Как устроен «Робин Гуд» (1973), или Когда всё по-настоящему, несмотря на притворство | ЛОНГ

Наивный, музыкальный и насквозь театральный — диснеевский «Робин Гуд», из игровой условности которого рождаются самые искренние чувства. Рассуждаю о любимом мультфильме детства с позиции театроведа.

Всем привет! Меня зовут Володя, я театровед, а это — мой дебютный текст на DTF. В нём хочу рассказать о неожиданной связи между «Робин Гудом» от «Диснея» и театральной эстетикой.

А заодно немного о себе, о воспоминаниях из детства и о странной любви, которую не всегда удаётся объяснить рационально. Так что по местам, коллеги, занавес уже поднимается!

В детстве у меня был суперский проигрыватель от Sony — SLV-D910 (видеомагнитофон и DVD-плеер в одном). На этом аппарате я активно гонял VHS-кассеты с «Телепузиками», «Томом и Джерри», а также сборниками мультфильмов от КВО «Крупный план».

Затем в коллекции появились DVD-диски с «Шреком», «Мадагаскаром», «Кунг-фу Пандой» и целой кучей пиратских антологий.

Но среди всего этого изобилия я особенно выделял один двусторонний диск: на его лицевой стороне был «Робин Гуд», а на оборотной — «Чёрный котёл».

И оба мультфильма попали прямо в моё сердечко, да так там и остались. Сегодня о них вспоминают разве что любители старой анимации, ну а для широкой аудитории — это почти (или уже) забытые произведения. А жаль.

В какой-то момент своей жизни я осознал, что стабильно, каждый год, пересматриваю «Робин Гуда». Просто так, без повода и явной на то причины. Во время последнего такого сеанса возник закономерный вопрос: а почему?

Почему же этот простенький сюжет, эти «плоские» персонажи и повторно использованные анимации снова и снова заставляют меня вернуться к этой истории?

Ответ, что называется, убил — театральность. Вполне вероятно, что за меня говорит профдеформация... Но эй! Я постараюсь раскрыть свою позицию и отдать дань уважения любимому мультфильму детства.

При этом не буду углубляться в детали производства и историю фигуры Робин Гуда в культуре. Подобного в сети навалом и при желании весь этот «навал» можно отыскать.

Как и положено любой легенде или сказке, начинается всё с книги. Текст написан готическим шрифтом, а на иллюстрациях изображены люди: рыцари короля Ричарда и Робин Гуд собственной персоны.

Кажется, будто история про них, но неожиданно вверху страницы оживает петух. Он обращается к зрителям и оказывается, что настоящий рассказчик он — менестрель Аллан-э-Дейл.

Так обозначается основной приём: все действующие лица — антропоморфные животные.

И это своеобразный слом канона, поскольку «Робин Гуд» стал первым полнометражным мультфильмом «Диснея», в котором вся история разыграна исключительно антропоморфными зверями. Пернатый бард сходу заявляет:

Вы знаете, а я ему верю! Ведь никто не скрывает игровую природу действия и условность этого чуднóго мира. Всё задаётся в первые же минуты, прямо как на театральной сцене.

Ну и мы же не в прямом смысле верим в подобную «реальность», а просто принимаем её правила. И это по-своему честно.

Тем более, в мультфильме подчёркивается то, что это не природный мир зверей, а вполне себе своя игровая структура, где животные «примеряют» человеческие роли.

И кто-то исполняет их виртуозно, а у кого-то получается совсем плохо.

Было бы странно искать (и случайно найти) в персонажах «Робин Гуда» какие-то невероятные психологические глубины или даже характер. Очевидно, что герои здесь — типы, а если угодно, то маски.

Всё же характер меняется, а маска нет. Это не всегда значит, что персонаж односложный и обладает лишь одной чертой. Герой-маска далеко не односоставен, он скорее целокупен.

Давайте разбираться! Первое, что приходит на ум при взгляде на весь этот зверинец: животные уже наделены определённой архетипической силой. У нас по поводу них уже сложилось какое-то мнение.

Да и как-то сразу всё понятнее становится. К примеру, сэр Хисс — канцлер при лжекороле, а значит змей, так как скользкий и изворотливый интриган (да ещё змея подколодная и гипнотизёр).

Аллан-э-Дейл — бард и сказитель, а значит петух, так как поёт (и бог с ним, что настоящие петухи горлопанят совсем не из-за любви к вокальному искусству).

Крошка Джон — лучший друг Робина, а значит медведь, так как создаёт крепкий тыл и опору (ну и забавный контраст выходит: вроде крошка, а на деле большой).

Просто, понятно, а главное, что сразу же на уровне визуала выстраивается какой-то образ.

Но тут есть свои важные нюансы. Мы ведь привыкли, что лисы — коварные (одна из них колобка съела), а львы — короли дикой природы (про это есть отдельный мультфильм).

В «Робин Гуде» всё несколько иначе. Главный герой — хитрый, ловкий, но благородный лис, никак не подлый трикстер. Принц Джон — инфантильный, жадный, импульсивный лев, в котором нет и толики благородства.

В мультфильме есть и настоящий лев — это король Ричард. Он полная противоположность своего младшего брата: сильный, справедливый и добродушный. Контраст более чем очевиден.

Например, принц Джон окружил себя хищниками, а также крупными животными:

У Короля Ричарда всё иначе, его рыцари представлены домашними животными: собаками, козлами и свиньями.

Это тот самый момент, когда «свита играет короля». Каков правитель, таков его придворный зверинец.

Принц Джон выбрал тактику запугивания и репрессий, поэтому окружение у него соответствующее. А королю Ричарду достаточно только появится и порядок восстановится. Такой уж он, настоящий лев!

И всё же порядок в этом мире — не только вопрос благородства (хотя без него, разумеется, никуда). Он держится на куда более тонкой вещице: на умении сыграть.

Вот вы никогда не обращали внимание на то, сколько в мультфильме сцен с переодеваниями?

А какой будет ваша реакция, если я скажу, что это не просто комедийный приём, а вполне себе структурная вещь со смысловым мотивом?

Скорее всего вы покрутите пальцем у виска! Ну ничего, я постараюсь объясниться. Давайте заострим внимание на паре «протагонист / антагонист», то есть в нашем случае — это Робин Гуд и принц Джон.

Начнём с первого. Робин на протяжении всего мультфильма предстаёт в нескольких обликах:

Он переодевается для того, чтобы вмешаться в несправедливый порядок и восстановить (как вы думаете, что?) порядок справедливый. Робин Гуд в этом деле настоящий виртуоз.

Перевоплощаясь, он не теряет себя, а скорее наоборот: в каждом отдельном образе проявляется суть его натуры. К примеру, роль слепого. Робин использует эту личину для сбора информации. Всё гениальное просто!

Он как бы отказывается от зрения, чтобы видеть яснее. Однако в этом образе герой не просто разведчик, а очень ловкий стратег.

Робин обманывает злодеев, пользуясь не только своей, но и их «слепотой»: они не видят, что перед ними опасный противник, потому и выдают свои секреты, не чуя подвоха.

Так через этот образ проявляются не только актёрские способности, но и ум Робина.

Рассмотрим также маскировку, которую герой использовал для участия в турнире лучников. Кстати говоря, именно в тот момент Крошка Джон произносит примечательную фразу:

Крокодил-глашатай представляет Робина аистом из Девоншира. И это максимально контрастирующий с героем образ: высокий, несколько неуклюжий и при этом ещё с налётом кого-то аристократизма (из Девоншира же).

В последнем пункте безусловно есть свой юмор. Аристократ вряд ли бы оделся вот так...

В данной роли на передний план выходит мастерство. Робин — блестящий лучник, вне зависимости от обстоятельств.

Даже пристальное внимание злодеев его не смущает, а раззадоривает. И всё потому, что под личиной чужака он всё равно остаётся собой.

Как бы он ни выглядел, из чего бы он ни стрелял и как бы ни жульничал шериф — стрелять Робин Гуд будет всё равно точно.

И тут мы переходим к тому, кто играть не умеет совсем. Принц Джон абсолютно точно находится «не в своей роли».

Как уже было упомянуто, он, что называется, подсидел своего старшего брата. И то, план ему предложил (а потом ещё и исполнил) сэр Хисс.

Визуально активно демонстрируется то, что принц Джон никакой не правитель. Он носит корону, которая ему велика (кстати, как и королевская мантия). А на турнире лучников он утопает в кресле, сделанном, по всей видимости, под габариты настоящего короля.

В общем-то, выбранная им же роль оказывается как-то «великовата». Фальшивит он в ней, откровенно говоря! Вроде как, в короля переоделся, но всё стало хуже некуда.

В мультфильме он почти не меняет костюма, но при этом с завидной регулярностью «теряет лицо». Всему виной страшная инфантильность и все вытекающие из неё проблемы.

Разумеется, когда у руля импульсивная, так ещё и недолюбленная в детстве, фигура, то быть беде! Он абсолютно не способен принимать решения и выдерживать их последствия.

Сосание большого пальца и возгласы «Мама!», крики и ругань — его реакция на любой стресс. Ну а в момент очередного краха он произносит свою коронную фразу:

Хотя буквально за 10 минут до произнесения данной «короночки» он сам же и прогнал канцлера куда подальше. Короче говоря, принц Джон — живое доказательство того, что плохой актёр куда опаснее любого разбойника.

Я, конечно, обещал заострить внимание только на паре «протагонист / антагонист», но не отметить ещё одного немаловажного участника этой игры было бы несправедливо.

Зайчик Скиппи примеряет на себя роль Робин Гуда (если помните, последний дарит ему лук, стрелу, а также свою фирменную шляпу с пером).

И позиция Скиппи довольно репрезентативная, ведь на его примере отчётливо видно, как лицедейство оборачивается риском (и это можно заметить на примере большинства персонажей).

Он заигрался в Робина, и его тут же настигла карма: стрела прилетела ровно на территорию замка принца Джона.

Это ещё ко всему прочему и неплохая метафора взросления: детская игра может привести к серьёзным последствиям. Ну а может, наоборот, стать шагом к этому самому взрослению.

Вот и получается, что принц Джон застрял где-то в возрасте Скиппи, так и не сделав никаких правильных шагов. Играя во властителя, он рисковал. Но поскольку роль ему не подходила, весь этот риск обернулся тотальным провалом.

Если ты «не в своей шкуре», не удивляйся тому, что могут возникнуть проблемы. Со Скиппи и принцем Джоном проявляется ещё один интересный контраст.

Первый хоть и зайчик, но он не трусит, перебарывает себя и идёт на территорию замка один, а в финальной битве наравне с Робином отбивается от койотов-лучников. И вы правильно догадались, главным трусишкой во всей этой истории оказывается лев...

Таким образом и выражается идея несоответствия персонажа его позиции: кто играет роль, тот рискует. Если заигрываешься, теряешь себя, не ощущаешь границу между собой и маской, то рискуешь уже по-крупному.

Кстати говоря, ведь именно про риск идёт речь в самом первом диалоге мультфильма:

В «Робин Гуде» игра — это не просто набор гэгов, а маска — не всегда обман. Это инструменты, при помощи которых можно обнажить суть.

Кто-то притворяется, чтобы помочь другим (как Робин и Крошка Джон). Кто-то для того, чтобы возвыситься, не имея на это права (как принц Джон и толстопузый шериф). А кто-то, чтобы стать ближе к своему идеалу (как Скиппи).

В данном блоке хотел бы поговорить про песни и про то, как в этом «детском» мультфильме работает достаточно взрослая форма сатиры.

Я не специалист в плане технического анализа музыки, однако уже только по тому, кто поёт, можно сделать любопытные выводы. А поют только «свои», то есть те, кто на стороне добра!

И их песни — это высказывания, так как через них звучит мнение народа или же отражается внутреннее состояние героев.

Ну а у злодеев что? Ни-че-го. У них нет песен. И по этому поводу есть очень яркая сцена.

Как только сэр Хисс осмеливается напеть «деревенский хит», то сразу же появляется (как вы думаете, кто?) принц Джон и, не дослушав его, в ярости швыряет графин.

Сатирическое содержание этой композиции приводит лжеправителя в настоящее бешенство. Вроде, шутка и насмешка, но принц Джон принимает эту песню очень серьёзно из-за уже не раз упомянутой инфантильности.

Песня в данном случае работает как оружие против самозваной власти. И из этого следуют вообще довольно важные политические жесты.

Во-первых, инфантилизация власти. Во-вторых, мысль о том, что власть, утратившая легитимность, смешна.

В связи с «утроением налогов» можно вспомнить и набившую оскомину цитату:

Не сказать, что при принце Джоне вообще были нормальные политические решения. Однако тенденция к его всё большему «обезумиванию» в течение мультфильма имеется. Если в начале принц хоть и чудил, то в конце он уже носился с палкой за канцлером на фоне горящего замка.

Кстати говоря, вы не замечали, что эта сцена была как бы «сыграна заранее»? Когда в Шервудском лесу все радостно поют «Пустышку Джона», неожиданно в дупле большого дерева возникает кукольный театр!

Главные герои этого представления — принц Джон и сэр Хисс. Они как раз-таки мутузят друг друга палкой. И когда к финалу весь этот театр повторяется в реальности, то принц натурально становится пародией на самого себя или, если позволите, куклой в чужом представлении.

Подытожим также, как и начинали — песнями! Они безусловно важны для всей этой игровой структуры. Ими связаны важные сюжетные точки. При этом в них слышен голос многих, что выражает общее настроение Ноттингема.

В данных композициях весь спектр эмоций: от веселья до скорби и от лирики до колкой сатиры. Не стоит забывать и то, в какую форму всё это «обёрнуто». Вы же помните, что происходящее — сказ менестреля?

Всё в совокупности придаёт истории не только стиль и форму площадной английской баллады (правда, не в чистом виде), но и фольклорный оттенок, словно это некое народное предание.

Уверен, что с последним пунктом я не перегнул, всё-таки Робин Гуд — это настоящий символ народной справедливости. Именно народной! Не случайно же он грабил богатых и отдавал всё бедным, так ведь?

Однако на фоне балладного, почти летописного звучания, выделяется песня девицы Мариан «Любовь». Она вписывается в музыкальную ткань мультфильма совершенно иначе.

Это не голос народа и не легендарная песнь, а своеобразная лирическая пауза, во время которой звучит интимное признание. В этом признании нет иронии, сатиры или чего-то эпохального. Но этим-то песня и интересна!

Она как бы меняет регистр: на смену ярким и динамичным сценам приходит медитативное, почти сказочное пространство, что выражается как визуально, так и звуково.

Подобная смена тональности делает историю объёмнее: за фольклорной маской оказывается сердце! Оказывается, что в балладе о благородстве сокрыты искренние чувства.

«Любовь» служит напоминанием: ради чего, собственно говоря, весь этот балаган с перевоплощениями был затеян. Ради обычного человеческого чувства — любви.

Правда, не стоит ужимать это понятие только до чувств Робина к девице Мариан. Это любовь в широком смысле: к друзьям, жителям Ноттингема, к справедливости и свободе.

И, возможно, именно из-за сочетания балаганной театральности, фольклорных мотивов и лирики диснеевский «Робин Гуд» становится таким душевным и по-настоящему живым произведением, к которому хочется возвращаться раз за разом.

Напоследок поделюсь забавным наблюдением и любопытной в связи с ним перекличкой. Есть в мультфильме такой момент. Крошка Джон и Робин Гуд прячутся в кустах, откуда наблюдают за подготовкой к турниру лучников.

Параллельно этому они маскируются. И вдруг мимо них проходит девица Мариан со своей фрейлиной. Робин, очарованный красотой Мариан, забывает про клюв и выходит из укрытия вслед за ней. Но Крошка Джон тут же его одёргивает назад со словами:

Современному зрителю тут всё ясно. Ромео — это уже имя нарицательное для любого влюблённого героя. Но помилуйте, ведь действие разворачивается в средневековой Англии, но никак не в эпоху Возрождения, когда творил Шекспир.

Отсюда вопрос: откуда Крошка Джон вообще знает о персонаже, который появится лет так через сто (а то и более)? Да ниоткуда, просто это анахронизм. Но я совсем не в обиде, поскольку воспринял его как театральную отсылку!

Не могу также не упомянуть о пусть и косвенной, но связи «Робин Гуда» с театром эпохи Возрождения. Именно в те времена происходит настоящее открытие в сфере актёрского искусства.

Оказывается, что артист не просто «изображает» персонажа, а как бы на время становится им, а персонаж при этом обретает черты исполнителя. Таким образом происходит взаимное проникновение ролей. Получалось многослойно: человек играл роль того, кто и сам играл роли.

Что мы видим в мультфильме? Да всё та же игра в другого. И я уверен, что это своеобразное признание в любви театру как таковому. Театру, где временные рамки могут быть условными, а игра в другого — естественное состояние.

Большое спасибо всем, кто дочитал до этого момента! Для меня это первый лонгрид на DTF, поэтому было бы приятно получить обратную связь.

И было бы ещё приятнее узнать, если вы нашли в этом тексте что-то своё и унесли это с собой (как благородные разбойники, разумеется).

А если хотите продолжить наше знакомство, почитать и послушать мой бубнёж, то заглядывайте в телеграм-канал «Вовка Безобразничает».