Я, если честно, не очень понимаю, как игра Atomic Heart пропагандирует коммунизм. Если гротескный образ СССР, в котором роботы убивают человеков - пропаганда коммунизма, то вселенная Fallout, существующая в декорациях американских 1950-х - пропаганда Эйзенхауэра и вообще Республиканской партии. Правда, глупо звучит? И вообще в Atomic Heart Политбюро во главе с Молотовым готовит подлый план по захвату мира, не обладая, в отличие от инженера Сеченова (готовящего то же самое), избытком идеализма. Такая себе пропаганда совка.

Зато что игра реально круто пропагандирует - так это русскую культуру. Буквально миллионы людей на планете внезапно для себя узнали, насколько сексуальным может быть балет. После потрясной сцены с самоубийством Петрова сотни тысяч, думаю, полезут в интернет узнать, что это за музыка играет. Игра сделала для популяризации культуры куда больше, чем все эти бессмысленные «Россотрудничества» и прочие бесполезные конторы.

И ещё одно: после этой игры окончательно ясно, что Пугачёва и Цой - такие же неотъемлемые части нашей культуры, как Чайковский (хотя, наверное, далеко не такие важные). С Пугачёвой и Михалковым случилась общая русская беда: катастрофическое неумение стареть. Пугачёва, без сомнений великая певица, в головах молодого поколения превратилась в унылую бабку с Новогодних Огоньков, хриплым голосом поющую одно и то же и регулярно проводящую «последний концерт». Михалков из великого - без всяких скидок - режиссера и актера (посмотрите «Свой среди чужих, чужой среди своих», не верю, что вам не понравится) стал каким-то полусумасшедшим дедом, изгоняющим бесов по телевизору и находящим божье знамение в виде буквы Z в старинном храме.

Впрочем, здесь нет ничего нового. Ещё Чехов писал: «Русский барин или университетский человек … сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берёт ношу не по плечам … воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток… Но едва дожил он до 30-35 лет, как начинает уж чувствовать утомление и скуку… Перемена, происшедшая в нём, оскорбляет его порядочность. Он ищет причин вне и не находит; начинает искать внутри себя и находит одно только неопределённое чувство вины». Да что там Чехов: Толстой под конец жизни превратился в посмешище, пытающееся, по выражению Розанова, стать «Шопенгауэром и Буддой» одновременно. Поэтому, наверное, русские гении и умирали так рано - чувствуя, во что превратит их старение.

Уж не знаю, какое чувство вины испытали Михалков с Пугачёвой, но это русское неумение примиряться с годами, помноженное на советский культ молодости с сумасшедшинкой, проехалось по ним очень сильно. Ну не умеют русские стареть, как это блестяще умеют итальянцы или выучившиеся у них французы. Культура, как ни крути, до сих пор молодая, неустоявшаяся, что делать после сорока - толком никто не знает. (До сорока тоже, но там либидо, тестостерон, кожа без морщин и всё такое спасают, сами подсказывают).

При этом и «Арлекино», и «Звездное лето», и «Неоконченная пьеса», и «Жестокий романс» уже никогда никуда не денутся, как никуда никогда не денутся Чайковский или тот же Толстой. Никто не будет через сто лет слушать монологи Жванецкого, а «Перемен» или «Поезд в огне» - будут. Можно, конечно, встать в горделивую позу и заявить, что разницы нет, что всё это один совок. Если докрутить такую логику до конца, получится, что русская культура, а значит, и сами русские исчезли с последними эмигрантскими журналами и более в природе не встречаются. Идите вы в жопу с такой логикой.

А вспоминать про нынешних Пугачёву и Михалкова не надо. Если не вспоминать, они, сегодняшние, исчезнут, а останется только лето, ах лето, лето звездное, будь со мной, а я иду, шагаю по Москве.