Где проходит граница искусства?
И будет ли перформансом, если нагадить кому-нибудь под дверь? Поговорим о том что является искусством от "Зелёного слоника", Дэвида Линча до Жан-Леона Жерома.
«Любое творчество и действие является искусством?»
Короткий ответ: Нет, не любое. Становится ли что-то искусством, зависит не от самого объекта или действия, а от контекста, интенции (намерения) и признания определенным кругом.
Это сложный философский вопрос, но его можно разложить на составляющие, основываясь на конкретных примерах, которые часто можно услышать в разговорах о современном искусстве.
1. «Если я насру тебе под дверь, это будет считаться перформансом?»
Гипертрофированный пример. Ответ: Почти наверняка нет. Вот почему:
- Отсутствие интенции (художественного намерения): Действие вызвано желанием оскорбить, спровоцировать на бытовом уровне, а не создать художественное высказывание. Это акт вандализма или хулиганства, а не искусства.
- Отсутствие контекста: Человек совершает это действие не в пространстве искусства (галерея, музей, фестиваль перформанса), где зритель готов его интерпретировать как высказывание, а в частном пространстве, где оно воспринимается исключительно как антисоциальный поступок.
- Отсутствие рефлексии: В этом действии нет идеи, метафоры, критики, которую можно было бы анализировать. Его «смысл» исчерпывается самим актом агрессии.
А когда подобное действие МОЖЕТ быть искусством?
Если бы известный художник-концептуалист, такой как Пьеро Мандзони, в рамках своей выставки, исследующей границы тела и товара в искусстве, представил работу «Дерьмо художника» (и он это сделал, запаяв свои экскременты в баночки) — то да, это искусство. Потому что есть:
- Художественная интенция (критика рынка, музейного фетишизма).
- Контекст (выставка, музейное пространство).
- Поле искусства (художник, кураторы, критики, зрители признают это частью художественного дискурса и способны это обсуждать).
Разница не в действии, а во всем, что его окружает.
2. «Если я сяду и нарисую не хуже Ван Гога шизофреническую белиберду — это будет являться искусством?»
Ответ: Скорее всего, да, но это не сделает ваш рисунок шедевром. Вот почему:
- Интенция есть: Вы сели с намерением что-то создать, «нарисовать». Это уже акт творчества.
- Результат — это объект (рисунок), который можно рассматривать.
Но является ли это искусством, равным по значимости Ван Гогу?
Однозначно нет. Потому что искусство Ван Гога — это не только техника. Это:
- Глубина высказывания: его работы — это мощнейший эмоциональный портрет борьбы, одиночества, связи с миром.
- Новаторство: он радикально изменил язык живописи (цвет, мазок, экспрессию).
- Влияние: его творчество оказало огромное влияние на все последующее искусство.
- Признание полем: его работы десятилетиями анализируются историками искусства, выставляются в главных музеях мира.
Ваш рисунок — это продукт творчества. Он является искусством в самом широком смысле слова. Но будет ли он иметь какую-либо ценность для кого-то, кроме вас? Скорее всего, нет. Он не встроится в культурный контекст, не будет ни на что влиять, не будет нести в себе уникального мощного высказывания. Он останется частной практикой.
Итог: Так где же проходит граница?
Граница искусства проходит не в самом объекте, а вокруг него. Её определяют три ключевых элемента (ещё раз подытожим, хотя на любое произведение искусства влияет абсолютное множество факторов, а точнее весь провенанс — история владения, история создания+контекст времени и места):
- Намерение автора: Художник создает работу с целью высказаться, исследовать идею, вызвать эмоцию или рефлексию, а не просто совершить бытовое действие.
- Контекст: Произведение помещено в пространство, где его готовы воспринимать как искусство (галерея, книга, концертная площадка, даже соцсети как виртуальная галерея).
- Признание «полем искусства»: Это самый субъективный критерий. «Поле» — это критики, кураторы, другие художники и зрители, которые своим вниманием, обсуждением и признанием наделяют объект статусом искусства. Именно поле искусства решило, что «Черный квадрат» Малевича — это искусство, а не просто квадрат.
Выше приведенные примеры-вопросы — это софизм «сведением к абсурду».
Лично моя позиция не в том, что «всё есть искусство», а в том, что искусством может стать очень многое, но для этого нужны серьезные основания, а не просто сам факт действия.
«Всё ли искусство должно считаться шедевром?»
Абсолютно нет. Право на существование — это не синоним звания «шедевр». Шедевр — это высшая оценка, которую история и общество присваивают единицам. Это то, что прошло проверку временем и признано многими поколениями как работа высочайшего качества, новаторства и влияния.
P.S. Термин «право» здесь и далее по тексту используется в разговорном ключе, в контексте этики восприятия, а не юриспруденции.
даже не все произведения в музеях являются шедеврами
Право на существование произведения искусства — это более базовое, бытийное право. Это право экспериментировать, искать свой язык, высказываться, быть частью культурного поля — даже если результат неудачный, спорный или понятен лишь узкому кругу.
Можно провести аналогию:
Возьмем вымышленную ситуацию — Право открыть свой ресторан хот-догов посреди элитного района. Хот-доги могут нравиться вам, но быть не в тему в конкретном городе или районе города, и при этом хозяин ресторана хот-догов имеет право его открыть и закрыть, если бизнес будет нерентабелен. Вы можете попробовать хот-доги, и они могут вам понравиться, но вы будете считать, что нецелесообразно открывать точку именно здесь (критиковать). А также вы можете попробовать их и сказать, что это худшие хот-доги в мире, при этом они могут быть популярны в этом элитном районе.
- Право на существование — «Право открыть ресторан хот-догов в неподходящем для этого элитном районе» = Право на существование в культурном поле. Любой художник имеет право творить, выставляться и пытаться доносить свои идеи. Как и ресторан, его могут критиковать, он может быть «не в тему» для некоторых ценителей, но право на попытку — фундаментально.
- Шедевр — в контексте данной вымышленной ситуации признание шедевром это присвоение ресторану мишленовской звезды. Её получают единицы за выдающееся мастерство. Это высшая оценка, которая присваивается за исключительное мастерство, новаторство и влияние. Либо же признание широкой публикой или местными авторитетами, гурманами (по современному: лидерами мнений).
- «Хот-доги могут нравиться, но быть не в тему» = Субъективное восприятие и контекст. Вы можете лично не любить абстрактный экспрессионизм (аналогия: вы не любите «хот-доги»), признавая при этом, что Джексон Поллок — это «Мишленовская звезда» для мира искусства (аналогия: если бы вы были фанатами хот-догов, вы бы отправились именно в этот ресторан). И наоборот, вы можете обожать то, как рисует ваш друг в жанре гиперреализма (тот самый лично ваш «любимый бургер»), который не получил и не получит всеобщего признания как шедевр. Ваша бабушка может готовить самый вкусный любимый борщ, а тёща самый невкусный на свете — это их право творчества на своей кухне, но их блюда не станут всемирно известными шедеврами кулинарии, как мишленовский лобстер с ванилью.
99% всего созданного в любую эпоху — от наскальной живописи до Ренессанса — это не шедевры. Это ремесло, попытка, коммерция, неудачный эксперимент. Но мы видим только прошедший строжайший фильтр времени топ самых-самых произведений.
Моя позиция: «Искусство может быть разным, и даже то, что мне не нравится, имеет право на существование».
«Ага, значит, фильм "Зелёный слоник" тоже искусство? Значит, ты должна это принять и посмотреть!»
Я не говорю, что всё, что называют искусством, — гениально и что это обязательно должно всем нравиться.
Признать, что Дэвид Линч — это искусство, не значит полюбить его фильмы. Это значит признать, что у него есть свой художественный язык, своя система образов и он занимает определенное место в культуре. Мне не нравится красный лук, но я не стану утверждать, что его нельзя использовать в кулинарии.
Я признаю право на существование за разными формами высказывания, в том числе и фильм "Зелёный слоник", и Дэвид Линч, и фильмы Марвел, и оскароносные фильмы, и "Все умрут, а я останусь", и турецкие сериалы, но это не значит, что я обязана всё это потреблять и любить.
Моё право — выбирать что я готова пропустить через себя. Я уважаю право Линча на его творчество, но мое право — не смотреть его, если мне не близко. Так же и с «Зелёным слоником». Я признаю, что этот фильм был снят и является частью маргинального кинополя, но мое личное право — оградить свою психику от него. Это не делает меня непоследовательной. Это делает меня человеком, который понимает разницу между признанием явления и личным потреблением.
Искусство — это поле для диалога, а не свод неизменных законов, поэтому важно стремиться сохранять гибкую, любознательную и открытую позицию, вместо защитной и закрытой.
Отрицание современного искусства
В комментариях под мой новый пост с картинами Жерома молодой человек написал:
"Почему сейчас таких художников нету? Потерянные технологии или где?"
Я ему показала работы нескольких разных современников, которые ранее публиковала и считают достойными. И сказала:
"Да, современное искусство часто противоречивое, но не всё."
Молодой человек посмотрел художников, которых я ему скинула и сказал:
"Всё"
"Цветочки и я в 5 классе рисовать умел"
Мне кажется, это большое заблуждение — думать, что «раньше все художники были великие, а сейчас их нет». Это классический миф о «Золотом веке». Хорошо там, где нас нет. Взгляд в прошлое всегда выборочен: мы видим не массовую культуру того времени со всеми ее бездарностями и ремесленниками, а лишь «вершины», отфильтрованные и канонизированные временем, критиками и историей искусства. Он сравнивает лучших художников прошлого (чьи имена дошли до нас именно потому, что они лучшие) с первыми попавшимися современными авторами, которых он видит. Это неравноценное сравнение.
Искусство не движется по принципу «с каждым годом всё лучше»
Но оно и не портится, как еда. Оно трансформируется — как вода: может быть жидкой, твёрдой или газообразной, в зависимости от эпохи, технологий и идей общества. Задача египетского художника (обеспечить бессмертие души), импрессиониста (поймать мгновение и свет) и современного концептуалиста (задать вопрос, спровоцировать мысль) — абсолютно разная.
Именно поэтому надо начинать изучения искусства (будь то живопись, литература, кино, музыка) с саааамого начала. В случае с искусством с первобытных времён, Древнего Египта, античности, так как ПОНЯТЬ ИСКУССТВО на уровне выше, чем "нравится/не нравится" можно лишь поняв, что искусство отвечает какой-то цели. Процесс создания произведения глубже, чем просто взять краски и нанести на холст. Например, суть творчества прославленного и очень известного Ильи Кабакова — анализ советской реальности и её влияния на индивидуальное и коллективное сознание. Это сильно бОльше, чем умение красиво подобрать оттенки и композицию.
В «Ящике с мусором» с трудом умещаются старые, битые, использованные вещи из мастерской художника, вокруг разбросаны грязные кисти, пустые рамки, банки из-под краски, тряпки, халат. Все эти «отходы» жизни и творческого процесса, которых, согласно подсчетам хранителей, более 150 предметов, перечислены в прилагаемой описи и снабжены бирками с написанными от руки крепкими ругательствами.
Тема мусора — одна из основных в творчестве Ильи Кабакова. В 1980-е художник развивает ее во многих проектах, а спустя несколько лет делегирует манию «ничего-не-выбрасывать» персонажу, который «постулирует мусор как содержание вообще всей жизни и космоса». В текстах и интервью Кабаков рассказывает о собственном отношении к мусору, который не только составлял значительную часть среды обитания человека в СССР, но и служил характеристикой его личности. Собираемые и хранимые бумажки — складываемые в большие коробки квитанции, чеки, талоны, справки — служили свидетельством благонадежности и ответственности советского гражданина, основой для составления анкеты, подменяющей личность, как в картине «Собакин». Художник придает постоянному собирательству и сортировке разного рода мусора все новые смыслы и конфигурации. Помимо документального и бытового сора, несущего для одержимых манией собирательства героев память о событии, встрече, находке, Кабаков вводит в свои инсталляции мусор словесный, ведь «человек постоянно окружен в своей повседневной жизни колышущемся, никогда не затихающим морем произносимых слов».
«Ящик с мусором» отличается от наполненных предметами и голосами коммунальных инсталляций Кабакова тем, что, будучи вместилищем отбросов из мастерской художника, места, где рождается искусство, раскрывает и саркастическое отношение автора к возвышенной роли творца.
Вот это искусство, а твой бардак в комнате нет. А жаль :)
Возвращаясь к тому, что комментатор выступил категорично против всего современного искусства
Главная ирония в том, что многие из тех, кого мы сегодня считаем эталоном — те же импрессионисты — в свое время были тем самым «непонятным современным искусством». Их клеймили за «мазню» и «незаконченность» и тосковали по эпохе Рафаэля. Ровно теми же словами, что и комментатор под постом. Буквально десятки великих произведений, которые принято считать шедеврами в нашей стране относятся к кисти передвижников.
Передвижники — сокращённое название объединения российских художников «Товарищество передвижных художественных выставок». Участники движения стремились отразить в работах реальную жизнь России, противопоставляли своё творчество представителям официального академизма.
Некоторые известные художники-передвижники: Илья Репин, Василий Суриков, Алексей Саврасов, Иван Шишкин, Виктор Васнецов, Василий Поленов, Исаак Левитан, Валентин Серов.
Ниже приведу несколько скандальных работ за авторством передвижников, которые в своё время были подвержены сильной критики, уровня СКАНДАЛ.
Кажется, что может быть скандального в изображении березовой рощи? Однако нашелся критик, который разнес картину в пух и прах, написал, что цвета неверны, деревья стоят как декорации, неестественно расположены, к тому же они точно «накрашены каким-то грязно-зелёным колером».
Одна из самых известных картин, написанных на тему русской истории, после создания вызвала очень неоднозначную реакцию. Мнения публики разделились. Кому-то полотно понравилось, но было много отрицательных отзывов, прямо как с концовкой The Last of Us:
«Художник впал в шарж и непозволительное безвкусие, представив, вместо Царского облика, какую-то обезьяноподобную физиономию» (Профессор Императорской Академии художеств Ф.П. Ландцерт).
«Удивительное ныне художество — без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения. Прежние картины того же художника Репина отличались этой наклонностью и были противны. А эта его картина просто отвратительна» (К. П. Победоносцев).
Среди лиц, недовольных картиной, оказался и император. Репин, задумывая этот тяжелый сюжет, находился под впечатлением от убийства Александра II, однако его сын, Александр III, запретил выставлять полотно. Коллекционеру Павлу Третьякову, купившему картину, было дано высочайшее распоряжение: «не допускать для выставок и вообще не дозволять распространения ее в публике какими-либо другими способами».
Запрет был снят уже через три месяца, но картина до сих пор вызывает споры, хотя считается общепризнанным шедевром. В 1913 году «Иван Грозный» подвергся нападению — холст порезал старообрядец-иконописец, а ровно через сто лет, в 2013-м группа православных активистов обратилась к министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой изъять полотно из открытого доступа, поскольку оно оскорбляет патриотические чувства русских людей и «содержит клевету на русский народ...». И вновь 25 мая 2018 года в 20:55, за 5 минут до окончания работы Третьяковской галереи, мужчина из числа последних посетителей прорвался в уже пустой зал И. Е. Репина сквозь группу сотрудников музея, проводивших плановый обход залов перед их закрытием, и, схватив металлическую стойку ограждения, сделал несколько ударов по картине. Толстое стекло, защищавшее работу от колебаний температурно-влажностного режима, было разбито; холст прорван в трёх местах в центральной части работы на фигуре царевича; лица и руки изображённых не пострадали. Падающее стекло серьёзно повредило авторскую художественную раму. После нескольких лет реставрации картина была возвращена в основную экспозицию лишь в 2025 году.
время и привычка канонизируют то, что когда-то шокировало и было подвержено критике
Передвижников ругали словами: «безвкусица», «голый реализм», «отвратительно», «обезьяноподобные физиономии». Цензура их запрещала. А сегодня их портреты печатают на учебниках.
Импрессионисты — «мазня», «незаконченные этюды». Сегодня — самые дорогие и узнаваемые художники в мире.
Дэвид Линч — для многих сегодня то же, чем были Репин и Моне для своих современников: непонятный, тревожный, нарушающий каноны повествования.
История искусства циклична. То, что кажется «упадком» сегодня, завтра может оказаться «золотым веком». Отрицать современное только потому, что оно современное, непонятное или не даёт удовольствие от просмотра — значит занимать сторону тех, кто ругал Репина и высмеивал Моне.
Поэтому искусство — это не только про сиюминутное «нравится/не нравится» (хотя это важное начало пути формирование собственного вкуса), но и про понимание контекста, языка и вызовов своего времени (а также влияния на последующих за ним художников). Можно не любить тот или иной жанр, не чувствовать его — но стоит признавать его право на существование. Отрицать всё новое только потому, что оно не похоже на старое, — всё равно что требовать от всей музыки звучать, как Бах, и на этом основании отвергать и Бетховена, и джаз, и рок. Искусство меняется, как меняется общество, технологии, философия.
Современное искусство (/литература/музыка/кино) — это живой, дышащий организм. И чтобы его понять, нужно не ставить на нём крест, а попытаться увидеть в нём продолжение того самого большого диалога, который начали первобытные люди в своих пещерах.
Комментатор уже занял позицию «раньше было лучше», и любые контраргументы его мозг отметает, чтобы не ломать сложившуюся картину мира. Он не пытается анализировать, он просто ставит жирный крест, что является признаком негибкого мышления. И на этом моменте я понимаю, что диалог закончен.
Смешение критериев «нравится» и «является искусством»
Для него [комментатора] (как и для многих) искусство — это то, что лично ему нравится и вызывает приятные чувства. Моя же позиция: искусство как процесс, диалог, отражение эпохи, где «нравится/не нравится» — лишь начальный, личный этап восприятия, но не конечный вердикт.
Право на существование — это базовый принцип толерантности в культуре. Можно ненавидеть heavy metal, но признавать его право на существование как явление в музыке. Так и, например, с «бегемотописью» (один современный художник пишет картины с бегемотами из икеи) — это часть культурного ландшафта, даже если она не для вас и не для меня.
А между прочим эта картина намалёванной розовой краской и бегемотами из икеи хранится в Третьяковской галерее. ...Творчество? Искусство? Шедевр современного искусства?...
Можешь не принимать это, но отрицать всё современное искусство — это как отрицать всю современную музыку, кроме классической. Но глупость заключается в том, что само понятие «классическая музыка» — лишь устойчивое выражение, ведь не многие задумываются, что в момент создания она не была классической, а являлась современной и актуальной, которая была вопреки той, что была до неё. И также вызывала споры от традиционалистов и консерваторов, которым трудно даётся переход к новому. Как и современное искусство сегодня, и импрессионисты сто лет назад. Суть искусства не "рисовать красивее, чем раньше" и даже не "писать красивые картины", а глобально это сложный и разный путь в разные периоды времени и в контексте разных состояний общества, мира. И суть Дэвида Линча не в том, чтобы быть понятым или понятным, и не в том, чтобы нравиться всем.
Итак, что же объединяет Жерома, Линча и «Зеленого слоника»?
Это не вопрос качества. Это вопрос функции и контекста.
- Жан-Леон Жером (академизм): Его искусство было понятным для своей эпохи. Он вступил в оппозицию к движению импрессионистов и стал своего рода символом косности академического искусства. Он отвечал запросам салонной культуры своего времени в противовес современному искусству того времени. Причем, после кончины был практически забыт, его работы упоминались только в негативном аспекте. А все восторги отошли к импрессионистам, потом постимпрессионистам и т.д.
- Дэвид Линч (сюрреализм, ирриалистичность*, артхаус): Его задача — исследование подсознания, снов, тревог современного человека. Его функция — исследовать те области человеческой психики, которые не выражаются прямым повествованием. Он использует сломанный нарратив и сюрреалистичные образы как инструмент для этого исследования. Его «уродливость» и «непонятность» — это не недостаток, а инструмент. Он нарушает привычные правила языка кино, чтобы создать новый язык для описания снов, тревог и абсурда современной жизни.
*Ирреалистичность — это качество, которое предполагает оформление событий произвольно, без связи с необходимостью протекания их в реальности.
- «Зеленый слоник» (маргинальное кино): Его задача — шок, доведение абсурда и насилия до крайности как форма провокации и высказывания о состоянии общества или психики. Это кино — симптом, жестокий эксперимент. Он показывает, до какой степени может дойти высказывание, и заставляет нас задуматься о природе насилия, отчаяния и границах репрезентации*.
*то есть "высказывание" заставляет задуматься, а насколько вообще нам, как обществу, нужно вот так и до такой меры высказываться? это кино своим существованием ставит вопрос — "где эта черта?"
Все они — часть большого культурного поля. Мы не обязаны их любить. Мы можем считать «Зеленого слоника» отвратительным, Линча — скучным, а Жерома — устаревшим. Но отрицать их право на существование в этом поле — значит обеднять наше понимание того, насколько разным, сложным и многослойным может быть искусство.
После возрождения интереса к салонно-академическому искусству в 1970-х годах Жан-Леон Жером признан классиком живописи XIX века, и его работы хранятся в постоянной экспозиции крупнейших музеев мира. Несмотря на то, что он в моменте это был неактуальный и устаревающий академизм, а позднее после кончины о нём совсем позабыли. Мир искусства (любого способа кино литература игры фильмы перформанс танцы) — это постоянно растущий и меняющийся биоорганизм, меняющий свои формы, на который можем повлиять и мы с вами. как и на философию, и на открытия в медицине, и на промышленность, и на компьютеризацию — это бесконечное развитие, даже тогда, когда акадимизм переходит в наивное искусство, напоминающее, детские рисунки. чтобы понять любую сферу нужно быть открытым к инакомыслию, даже если ты не любишь и не выбираешь.
Четыре типа режиссёров, которые находят отклик у зрителей (Линч, Кубрик, Тарантино и Спилберг)
Нашла интересный пост двенадцатилетней давности на эту тему на англоязычном форуме и поделюсь с вами (выделения жирным это от меня, а не от автора):
Я прошёл несколько курсов по кинопроизводству, и нам нужно было изучить фильмографию Дэвида Линча. Мой преподаватель сказал, что есть четыре типа режиссёров, которые находят отклик у зрителей (Линч, Кубрик, Тарантино и Спилберг). Я отношусь к категории режиссёров Тарантино, с чем я согласен и считаю Тарантино самым вдохновляющим режиссёром всех времён.
Но помимо этого нам нужно было изучить некоторые работы Дэвида Линча и понять его фильмы, чтобы уловить скрытый посыл, который он создаёт без необходимости объяснять сюжет с помощью диалогов. Я понимаю, к чему он стремился в своих фильмах, — создать сюрреалистическую атмосферу, не навязывая нам сюжет. Но я никогда не думал, что у него это хорошо получается, да и не так уж это необходимо в кинопроизводстве.
Я по-прежнему считаю его великим режиссёром, но не великим рассказчиком. На мой взгляд, ничто из того, что он сделал или делает, не сравнится с величием «Человека-слона» (который считается его самым прямолинейным фильмом). Признаюсь, я не видел все его работы («Голубой Валентин» и «Твин Пикс» приходят на ум)
Я просто считаю, что его переоценивают и мне было бы полезнее изучать творчество другого режиссёра. Кто-нибудь, докажите мне, что я ошибаюсь
И мне очень понравился ответ автору от пользователя akuma634:
Меня уже тошнит от того, что в интернете «переоценено» — это единственный способ описать что-либо. Теперь это означает только одно: «Мне не понравилось _____ так же сильно, как всем остальным, поэтому единственный логичный вывод — это то, что оно ДОЛЖНО быть переоценено» ( "I didn't enjoy _____ as much as everyone else so the only logical conclusion is that it MUST be overrated."). Возможно, вы не любите Линча так же сильно, как другие, но это не должно его дискредитировать. Я хочу сказать, что не стал бы называть Кубрика, Тарантино и Спилберга «горой Рашмор» кинематографа, но и не скажу, что они переоценены. В мейнстримном кино достаточно сложно создать что-то оригинальное, все опираются на кого-то, кто был до них. Даже о Линче можно сказать, что он многое позаимствовал из экспериментальных европейских фильмов, снятых до Второй мировой войны, а Тарантино черпал вдохновение в фильмах категории «Б» и делал их своими.
Мне очень нравятся эти два мнения, и я даже не хочу добавлять к ним свои комментарии. Просто предлагаю и вам, как и мне, задуматься над прочитанным.
Может ли искусство быть уродливым объективно, но быть шедевром?
Да, произведение искусства может быть ужасным, безвкусным, отталкивающим и уродливым с субъективной или даже с общепринятой точки зрения — и при этом быть шедевром. Мы не обязаны его любить. Наша обязанность — лишь попытаться понять, почему оно заняло свое место в истории культуры.
Главное противоречие в восприятии искусства: конфликт между личным вкусом («нравится / не нравится») и историко-культурной ценностью («важно / неважно»).
- Франсиско Гойя, «Сатурн, пожирающий своего сына»: Чудовищный, пугающий образ. Никакой «красивости» в академическом понимании. Но это — вершина художественной экспрессии, бездонная по своей психологической глубине и мощи высказывания о ужасе и насилии.
- Жером Босх, «Сад земных наслаждений»: Гротескные, порой отвратительные гибридные существа. Но это — сложнейший богословский и философский трактат, зашифрованный в красках.
- Эгон Шиле: Его портреты с деформированными телами и нервными линиями современники считали уродливыми и порнографическими. Сегодня мы видим в них гениальное выражение экзистенциальной тревоги и раскрытие человеческой психики (видим? не видим?).
- Фрэнсис Бэкон: Его картины часто вызывают физиологическое отторжение. Это намеренно уродливые, искаженные образы, чтобы передать боль, страдание и травму XX века.
___________________________________________________________________________
Эти работы не стремятся быть «красивыми». Их задача — быть правдивыми, мощными, провокационными по отношению к чувствам зрителя (они побуждают к чувству). Они расширяют сами границы нашего восприятия, заставляя переживать те эмоции, от которых «красивое» искусство нас обычно защищает.
Обязаны ли мы это любить?
Абсолютно нет.
Любовь — это эмоция. Она иррациональна и субъективна. Никто не может и не должен диктовать вам, что вы обязаны чувствовать.
Можно испытывать глубочайшее отвращение к «Сатурну» Гойи, но при этом признавать его художественную гениальность, мощь и историческую значимость. Можно считать фильмы Линча странными и бессмысленными, но понимать, что он создал уникальный визуальный язык для исследования подсознания.
Разделение этих двух процессов — личного чувства и интеллектуального признания — признак зрелого восприятия искусства.
Как же тогда определяется шедевр, если не через «красоту»?
Через совокупность факторов, которые часто не имеют прямого отношения к тому, нравится ли это лично вам:
- Новаторство: Перевернуло ли это произведение представления о том, каким может быть искусство? Открыло ли новый язык, технику, способ видения? (Импрессионисты, Малевич).
- Влияние: Повлияло ли оно на других значительных художников, породило ли целое направление? Было ли оно «вирусным» для культуры?
- Смысловая глубина: Является ли оно сложным высказыванием о своем времени, о природе человека, о философских или социальных проблемах? Можно ли его интерпретировать на разных уровнях?
- Воплощение замысла: Блестяще ли автор сделал именно то, что хотел? Даже если его замысел был — создать нечто уродливое и тревожное.
«Зеленый слоник» — ужасен как зрительский опыт. Но как культурный феномен он — идеальный пример. Он доводит до абсолюта эстетику маргинального, низового, шокового кино. Его «ценность» (не путать с «качеством» для удовольствия) — в его радикальности. Он — крайняя точка на карте кинематографа, которая помогает нам понять, где находятся другие точки, включая Голливуд, Марвел, сериалы по телеканалу Пятница и артхаус.
Итог: Ваше право и ваша свобода
- Вы имеете полное право считать любое произведение уродливым, скучным или отвратительным. Ваши чувства неоспоримы.
- Вы не обязаны это любить или получать от этого удовольствие.
- Но если вы хотите выйти за рамки простого «нравится/не нравится», вы можете спросить себя: «Почему это считается важным? Какую идею оно несет? Что оно говорит о времени, в котором было создано?». Или послушать что об этом говорят те, кто разбираются в вопросе. Приоткрыть для себя завесу, подглядеть в мир искусства.
Искусство — это не только сад с красивыми цветами. Это вся экосистема — с болотами, хищниками, паразитами и пустынями. Изучая ее всю, а не только любимые цветы (интересно, каким был бы цветком Тарантино в этом саду?), мы начинаем понимать мир во всей его сложности и противоречивости.
Но важно не переусердствоваться и не скатиться в СПГС.
СПГС — синдром поиска глубинного смысла. Проявляется в стремлении найти глубокий смысл в тех или иных произведениях искусства.
Искусство — это живой, дышащий, иногда пугающий и часто противоречивый организм, в котором есть место и Жерому, и Линчу, и даже «Зелёному слонику» как крайней точке нашего коллективного культурного воображения.
И самый честный вывод. Во-первых, я не фанат Ван Гога, я совершенно не фанат Дэвида Линча и ненавижу даже лёгкое упоминание о "Зелёном слонике". Зелёного слоника многие называют "культурным симптомом" — болезненная сыпь на теле общества. Моё [субъективное] мнение такое, что лучше бы он вообще не существовал. Но объективно я принимаю факт его существования. Но я не выбираю его для себя. Противен ли он? Да. Нужно ли его смотреть? Нет. Но тот факт, что оно "снято" и оно "обсуждается", — делает его частью культурного поля. Поэтому нельзя сказать, что высококультурное выше субъективного. Каждый сам балансирует и выбирает это соотношение для себя, и здесь нет правильного ответа. Искусство — это по своей сути поле для экспериментов и поле для интерпретаций. Можно прорефлексировать постфактум, когда такой "культурный симптом" случился; проанализировать влияние и предпосылки для такого события. Раз оно случилось, значит для этого были причины, значит оно своим появлением отвечает на определенные вопросы или задает те, которые кому-то надо было задать. Также можно написать диссертацию на тему того, что на самом деле Линч ничего не создал и нет у него никакого уникального кинематографичного языка, а всё снятое — это хаотичный набор бессмысленных сцен, натянутых в культ. Но это опять же лишь одна из интерпретаций, одно из мнений, и никакой единой правды не существует. Но он является культурным феноменом с кучей фанатов по сей день.