёк, готовый сгореть в пламени костра, Кейн двигался на свет маяка, не в силах больше терпеть удары стихии. У самого маяка, прислонившись к стене, стояла небольшая хижина. Отдав последние силы, он добрался до неё и рухнул у порога. Последним, что он слышал, был скрип открывающейся двери, который утопал в грохоте ливня.

Кейн спал спокойно. Его не мучили кошмары, он не бился в лихорадке, ничего такого. Он просто лежал на жёсткой ржавой койке и ждал, когда тело наберётся сил. Когда же время пришло, и он открыл глаза, сомнений быть не могло: он находится в хижине у маяка.

Он поднялся, пусть и не с первого раза, и осмотрелся: это была уже давно заброшенная, судя по виду, комната, без какой-либо мебели, если не считать двух поломанных стульев, валявшихся по разным углам. Пол и стены из старого рассохшегося дерева скрипели под натиском шторма, который продолжал бушевать снаружи, и он впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. В полумраке взгляд не сразу заметил дверь. Она была приоткрыта, из щели лился тёплый оранжевый свет. Кейн подошёл, дотронулся до круглой потрескавшейся ручки и толкнул её вперёд…

‒ Мистер Уотер! Рада видеть, что вы уже на ногах.

Кейн боялся пошевелиться. Он стоял на пороге не ещё одной пришедшей в упадок комнаты, а небольшого уютного кабинета. На окрашенных белой краской стенах висели несколько картин и бесконечно тикающие круглые часы; почти посередине комнаты ‒ два кресла, в одном из них сидела женщина лет тридцати пяти. Тёмно-синий деловой костюм, чёрные густые волосы до плеч, острые скулы и большие зелёный глаза, скрывающиеся за линзами очков. Кейн узнал её сразу, это была Мелани Фарлоу, психотерапевт одной из клиник Лондона, что на Мидлтон-роуд. Он ходил к ней на приём вот уже последние полгода и результаты, как она сама один раз выразилась, были «очень обнадёживающие». Кейн оптимизма не разделял.

‒ Миссис Фарлоу? Что?.. Что вы здесь делаете? Как вы…

‒ Мистер Уотер, вы пропустили два последних сеанса. ‒ Голос Мелани Фарлоу звучал очень спокойно и мягко. Почему-то, это встревожило Кейна больше всего остального.

‒ И это всё, что вы можете сказать, миссис Фарлоу?!

‒ Ваше состояние меня очень беспокоит, ‒ после непродолжительного молчания сказала Мелани Фарлоу, поправляя оправу очков. В левой руке она держала блокнот, исписанный резким едва разборчивым почерком, и почти не сводила с него глаз. ‒ Прошу, присядьте в кресло.

Это была Мелани Фарлоу, какой Кейн её запомнил, и в то же самое время она ею не являлась. Что-то странное и даже пугающее было в этой женщине. Но вот она указывает рукой на кресло и Кейну ничего не остаётся, как послушаться и сесть напротив неё. Всё это ему уже знакомо. Десятки, если не сотни часов, они провели вот так, сидя друг напротив друга. Разговаривая на темы, иногда не имеющие ничего общего с теми проблемами, которые его беспокоили. Ему это нравилось? Может быть. Куда вернее будет сказать, что ему нравилась Мелани Фарлоу. Поэтому он продолжал к ней ходить. Разговоры ему нравились меньше. Они не помогали.

‒ Мистер Уотер, вас давно уже не было в этом кресле, правда? Можете рассказать, что произошло? Как вы здесь оказались? ‒ Она подняла голову, и впервые с момента встречи посмотрела на Кейна. Тот отвёл взгляд.

‒ Это всё из-за моей работы. Я вынужден был улететь в другую страну, я…

‒ Простите, что перебиваю. Вы часто летаете, мистер Уотер?

‒ Часто ли я летаю? ‒ голос Кейна дрогнул. ‒ Нет, нечасто.

‒ Хм, раньше я слышала от вас другое… ‒ Мелани Фарлоу, похоже, была разочарована ответом и что-то записала себе в блокнот. ‒ Прошу, продолжайте.

‒ Мы пролетали над Атлантическим океаном, когда началась гроза. Я помню, как самолёт начало трясти и эти крики… Люди кричали…

‒ Самолёт начал падать, мистер Уотер? Что вы чувствовали?

‒ Что я чувствовал? ‒ На лбу у Кейна выступил пот. Он машинально потянулся в карман штанов за платком, но, конечно же, ничего в них не нашёл. ‒ Не помню. Наверное, то же, что и все…

На этот раз Мелани Фарлоу ничего не стала записывать. «Мелани Фарлоу не услышала ничего нового», ‒ подумал Кейн.

‒ Вы не чувствовали удовлетворения? Вы не были рады тому, что всё, наконец, подошло к концу?

‒ Что, простите? ‒ Вопрос застал Кейна врасплох. Он побледнел и вцепился пальцами в ручку кресла, когда комната закружилась перед глазами. ‒ Не понимаю, что вы имеете в виду…

‒ Мистер Уотер, вы помните с какой проблемой вы впервые пришли ко мне?

‒ Нет… У меня не было никаких проблем, ‒ Кейн сам не понимал, что говорит. Он слышал свой голос, доносящийся откуда-то из далека. ‒ У меня не было проблем, я приходил только ради вас. Я приходил ради вас, Мелани!..

Мелани Фарлоу отреагировала холодно. Глядя ей в лицо, можно было предположить, что она вообще не слышала ничего из того, что говорил Кейн. Она потянулась к тумбочке, что стояла рядом с креслом и достала из нижнего ящика небольшое зеркальце. Протянула Кейну.

‒ Загляните в него, ‒ проговорила Мелани Фарлоу и прикрыла глаза, с трепетом предвосхищая то, что вскоре произойдёт. ‒ Опустите ниже, на свою одежду, мистер Уотер. Она уже высохла, так что…

Кейн дрожащими руками чуть опустил зеркальце и осмотрел свою рубашку. Потом брюки. Грязные и местами порванные. Точно такие же, как и его воспоминания. Воспоминания, которые он бы хотел сорвать и выбросить. Заменить, на что-нибудь другое. Что-нибудь, с чем можно жить дальше. Но их не сорвал ветер… но их не смыл дождь…

Мелани Фарлоу откинулась на спинку кресла и коснулась колпачком ручки ярко-красных губ. «В её пальцах не хватает сигареты, ‒ неуместная мысль промелькнула у Кейна в голове. ‒ Она всегда курила на наших сеансах. Её кабинет был пропитан этим запахом… как же он мне нравился…»

Мелани Фарлоу столкнула лодку с берега, зашла по колено в ледяную воду и, перекинув ногу через бортик, залезла в неё. Спустя мгновение, Кейн оказался там же. Небольшая деревянная лодка держалась на воде не уверенно, качалась, но никаких отверстий или щелей в ней не было. Этого уже было достаточно. Более чем.

Шторм всё ещё бушевал. Уже не такой сильный, но всё равно способен был перевернуть лодку. Весло было всего одно, в руках у Кейна, и то сломано с одного конца. Кейну приходилось поочерёдно грести то с одной, то с другой стороны, чтобы хоть немного двигаться вперёд.

‒ Куда? ‒ попыталась перекричать ветер Мелани Фарлоу. Она придерживала свои волосы руками, но те предательски ускользали сквозь пальцы, развивались, липли к лицу.

‒ Сейчас! ‒ прокричал Кейн в ответ. Он отложил весло, и прижал его ногой. Потом встал в полный рост и осмотрелся. ‒ Вижу! Вон там, к западу. Обломки. Но это не то место! Их наверняка уже отнесло течение!..

‒ Конечно! Но это знак! Оно ждёт тебя!..

Кейн снова взялся за весло. Руки заледенели, он с трудом шевелил пальцами. Ветер начал кидаться на него сильнее, кусать, рвать плоть, — он узнал Кейна. Волны стали пугающе высоки, но обходили лодку стороной. Мелани Фарлоу тихо пела им, своим мягким красивым голосом, и ветер разносил её слова:

Придёт тот день, мой дорогой, когда и ты поймёшь,
Что, потеряв однажды смысл, всегда другой найдёшь,
Найдёшь свой дух, найдёшь мечту, найдёшь любовь свою,
Но жизнь свою ты не найдёшь! Она пойдёт ко дну…

Металлическая пластина, кусок обшивки самолёта, ударился о лодку. Мелани Фарлоу наклонилась через борт и коснулась пластины своими длинными тонкими пальцами. Кейн отложил весло. Шторм не стих, но словно перестал им докучать.

‒ Оно там. На глубине. Я чувствую это.

‒ Да. Я тоже чувствую…

‒ Не бойся, мой дорогой.

‒ Ты пойдёшь со мной, Мелани?..

‒ Меня оно тоже ждёт…

Запись от руки в блокноте Мелани Фарлоу (7 августа 1949г.):

Нашла нового клиента. Некто мистер Кейн Уотер. Высокий, опрятный, но… В общем, ничего особенного, уж точно не в моём вкусе. Зато с профессиональной точки зрения, это просто кладезь. Чёрная бездна, я бы даже сказала. Жалуется, что временами его преследуют навязчивые мысли. Мысль о самоубийстве в их числе… На первый взгляд классическое биполярное расстройство, но нужно наблюдать…

Запись от руки в блокноте Мелани Фарлоу (15 августа 1949г.):

…всё бы ничего, но есть одна загвоздка. Пришёл он сегодня одетый в белую форму (рубашка и чёрные штаны), с какими-то нашивками на плечах, и я долго вспоминала, где же я уже видела такую. А потом вспомнила, что друг моего мужа, Джерри Адамсон, появился на нашей свадьбе в точно такой же форме. А он пилот с пятилетним стажем, о чём не стесняется напоминать по поводу и без… Так что, да ‒ мистер «меня преследуют навязчивые мысли» работает пилотом пассажирского авиалайнера. После недолгой беседы он мне сам об этом рассказал. Как его только допустили к штурвалу? Тут даже я понимаю, что это не нормально. И, внезапно, на меня свалились муки морального выбора: сообщить «кому надо» или же принять денежки и сохранить нашу маленькую тайну… А платит он не дурно, скажу я вам…