Бой Кухулина с Фердиадом (повесть, отрывок 5)
Повесть, созданная по мотивам известной Валлийской легенды. Отрывок 5 повествует о втором дне боя Кухулина и Фердиада и об их дружеском разговоре. (объем - 25 тыс з.с.п. ~ 25 минут чтения)
Как же я был рад, что мне не придется отнимать жизнь у Джона Фердиада. Мы сразимся лишь одиножды, чтобы я мог показать ему несколько приемов в бою. Но до этого мне нужно рассказать все Свистящему ветру и Ясному взору. Они хоть и являются вождем и шаманом племени, но их разум давно зачерствел, они испытывают нескрываемую ненависть к белым людям. И я думаю, весть об отходе чужаков понравится им. Мне необходимо усадить обоих в круг костра и выкурить вместе трубку мира. Думаю, это поможет.
Обычно старейшины чероки собирались в священный круг у костра только после заката солнца и выкуривали трубку мира очень медленно, пуская ее по кругу ветхих морщинистых рук. Но сегодня повод был особенным, поэтому вождь Свистящий ветер сразу же согласился созвать всех уважаемых людей деревни.
Сидели все молча и лишь Кухулин Серый глаз, сильнейший и опытнейший воин и следопыт племени, говорил. Делал он это, как и все прочее, спокойно и с мирным выражением лица. Были те, кому план Кухулина не пришелся по душе, но большинство поддержало его. Из не согласных больше всего возмущался и возражал шаман племени Ясный взор.
- Ты уверяешь нас, храбрый Кухулин, что белые люди больше не будут нападать на нас, но у тебя есть лишь слова этого чужака Фердиада. Как же нам верить тебе, если у тебя больше нет других доказательств твоей и его правоты?
- Доказательства у тебя перед носом, - вступился за Серого глаза самый старый из общины, Говорящий с волками, - белые люди уплывают на другой край мира. А те, кто остаются угрозы для нас не представляют.
- Ты прав, старейшина, - поблагодарил Кухулин.
- Что ж если так, то предлагаю обменяться с жителями форта ритуальными дарами, - заключил вождь, - а также взять клятву с капитана, что уплывает, и с других белых людей.
Вождю никто перечить не стал- все закивали и продолжили выкуривать дивные благовония и табак трубки мира.
Через два часа, когда дело клонилось к полудню, Кухулин, индеец из племени речных чероки, стоял посреди поля и чесал лысую сторону головы, стараясь при этом не задеть свой черный гребень волос.
Кухулин ждал Фердиада.
А в то время, пока индеец выкуривал трубку мира, английский капитан гренадеров, приплывший из Старого света, отдавал приказы Хенсону и Уолтерсу.
- Запомните, без меня не отплывать. Вы уже разговаривали с вернувшимися капитанами кораблей?
- Так точно, сэр. Я говорил с обоими, - доложил Хенсон.
- Вы сообщили им, что за подобное дезертирство и трусость по прибытии в Англию их ждет арест?
- Да, капитан. Они аж затряслись! А капитан Митчелл напомнил им об украденном скипетре, они мигом заткнулись и перестали скулить.
- Он вечно переусердствует, - заметил Джон, а потом добавил, - собирайтесь и скачите в форт. Завтра на рассвете отплываем домой!
Капитан улыбнулся этой мысли. Удивляясь самому себе, он отметил, что соскучился по Старушке Англии.
- А вы, капитан Фердиад, не отправитесь с нами? – осведомился Уолтерс.
- Не сейчас. Я задержусь, так как мне нужно решить еще одно дело с этим могучим индейцем. Я вернусь к вечерней похлебке.
- Какое это дело, может быть у вас с краснокожим?
- Надо узнать кое-что, и поставить точку в нашем неоконченном разговоре.
После того, как Хенсон и Уолтерс отправились в укрепление, возведенное бежавшими из Старого света поселенцами, я решил, что у меня есть еще время окунуться в расслабляющие воды Миссисипи. К тому же надо было перевязать и обработать рану на руке и размять мышцы перед дружеским боем с Кухулином.
Настроение у меня улучшилось, и преисполненный страстного желания искупаться, я вошел в реку. Дошел до того места, где пока еще не прогретая солнцем вода была мне по грудь, и нырнул в глубины реки. Время словно замедлило свой ход, будто вяло текущая вода Миссисипи. Прохлада обступила меня со всех сторон, смыла с меня пыль дороги и оживила все члены тела.
Я хорошо искупался, и когда солнце подбиралось к зениту, уже с перевязанной раной одевался, пыхтя у самой кромки воды.
В это время к реке вышли несколько скво. Дородные, широкобедрые, а некоторые очень миловидные даже для белого человека Англии. «Пришли стирать тряпье», - догадался я. Индианок было не меньше десяти, и было видно, что, когда они меня увидели, вовсе не испугались, а наоборот, стали хихикать и застенчиво перешептываться. Сначала я подумал, что эти скво уже настолько привыкли к виду белого человека, что смело занимаются своими делами рядом. И я был прав, но не до конца. Причина смущенного смеха и перешептываний привлекательных женщин крылась в другом. Я совсем забыл, что оделся не полностью, а точнее успел влезть только в свои панталоны, которые, к слову, прилипли к мокрому телу, и были практически бесполезны.
«Вот болван!» - я быстро начал одеваться, смущаясь и кряхтя еще больше. Отсутствие двух пальцев сильно тормозило весь процесс. Но, взглянув на разложивших свои тряпки скво, я заметил, что большинство их них уже забыли обо мне и занимаются своими делами. Только две их них еще смотрели на меня, совершенно не стесняясь этого. При этом симпатичные индианки улыбались. И смущенно ответил тем же. А потом ко мне закралась мысль, которая еще больше привела меня в замешательство. «Мне здесь нравится. Эта Колония – отличное место для жизни. Если бы не чрезмерная кровожадность местного населения и не захватнические амбиции Генриха, то тут вполне хорошо можно было бы устроится. Получалось так, что Америка – заатлантическое чудо: богатые, плодородные земли, дивной красоты природа, и такие красивые скво», - я еще раз посмотрел на двух женщин, и улыбнулся уже без смущения.
А затем я понял, что не жить мне здесь. Здесь слишком хорошо. Я человек из хмурого Лондона, провонявшего насквозь индустриальным дымом и навозом с улиц. К тому же во мне вновь проснулась ностальгия по родным краям. Поэтому, отвернувшись, я быстро оделся, и нахмуренный отправился к своему лагерю.
Был как раз полдень, когда я вышел на поле, где меня уже ждал Кухулин Серый глаз.
Индеец был серьезен, к чему англичанин начал привыкать.
Все еще съедаемый тоской о доме, Фердиад подошел почти вплотную к высокому и широкоплечему ирокезу, снял перевязь с саблей, отправил ножны валяться в пыли, а сам удобно взялся правой рукой за рукоять верной подруги.
- Ну что, посмотрим, кто кого? – после этих слов Джону стало весело. Он сам не знал, отчего так, но гнетущие мысли ушли сами собой. Остались лишь сабля и противник.
Впервые за последние дни Кухулин позволил себе ответить на слова Фердиада такой же улыбкой, бросающей вызов.
- Что ж, раз ты уверен в своих силах и остался, чтобы получить урок в бою, то…
- Урок в бою?! – задорно перебил Кухулина Фердиад. В нем словно мальчишка проснулся, тот самый, который уже в десять лет сумел поступить в офицерскую академию, потому что победил в честном сражении именитого капитана гренадеров, - это я сейчас задам тебе задачку, - Джон улыбнулся, - и поверь, она будет не из простых. Защищайся!
Он резко ударил индейца рукой с саблей в грудь. Хитрость застала Кухулина врасплох, и он отшатнулся. Но тут же пришел в себя и сделал ответный ход – удар копьем в грудь соперника. Фердиад только этого и ждал: он уже успел отступить на пару шагов, и поэтому легко увернулся от острия Габульга и сам перешел в нападение, нанеся колющий удар в пах индейца.
Кухулину повезло, что он успел отскочить.
После этого он мгновенно остановился и произнес.
- Ты наносишь сильные удары… даже без двух пальцев на руке, и умело обращаешься с саблей. Но слишком сильно открываешься при выпадах. Я мог бы при следующем ударе поразить тебя в грудь, и ты бы отправился по реки безмятежья к своим праотцам.
- Хм, хорошо. Покажи, Кухулин, как надо правильно это делать.
Ирокез не услышал иронию в словах англичанина, или сделал вид, что не услышал, зато он сделал быстрый выпад в сторону Фердиада, ударив его копьем… но остановив руку так, что острию Габульга оставалось преодолеть какой-то жалкий дюйм до горла капитана гренадеров. Кухулин замер в таком положении и попросил Фердиада оценить стойку.
- Да, я понимаю, о чем ты, - после пары кругов вокруг новообразовавшейся статуи сказал Джон, - я вижу, как расставлены твои ноги и одна рука, та, что без оружия, всегда готова помочь подруге, усилив удар или же перехватив оружие врага за древко или эфес. Я такого не делаю.
Кухулин удовлетворенно кивнул и расслабился.
- Попробуй во время выпада немного разворачивать свое тело, тогда твои ноги сами встанут так, как надо. А рука твоя, та, что без оружия, пусть всегда будет прижата к телу, чтобы ты мог ею обороняться.
- Тренировочный бой? – предложил Фердиад.
Кухулин кивнул и приготовился к сражению.
Первый рубящий удар нанес Фердиад. Затем еще один, затем еще. Кухулин только и успел, что подставить древко копья, на котором остались выщерблины. После трех ударов сверху Джон ушел в сторону и провел молниеносную веерную атаку, искусно выкручивая саблю в разные стороны. Индеец успешно отразил первые удары, потом ушел влево и сделал ответный выпад, ударив англичанина в бог, но Фердиад как раз успел завершить веер и отбить острие копья дальше вправо, а сам сделал кувырок и нанес сильный удар кулаком в живот соперника. Это не причинило Серому глазу вреда, но он остановился.
- Я плохо защищаю свое тело, что ниже пояса. Благодарю, Фердиад, то, что показал мне это.
Джон кивнул и они продолжили.
Оранжевый диск солнца коснулся своим брюхом линии горизонта, а бой Кухулина с Фердиадом все не прекращался. Хоть и было это тренировочное сражение между друзьями, нашедшими друг друга в любви к воинскому мастерству и ненависти к войне, оба устали, словно действительно побывали в настоящей кровопролитной сечи. Кровь, кстати, один раз усе же пролилась – раны на оторванных пальцах немного вскрылись, и Фердиаду пришлось их обрабатывать и перебинтовывать. Сделали перерыв, и во время перевязки Джон и Серый глаз словно пообедали перепелками, которые Кухулин принес из деревни.
Это было в четыре часа по полудни, как отметил Джон, взглянув на часы.
А сейчас наступали сумерки, и друзья по-оружию решили закончить тренировку.
- Что ж, ты угостил меня, храбрый Кухулин, теперь мой черед, - улыбаясь, сказал Джон, - согласен ли ты отведать копченную крольчатину, приготовленную белым человеком?
- Ты достойный воин, Джон Фердиад, из твоих рук я приму пищу белых людей.
Позже, когда мясо было съедено и запито виски из фляги англичанина, а в костер подкинуто несколько охапок веток, Джон спросил у Кухулина.
- Скажи мне, о доблестный представитель краснокожего племени, почему мы так возненавидел войну, в любом ее проявлении? – Фердиад икнул и хмельным взглядом посмотрел на сидящего на другой стороне костра индейца.
Кухулин, тоже весьма пьяный, ответил тем не менее с присущей ему серьёзностью.
- Помнишь начало заселения этих краев? До вас тоже должны были доходить слухи о бесчинствах и расправах, которые устраивали белые люди, вырезая и расстреливая целые племена индейцев. В одной такой резне белые чужеземцы истребили всю мою семью: отца, мать, жену, дочь и сына. Я был на охоте, поэтому, вернувшись в деревню, нашел лишь их трупы. В ту же ночь я вырезал всех колонистов, вставших лагерем возле нашего стойбища. Всех убил. И мужчин, и женщин, и младенцев. Просто прокрадывался в палатку и перерезал горло. И так, пока не осталось никого. Я думал, что убью и себя, но в туманном бреду, в который я впал из-за ярости и отчаяния, я попал на берег реки, - Кухулин замолк и сделал затяжной глоток из фляги, - это был край жизни, место откуда отправляются на каяках все индейцы в страну предков. Там я увидел всю свою семью: и отца, и мать, и жену, и дочь, и сына. Они смотрели на меня с такой укоризной в глазах. Но я не понимал! Я ведь отомстил за них! Но их взгляды отрезвили меня… - он закрыл глаза, - а когда открыл, Фердиад не поверил своим: по щеке могучего Кухулина текла слеза, - после этого я перестал убивать. В эту деревню я пришел угнетенным. Здесь мне дали кров, а взамен я сражаюсь за них… но не убиваю. Просто оглушаю врагов, их скальпы остаются при них.
Серый глаз замолчал.
Фердиад смотрел на пламя огня, его языки плясали в сгущающихся сумерках, на пойму реки опускалась ночь. Джон лег поближе к костру.
- А я возненавидел войну, потому что устал смотреть на кровь и трупы. Устал забирать чьи-то жизни, мне не принадлежащие. Я бы закрыл глаза, но с закрытыми глазами ведь не наносят смертельные удары… звучит, будто это произнес трус. Но я не таков. Я просто устал убивать.
- Это честная причина, - ответил Кухулин, все еще сидевший, скрестив ноги, - я понимаю тебя.
- Еще по глотку?
- Не откажусь.
И они выпили.
- Ответь мне, Кухулин, отчего ты так хорошо говоришь на моем языке?
- Я тебе уже говорил. Меня обучил белый миссионер.
- Если ты так хорошо говоришь на языке Англии, почему же в ту ночь вел себя, будто чурбан необразованный?
- Я не знал тебя. Так легче. Белый человек сразу думает, что чероки глупый и вреда н причинит. Этому меня научил миссионер.
- А где он сейчас, этот твой учитель?
- Не знаю. Из этой деревни он ушел в прошлом месяце…
- И как его звали?
- Джонатан Швейцер. Хороший человек. Такой, как ты…
Джон взглянул вопросительно.
- Тоже устал от войны, - пояснил Кухулин, - он был старый и говорил, что ему опротивело оружие. А вот его товарищу, Кристиану Винчестеру, который тоже жил у нас, оружие нравилось.
- Да? И кто же этот Винчестер? – осведомился Фердиад, подставляя костру подмерзшие ноги.
- Он поддерживал мистера Швейцера в его миссионерских делах, но при этом был не прочь и пострелять по диким зверям. Именно он обучил чероки многим премудростям в обращении с пушками, ружьями и мушкетами.
- Он ушел вместе с миссионеров?
- Нет. Однажды он напился и пошел бродить по окрестностям. Это было ночью, поэтому его уход раскрылся лишь утром. Его нашли в канаве в миле от деревни. Он упал в гнездо гремучек. А сонные змеи очень злые…
- Ясно, чем все закончилось...
- Да… Швейцер очень опечалился, поэтому и покинул нас. Вождь, шаман и многие другие чероки тоже расстроились из-за гибели Винчестера, они недолюбливали моего учителя, но симпатизировали его другу. Поэтому мало кто знал английский язык, зато почти все научились пользоваться оружием белых.
- Ничего удивительного, - вставил Фердиад, - на дворе 1774-ый год… цивилизация – люди хотят оружие, а не книги… Хех, у нас такое было в офицерском училище – большинство умели обращаться с саблей и мушкетом, но мало кто знал достойном поведении английских офицеров-джентльменов. Иногда вели себя хуже… тех же змей в гудочнике…
Наступила тишина. Но потом Кухулин добавил.
- Кстати, змеям трудно переносить ночной холод. Но если змея сильно голодна – не ела много дней, то она выползет из своего гнезда, норы и обычно ищет тепло: тушкана, финика или человека…
Фердиад рассмеялся в голос.
- Ты что хочешь меня напугать, Кухулин? – давясь от смеха сказал он.
- Нет, совсем не хочу, - лицо индейца осталось невозмутимым, - но не рекомендую отходить от костра. Огня змеи боятся.
Просмеявшись, Джон нашел в себе силы ответить.
- Хорошо, Серый глаз, не буду отходить от этого пристанища… К слову о жилище, скажи мне, славный индейский воин, как так получилось, что племя чероки поселилось в таком месте? Ведь насколько я знаком с обычаями вашего народа, чероки расселяются много севернее, восточнее и западнее. Но только не юг.
- Да ты прав, это племя действительно далеко ушло от своих сородичей. Все из-за вражды с соседними чокто, много лет назад вождь Свистящий ветер спас свою семью, убив стаю свирепых волков. Об этом узнал вождь чокто Волчий зов и бросил вызов Ветру, сказав, что победит того в честном поединке.
- Устроили соревнование?
Кухулин кивнул.
- Да, два племени собрались вокруг большого костра, выкурили трубку мира, а потом начался бой, в котором Свистящий ветер убил Волчий зов. Но некоторые старейшины чокто заподозрили Ветер в использовании защитного амулета и объявили войну чероки. Практически сразу произошло сражение, и чероки понесли большие потери, Свистящий ветер дал приказ остановить бой и уйти всем в далекие края. Так и случилось.
- Да, трагичная судьба народа, - ответил Джон, - получается ваш вождь раньше был могучим воином.
- И сейчас такой. Просто забыл, что такое жестокая битва, растолстел и… как это у вас называется… много домашних забот…
- Да, я понял, о чем ты – управление деревней и домашние дела.
Кухулин кивнул.
- Ты все это узнал, придя туда? – Спросил Джон.
- Да, когда пришел с востока, из другого племени чероки.
- С востока?
- Да, мы жили у берега другой реки… а после смерти моей семьи, я сначала пришел в деревню чероки, что была севернее, там сейчас живет знаменитый вождь Секвойя, который составляет первый алфавит чероки… оттуда я двинулся на запад.
- А почему это племя остановилось именно здесь.
Кухулин пожал плечами.
- Я бы тоже выбрал это место - здесь много деревьев, много зверей в лесу, и рыбы – в реки. Река большая, а чуть севернее в нее впадает такой большой приток. Кто контролирует это место, контролирует весь юго-запад.
- Разумные аргументы, Кухулин, - согласился Фердиад.
Они выпили еще, а потом англичанин, решивший откровенничать до конца, сказал.
- Не сочти за наглость, добрый Кухулин, но у вас тут очень красивые молодые скво.
Индеец покивал.
- Трудно быть судьей в том вопросе, где видишь одну сторону и не имеешь возможности взглянуть на обратную.
- Ты это к тому, что я плохо знаю ваших дам?
- Нет, я к тому, что это я не знаю ваших дам…
- То есть ты не разу не видел… белую женщину?!
Кухулин снова ответил лишь кивком.
- Ух ты… - Фердиад, для которого внимание симпатичных лондонских леди было дело обычным, был немного ошарашен, - ну, эм, тогда тебе точно надо наведаться как-нибудь в какой-нибудь город колонистов, хотя бы в Баден-Руж…
Джон осекся и быстро добавил.
- Прости, я, не подумав, сказал… ты ведь потерял свою семью из-за белых людей…
- Это ничего, Джон Фердиад. Я встретил тебя, общался с мистером Швейцером и понял, что есть на этой земле хорошие белые. А еще я считаю, что нужно оставлять прошлое и уходить вперед. Поэтому возможно ты и прав, Джон Фердиад. Раз мы не поубивали друг друга, чему я только рад, то у меня еще будет возможность сделать то, что ты предложил… хм, позволь мне задать ответный вопрос.
- Спрашивай, мой дорогой друг…
Индеец немного смутился, но все же спросил.
- Вы, англичане проделали такой длинный путь и приплыли во французскую часть Нового света. Но ради чего? Ты говорил, что вы ищите людей, прибывших из Англии, но что же натворили они, раз за ними вдогонку послали целых два фрегата… кто они и что же сделали плохого?
- Да мы разыскивали – и слава Деве Марии, что уже нашли – двух членов семьи Фаулер. Эти господа… в общем, скажу так, что они в Лондоне имеют определенный вес… в смысле, довольно влиятельны и даже приближены к королю Георгу… тебе ведь известно, что у нас в королевстве правит король Георг третий?..
Кухулин взглянул через костер с таким видом, что Фердиад сразу понял – он об этом знает.
- Хм, так вот, как выяснилось позже, Фаулеры эти имели свое мясное дело, но обанкротились и разорились. А так как семейство у них большое и всех надо кормить, два старших Фаулера, отец и сын, решили пойти на преступление, на воровство. Не знаю, какой бес их попутал, что они додумались украсть королевских скипетр… причем прямо из тронного зала…
- Это очень… ловко…
- Хех, да скорей весьма глупо. Куда смотрела стража, я тоже не знаю. Видимо кто-то из слуг или солдат был родственником этих Фаулеров. В общем, каким-то образом они ухитрились украсть скипетр короля… хорошо хоть не корону, позора бы было…
- Почему позора?
- Как тебе объяснить, Серый глаз…
Теперь уже смутился Джон. Как объяснить индейцу, который ни разу не видел лондонскую элиту и особенно весьма эксцентричного Георга, что из-за такой дерзкой кражи пострадает репутация не только самого короля, но и всей Англии. А если новость дойдет до Колоний, то проблем не оберешься – если Георг не может удержать свой скипетр, то как он удержит столько далеких земель… к тому же задето самолюбие короля… как это скажешь далекому от всего этого человеку другой расы…
Но Фердиад решил отбросить предрассудки и сказал.
- Короче, понимаешь для монарха скипетр, это как…
- Племенной жезл у вождя индейцев, - кивнул Кухулин, - я понимаю…
- Отличное сравнение! Именно так. Если какие-то мужланы и тупицы умыкнули важный символ власти короля…
- Да, народ засомневается в силе власти такого предводителя.
- Ой, не то слово!.. А если вспомнить твой второй вопрос про место нашего прибытия, то тут все просто – Фаулеры пристали к берегам Америки в районе Новой Англии, что далеко на севере отсюда. Пока мы переплывали Атлантику, они успели перебраться на территорию французской Луизианы, думая, что здесь английская власть заканчивается, но два короля поговорили, и в итоге нам дали разрешение на любые методы поимки беглецов.
- Один король сохранит секрет другого?
Фердиад пожал плечами и сделал затяжной глоток из фляги.
- А зачем ты рассказал мне, Джон Фердиад? Это ведь тайна…
- А зачем тебе говорить с кем-то о делах белых людей?..
Фердиад хитро и подозрительно прищурился, глядя на Кухулина… а потом снова рассмеялся.
На удивление обычно спокойный индеец тоже улыбнулся.
- Послушай, доблестный Фердиад, расскажи мне про Англию, про ту сторону океана, про свою жизнь.
- Про Англию?.. Ну, это грязная страна. Где есть люди, в Англии, там будет и грязь… но будет и порядок. Англичане очень точные. Если английский король сказал, что во вторник будет война, то будь уверен, что так и произойдет.
- Это мне понятно.
- Хорошо… кстати, здесь в Америке есть такие же огромные заводы и мануфактуры с большими трубами, как и у нас. Англия, Лондон и Манчестер в особенности, очень дымные города. Поэтому я рад, что увидел такие живописные места, как здесь… А что касается моей жизни, то… видишь этот мундир, - Фердиад взял себя за лацкан, - сейчас он просто пыльный. А бывал еще и ободранный, обгорелый, в крови и поте и прочем дерьме… да, в армии с шестнадцати лет. Сначала был обычным солдатом, потом выучился на офицера… множество боев и войн прошел. Столько крови впитал этот мундир. Хоть и выглядит он всего лишь пыльным… Так и живем. Армия - моя жизнь, добрый Кухулин…
- Взгляни теперь ты на вот это, - Кухулин снял кожаную куртку, и Фердиад увидел три глубоких и длинных шрама на груди и животе индейца, - гризли – самый страшный медведь Америки. Я убил такого на охоте, еще когда моя семья была жива.
- Ого! – по достоинству оценил Джон, - медведь – грузный соперник! А смотри сюда, - гренадер быстро снял мундир и закатал рукава сорочки.
На руках – от кистей до локтей – красовались бесчисленные шрамы и рубцы.
Кухулин уважительно покивал.
- Это конечно не гризли, но банда итальянских разбойников – тоже дело не слабое. Я повздорил с пятью грубиянами в туринской харчевне… это в Италии, в южной Европе. Наш полк временно располагался в городе, вот мы и решили с сослуживцами наведаться в местные заведения…
Кухулин еще раз одобрительно кивнул.
- Вижу я, что жизнь твоя очень насыщена. Были в ней и боль, и война и странствия… но было ли в ней счастье?
- Как у тебя твоя семья?
- Да.
- Была у меня любимая… моя светлая Кетрин.
Фердиад тяжело вздохнул.
- Мы были молоды и были безрассудны. Когда нам было шестнадцать лет, решили поклясться друг другу перед алтарем, вопреки воли ее родителей. Мои-то были не против, так как уже тогда прибывали в земле обетованной… в общем, мы с Кэтти поженились и жили счастливо. Я работал подмастерьем кузнеца, она продавала цветы… но потом серьезно заболела лихорадкой… и умерла.
Джон умолк и больше не произнес ни слова.
- Поэтому ты пошел в армию? - спросил через какое-то время индеец.
Джон кивнул.
- Ты уже смог отпустить эту девушку?
- А ты смог отпустить свою скво и детей, и предков?
- Бывают дни, что я даже не вспоминаю их.
- И я тоже… и из-за этого ненавижу себя еще больше.
- И я…
Они снова помолчали. За это время Кухулин успел раскурить трубку и, выпустив в темное небо несколько клубов дыма, передал ее Джону.
- Расскажи теперь ты мне о своих странствиях, могучий Кухулин.
И чероки рассказал. О битвах со зверями и наблюдении за колонистами, о жизни в диких лесах и многом другом. Фердиад с удовольствием слушал и часто задавал вопросы. А потом рассказывал сам о своих путешествиях в рядах английской армии.
Время шло. И за беседой англичанин и индеец встретили полночь.
Они заметили это, а заметив, решили, что пора прощаться – разговоры хороши, когда дел немного, а им обоим утром предстояла тяжелая работенка.
Кухулин встал первым, явно намереваясь уходить.
Фердиад тоже встал, пошатываясь.
- Я рад, что мы оба сохранили свои жизни! – сказал он.
- Я с тобой согласен… Мне нужно возвращаться. С первыми лучами солнца табун лошадей ждет меня на выгул.
- Что ж добрый Кухулин, будь здоров.
- Пусть с тобой пребывает ветер удачи, глаз твой будет всегда зорок, а сердце - таким же добрым.
Они попрощались, пообещав еще обязательно встретиться, и Кухулин побрел в деревню речных чероки, неся в руке свое огромное копье. А Фердиад решил переночевать под открытым небом, в захваченный форт идти ему не хотелось.
Капитан гренадеров Его Величества лежал на спине, глядя на то, как на темном небе зажигаются первые звезды. Мрак сгущался, открывая глазам новый мир. Вот из норы выползла гремучка – Фердиад отогнал ее тлеющей палкой; вот послышался близкий вой койотов и шакалов – Джон пододвинул поближе к себе пистолет и саблю; а вот пробежал заяц, ища, где бы укрыться от ночных хищников.
Джон вновь взглянул на небо – яркие точки появлялись одна за другой, взошла луна. И весь этот облик Нового света, укрытый от крови и расправ тьмой наступившей ночи, успокоил беснующуюся до этого душу вояки. Рассказ Кухулина и собственные воспоминания обожгли его изнутри, но сейчас пламя злости угасло. Джон спокойно вздохнул и закрыл глаза.
Ему представился Лондон. Но не с грязными мостовыми и пышными балами Генриха, а с большими кострами посреди Пикадилли и Трафальгарской площади, вокруг которых сидели красивые скво и английские леди, индейцы и настоящие денди. Они весело что-то обсуждали, и не было никаких костяных и металлических томагавков, никаких пистолей и сабель. Все было хорошо, и это нравилось Фердиаду. Он даже не заметил, как уснул.
Продолжение через пару дней...