Торжественное открытие придорожного фонаря

Рассказ, время чтения ≈ 5 минут

Потом об этом говорили много – о торжественном открытии придорожного фонаря. Валентина Ивановна, шестьдесят семь лет, пенсионерка, вспоминает:

- У нас в поселке темнеет очень быстро. Не успеешь оглянуться – как уже темно! А эта дорога и вовсе темная. Там у нас магазин, все ходят. И дети там вечером за пивом, и мы, старики. Где переход, а где машина… Вечером уже ниче не видно! У нас же, понимаете, — Валентина Ивановна доверительно притягивает репортера, — движение очень быстрое, в город люди едут. Еще и фары не включают. Страшно! Нужен был фонарь там, в общем… Но сама я никаких обращений не писала. И вообще не помню, чтобы кто-нибудь писал… Знали бы, конечно, что так выйдет!

Вместе с Валентиной Ивановной на лавочке сидят её подруги. Они одобрительно кивают.

-Но на открытие я пришла, — продолжает свой рассказ пенсионерка, — А как же не прийти?! У нас в поселке со времен войны, наверное, ничего интересного. А тут объявления, мол, «просим вас прийти на торжественное открытие… по многочисленным просьбам открываем». Глава района приедет, сам ленточку перережет. Это вы с города, удивляетесь, чего эти бабки, фонарей не видели? А вот не видели, а вот и представьте себе!

Валентина Ивановна картинно складывает руки на переднике. Дождавшись тишины, слово берет Ирина Сергеевна, шестьдесят лет, пенсионерка.

-Да и я пришла тоже. Да еще и внучку свою потащила. Дура, **** (блин), — добавляет она вполголоса и в сторону. — Но вообще, многие потащили своих внуков, да, Женечка?

-Ну да да, — отвечает подруге Евгения Степановна, семьдесят два года, пенсионерка, вдова.

-И в целом нас пришло, ну сколько… Да весь поселок пришел. Нам сказали в правлении – в девять часов. Думаю, решили они так удивить – мол, фонарь все осветит.

-Что же было на открытии? – спрашивает репортер.

-Что там было? Сразу видно – потратились. Везде шарики, ленточек много. Фонарь обвязали всяким. Там еще охранник стоял, да, девочки?

Пенсионерки кивают.

-Чтобы мы шарики себе не утащили, видимо. Или боялись, что фонарь украдем!

Женщины смеются.

-А как выглядел сам фонарь?

-Ой страшно выглядел, — вдруг кричит Евгения Степановна, — Весь какой-то как палка! Ровный, черный, в ленточках! Не понятно откуда светит!

Подруги спешно успокаивают Евгению Степановну, но в то же время и соглашаются:

-Действительно, странный фонарь был, Женечка.

После того, как Евгения Степановна успокоилась, рассказ продолжила Валентина Ивановна.

-Да, непонятный. Модерновый. У меня еще внучка спрашивает: «Ой, а что это он такой?». Вот, мы стоим, весь поселок, ждем главу района, Вильского этого. Я же, представляете, даже не знала, как его зовут! – Смеется, — А потом он появился, дорогу перешел, вместе со своей этой мымрой. Я, как увидела, сразу поняла – спят!

-Ой, да все это поняли, — вставляет Ирина Сергеевна.

-Как они выглядели?

-Он весь такой помятый, в кожаной курточке. Ну пиджак такой, — говорит Валентина Ивановна, — Она – в белом костюме, на каблучищах. Видно, не привычно ей по нашей грязище ходить. Намалеванная, молодая. Ой! Знаете – стервочка-студенточка. Идут, улыбаются. А машины свои далеко запарковали, наверное, чтобы народ не смущать.

-Говорит, по вашим многочисленным просьбам, — перебивает её Ирина Сергеевна, — поставили фонарь тут, для безопасности. Да и говорит так, лениво, ну знаете… Рожа постная.

-Плохо говорил он, — перебивает их обеих Евгения Степановна, — Он не говорил а рычал на нас. Рычал, рыкал. Щеки свои раздувал как тучи грозовые! Как дождь пошел. Глаза молнии метали! И слова, слова как из пулемета орал на нас! Градом летели слова. И матерился! И в драку полез! Ненавидел он нас!

Валентина Ивановна торопливо прощается с репортером и уводит Евгению Степановну домой. Рассказ заканчивает Ирина Сергеевна.

-Да в общем-то сказал этот глава района что-то. Будто заснет сейчас. А темнеет. Потом перерезали ленточку. Он говорит: «Вот сейчас зажгется». И зажегся.

-И что, и что?

-***что (черти что)! Смотрим – на стену светит.

Ирина Сергеевна смеется некоторое время, после чего заканчивает рассказ:

-Да, так и запишите — ***что. И, понимаете, ведь хорошо светит – каждый кирпичик видать. А все остальное не видать. Даже пешеходный переход в двух шагах не видать. А глава района со своей бабой светятся от счастья. Жалко, что все равно не освещает! Тут уж я не выдержала, если честно. Я сказала: «Но ведь не видно!». Вот Валентина, конечно, тоже немного вспылила. И Сергей, наш молочник, сразу сказал.

-А что же глава района Вильский?

-Ну… Матерился там.. Женечка-то всё правильно рассказала. Кричал про майдан, — заканчивает Ирина Сергеевна.

О том, как именно вел себя глава района Сергей Вильский на открытии придорожного фонаря нашему корреспонденту рассказал тот самый Алексей Маслов, сорок два года, зоотехник.

-Я не молочник. Зоотехник. Занесите. Баб наших наслушаетесь…

-Извините.

-Извините… Ну чего. Действительно – стоим. Нас, ну где-то человек двадцать. Шарики, ленточка. Машины по трассе несутся. Темнеет. А фонарь лупит – ну прям в стену. Внучка Ирки нашей даже всхлипнула. И вот, знаете, пауза какая-то повисла. Невысказанный вопрос. Вопрос этот – а чего фонарь развернули к стене, ведь ничего не видно? Кто-то должен был высказать этот вопрос. Это сделал я.

-Вы?

-Я.

-А что же глава района Сергей Вильский?

-Он, знаете так, подобрался. Набрался воздуху. И говорит: «В смысле?». А я ему: «Ну фонарь же не светит на дорогу, вы зачем его так поставили?». А он: «Как надо, так и поставили!». Васька мой еще снимал на телефон. И тот ему: «А ну убери телефон». А я ему: «Сейчас сам вас уберу!».

В нашем распоряжении оказалась стенограмма слов Сергея Вильского, составленная по видеофрагменту. Видеофрагмент предоставил сын Алексея Маслова, Василий, шестнадцать лет, школьник.

«Граждане! Я, конечно, сильно извиняюсь, но скажите мне – как это так? Как это называется? Мы вам за бюджетные деньги поставили фонарь. Он стоил немало. А вы – что?

из толпы: «Не светит»

Не светит вам? Странное это дело получается. Мне светит, всем светит, а вам нет! Вы тут часов все не… обурели, что ли? Вы что тут ропощите, я не понимаю. Граждане, ну совесть-то поимейте.

из толпы: «Ага, еще и совесть!»

Да вы тут совсем, что ли? Это вам не нравится, то не нравится! Да вы все, посмотрите на себя! Да вы же все выглядите как!

из толпы неразборчиво

Вы мне покричите еще! Майдан тут устроили!

из толпы разные люди: «А что сразу майдан? / Вы уважительно ведите себя/ Мы просили поставить фонарь ***** (гребанный)»

Это кто ***** (гребанный). Это я ***** (гребанный)?! Это вы, может, ***** (гребанный)! Мне угрожать не надо, я представитель закона. Вы сами заткнитесь, понятно?

из толпы неразборчиво

Да на майдане так, *** (блин)! Фонарь светит как надо!

из толпы неразборчиво

Да мы вас… Ты чего здесь снимаешь? Камеру убрал…

Василий Маслов: Что, и поснимать нельзя?

Камеру убрал!

Алексей Маслов: Да я вас сейчас сам…

Убрал камеру, говорю!»

На этом запись обрывается.

-Но что же произошло потом? – говорит репортер.

-Потом все разошлись, да и всё.

-А кто-нибудь может сказать, что было дальше?

-Так… Не знаю я…

Вильский сидел на кожаном пиджаке и курил. Фонарь нещадно слепил ему глаза. Где-то сбоку высилась его помощница Алена, а дальше начиналась таинственная русская ночь. Слышался рокот скоростной трассы.

-Сергей Витальевич, нам пора уже. Машину завели. Она через дорогу.

Вильский не ответил, а только глубже всмотрелся в ночь. Вдалеке угадывались очертания леса.

-Сергей Витальевич…

-Докурю сейчас.

-Что вы приуныли так?

-Да как-то…

Вильский кряхтя встал. Оттряхнул пиджак от пыли и праздничных лент. Надевать его вовсе не хотелось, потому что на улице было душно, да и пиджак на самом деле из кожзама.

-Как-то все так себе прошло, да? – сказал Вильский.

-Ну… Вы чуть не избили школьника…

В фонаре таинственно перекрикивались электрические сверчки.

-…Но в остальном – сойдет.

Алена – ироничная тварь, подумал Вильский. Вслух он сказал:

-Почему они правда развернули фонарь? Не светит же.

-А кто их разберет. Строители опять накосячили. Это обычное дело, будто вы не знаете.

Вильский знал.

-В общем-то, — добавила Алена, — абсолютно нормально. Знаете, я слышала — плохое – тоже часть нормы.

Алена еще и фаталистка. Вильский подумал, что неплохо бы переспать с ней. Но это столько телодвижений…

-А кричащий чиновник? — сказал он вслух.

Алена не замялась ни на секунду:

-Тем более.

Этакая она сука.

-Стыдно это все как-то. Я растерялся просто. Ну не светит же совсем. Ну посмотри же…

-Ой, сколько еще всего будет. Да и вообще, в принципе, немного светит. Пойдемте.

Они нетвердо вступили на пешеход. Машины шли в безфонарную ночь. Вильский подумал, что все это так бессмысленно и стыдно. Куда им идти? Встречная машина обдала приятным ветерком и выхлопными газами.

-Ну Сергей Витальевич! Ну что вы там… — Белый костюм недовольно остановился.

Почти сразу его снесла фура. Вильский даже не понял, что произошло. Просто множество звуков, а вместо женской фигуры теперь дальнобойщик. Рядом мигает его стотонная повозка смерти. Алена, как выяснилось, отлетела метров на пятьдесят, причем крайне неравномерно.

-Да я и не видел совсем… – пробормотал дальнобойщик. Вильский уронил бычок.

Дальнобойщика, кстати, в итоге посадили. На семь лет, вроде бы, или что-то около.

А фонарь потом убрали.