Недуг
Я блуждал по темному лесу уже довольно долго, не зная, в какую сторону идти. Тут было настолько темно, что глазам даже не из чего было воображать всякое, что могло бы напугать или вызвать тревогу. Я решил остановиться и попытаться хоть немного привыкнуть к темноте. Вдалеке показалось небольшое свечение, от которого отдавало теплом и уютом и откуда еле доносился приятный аромат. Казалось, будто там проходит некое пиршество. Наконец-то у меня появился ориентир.
Я оказался в каком-то особняке. Не помню, как сюда зашел. Здесь довольно чисто для оставленного места. Нет грязи, паутины в углах и на потолке, мусора на полу. Но также нет никакой мебели и предметов интерьера. Нет чувста присутствия людей. Казалось, будто место было давно заброшено. Осматриваясь внизу, я услышал чей-то смешок на втором этаже, но ничуть его не испугался, хоть это и было неожиданно. Я решил проверить, что наверху.
Лестница внушала уверенность. Ни одна ступенька не скрипнула по дороге наверх, что позволило скрыть мое здесь присутствие. В конце длинного коридора виднелась приоткрытая дверь. Тут было сравнительно тепло, нежели в гостиной. Кажется, оно исходило из комнаты, откуда лился свет в темное пространство. Чем ближе я подходил к двери, тем теплее, даже жарче мне становилось. Приблизившись, мне предстал чей-то неподвижный силуэт в другом конце комнаты. Я уже подошел так близко, что услышал, о чем там говорили:
- А вдруг ему не понравится?
- Поверь, ему очень даже понравится. Он последнее время только об этом и думает. Подожди немного, и ты лично убедишься.
Я решил зайти в комнату и поздороваться:
- Здравствуйте. Простите за вторжение, я не совсем понимаю, как здесь оказался. Где я? Что это за место?
Ответа не последовало. Силуэт продолжал стоять неподвижно спиной к двери. Напротив него, почти вплотную, стоял комод с зеркалом, в котором я разглядел очертания женской фигуры.Я подошел поближе, чтобы разглядеть её. Это была кукла. Красивая, будто сделанная из фарфора кукла. Элегантные и аккуратные изгибы, отсутствие швов на местах сочленений и гладкая, слегка блестящая, шелковая на вид поверхность делали её похожей на прекрасное, живое создание. Я захотел дотронуться до неё, но этот жар, который исходил, как выяснилось, от этой куклы, был уже настолько невыносим, что я чуть не обжег руку.
В моменте я вдруг ощутил чье-то присутствие у себя за спиной, что было странно, ведь в зеркало позади меня никого не было видно. Однако какой-то первобытный страх, поразивший меня в ту секунду, не позволил обернуться и удостовериться в этом воочию. Я аккуратно полез к себе в карманы, чтобы найти хоть что-то, что могло бы помочь преодолеть этот приступ паники. Что-то, что придало бы мне уверенности. Ничего не найдя и оцепенев ещё сильнее, мне ничего не оставалось, кроме как зажмуриться и стоически дожидаться дальнейшего. И тогда я услышал:
- С возвращением в семью.
Хорошо.
Я смотрел в открытое окно своей комнаты на наш сад. С высоты третьего этажа было хорошо видно некомпетентность смотрителя. Старик обходил ограждения и нехотя бросал взгляд на каждое дерево, прилегавшее стволом к забору. Только при мне он пропустил несколько штук, которые уже начинали врастать в прутья забора. Извлечь их после было бы большой проблемой, а в некоторых случаях и вовсе невозможно. Если бы отец это увидел, он давно бы уволил этого бездельника. Старый дурак ни за что получает свои деньги. Надо спуститься и сказать ему об этом.
В этот момент на территорию вошла какая-то незнакомая мне девушка с большой корзиной в руках. Заметив, что она уверенно идет к парадной, я накинул халат и быстро спустился вниз.
Я, видимо, слишком резко открыл дверь, потому что девушка дернулась от испуга и моего резкого появления перед ней.Это была миниатюрная, милая и ухоженная мне незнакомка. Она быстро пришла в себя и поздоровалась:
- Здравствуйте.
- Добрый вечер.
- Простите, вы хозяин?
-В данный момент да. У вас что-то важное?
- Нет, что вы. Я из пригорода, что недалеко отсюда. У нас проходит осенний фестиваль, и я продаю...
Она протянула мне корзину. От неё шел приятный аромат и теплота свежеприготовленного блюда. Я посмотрел на её маленькие ручки, державшие большую и, наверно, тяжелую корзину, набитую пирогами.
- Вы их приготовили?
- Нет, моя мама. Она...
- Не интересует. До свидания.
Я хлопнул дверью и поднялся к себе. Надо принять душ. Опять на какой-то из дверных ручек мне попалось что-то липкое. Эта жирная свинья, что работает у нас сиделкой, подрабатывает ещё и кухаркой. Я много раз заставал её облизывающей на кухне свои пальцы, но ни разу не видел, чтобы она мыла руки. Средств гигиены для неё не существует. Этими руками она будто бы специально трогает всё что только можно в этом доме, оскверняя своими нечистотами каждую дверную ручку. Только бы она мне сейчас попалась. Поднимаясь к себе, я увидел, как у ворот старик покупал у этой девушки несколько пирожных. Забыл с ним поговорить...
Выходя из своей комнаты, я услышал тихий плач на мансарде. Два года назад, как матушка слегла от неизвестной болезни, её переделали под больничную палату. Я уже и не вспомню, когда последний раз заходил к ней.
Лестница с третьего этажа на четвертый с каждым днем скрипела все громче. Все портреты отца и купленные им картины были покрыты паутиной и толстым слоем пыли. С тех пор как он ушел, за ними перестали следить и протирать. Если в доме что-то ломается, то никому до этого не будет дела. Из-за этого кажется, будто это место давно заброшено, хоть таковым и не является.
Наверху было довольно прохладно. Никакого искусственного освещения здесь тоже не было, мама признавала только естественный свет. Я тихо вошел в её комнату.
Эта болезнь за прошедшие два года превратила её в нечто несуразное - вся её кожа иссохла и сморщилась, покрылась множеством бородавок и язв. Силы её давно покинули, поэтому мыться сама она уже не могла, из-за чего уже на подходе к её комнате вонь стояла невыносимая. А эта жирная свинья, называемая сиделкой, удосуживалась мыть бедную женщину лишь раз в неделю. Единственным её досугом осталось чтение книг и газетных заметок. Но и это безобидное занятие превратилось в катастрофу. Вся её комната была завалена низкосортной беллетристикой и малокомпетентными газетными издательствами. Её тело разрушала болезнь, а разум она добивала самостоятельно.
Я смотрел на это почти безжизненное, изуродованное болезнью тело, и вспомнил, почему перестал сюда приходить. В углах, укутанных в сумрак, просматривались разные неприятные образы. Во всей комнате царила безысходность. Я повернул голову налево, где стоял уже давно без дела комод с большим зеркалом, подвешенным к стене. Мой взгляд лишь на секунду скользнул в отражение. Скрюченное, растрепанное, безобразное создание посмотрело на меня оттуда в ответ. Я быстро перевел взгляд обратно на мать. Мое сердце бешено забилось. Я подошел к кровати. Кажется, её дыхание совсем ослабло. Я машинально опустил руки в карманы своего халата и вытащил оттуда коробок спичек. Не помню, как его туда положил. Мысли быстро сменяли одна другую, не успевая перевариться.Я сильно зажмурил глаза.
- С возвращением в семью.