От боевого газа до спасения жизней: История химиотерапии

До конца девятнадцатого века любое онкологическое заболевание было приговором. Потом изобрели наркоз и антисептики и хирурги научились вырезать небольшие опухоли без метастазов, но главная сложность онкологии это как раз лечение опухолей, которые уже распространились по организму и что делать с метастазами тогда никто не знал.

Врачи мечтали о средстве которое способно проникнуть во все уголки организма и убить каждую злокачественную клетку, где бы она не находилась. Впервые на след такого средства наука напала в окопах первой мировой войны.

12 июля 1917 года около бельгийского городка Ипр союзные войска держали оборону. Перед самым отбоем на их позиции полетели снаряды, помеченные жёлтыми крестами — так германская армия маркировала химическое оружие. Снаряды падали, взрывались тихими хлопками и оставляли после себя маслянистые лужи.

В тот день немецкая армия впервые применила отравляющее вещество, названное по месту сражения — иприт. Это бесцветная жидкость с запахом чеснока или горчицы.

Солдаты почувствовали слабый запах и легкое першение, но через полчаса сняли противогазы — угроза казалась несерьезной. К утру они ослепли, их кожа покрылась язвами, а легкие заполнились гноем.

В конце войны в Европу приехали американские врачи они исследовали живых и мёртвых солдат пострадавших от иприта.

Американский врач Эдвард Крамбхаар, изучая жертв иприта, сделал шокирующее открытие:

Проблема была в том, что иприт убивал всё подряд — и опухоли, и здоровые ткани. Но именно этот ужас стал ключом к спасению миллионов.

1942 год. При изучении производных иприта (так называемого «азотистого иприта») в рамках секретного заказа правительства США ученые Йельского университета — Луис Гудман и Альфред Гилман — сделали неожиданное открытие. Они ввели яд мыши с лимфомой — опухоль исчезла за два дня!

Для опытов взяли образцы раковых опухолей, где клетки делятся быстрее всего. Оказалось, что азотистый иприт в жидкой форме и определенной дозировке убивает раковые клетки быстрее здоровых. Так родилась идея химиотерапии:

Новое вещество назвали хлорамином, которое и было введено мыши с лимфомой. Пусть опухоль и исчезла за пару дней. Но через две недели рак вернулся и стал устойчив к терапии.

Тем не менее Гудман и Гилман поняли, что в их борьбе с раком появилось новое оружие и начали эксперименты с людьми.

Летом 1942 года в больницу Нью-Хейвена поступил мужчина с распухшей шеей — лимфосаркомой. После безуспешных операций и облучения ему предложили экспериментальное лечение — азотистый иприт.

После введения азотистого иприта, через 4 дня опухоль начала таять. Через месяц анализы показали, что рак отступил! Но история повторилась, и через 96 дней пациент умер — не от болезни, а от последствий яда. Его история осталась засекреченной, но именно она открыла путь к современной химиотерапии.

Технологии лечения которое дала J.D. дополнительные полтора месяца жизни, оставалась засекречены до конца войны. Исследование Луиса Гудмана и Альфреда Гилмана были опубликованы лишь в 1946 году. Среди тех кто познакомился с этим исследованием был доктор Сидни Фарбер из Бостона.

В одном исследовании Фарбер прочитал, что фолиевая кислота (витамин для роста клеток) помогает при анемии. Он решил давать ее детям с лейкозом, надеясь улучшить их состояние. Но это была ошибка, которая привела к открытию. Рак стал расти еще быстрее! Оказалось, лейкозные клетки «обожают» фолиевую кислоту — она подкармливает их, как бензин огонь.

Фарбер подумал: «Если витамин ускоряет рак, нужно создать вещество, которое его блокирует». Он обратился к химику Йеллапрагада Суббарао, чтобы тот синтезировал «ложную» фолиевую кислоту — такую же по форме, но бесполезную для рака. Так появился метотрексат(аминоптерин) — молекула-«обманка», которая занимает место витамина и останавливает рост опухоли.

Его первым пациент стал двухлетний Роберт Сандлер. Роберт не мог есть, спал целыми днями и слабел на глазах. Диагноз — острый лимфобластный лейкоз (самый агрессивный тип).

Фарбер ввел Роберту метотрексат. Через 2 недели случилось чудо - мальчик начал играть и просил еду.

Анализы показали, что раковые клетки почти исчезли.

Но... рак вернулся. Через несколько месяцев лейкоз снова атаковал. Метотрексат помог продлить жизнь Роберту, но не вылечил полностью. Так Фарбер понял, что рак учится сопротивляться.

Почему опухоли устойчивы?

Представьте, что опухоль — это хитрый враг, который учится защищаться. Примеры того, как он защищается:

Для того что бы доктору Фарберу продолжить исследования, нужны были средства, и тогда Фарбер решил превратить борьбу с раком в общенациональную кампанию. Героем этой компании стал сосед печально известного Роберта Сандлера, 12-летний Джимми (настоящее имя — Эйнар Густавсон).

22 мая 1948 года радиоведущий Ральф Эдвардс прервал шоу, чтобы позвонить в палату Джимми. Мальчик с лимфомой мечтал о бейсболе — и в прямом эфире к нему пришли игроки «Бостон Брэйвс»! Они подарили форму, спели гимн команды, а Эдвардс призвал слушателей жертвовать на исследования.

Джимми стал символом борьбы с раком. Радиопередача с его участием собрала $230,000, что позволило построить новую клинику в Бостоне. А доктор Сидней Фарбер (пионер детской онкологии) смог продолжить испытания метотрексата — первого препарата, дававшего ремиссию при лейкозе.

Результаты были неидеальными, но впервые в истории рак перестал быть смертным приговором.

Эйнар Густавсон, тот самый «Джимми», выжил. Он водил грузовик в штате Мэн, вырастил троих детей и хранил тайну 50 лет. В 1999 году он встретился с бейсболистом Тедом Уильямсом — тем самым, чья команда когда-то подарила ему надежду.

Его история — напоминание, даже самые страшные яды можно превратить в лекарства. Нужны лишь наука, смелость и вера в чудо

С тех пор онкология совершила невероятный рывок. Если раньше лечение напоминало «выжигание поля», где под удар попадали и опухоль, и здоровые клетки, то сегодня врачи действуют как снайперы.

Современные препараты научились точечно бить по раку, распознавать его слабые места и почти не затрагивать организм. Это не фантастика: например, при лейкозе, который ещё полвека назад был приговором, 75% пациентов теперь достигают ремиссии. Они не просто выживают — они возвращаются к работе, семье, мечтам. И это только начало, каждая новая молекула, каждое исследование — ещё один шаг к тому дню, когда слово «рак» перестанет звучать как угроза.