«Ковчег 47 Либра» и «Ледяная скорлупа» Бориса Е. Штерна: два новых слова в российской научной фантастике

#дасынокэтофантастика

Были у меня и другие варианты заголовка: "единственные научно-фантастические романы России", "все, что вам нужно прочитать из российской научной фантастики" и "наконец-то российская научная фантастика!", но в итоге выбор пал на самый корректный - просто в знак уважения к сдержанности, с которой автор говорит о наболевших научных, социальных и литературных проблемах.

При этом все другие варианты - чистая правда. "Ковчег 47 Либра" и "Ледяная скорлупа" - это единственные в своем роде российские романы в поджанре hard science fiction (не космоопера, не science-punk/кибер-панк, не социальная фантастика), демонстрирующие, как можно и желательно в этом поджанре работать. По традиции, это долгожданное в российской фантастической литературе событие осталось почти незамеченным фэндомами. Более чем уверен, что почти никто из вас об этих книгах не слышал, не то что не читал, даже если вы интересуетесь hard-sci-fi и сайенс-панком вроде Питера Уоттса, Ханну Райаниеми, Грега Игана, Яцека Дукая, Аластера Рейнольдса и т. д.

Причина безвестности книг Штерна понятна - это, фактически, самиздат: они выпущены в издательстве при газете научной тематики "Троицкий вариант", где Штерн работает главным редактором. Написано, де-факто, для себя и друзей, просто на совесть, чтоб было, и издано без какой-либо попытки продвижения. "Ковчег 47 Либра" я случайно выцепил на Озоне в разделе "Букинистика", а "Ледяную скорлупу" пришлось заказывать на сайте самого "Троицкого варианта". Хорошо хоть автор сам себя и свои работы добавил на Фантлаб, а то б у меня никаких шансов узнать о нем не было.

Казалось бы, мало, что ли, у нас самиздата, мутным графоманским потоком заливающего Интернет и временами исторгающегося в реальность гейзерами никому, кроме авторов, не нужных печатных тиражей? Ну захотелось некоему взрослому человеку увидеть свои нетленки в бумаге, его право за его деньги, читатели-то тут причем?

В моем случае сработал интерес к автору, настоящему ученому-астрофизику, доктору физико-математических наук и ведущему научному сотруднику Астрокосмического центра ФИАН и Института ядерных исследований РАН, который в какой-то момент решил, мол, хватит это терпеть, и написал научно-фантастический роман так, чтобы он относился именно к НАУЧНОЙ фантастике, а не к латентной технофэнтези. Разумеется, никакие титулы и внелитературные компетенции Штерна не давали гарантию, что получится хоть что-нибудь приличное, и тем не менее, я рискнул.

И не прогадал. Борис Евгеньевич на старости лет оказался неплохим прозаиком, чья полнейшая писательская дикость вывела его, в общем-то, нишевые романы на уровень общезначимой литературы. Я думаю, он сознательно выбрал рискованный путь писать так, как если бы никаких литературных традиций фантастики не существовало - во-первых, чего ему терять-то, будучи полностью самореализованным человеком за шестьдесят; во-вторых, а как иначе рассказать о том, что считаешь действительно важным, не потерять суть за заборами нарративным норм?

Ладно, ближе к делу.

"Ковчег 47 Либра" - это роман о месте и роли науки в жизни человечества, замаскированный под историю о колонизации землянами ближайшей из доказанных землеподобных планет. Маскировочные условия - тот самый hard sci-fi- сюжет - автор задает весьма жесткие: планета удалена от Солнца на 60 световых лет, при этом за прошедшие от наших дней до начала основных событий 150 лет не было изобретено ровно ничего для того, чтобы долететь до этой 47 Либра b в хоть какое-то вменяемое время - и, что принципиально, не открыты никакие новые законы физики или механизмы обхода существующих для путешествий даже с околосветовой скоростью, не говоря о сверхсветовой. Штерн предупреждает с самого начала: извините, уважаемые читатели, но сказки не будет, быстрее света никак, на околосветовой вас зажарит космическими излучениями, ну а кто решит прыгнуть в "кротовую нору", выйдет с другой стороны фаршем из экзотической материи. Таков макгаффин первой, основной части романа; над его достижением, то есть колонизацией 47 Либра b, и будут работать главные герои.

Писательская дикость проявляется с первых же страниц - Штерн не в курсе закона "автор мертв" и начинает повествование с честного дисклеймера, во-первых, что 47 Либра куда дальше 60 световых лет и массивнее/ярче солнца, но ему не хочется менять красивое название, во-вторых, что в книге не будет драк-погонь-терактов, всякого такого оживляжа, потому что - а зачем? Отмечу, что ни любовной линии, ни семейной драмы, которыми принято разбавлять производственную фантастику, в книге тоже нет (один-единственный персонаж разругался с женой, из-за чего, правда, полностью переменилась судьба разумной жизни). Автор игнорирует все шаблоны и общие места, которые для его конкретной истории не требуются, и использует для решения сюжетных задач любые запрещенные приемы, например, останавливает действие и обращается к читателю напрямую или устами персонажей читает лекции по астрофизике/биологии/экзоклиматологии (слышу стон критика Василия Владимирского).

Первая глава - это пейзаж+эссе о (не)зарождении жизни. Вторая глава - это вводная лекция об открытии 47 Либра b, которую дед одного из главных героев рассказывает воображаемому самому себе шестидесятилетней давности. Собственное действие начинается только в третьей главе, да и то речь о сцене, где двое ученых, расслабляясь с коньячком на природе, общаются за все научное подряд и в режиме "почему бы нет" приходят к идее, что надо бы отправить человека на 47 Либра b - просто потому что до них этого никто не сделал и после них, вполне вероятно, никто не захочет впрягаться. А значит, кто, если не они?

В общем, поначалу Штерн оправдывает худшие опасения и упорно отказывается играть с читателем по общепринятым правилам. Только-только он дает в пятой главе любителю сай-фая ожидаемое - конструирование космического корабля - как в шестой предлагает почитать о стихотворной фарсовой постановке "Ноев ковчег" студенческого театра. Что за бардак у вас в романе, Борис Евгеньевич, раз уж вы сами к нам напрямую обращаетесь? Выходит, вы пишете просто бытовуху из жизни ученых - беседы, попойки, мозговые штурмы, заседания кафедр, творческая самодеятельность?

И вы знаете, да, автор и правда пишет только о том, что знает, максимум, о том, о чем проконсультировался с коллегами из других дисциплин. Тут-то бы и умереть читательскому интересу, ведь внутряк какого угодно рабочего коллектива ничем не отличается от любого другого, а тут еще и дистиллированный внутряк, сплошные рабочие отношения и ничего личного - но ровно на шестой главе лекционный капустник заканчивается и начинается то, за чем, собственно, Штерн нас к себе и позвал. История о подвиге ученых во имя разумной жизни.

Фабульный переключатель с плохой прозы на хорошую очень простой: главные герои выходят из тепличных условий насиженных лабораторий в реальный мир и начинают пробивать дорогу к воплощению проекта "Ковчег 47 Либра" сквозь гранитные толщи непонимания и бездонные пропасти пофигизма. Им, кабинетным ученым, приходится заниматься совершенно не научными вещами - рекламировать проект, устраивать пресс-конференции, объяснять потенциальным инвесторам, в чем вообще смысл вкладываться в нечто с двадцатитысячелетним горизонтом исполнения, привлекать сторонников, собирать успехи по крохам и с горечью наблюдать, как мало удалось собрать ресурсов.

А затем, когда происходит один из двух фантдопов первой части романа - вдруг откуда ни возьмись герои получают триллион долларов от мецената-романтика - им становится только хуже, поскольку, по сути, этим триллионом они оказываются приперты к стенке: уже нельзя отступиться или с достоинством проиграть обстоятельствам. Все, ребятки, вот вам деньги, а теперь реально постройте и отправьте на вашу Либру беспилотный корабль с полным комплексом терраформирования и гуманизации этой, как ее там, планеты.

Последние восемьдесят страниц первой части - это, на мой вкус, самый сок романа. Штерн откровенно, беспощадно к героям и едко к противникам рассказывает, как вообще живут ученые, через что им приходится проходить на пути реализации важных и для них лично, и для всего человечества, да и в целом жизни во Вселенной проектов. А проходить приходится через многое. Во-первых, через зависть: а чего это денег, да еще столько, дали непоймикому на фантастическую ерунду, а не нам на полезные обществу вещи - или еще проще - а почему не нам?! Во-вторых, сквозь невежество в верхах и низах, бредовые и завиральные идеи ничего не понявших или не желающих понимать властей и толп. Зависть и невежество порождают колоссальное сопротивление разработкам, строительству и испытаниям оборудования, на фоне которого сами амбициозные задачи по отправке в десятитысячелетний полет корабля с семенами жизни и разума на борту представляются не такими уж нерешаемыми.

Да, крайне трудно создать программу воспитания первого поколения людей, у которого не будет других воспитателей, кроме роботов и электронных симуляций человека - но выход есть. Сложно сконструировать самовоспроизводящиеся механизмы-строители стартового комплекса на 47 Либра b - но можно. Построить циклопический двигатель без движущихся частей намного тяжелее, чем его спроектировать. Но что действительно трудно, сложно и тяжело - так это удержать самих себя и своих последователей от желаний махнуть на все рукой, десятилетие за десятилетием вести невероятный проект к воплощению в реальность и не ломаться от усталости, отчаяния, естественных и искусственных препятствий.

Ученому недостаточно быть ученым, чтобы вести науку вперед - ему нужно быть талантливым оратором, дипломатом в общении с власть предержащими и проповедником в общении с простыми людьми; нужно иметь бесконечное терпение для контактов со СМИ (на журналистов у автора особый зуб, и я как журналист вполне его понимаю) и незамыливающийся глаз для поиска талантливых специалистов, которых в растущую команду требуется все больше. Становится понятно, почему в начале романа было так много лекций и прочего инфодампа - непосредственно наукой ученый может заниматься только в изолированных условиях, а в открытом мире он куда больше времени занимается пиаром и менеджментом, стараясь не сойти с ума от водоворота встреч, переговоров, претензий и непрестанного потока глупых вопросов.

Когда первая часть подходит к концу и корабль наконец-то улетает (не спойлер), не верится, что у героев и правда все получилось. Это, наверное, второй большой фантдоп в романе. Оба фантдопа (триллион на проект и реализация проекта с 50-летним сроком), кстати, не научно-технические, а социальные, в то время как с технической частью все очень строго: кратко, но емко разобраны все ограничения полета и требования к конструкции корабля и программе терраформирования, в результате перед нами не столько научная фантастика, сколько научный реализм (в противопоставление, например, магическому реализму).

Про приличную вторую и замечательную третью часть книги прямо боюсь что-либо писать, поскольку там как раз спойлер на спойлере. Давайте вы просто будете знать, что там все получилось, но не совсем. В идейном же плане, добравшись до заветной 47 Либра b, Борис Евгеньевич раскрывает все свои мысли о будущем человека и разума, неуместные в пусть планетарных масштабов, но все же сравнительно узком производственном повествовании.

Теперь, когда рассказчику и его героям не мешают ни завистники, ни невежды, можно спокойно понаблюдать за зарождением, развитием, расцветом, упадком и возрождением цивилизации. По сути, эти части - двойная утопия, одну населяют с первого поколения высокообразованные, гармонично развитые интеллектуально и физически, воспитанные на лучших гуманистических принципах люди, а другую - еще более совершенные пост-человеческие существа. Таков ответ автора на вечный вопрос, где же возможна эта вечная мечта о земном рае - за 60 световых лет от Солнца и двести веков от настоящего времени. Там, где есть огромный открытый мир, на котором очень долгое время места хватит всем, и нет никакого культурного опыта войн, убийств и прочих преступлений против человечности. Да, это (почти) голый человек на (почти) голой земле, все, как завещали классики, ради этого-то энтузиасты из первой части и совершили невозможное, сдвинув приунывшее человечество с мертвой точки, эта утопия и стала опорой, с помощью которой они перевернули мир.

О третьей части мне лучше вообще молчать, чтобы не испортить радость читательского открытия, но, поскольку совсем промолчать как-то неловко - вон сколько слов о первой части написал - отмечу лишь, что, на мой взгляд, она пусть и тяжелая для принятия, но совершенно логичная. Оглядываешься назад и становится понятно - да, к этому все и шло еще там, на Земле. Одни могут оступиться или погибнуть случайно, но система продолжит действовать, разум выживет в той или иной форме, в соответствии с ключевым для книги принципом "чтобы как можно больше разумных существ увидели эту Вселенную и воcприняли ее во всей красе". Поэтичная и научно обоснованная история получилась, с должным для sci-fi охватом и качеством теорий и технологий, вполне приличной литературной работой и честными, откровенными взглядами на человека и его перспективы. И с кучей иллюстраций, кстати!

Кто к этому моменту заскучал, тот пусть взбодрится, потому что теперь я расскажу о том, как Б. Е. Штерн знатно повеселился сам и развлек читателя (с известной долей познавательности) во втором романе "Ледяная скорлупа". Что делать писателю после того, как он написал основополагающую дебютную книгу? Конечно же, писать вторую основополагающую книгу. Ровно так Борис Евгеньевич и поступил, выдав после образцового научно-реалистического романа образцовый инопланетный научпоп. На самом деле, автор ни о чем таком эпичном не думал, когда писал "Ледяную скорлупу", ему просто захотелось полноценно беллетризовать часть более ранней, документальной книги по космологии "Прорыв за край мира". В "Прорыве" моделирование научных процессов на юпитерианском спутнике Европа носило исключительно развлекательный характер - мол, а давайте пофантазируем! - но в какой-то момент Штерн посмотрел на эту фантазию чуть более серьезно. В результате получилось нечто вроде второй части "Ковчега", то есть еще один роман о Разуме и Науке, только в совершенно иной сюжетной обертке.

"Ледяная скорлупа" - это кратенький (200 страниц) экскурс в социально-политическую и научно-философскую историю европиан, восьмируких хемитрофов, живущих в почти полной темноте и бешеном давлении дна океана Европы, закрытого от внешнего мира толстенным слоем льда. Заход очень смелый, ведь европиане и их планета ни в чем не похожи на землян и Землю: их основным чувством является слух, а не зрение, передвигаются они во всех трех измерениях, не имеют ни малейшего представления о газах и горении, невозможных при давлении в сотню атмосфер в бескислородной среде, а над ними не небо, солнце, звезды и облака, а непроглядная и непросвистываемая тьма. Кто-то подобный мог бы зародиться в глубинах наших океанов, вот только шансов просто так выбраться со дна на поверхность у европиан никаких. Для любителей sci-fi такая задумка уже сама по себе интересна, ведь она позволяет взглянуть с совершенно чужой точки зрения на нас самих - о каких наших преимуществах перед возможными разумными существами мы даже не задумываемся.

И научно-популярная часть не разочаровывает: автор последовательно проводит читателя по ключевым моментам: обнаружение ледяного неба (задача не такая тривиальная, как может показаться), открытие силы Архимеда (еще менее тривиальная задача для существ, не знающих никакой другой среды, кроме воды), приручение электричества, великие географические открытия, завершающиеся осознанием, что Европа круглая и вертится. После этого вскрываются поражающие европианское воображение факты, что планета вращается вокруг чего-то большого в компании похожих миров, а где-то там далеко есть еще более огромное небесное тело, излучающее невообразимое количество света. Каждое открытие является результатом накопления знаний, противоречащих предыдущей картине мира - рано или поздно находится энтузиаст, который не может от них просто отмахнуться и пытается путем экспериментов установить, в чем же дело. Моя любимая часть - это случайное открытие вращения Европы при попытке наладить гироскопическую навигацию, сразу вспоминаются многие случаи земной истории с тем же сюжетом: делали что-то одно, а обнаружили нечто совсем другое и куда более важное.

Но Штерн не был бы Штерном, каким мы увидели его в "Ковчеге", если бы не завернул в научно-фантастическую оболочку размышления о нелегком пути разумной жизни из темных веков в просвещенные (и назад). Автор показал, что, несмотря на принципиально разные биологические и климатические условия существования, цивилизации обречены на прохождение примерно одних и тех же этапов.

Познание окружающего мира всегда начинается с мифологической модели, когда явлениям природы приписываются более-менее произвольные причины и следствия с обязательным их олицетворением в виде богов, духов и прочих сверхъестественных существ. Первые научные открытия совершают или бунтари из чувства противоречия, или мудрецы, морально готовые усомниться в привычной картине мира. При этом первые открытия особо никого не волнуют, священнослужители или игнорируют их, или устраивают гонения, ну а в лучшем случае по приказу властей вписывают научные факты в свои религиозные учения.

Кардинальные перемены происходят только тогда, когда знания дают существенный прирост прикладных технологий - в случае европиан это улучшенная локация, электрогенерация и расширение ойкумены. Власти наконец-то дают добро и ресурсы на развитие науки, а также, что важно, защиту от религиозных деятелей, какое-то время образование и интеллект оказываются модными. Но потом наступают примерно наши времена, о которых Борис Евгеньевич самого худшего мнения. Эпоха удовлетворения - так этот период называется в европианской историографии - замещает европианца производящего европианцем потребляющим и заканчивается ровно в тот момент, когда технических специалистов оказывается слишком мало для обслуживания жизненно важной инфраструктуры.

Электростанции остановились, коммуникации между городами прерваны, кругом паника и мародеры, цивилизация отброшена назад в темные века - конечно, с тем отличием, что все открытия уже совершены. Что делать в таких условиях? Надо просто продолжать работать тем, кто работать еще может, восстанавливать сломанное и разрушенное, а главное - сохранять знания. Сохранять знания куда проще, чем добывать их заново.

А дальше - бесконечная синусоида: из упадка цивилизация ползет к технологическому и интеллектуальному расцвету, там приунывает, разнеживаясь в комфорте и довольстве, рушится в пучину некомпетентности, лежит на дне некоторое время и вновь ползет к расцвету. В пучине задача - не растерять добытое, а на пике - подняться еще на несколько ступенек вверх по лестнице познания. В какой-то момент европианам удается-таки просверлить ледяное небо и увидеть Юпитер, соседние спутники, Солнце и даже Землю, отравленную кислородом планету, на которой вполне могла бы зародиться жизнь - но затем синусоида истории вновь идет вниз.

Так Штерн иллюстрирует свое видение места науки в жизни цивилизации: она интересна и поддерживается властями и простыми людьми только тогда, когда меняет благосостояние общества в лучшую сторону; когда же у исследований и экспериментов нет очевидного практического применения, поддержка сменяется сначала скепсисом, затем неприязнью. Продвижение научных ценностей постоянно затрудняется, с одной стороны, фантазерами, чьи сказки выглядят куда привлекательнее для общества, чем сухие цифры и сложные термины, с другой стороны, очень тупыми СМИ, которые переврут и превратят в ШОК СЕНСАЦИЯ УЧЕНЫЕ РАЗРЫДАЛИСЬ КОГДА УВИДЕЛИ ЭТО сколь угодно простыми словами пересказанное научное открытие.

Отличие от "Ковчега" в "Ледяной скорлупе" в том, что тут автор дает волю своему сатирическому яду и позволяет политикам, религиозными деятелям, журналистам, обывателям и даже писателям-фантастам Европы вдоволь саморазоблачаться и выходить к читателю в самом неприглядном свете. Стесняться некого, ведь все совпадения европианской жизни с жизнью земной совершенно случайны. И это тоже помогает с неожиданной точки зрения взглянуть на нас самих и наши собственные обыденные представления об окружающем мире и его познании.

На этом, наверное, все. Очень хотелось бы рассказывать и рассказывать об обоих романах, но лонгрид и так слишком лонгридистый получился, а мне не хотелось бы, чтобы вы удовлетворились чтением одних лишь моих соображений. Очень многое из книг Штерна осталось в этой двойной рецензии за кадром, и я очень надеюсь, что вы теперь решитесь прочитать "Ковчег 47 Либра" и "Ледяную скорлупу" (если сможете их найти) и будете в дальнейшем говорить не "российской научной фантастики не существует", а хотя бы "не считая романов Б. Е. Штерна, российской научной фантастики не существует".

Во имя антропного принципа, пусть будет так.