Крипота

Даже не знаю стоит ли первые строчки в ленту высвечивать. Не буду рисковать, на всякий случай спрячу их.

Вы когда-нибудь хотели, что бы ваша жизнь изменилась? Внезапно, резко, навсегда и к лучшему?

Я очень этого хотел. И знаете, моё желание сбылось. С меня можно писать шаблонного персонажа американских фильмов — я был полунищим наркоманом на грани смерти, а сейчас владелец клуба боевых искусств, кандидат в мастера спорта, денег куры не клюют, квартира на 12-ом этаже в новостройке… ну вы поняли, в общем. К веществам больше не притрагиваюсь и даже не пью. Покуриваю, правда, по ночам — бывают такие ночи, когда ложиться спать слишком страшно, а сил ни на что другое не хватает.

Если вы думаете, что причиной перемен стало какое-нибудь трогательное событие или прозрение аля «что-я-делаю-со-своей-жизнью», то ни хера подобного. Может, и бывают счастливчики, вылезающие из наркотической ямы такими способами — увы, это не мой случай. В 21 год я уже смирился с мыслью, что через несколько лет сдохну от передоза в какой-нибудь подворотне, но в глубине души страстно желал избежать такого жалкого конца. Желать желал… и ничего больше не делал. Ждал какого-нибудь чуда, волшебного пендаля, который выкинул бы меня за пределы круга «стимулы-транки, транки-стимулы» (к тому времени я уже вообще забыл, как можно жить без этого дерьма).

И чудо случилось.

Когда не можешь жить без наркоты, наркота становится твоей жизнью. Поэтому я жил, дышал (в прямом смысле) и зарабатывал тоже наркотой. Это удобно, у тебя на подхвате всегда есть несколько барыг, на безрыбье не останешься. Производством я никогда не занимался (по химии твёрдая двойка), а потому служил на побегушках — искал покупателей, доставлял товар и так далее.

Несмотря на разъебанную нервную систему и скелетоподобную фигуру, я ухитрялся сохранять приличный внешний вид. Всегда гладко выбритый, опрятно одетый, я больше походил не на торчка, а на голодного студента. Из-за этого мне частенько перепадала работа курьера-дальнобойщика. Задача состояла в том, что бы перевезти дерьмо из одного города в другой, не спалившись. После двадцати с лишним ходок я стал настоящим виртуозом, своего рода профи в этом деле. Моей специальностью были дальние и сложные доставки с множеством пересадок.

Как-то раз мне подкинули плёвый заказик, за который обещали щедрую «похвалу». Доставить надо было приличную пачку порошка в Десногорск. Шесть часов на автобусе прямым ходом, сам город — забытая жопа мира, никакой тебе охраны и проверки. Ха! Для меня это было что-то вроде развлекательной прогулки, и я с радостью принялся за дело. Смущало одно — хуле так шикарно «благодарят» за такую лёгкую задачу?

Приехал я на место, загнал товар, рассчитался и только тогда понял, в чём подвох. Я прибыл в Деснарь поздно вечером, а следующий автобус отходил только в 6 утра. Следовательно, ночку предстояло провести в городе. Стояла середина января, морозы лютые, а Десногорск — это полная дыра. Там в прямом смысле некуда пойти. Ни хостелов, ни гостиниц, ни мотелей, да что там, я не нашёл даже ни одного торгового центра или кинотеатра, хотя бы круглосуточного кафе. Видел только одну пивнушку, в которой тусили очень стрёмные личности, судя по виду — бывшие зэки (вроде рядом с Десногорском где-то есть или была колония). Сунься я к ним погреться, наверняка живым бы не ушёл. Пытался перекантоваться в подъездах — и понял, что там не теплее, чем на улице.

Чем дольше я бродил, тем холоднее становилось. Оставаться на улице было нельзя. Вмёрзнуть живьём в Десногорский лёд или быть заколотым быдлом из местной пивнухи — отличный выбор! К тому времени я уже замёрз настолько, что был готов даже получить нож в почку, лишь бы чуточку отогреться. Пальцы на руках и ногах отнялись, всё тело трясло, а каждый вдох давался с болью — настолько морозным был воздух.

Сделаю лирическое отступление. Вообще я презирал род человеческий и считал, что каждый — если не явный говнюк, то уж сто пудов меркантильный лицемер, прикидывающийся «хорошим» ради выгоды. Но был один человек, единственный во всём мире, заслуживший мою любовь и уважение. Это мой старший брат. Не смотря на разницу в 12 лет, мы отлично ладили. Он практически заменил мне моего отца, религиозного алкаша-безработника, от которого я получил только бесчисленные пиздюли и дурную генетику. Мой брат увлекался тематикой динозавров, мечтал стать палеонтологом. Он им стал бы, не прикончи его рак желудка.

После смерти от брата мне остался единственный подарок — брелок из дерева в виде птеродактиля (это был мой любимый динозавр). Брат вырезал его своими руками. Я не расставался с этим брелком уже больше 10-ти лет, сам не знаю, почему. Возможно, он служил мне своеобразным напоминанием о том, что мир не так уж плох. Но я его считал просто счастливым амулетом. Неважно.

В общем, тогда он тоже валялся у меня в кармане.

Ну сжал я свой амулетик покрепче и зашагал наудачу, куда глаза глядят. Удача случилась — ноги сами принесли меня к автовокзалу, на котором я высадился много часов назад. Автовокзал был закрыт, но в примыкающей к нему сторожке горел свет. Я постучался, мне открыла женщина лет 40-ка с лишним. Едва не упав на колени, я расписал своё бедственное положение и попросил пустить меня переночевать на вокзале за любую плату. Сторожиха оказалась доброй. От денег отказалась и на вокзал меня пустила просто так.

Я чуть не плакал от счастья. Наконец-то кошмарная пытка холодом прекратилась.

— Ты только свет не включай и никого не впускай, — предупредила сторожиха. — Там вон автомат стоит, выпей кофе, согрейся.

Я был готов расцеловать её. Да я в раю, блять! В углу действительно стоял автомат с дешёвым кофе в пластиковых стаканчиках. Пить эту бурду я не стал, а просто сел на пол и прижался к тёплому автомату.

Вокзальчик был крохотный, с застеклёнными стенами, но снаружи не горело ни одного фонаря, а потому в здании царила темнота. Убаюканный такой идиллией, я задремал.

Проснулся я от того, что входную дверь кто-то дёргал. Не ломился, не колотил со всей дури, а слабо так, неуверенно дёргал. Я вспомнил распоряжение сторожихи: «свет не включай и никого не впускай». Так что кем бы ни был мой посетитель, пусть катится к чёрту. Игнорируя дёргающуюся дверь, я плотнее натянул капюшон и попытался снова заснуть, как вдруг услышал голос:

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Голос был высокий, тонкий, явно детский. Дверь ещё раз дёрнулась, и голосок снаружи повторил:

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Тут я дрогнул. Пусть я был циничной сволочью, но всё-таки моя совесть ещё не окончательно сдохла. Во всяком случае, не настолько, что бы я смог спокойно спать, когда за дверью умирает от холода ребёнок.

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Да, я знал, что там было АДСКИ холодно.

Ребёнок выговаривал слова немного шепеляво, с каким-то акцентом, но это меня не смутило. Мало ли тут гастарбайтерских отпрысков без присмотра бегает? Больше смутило то, что он, как заведённый, повторял одни и те же слова. Может, он по-русски других фраз не знал?

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Бля, я ж всё-таки не камень! Хотя благоразумие попыталось взять верх — мол, вдруг дитенок просто обманка, а за его спиной стоит пара здоровенных грабителей? Но я тут же опровергнул это предположение. Во-первых, на вокзале брать нечего, а во-вторых, кто будет налёты совершать в такую холодрыгу? Грабители уже десять раз превратились бы в сосульки. Нет, скорее всего, это действительно одинокий ребёнок. Какой-нибудь беспризорник, сбежавший от буйных алкашей-родителей и теперь не знающий, куда идти.

Я тоже так сбегал.

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Судя по настойчивости, ребёнок знал, что я нахожусь внутри и знал, что я слышу его. Я попытался разглядеть моего посетителя, но обзор перекрывала бетонная стенка сбоку от входа.

Да к хуям осторожность! В конце концов, я точно так же умолял сторожиху впустить меня. Если бы она проигнорировала мои мольбы, то лежал бы я сейчас где-нибудь с обморожениями второй степени.

— Впусти меня. Мне очень холодно.

Я с трудом поднялся на затёкшие ноги и прохромал к двери.

— Щас, щас пущу. Только ты тихо, лады?

С этими словами я отодвинул тяжёлый засов, открыл дверь…

…и проснулся.

В этот раз проснулся по-настоящему, ошалелый и ничего не понимающий. Я всё так же сидел в углу рядом с кофе-автоматом, где и задремал. Это был просто сон?

Всё-таки что-то изменилось, пока я спал. Первое, на что я обратил внимание — это холод. Всё тепло из помещения исчезло, словно его высосали, и воздух был морозным, как на улице. Я осмотрелся, совершенно растерянный. Глаза уже привыкли к темноте, и я разглядел, что входная дверь была распахнута настежь. Из неё доносились порывы ледяного ветра, забрасывая на пол горстки снежинок. Кто открыл дверь? Я?! Так мне это приснилось или же…

Ох, срань господня. Снаружи кто-то был.

Я отчётливо слышал хруст снега под тяжёлыми шагами. Не придумав ничего умнее, я забился под ближайшую вокзальную скамью, сжимая в кулаке свой «счастливый» брелочек. Это было мегахреновое убежище, но я отчаянно надеялся, что в темноте меня не заметят.

Вопреки моим опасениям, невидимый посетитель не стал заходить в помещение. Шаги начали удаляться. Скоро я увидел их обладателя через застеклённые стены.

Он был высоким, выше 2-х метров ростом и выглядел крепким. Хотя возможно, мне так показалось из-за большого количества одежды. В темноте было плохо видно, но мне показалось, что одежда ему (или ей?) маловата и сидит очень неудобно. Вроде бы обычный рослый бомж… вот только он нёс на руках другого человека. Мёртвого человека. Так безвольно голова может мотаться только, если шея сломана. Лица жертвы я не разглядел в темноте.

Итак, какой-то великан, чудом меня не заметивший, тащит посреди ночи труп. Пиздец усугублялся тем, что он очень странно шагал, словно прихрамывал. В какое дерьмо я вляпался…

Фигура великана развернулась и зашагала к сторожке. Свет там уже не горел. Наверное, ничего не подозревающая сторожиха спокойно спала, а эта хрень между тем подкрадывалась к её убежищу. Исход их встречи был до ужаса предсказуем — сторожихе пиздец. Мне было жаль её, но что я мог поделать? Попытайся я остановить верзилу, я бы только пополнил количество трупов своим собственным.

Пока я терзался невесёлыми мыслями, верзила прошагал дальше и скрылся из поля моего зрения. Я услышал, как хлопнула дверь сторожки. Из-за стены послышались тяжёлые шаги. Этот хрен уже был внутри сторожки. Наверное, ему сейчас приходится сильно нагибаться. Раздался сонный голос сторожихи, спрашивающий, кто здесь. Щёлкнул переключатель и я увидел отблеск света из окна. Сейчас раздадутся предсмертные вопли несчастной женщины…

Вопли действительно раздались, но вовсе не предсмертные. Женщина громко и яростно бранилась на незнакомом мне языке. То, что она ругается, я понял исключительно по её разгневанному тону. Я окончательно сбился с толку. Нелепость происходящего заставила меня позабыть даже об угрозе собственной жизни. Да что за чертовщина тут творится?! Я напряг слух, прислушиваясь к звукам из-за стены.

Внезапно сторожихе кто-то ответил.

Меня бросило в жар, несмотря на мороз минус тридцать. Я узнал голос. Это был тот самый тонкий детский голосок, который повторял: «Впусти меня. Мне очень холодно». Да, именно его я слышал во сне… или это был не сон? А может, я до сих пор сплю?!

Голосок продолжал спорить со сторожихой, будто в чём-то оправдывался. Я не понимал ни слова в их речи, даже не мог узнать язык — какой-то шипящий, с пощёлкивающим произношением. Потом я услышал шорох и характерный «бум» тела, брошенного на пол. Очевидно того тела со сломанной шеей, которое великан тащил к сторожке. Детский голосок сделался ещё более виноватым, а сторожихин — ещё более злым.

Жуткое понимание пронзило мой мозг. Детский голос принадлежал этому хромающему великану. Наяву или во сне, но дверь я открыл именно ему. И теперь он стоит за стенкой и спорит со сторожихой на нечеловеческом языке, а у их ног валяется труп со сломанной шеей… Пока я пытался осознать всё это, сторожиха внезапно перешла на русский.

— Ладно! — с каким-то злобным отчаянием сказала она. — Ладно, хер с тобой! Ешь! Ешь, раз уж убил! Всё равно сделанного не исправишь!

Детский голосок что-то благодарно залепетал в ответ. Послышалась возня, а затем ужасный звук, который я раньше никогда не слышал, но точно понял, что он значит — мокрый хруст рвущейся плоти. Скоро его заглушило жадное, захлёбывающееся чавканье. У меня в глазах помутнело, а к горлу подступила тошнота. Мне совершенно расхотелось знать, что здесь происходит. Судя по тому, что сторожиха продолжала злобно бормотать, хрустели не её плотью, но меня это ничуть не успокоило.

«Ешь, раз уж убил!»

Тут я словно очнулся. Надо валить отсюда к ебеням, и немедленно!!

Звуки пиршества за стеной были отвратительны, но заглушили мои шаги. Я еле дополз до выхода, где меня ждало новое потрясение. На снегу отпечаталась цепочка огромных следов. Следов от ТРЁХ ног. Я вспомнил странную, прихрамывающую походку великана, и мне сделалось совсем дурно. Я не хотел больше ни секунды находиться рядом с этим ебаным автовокзалом, на котором творилась вся эта херь.

Тихонько обогнув автовокзал, я зашагал в сторону обшарпанных пятиэтажек. До ближайшего переулка шёл крадучись, вздрагивая от каждого шороха, а как оказался в спасительной тени домов — рванул что было силы. Заскочил в первый открытый подъезд, пулей взбежал на самый верхний этаж, приткнулся там в углу. Теперь мне было глубочайше наплевать на холод и прочие неудобства. Когда становилось совсем хреново, я начинал пританцовывать и растирать руки-ноги (по возможности тихо).

Так и провёл остаток ночи.

К утру я немного оклемался. Надо было возвращаться на вокзал, ведь скоро подъедет мой автобус. Одна мысль о возвращении повергала меня в панику, и в то же время я чувствовал себя последним дебилом. События ночи казались каким-то горячечным бредом, я даже сомневался, что они были реальны. Для торчка такие глюки обычное дело, они могут настигнуть в любое время, в любом месте… И всё-таки ЭТОТ «глюк» был уж чересчур реалистичным.

Терзаясь сомнениями, я собрал в кулак всё мужество и вышел из подъезда.

Снаружи был всё тот же Десногорск — обычный захолустный городишко. Ещё не рассвело, но в некоторых окнах зажёгся свет. По улицам сонно бродили редкие прохожие. Ничто не казалось мистическим, зловещим и потусторонним.

Когда я дошёл до вокзала, то обнаружил, что на месте трёхногих следов была проторена аккуратная дорожка, а сугробы вокруг вокзала — расчищены. Автовокзал уже открылся. Внутри горел свет, на скамьях сидели пассажиры, ожидавшие автобуса. Я обошёл вокзал кругом. Дверь сторожки была заперта. Никаких отпечатков трёх ног на снегу, никаких пятен крови или разорванных трупов.

Это был просто ночной кошмар?

Успокоившись, я прислонился к стене и закурил. Автобус должен был отправиться минут через десять. Я уже начал посмеиваться над своими страхами, когда заметил маленькую вещицу, валяющуюся на снегу. Её очертания показались мне знакомыми. Я подошёл ближе и наклонился.

Мать-перемать, да это ж мой счастливый брелок с птеродактилем! Видимо я оборонил его, пока в панике убегал от вокзала. Хорошо, что его никто не унёс.

Древесина потемнела от грязи и снега, но сам брелок был цел-невредим. Радуясь, что не проебал драгоценный подарок от брата, я сунул брелок в карман и пошёл к автобусу. Голова у меня кружилась, а лоб словно раскалился. Кажется, я успел нехило простыть под десногорскими ветрами. Но мне было плевать, я хотел лишь убраться поскорее из этого стрёмного города. Утомлённый ночными событиями, я быстро уснул и проспал до самой Москвы.

Я уже почти забыл обо всех ужасах, которые мне довелось пережить, когда открывал дверь своей квартиры. Мне хотелось срочно нажраться аспирина и завалиться под одеяло. Я лениво стянул куртку, вытряхнул из карманов мелочь, какой-то мусор… и замер.

Из кармана выпало два брелка.

Два совершенно одинаковых деревянных брелка в виде птеродактилей.

Не веря своим глазам, я взял их в руки. Оба брелка были абсолютно реальны. Они повторяли друг друга вплоть до мелочей — ножевых срезов, небольших трещин и вмятинок. С одинаковыми цепочками и одинаковыми карабинами.

Я бы мог найти объяснение, будь мой брелок покупным. Даже очень редкие экземпляры имеют свои копии. Но это была, чёрт побери, ручная работа. Как где-то мог существовать брелок, один в один повторяющий тот, который сделал мой брат?! Даже если предположить, что он вырезал второй, он не мог в точности скопировать каждый развод и потемнение на древесине.

Я вспомнил свой сон. Как встаю и открываю дверь, а потом просыпаюсь на том же месте, где уснул. Я начинал догадываться о том, что случилось. Мой рациональный рассудок вопил о том, что это бред, что такого не может быть, но каким-то шестым чувством я понимал, что моя догадка — правда. Страшная, но правда.

В одной из реальностей я открыл великану дверь. Это мой труп он тащил к сторожке. Это моя голова болталась на сломанной шее. Это мои кости трещали под его зубами…

Пока он нёс меня, брелок выскользнул из кармана. За ночь сторожиха успела замести следы, но не заметила свалившегося в сугроб брелка…

Со следующего дня всё изменилось. Едва проснувшись, я позвонил в ближайший спортивный клуб и записался на бокс. Я выпотрошил все пакетики с порошками в унитаз и туда же вылил весь алкоголь. Мне нельзя замутнять сознание, я должен всегда быть настороже.

За следующий год я перетерпел страшные ломки, отходняки, депрессии, но зато успел как следует подкачаться. Знаю, глупо было рассчитывать на кулаки при встрече с тем трёхногим каннибалом, но что мне ещё оставалось? Безумный ужас подхлёстывал меня создать хотя бы иллюзию защиты.

Я знал, что кулаков будет недостаточно. Поэтому я пошёл работать. Я трудился очень усердно. Карьерная лестница стремительно шла вверх. Мне было абсолютно плевать на престиж, на успех, на должность. Меня волновали только деньги. Они мне были нужны для защиты.

Я купил пистолет. Сначала самый простой пневматический пистолет и кучу пулек к нему. Со временем я подкопил денег, приобрёл охотничье ружьё и лицензию. Страх всё равно не отступал. Он не отступил, когда я купил квартиру на одном из самых верхних этажей, до которых никакой великан не дотянется. И когда я установил домофон с видеонаблюдением, страх всё равно никуда не делся. Поэтому я продолжал тренировки — яростно, безостановочно, как одержимый.

Скоро мне предложили стать совладельцем клуба боевых искусств. Отлично, значит, у меня будет ещё больше денег, которые я смогу вложить в свои средства защиты.

Я согласился.

С того дня, как из моего кармана выпали два одинаковых брелка, я больше не притронулся ни к наркоте, ни к алкоголю. Я должен всегда сохранять ясность сознания, всегда быть начеку. Потому что не дай бог мне зазеваться в тот момент, когда Трёхногий придёт за мной.

А он придёт, я уверен. Однажды он поймёт, что тот я, который попался ему на вокзале — ненастоящий, а всего лишь клон из какой-то неправильной, искажённой вселенной. И тогда он наверняка захочет найти меня. Настоящего меня.

Хотя откуда мне знать, кто из нас двоих был настоящим той ночью?

Я, который сейчас жив?

Или я со сломанной шеей; я, которого пожирала неведомая тварь с детским голосом?..

Я хотел бы верить, что всё это было мощным глюком от передоза. Тогда я сумел бы забыть о постоянном страхе и спокойно жить дальше. Но у меня на поясе висят два брелка — абсолютно одинаковых и абсолютно реальных брелка ручной работы, копии друг друга. Клоны.

Иногда они глухо постукивают друг о друга. И когда я слышу это постукивание, то понимаю, что не могу себя обмануть.

Я должен быть готов, когда он придёт за мной.