Как я переболел двусторонней пневмонией (а может ковидом)

А помнишь была «вторая волна»? Тогда я подхватил двустороннюю пневмонию и 10 дней пролежал в инфекционном отделении для пациентов с «новой коронавирусной инфекцией covid-19». Рассказываю. Осторожно, много букв.

Расскажу, как заболел, как проявлялись симптомы, как мне стало хуже, как я получал инструкции от участкового врача и пытался пройти компьютерную томографию (КТ), как вызванивал скорую и наконец дождался её, как попал в больницу и что там творилось, как меня лечили, как меня выписывали, и ЧТО ВООБЩЕ ПРОИСХОДИЛО АААААААААА!!1!!!

В сети предательски мало настоящих историй, а лишь слухи, паникёры, «экспертные» мнения, одинаковые интервью и сухая статистика. Поэтому режим гонзо-журналиста ON.

Это открытый вопрос. Но у меня есть вариант для себя.

С 5 по 7 сентября отдыхаю с Анной в Абзаково, там гуляю по холодной реке босиком, попадаю под дождь без возможности просохнуть в тёплом помещении, хожу по злачным заведениям, не предохраняясь маской, мацаю кнопки компьютерных автоматов и шары для боулинга. Идеальные выходные, чтобы словить заразу.

До отдыха в Абзаково я соблюдал минимальные меры безопасности: в помещениях носил маску, тщательно мыл руки, Анна мыла все продукты после похода в магазин. На отдыхе же расслабился, перестал и руки мыть, и маску носить. А возможно, у меня просто слабый иммунитет.

8 сентября, вторник

Первое недомогание, слабость в ногах и сильная усталость. Оправдываюсь, что всего лишь простыл немного. Шутим с Анной, что это организм требует продолжения отдыха, ахахаха.

9 сентября, среда

Слабость остаётся, стараюсь не предавать значения. Пытаюсь работать, но голова не варит. Выпиваю парацетамол и ацетилсалициловую кислоту.

10 сентября, четверг

Температура болтается в районе 37,4°. Слабость та же. На прогулке замечаю, что выдыхаюсь слишком быстро. Скидываю всё на усталость. Подняться на четвертый этаж не могу, впервые за многие месяцы еду на лифте. Работать сложно.

11 сентября, пятница

Смеёмся, что простуда лечится семь дней, а если не лечить, то проходит за неделю. Решаем, что лучше подождать до понедельника и если не станет лучше, то звать врача. Слабость и усталость остаётся, температура появляется раз в день, успешно сбиваю её парацетамолом. Добавляю «Антигриппин», много горячего чая с мёдом — ведь так лечатся от простуды. ВЕДЬ ТАК?! Предупреждаю клиентов, что возможно с понедельника не смогу работать.

12—13 сентября, выходные

Слабость, усталость, слабость, усталость, слабость. А какая она вообще эта УстаБость? Представь, что ты просыпаешься с зарядом 10% на день — трать их как хочешь. Заряд уходит на самые бытовые мелочи, сходить в туалет, почистить зубы, попить воды. На еду сил не хватает, вставать сложно, работать и во что-то вникать тем более. Появляется небольшая сдавленность в груди.

В воскресенье Анна жалуется на подобные симптомы: слабость, небольшая температура и кашель, тяжесть в груди. Приехали...

14 сентября, понедельник

Ни-че-го не меняется, моё состояние начинает меня пугать. В 9 утра вызываю участкового врача. Дозвониться до врачей — отдельный хард-квест. Я полчаса дозваниваюсь в поликлинику по прописке, там мне дают два номера телефона, и я снова полчаса дозваниваюсь уже по ним.

Врач приезжает в 14:00. Судя по яростным постам людей в соцсетях, мне ещё повезло и я быстро дозвонился и дождался врача.

Врач — робот. Она быстро отчеканивает стандартные вопросы про симптомы, после чего прописывает антивирусные, говорит идти на флюорографию, а в пятницу к ней на приём. Если до пятницы станет хуже, то вызвать её снова.

15—16 сентября

Замечаю, что дышу по-другому. Не получается вздохнуть полной грудью, а если и получается, то сразу начинается сухое покашливание. В итоге делаю вдох на 70—80%, чтобы не спровоцировать кашель. Спойлер: к субботе дышу на 50—60% — полудыхание.

Во вторник вызываю врача и для Анны. Она берёт больничный, потому что ощущение, что я её заразил, а она понесёт заразу дальше.

17 сентября, четверг

Ключевой день. В 15:00 состояние резко ухудшилось. Меня начинает дико знобить, будто всё тело разом сводит, температура подскакивает до 39°. Я упаковываюсь в тёплую одежду, прячусь под одеяло, чтобы не знобило и посасываю горячий чай — без толку. Пострадав от озноба, вызываю скорую в 18:00. Они говорят, что придётся «очень долго ждать». Выбора нет, соглашаюсь.

Озноб пропадает, но слабость и усталость будто увеличиваются в разы. Всё плывет перед глазами, я прибит к кровати. Раз двадцать за ночь встаю со стонами и бреду в туалет — самая сложная работа в мире. Кое-как доживаю до утра.

18 сентября, пятница

В 7 утра приезжает скорая, мне уже полегче. В квартиру заходят два дяди в резиновых сапогах, упакованные в защитные костюмы, с щитками на голове и в масках. Они предлагают два варианта: ехать сразу на КТ, а после в больницу, ибо моё состояние никуда не годится, либо вызывают моего участкового врача.

Я ссу ехать в больницу, поэтому выбираю врача. Врач приходит через два часа и по сути ничего нового не говорит: срочно на флюорографию и ко мне в кабинет с результатами.

В этот раз я не откладываю. Хватаю Анну под мышку и еду в «Поликлинику №2». Быстро сдаю мазок на ковид, быстро прохожу флюорографию, быстро забираю результаты и быстро попадаю в огромную очередь к тому самому участковому врачу. На бумажке с результатами заключение — «двустороння пневмония». Результаты мазка узнаю лишь в следующий четверг — отрицательный.

Простояв час в очереди, попадаю в кабинет. Врач предлагает два варианта. Раз, она вызывает скорую и меня везут на КТ, а оттуда уже либо в больницу, либо на домашнее лечение. Проблема, что ждать снова около суток. Два, я сам иду на КТ к 18:00. Решил пойти сам, чтобы не тянуть. Жаль, что «добрая» врач не предупредила, что я не дождусь своей очереди, если сам поеду на КТ.

И вот мы такие наивные приходим пораньше на 15 минут, чтобы занять очередь. А перед нами уже человек 50 в один кабинет. Снова вспоминаю злые посты в соцсетях, где люди обкладывают хуями правительство, которое не может закупить аппаратов КТ.

Очередь не двигается, народ кашляет, возмущается, мне снова становится плохо, как днём ранее. Я понимаю, что КТ мне не судьба пройти. Подумываю о платном КТ, обзваниваю клиники, говорят стоимость — 4700 ₽ и результаты только на следующий день. Это неудобно, кажется лучше рискнуть и подождать скорую.

Едем домой на такси, я снова звоню в скорую, объясняю ситуацию. Грубая тётя возмущается, что я не осознаю ситуацию, что некоторые люди ждут скорую по двое суток.

Похуй, тетя, я потерплю!

Похуй, мальчик, жди!

19 сентября, суббота

С момента звонка в скорую прошло 30 часов, то есть прошёл вечер, ночь, целый день и ещё вечер. И вот звонок почти в полночь, скорая ждет меня на улице, тётя говорит, чтобы я сразу собрал вещи, ибо домой не вернусь.

Я прошу тётю, чтобы и жене сделали КТ, потому что у неё такие же симптомы, как у меня. Тётя соглашается, за что ей поклон в пол. Мы собираемся в лучших традициях «Один дома», выходим, садимся в скорую и дуем в тот самый кабинет, где я в первый раз не дождался своей очереди.

В этот раз народу мало, четыре человека ждут результатов. Судя по возмущению одной дамы, она ждёт результаты уже часов пять.

Людей нет, но мы все равно сидим два часа, чтобы наконец пройти это злоебучее КТ. Результаты получаю через минут 15 после КТ и наконец узнаю, что мои лёгкие поражены на 32%. У Анны — 4%. Всё это время скорая нас ждала, то есть два врача и водитель не ездили по другим вызовам, а ждали наших результатов.

Врач посмотрела результаты и пригласила меня в машину. Нас повезли в больницу на Уральской, где лежат ковидные товарищи. Внимание: на тот момент я так и не знал, есть у меня ковид или нет, никто мне об этом не сообщил, но по словам врача, раз я еду туда, значит я из ТЕХ.

Цветочки кончились, дело за ягодками.

20 сентября (точнее ночь переходящая в утро)

Уже три утра, я до сих пор не спал. Анну выдворили из больницы, дальше ей нельзя, она в слезах вызывает такси, я немного в панике остаюсь на первом этаже, в так называемой «красной зоне» для заразных.

Врач отправляет меня в некий «Бокс №4» — это комнатка со столом, стулом, сейфом и умывальником. Я решаю, что это моя палата. Но нет, мне приносят кипу бумажек, которые я должен подписать и заполнить. Мммм... бюрократия!

В некоторых бумажках написаны жуткие вещи, мол меня будут пичкать непонятными лекарствами, что мне может стать хуже, что нужно доверенное лицо, которому можно звонить, если мне кирдык.

Я не хочу такое подписывать и зову врача, прошу рассказать про эти чудо-бумажки и жуткие тексты в них. Врач злится и зачитывает рэп о том, что вижу ли я вообще какая жесть творится вокруг, что она уже сутки на ногах, что она не может каждому объяснять такие вещи, что это лишь формальности, подпиши и завали ебало!

После брутального рэпа я всё подписываю и врач ведёт меня в очередной кабинет. Там новая парочка врачей снова спрашивают о состоянии, жалобах, травмах и прочем. Зачем-то просят мои данные, которые я только что в нескольких экземплярах раздавал в боксе. Заодно берут мазок на ковид, мерят температуру, давление, даже ЭКГ делают.

В коридоре задыхается мужик (буквально), ему дают кислородные баллоны, врачихи ругаются, решают, что с ним делать. От такого зрелища мне и самому будто тяжелее дышать.

После допроса заходит четвёртая врач, спрашивает КУДАЕВО, получает ответ ВНЕВРОЛОГИЮ. Я с измученной миной покорно жду казни. Врач ведёт меня. Идём долго, проходим три этажа и сотни метров коридоров, из палат доносятся хрипы, стоны и кашли. На часах уже 4 утра. Ощущение, что врач водит меня зигзагами, чтобы запутать.

На третьем этаже у лестницы она говорит, что оставляет меня, спускайся на второй этаж и стучись в дверь напротив. Я накручиваю ещё моток паники, мол нифига себе врач осторожничает, даже не пошла со мной, видимо там реально всё хуёво...

Я спускаюсь, стучусь в дверь, выходит сонный парень, упакованный в защитный костюм, видимо ночной медбрат. Он первый человек, который хоть как-то пытается расписать ситуацию, в которую я попал. Кратко: меня проще и быстрее упечь в палату и начать лечить, чем ждать результаты мазков на ковид, тем более я уже через столькое прошёл, тем более я себя запустил, тем более у меня 32%, а это уже не шутки.

ОК! Звучит, конечно, пиздец, но на тот момент мне уже плевать, что у меня, просто пневмония или ковид, я болею уже 12 дней, я сдаюсь и хочу, чтобы мне просто стало лучше.

Медбрат проводит меня в палату №3, показывает койку, предлагает обустраиваться, но не спать, потому что меня будут лечить... в четыре утра. Хороший парень. Спасибо тебе, безымянный медбрат!

Через 5 минут приходит медсестра, я не успеваю даже расправить кровать. Она ставит мне капельницу (таких капельниц будет 14), ставит укол в живот (тоже 14) и даёт несколько таблеток (их будет сотни).

В темноте на двух соседних койках ворочаются тела. Мне показалось, что это какие-то старики. Одно тело громко кашляет. Наутро выясняется, что это пару парней, может постарше меня на лет 5—10.

Больничная жизнь началась!

20—21 сентября, воскресенье—понедельник

Пропущу воскресенье, ибо всё как в тумане: валяюсь на кровати, почти не шевелюсь, волнуюсь, не рыпаюсь, с соседями не разговариваю, ничего не ем. Заходят сёстры, чтобы поставить капельницу, заходят сёстры, чтобы раздать еду, заходят сёстры, чтобы помыть полы.

Под вечер появляются потребности. Нужна туалетная бумага и тапочки — это показалось главным. А ещё чай, кружка, полотенце, пару футболок, носки, трусы, санитайзер, мыло, зубная паста, щётка и чистая вода (пить больничную из-под крана брезгую). В течение недели мне также привезут чайник, удлинитель, ноутбук, книгу (успешно её не открываю).

Вещи проходят сложный путь, чтобы попасть ко мне. Родные приносят вещи и еду в чистую зону на первом этаже, она же «зелёная зона». Пакеты подписывают: этаж, палата, отделение, фамилия. Сотрудники больницы переносят пакеты на третий этаж и складируют в одном месте на столе. Дальше приходят сёстры с разных этажей, находят пакеты своих пациентов и разносят по палатам.

Так мне принесли пакет лишь раз. Во второй раз упрашиваю сестру, чтобы она принесла передачку, но она «занята». В итоге она же меня провожает до того злачного стола на третьем этаже, и с этого момента я забираю пакеты сам.

Многие пациенты не соблюдают никаких «чистых зон». Пакеты с едой поднимают по верёвкам, или больные внаглую выходят на улицу и получают посылки из рук родни.

Вот и всё лечение. По сути бомбёжка организма антибиотиками. Но это работает — и хорошо.

В нашем коридоре 15 палат, в каждой по 4—6 человек, то есть ≈70—80 человек. Сестра в день 150 раз протыкает вену, ставит 150 уколов, я ещё не считаю особые уколы в попку. Я почти ни разу не испытываю дискомфорта от уколов, может как раз благодаря профессионализму сестёр — спасибо им.

Но один раз в нашей палате происходит неприятный случай с соседом. Сестра целится ему в вену, но промахивается и зафигачивает иглу не туда. От сгиба локтя сразу расходятся жуткие паутинки, а на руке появляется огромный синяк. Сестра долго извиняется, а сосед-удав спокойно шипит, что всё нормально, всякое бывает.

После этого случая, мы подсвечиваем вены фонариками на смартфонах, чтобы сёстры не промахнулись. Спасибо бедному освещению палаты — одна тусклая люстра под потолком. Грустный анекдот.

Я смиряюсь со всеми неудобствами больницы, кроме туалета... отобрали святое. И ладно, если я бы мог запереться и нормально посрать, но такой роскоши нет. В туалете не запереться, потому что по словам сестры «человеку может стать плохо, а он заперся».

Чтобы мне сходить по большому, нужен эпичный ритуал:

Да, для кого-то это смешно, кто-то служил в армии и срал друг напротив друга, глядя товарищу в глаза, кто-то в принципе не парится. А мне сложно, а мне неприятно и мерзко.

В этом больничном туалетном мирке унитазы уравнивают людей. Клиенты психбольницы, старики, которых медбрат водит за ручку и меняет им подгузники, несколько зеков и несколько обычных свиней, которые даже ободок не поднимут — все они, как и я, прислоняют свои жопы к унитазу. Каждый третий раз, когда я заглядываю в туалет, там кто-нибудь сидит.

В той же комнате, что и туалеты, стоит четыре раковины с зеркалами, в которых можно по-быстрому помыться, ополоснуть лицо, почистить зубы. Персонал не успевает убираться, поэтому залитые полы, забрызганные зеркала, раковины в крови, соплях, харчках — это норма.

Ещё есть комнатка с душем. Душ работает два раза в день с окнами по два часа. Само собой на ключ закрываться нельзя. Вместо ключа, кусок картона с надписью «Занято» на ручке двери. Спасибо перегородке — она спасает моё голое тельце от взглядов внезапных гостей. Я принимаю душ раз в два дня в 5:30 — во столько он открывается. Прихожу сонный, но зато первый и на всё чистенькое.

В моей палате лежит три человека, хотя она рассчитана на четверых, а в некоторых палатах по 5—6 человек. Наверное, мне повезло. Наверное, на одной чаше весов томится убогий туалет, а вторую чашу уравнивает чудная палатка.

Внутри палаты стоит холодильник, что тоже редкость, потому что остальные холодильники стоят в коридорах.

Койка на 180 см, с моими 186 см приходиться подгибать ноги. Вместо матрасов какой-то кусок поролона, обтянутый материалом по типу брезента — для тех, у кого недержание. К койке прилагается простыня, наволочка и затасканное байковое одеяло. Сплю в футболке и штанах, чтобы постельное бельё не соприкасалось со мной. Спать на такой кровати неудобно, сон плохой: ложусь в полночь и ещё полтора часа ворочаюсь.

Помимо прочих удобств в палате есть ОКНО на солнечной стороне, поэтому всегда светит солнышко — бабье лето. Дали отопление, поэтому не мёрзну, хотя запасся тёплыми вещами. В палате висит зеркало и вешалка, на неё мы вешаем полотенца.

У каждой койки стоит тумба. Ещё есть стол, но его запрещают ставить по центру палаты, потому что «как только ставим стол в центр, сразу все начинают играть в азартные игры...». Вспоминаю, как в детстве лежал с дизентерией и с палатными коллегами рубился в дурака на конфеты как раз на таком столе по центру комнаты.

Нас трое: 32, 32 и 50 процентов заражения. На восьмой день подселят парня с 30% заражения. Каждый переносит болезнь по-своему.

Я 32%. Как-то быстро оправился, через пару дней глубже дышу, лишь успеваю принимать таблетки и капельницы, почти не ловлю побочек. Кашляю редко, температура не поднимается. Всю неделю смотрю Гарри Поттера, Звёздные войны, прохожу на телефоне Neverwinter Nights и ковыряюсь в Ableton.

Первый сосед 32%. Громко и постоянно кашляет, ему никак не могут сбить температуру. Полнедели его лечат одним набором лекарств, но после меняют лечение, и он идёт на поправку: кашель и температура сдаются. Всю неделю он смотрит хоккей, «Острые козырьки», играет в стрелялки и разговаривает с женой и детьми по скайпу.

Второй сосед 50%. Во время знакомства я прихуел от такой цифры: нам и с 32% плохо, а он поди вообще страдает. Но нет. Чувак не кашляет, температуры нет, говорит, что до сих пор в шоке, что положили в больницу, ведь он чувствует себя отлично. Так что осторожнее, может тебе кажется, что всё в порядке, а в этот момент лёгкие накрываются глобальной жопой. Этот сосед всё время смотрит ютюб и спит.

Третий сосед 30%. Спустя неделю подселяют парня 1990 года. Ура, я не самый молодой! Поначалу мы ворчим на сестёр, из-за того, что перед выпиской к нам подкидывают нового больного. Но за парня страшно: он жутковато кашляет, кашель переходит в стон, иногда кажется, что он не кашляет, а орёт. Ему помимо прочего прописывают уколы в задницу и аппарат по подаче увлажнённого кислорода. Его судьбу не знаю, потому что нас троих выписывают, а он остаётся кашлять в одиночестве.

Врачи явно расселяют больных по каким-то признакам, потому что в каждой палате свой набор пациентов. В одной палате болеют совсем старики, которым нужно менять пеленки и помогать в бытовых делах. В другой палате тёти по лет 60, в третьей такие же шестидесятилетние мужички.

Одна палата забита психбольными: девушка постоянно плачет и смеётся, иногда стоит около туалета и встречает нуждающихся улыбкой, а один из психов с надрывом зовёт какую-то Марину, чтобы она поставила ему укол. В целом болеют обычные люди, чьи-то мамы, папы, мужья и жёны. Таких людей я каждый день вижу в магазинах и в парке.

Кормят стабильно три раза в день, плюс между приёмами пищи угощают чаем, компотом или кефиром. Еду развозят на тележках, каждая порция еды в пластиковом контейнере, напитки тоже в одноразовой посуде. После еды посуду утилизируют — не экологично, но практично и в нашем случае правильно.

В нижнем отделе тележки огромный пакет с нарезанным чёрным и белым хлебом. Я иногда беру кусочек пожевать, но потом замечаю, как некоторые больные ковыряются в пакете, чтобы выбрать корочку или кусок любимого цвета — желание брать хлеб у меня отбилось.

Готовят не на этаже, еду приносят в огромных кастрюлях два раза в день откуда-то снизу.

Кормят по-разному, в течение недели меню почти не повторяется. Судя по отзывам соседей — вполне сносная жрачка. Иногда в еде попадается куриная ножка, кусок рыбы или сыра. Сам я ни разу к еде не притронулся — у меня особые отношения с едой, приготовленной чужими руками.

Помимо основного меню нас всех подкармливают родные. В холодильнике полно фруктов, печенек, колбас и прочих радостей.

Мне готовит мама и сестра, за что им поклон в пол (Анне запретил готовить, потому что она тоже на больничном). Готовят так, чтобы хватило на 2—3 дня. Греть негде, приходится мириться и запивать холодные котлеты и пироги горячем чаем. Под конец лечения я догадываюсь ставить контейнер с едой на батарею. За три часа еда немного, но нагревается.

25 сентября в пятницу, как обычно приходит наш врач, проверяет пульс, давление, температуру, замеряет сатурацию кислорода. После заявляет, что мы трое готовы к выписке. Только какая она будет, зависит от финальных анализов. Например, могут отправить на стационар в родильный дом или психбольницу — там оборудовали палаты для почти здоровых ковидников, которым нужно ещё какое-то время отлежаться перед финальной выпиской. Или же могут отправить долечиваться домой.

Мы обрадовались. Но ирония в том, что в на выходных врач не работает, а у сестёр нет прав на выписку, поэтому лежим, коллеги, до понедельника.

В понедельник к обеду снова приходит врач, снова всё проверяет, снова говорит, что мы готовы к выписке. Обещает, что к вечеру нам дадут больничные и выписные листы (эпикриз) — и свободны. Вечером тишина... Сёстры не в курсе, а мы не понимаем, что делать. Окей, коллеги, ночуем ещё раз.

Во вторник к обеду снова приходит врач. Смеётся, что мы не хотим уходить из больницы. Нам уже не до смеха, мы объясняем ситуацию, она извиняется, говорит, что врачи в запаре, что не успевают разобраться с кипами документов. Говорит, что мы точно идём сегодня нафиг, поздравляет нас с «выздоровлением».

В 16:00 заходит сестра и сообщает, что Лебедев и Сосед50% — свободны. — А где наш выписной лист? — Не знаю? — Как не знаете?! — Спрашивайте у вашего врача! — Она сказала, что у вас будет! — Я ничего не знаю, у меня нет времени, мне нужно работать... Круг замкнулся.

Мой сосед — парень добродушный, но даже он не выдерживает и идёт ловить сестру. Из палаты я слышу, как он в коридоре на повышенных тонах выбивает из неё информацию. Я тоже иду разбираться.

Удивительно, как в этом плане всё несогласованно: главный врач говорит одно, медсёстры другое, при этом ни первая, ни вторые не могут сказать ничего конкретного. Нам приходится минут 15 терроризировать сестру, у которой итак много дел, чтобы она дала телефон врача, или объяснила, где наши эпикризы.

В итоге выбиваем телефоны, по которым нужно звонить и интересоваться, а готовы ли выписные листы. Я иду в палату, собираю вещи, вызываю такси и еду «здоровый» домой. На следующий день звоню с утра в больницу, мне говорят куда подойти. подхожу. Девушка выносит выписной лист прямо на улицу и сразу убегает. Все вопросы по долечиванию, которые я копил, так и остались без ответов — шик и блеск!

В аптеке, в очереди стоит девушка без маски, хотя все вокруг в масках. Аптекарь её отчитывает, что зря она в такое непростое время не думает ни о себе, ни об окружающих. Раньше я был бы на стороне девушки без маски, но теперь мысленно поддерживаю аптекаря.

Мне капельку не по себе, ведь у меня в руках выписной лист о том, что я из инфекционного отделения. Аптекарь на удивление с пониманием относится к моей ситуации, помогает разобраться с рекомендациями и даёт пару советов. Спасибо ей!

Покупаю рекомендованные лекарства, одно из которых стоит 3400 ₽. Среди лекарств «Линекс» для восстановления флоры кишечника — антибиотики убивают ЖКТ.

Всё время пока я лежу в больнице, Анна проходит курс лечения дома. Не забываем, что она прошла КТ вместе со мной и по результатам у неё 4%. Ей дали больничный, но к врачу ей приходится ходить в поликлинику.

Первый мазок она сдала в понедельник 21 сентября, а в четверг 24 сентября узнала результат — условно-положительный. После этот мазок поехал из Магнитогорска в Челябинск, результат сменился на отрицательный. Ну и славно.

Зачем мазок отправляют в другой город? Потому что первый результат неточный, а в Челябинске видимо и оборудование лучше, и трава зеленее, и результаты оптимистичнее.

Так как у Анны всего 4% у неё другое лечение, другие таблетки. В итоге она пролечилась дома с 15 по 28 сентября. 30 сентября уже вышла на работу. После она со мной на пару долечивается, а точнее избавляется от «вреда» антибиотиков.

В сентябре отболел я, а в ноябре заболел отец Анны. Всё по такому же сценарию: недомогание, слабость, температура, затруднённое дыхание. Всё по такому же сценарию: ай, это просто простудка, ай, отлежусь, ай, в жопу эту больницу. Всё по такому же сценарию: в какой-то момент всё стало очень плохо, пришлось насильно везти на КТ и в больницу. А дальше не по сценарию: отец не выкарабкался.

Никитин Геннадий Викторович был умным, любопытным, крепким 62-летним мужиком. Охуенным он был. Дядя Гена только вышел на пенсию, чтобы наконец-то уделять всё свободное время любимым хобби, которые откладывал из-за тяжёлой работы.

Короче, беречь себя надо...

Будь здоров.