«Нарко» в реальной жизни: Кровавая история Пабло Эскобара

10 лет назад на Netflix вышел первый сезон «Нарко», посвящённый борьбе с Медельинским картелем – самой влиятельной наркомафией, которую знала планета Земля. О реальной истории картеля я рассказываю в этом тексте.

Вы когда-нибудь задумывались, почему организации наркоторговцев называют картелями? В изначальном смысле картель – это форма монопольного объединения, в котором каждый член сохраняет независимость. Как правило, картели контролируют цены на рынке, регулируя объёмы производства и сбыта. Далеко не каждая группировка, распространяющая наркотики, по своей форме является картелем, но все они обязаны этим названием скромному семейному предприятию из далёкого колумбийского Медельина.

В восьмидесятые Медельинский картель перевернул представление о наркоторговле, но оставался в слепой зоне колумбийских властей. Волны наркотиков вызвали тихий гуманитарный кризис в США, но укрепили позиции сразу двух президентов. Картель нажил себя множество врагов, но задавить его не могли даже совместными усилиями двух государств. А его лидер, Пабло Эскобар, стал самым разыскиваемым человеком мира, но свободно появлялся на публике.

Это рассказ о реальной истории Медельинского картеля, которую при всём желании невозможно уложить в рамки художественного кино. Он содержит массу упоминаний запрещённых веществ и подробные описания убийств. Большинство его героев преступники и законченные негодяи, но всё же они иллюстрируют простую истину о том, что страшные преступления влекут за собой страшные последствия.

Кокс, мука, рафинад, пыль, белый, кокос – всё это сленговые названия кокаина. Американцы называют его конфеткой, блондинкой, мексиканским перкосетом, большим «Си». В Латинской Америке он известен как аспирин, дьявольская перхоть, пудра радости, белый мальчик, но чаще всего там говорят просто «кока» – это название растения, из которого делают наркотик. В шестнадцатом веке о его свойствах, давно открытых индейцами, стало известно конкистадорам, спустя триста лет немецкий химик Альберт Ниманн получил из листьев коки порошок, и с тех пор «белый мальчик» шагает по миру.

Кокаин не вызывает галлюцинаций, но дарит необъяснимую эйфорию, создаёт иллюзию нахлынувшей силы, смелости, даёт энергию, обостряет восприятие всех органов чувств. Через пару часов возбуждение спадает, оставляя человека наедине с нервозностью и апатией. При длительном употреблении кокаин повреждает кору мозга и разрушает дофаминовые нейроны, снижая когнитивные функции: проще говоря, чем чаще ты принимаешь наркотик, тем тупее ты без него. Эта особенность кокаина стала известна медицине далеко не сразу: вплоть до двадцатого века врачи прописывали его как анестетик и средство от морфийной зависимости. Когда мир озаботился борьбой с наркотиками, «пудра радости» оказалась запрещена большинством стран, а запрещённому свойственно расти в цене.

Вплоть до шестидесятых США считались относительно «чистой» страной на фоне дымящей, занюхивающей и пускающей по вене Европы. Кокаин там был верным спутником «Фабрики грёз» и после запрета наркотика стал частью тайной голливудской бухгалтерии. Затем Америку захлестнул субкультурный бум, увлечение эзотерикой и культурой востока, грянула война во Вьетнаме – так началась эра психоактивных веществ. Кокаин полюбила золотая молодёжь, он вошёл в рацион клубных тусовщиков, проник в кабинеты политиков, гримёрки телезвёзд и офисы биржевых брокеров: в семидесятые его потребляли все, кто мог себе позволить.

Чтобы снабжать эту армию наркоманов, требовалось очень много коки – действительно очень много: для получения одного килограмма кокаиновой пасты, из которой делается порошок, нужно переработать до шестисот килограммов листьев. К несчастью, кока повсеместно росла в горах Колумбии, где её собирали тысячи местных бедняков за пару долларов в день – вдвое больше, чем можно было получить за сбор кофе. Добытые листья отправлялись к химикам-самоучкам, превращались в порошок, развозившийся по колумбийским городам, а оттуда кочевавший в США, где продавался по 50 тысяч долларов за килограмм. Мелкие лаборатории объединялись в синдикаты, самыми крупными вскоре стали Картель Кали, действовавший на юго-западе страны, Картель Северного побережья с центром в городе Барранкилья и, конечно же, Медельинский картель.

Медельин – второй по величине мегаполис Колумбии, расположенный на высоте 1500 метров вблизи Панамского перешейка, соединяющего Северную Америку с Южной: идеальное место для строительства наркоимперии. Впрочем, на заре карьеры Пабло Эскобар не торговал кокаином, а, стыдно сказать, воровал надгробия с кладбищ, удалял с них имена и перепродавал как новые. Набив руку, он принялся угонять автомобили, похищать людей ради выкупа и сбывать сигареты без лицензии.

После крупного успеха с похищением местного предпринимателя Эскобар подрядился охранять медельинского контрабандиста Альфредо Гомеса Лопеса, известного среди подельников как «Дон Капоне». Тот возил электронику из зоны Панамского канала, а Пабло встречал грузы в аэропорту – это была лишь маленькая ниточка в огромной сети колумбийской контрабанды. Среди прочих товаров, которые местные дельцы провозили через страну, были и наркотики, но поначалу основной интерес представляла марихуана, кочевавшая на север через карибские порты Барранкильи, Санта-Марты и Риоачи.

Львиная доля кокаинового трафика шла из Чили, где его производство было налажено раньше всего, тогда как колумбийцам доводилась роль посредников. Но начатая в сентябре 1973 года антинаркотическая кампания Аугусто Пиночета поставила на этой молодой индустрии крест. Пустующий рынок захватили контрабандисты из Колумбии: они знали маршруты поставок, контакты распространителей, и всё, что им оставалось, – это восстановить производство.

По версии сериала «Нарко», с кокаиновым бизнесом Эскобара познакомил некий «Кукарача» Морено. На деле эту роль, вероятно, взял на себя Хорхе Луис Очоа. Они с Пабло познакомились ещё детьми, но пока Эскобар учился в школе, Очоа пахал на отцовской ферме, где выработал стойкую неприязнь к физическому труду. Вместе с братьями Хуаном Давидом и Фабио они возили грузы для своего дяди-контрабандиста Фабио Рестрепо, пока Хорхе не стал торговым представителем в Майами.

Как и Эскобар, Фабио Рестрепо подчинялся Альфредо Гомесу, организовавшему схему вывоза из страны изумрудов, а затем и кокаина. Отлаженный механизм сломался, когда таможенники взяли на границе с Панамой партию телевизоров, и Гомес вынужденно бежал в Картахену, а его ближний круг начал передел власти. Отправной точкой стал большой сход мафиозных боссов в столице Колумбии, Боготе, назначенный на февраль 1976-го. Полиция его начало проспала, зато успела собрать сливки в финале, повязав многих из верхушки наркоторговли.

В тот день самолёт Фабио Рестрепо развернули по пути в Медельин и принудили сесть. Контрабандист вышел из тюрьмы всего через месяц при обстоятельствах, которые до сих пор остаются загадкой. Вскоре крупная операция с кокаином в США провалилась, и многие члены семьи Очоа оказались в руках полиции Майами, а Хорхе пришлось бежать из страны. Когда он вернулся домой, люди Эскобара убили Фабио Рестрепо, и все его активы перешли к братьям Очоа.

Их совместное предприятие стало ядром, вокруг которого сформировался Медельинский картель. Группу Эскобара называли «Los Pablos» – люди Пабло, группу Хорхе – просто семьёй Очоа. Зачистив бизнес от партнёров Гомеса, они получили доступ к почти ничем не ограниченному производству кокаина, но, чтобы реализовать товар, нужна была устойчивая сеть сбыта в США. Её им обеспечит причудливый союз, родившийся в американской тюрьме Дэнбери.

Там оказался опытный контрабандист Джордж Янг. Он подавал большие перспективы в старшей школе, но выхватил срок за организацию проституции и погрузился в криминал. На заре наркотического бума Янг обнаружил разницу в стоимости психоактивных веществ между штатами восточного и западного побережий. Не теряя времени, он подрядил свою девушку возить марихуану, задёшево купленную в Калифорнии, и втридорога перепродавать на северо-востоке. За семь лет Янг прошёл путь от челнока-одиночки до маленького воздушного флота с базой на мексиканском аэродроме, но привлёк внимание властей и попался.

Его сокамерником в Дэнбери был Карлос Ледер – потомок немецкого инженера, осевшего в Колумбии между двумя мировыми войнами. Его родители владели небольшой гостиницей, где собирались европейские мигранты и резидентура германских спецслужб. Сам Карлос с детства был идеологически заряжен, его беспокоило неравенство в Колумбии и власть крупного капитала. Повзрослев, он стал лётчиком и использовал свои навыки, чтобы возить наркотики между США и Канадой, но повязали его за угон автомобиля.

В тюрьме он только укрепился в собственных взглядах, ему хотелось разжечь революцию в своей стране, стать колумбийским Че Геварой. Но Колумбия – внушительных размеров государство с прочной властью и поддержкой США: захватить там власть будет непросто, поэтому сначала Карлос планировал взять под контроль страну поменьше, вроде Белиза. Кокаин он видел оружием в борьбе против США, которому слабые духом гринго не смогут противостоять. Янг предпочитал летать ближе к земле и хотел всего лишь заработать как можно больше денег, чтобы хватило на безбедную жизнь. Ледер объяснил сокамернику, что всего его предыдущие дела с марихуаной были детской шалостью по сравнению с перспективами торговли кокаином. А колумбиец знал, где достать кокаин.

Выйдя из тюрьмы в 1976 году, Ледер и Янг присоединились к Эскобару. Несколько осложняло их работу то обстоятельство, что американец не мог выезжать из Штатов, а колумбиец – въезжать, поэтому координировать операции приходилось по телефону и через посредников. Изначальный механизм поставок состоял всего из двух женщин и пары чемоданов с двойным дном. Эти дамы прилетали на Антигуа, там загружались товаром и летели в США, где проходили не слишком строгий таможенный контроль. Полученный порошок Янг пускал в свою старую марихуановую сеть, распространяя среди местной богемы.

Эта схема мало чем отличалась от методов челноков-любителей и не отражала размаха амбиций зарождающегося картеля. К тому же одна из курьеров быстро пристрастилась к наркотику. Тогда Янг нашёл пилота, готового перевозить кокаин из Колумбии через Багамы на легкомоторном самолёте. Но уже после первого рейса возникли сложности с оплатой: колумбийцы пообещали лётчику 50 тысяч долларов, которыми Янг не располагал. Зато теперь у картеля в Майами лежали 50 килограммов кокаина, готовых к продаже.

По изначальному плану Янг должен был привезти их в Бостон и встретить там Ледера. Но на границе у Карлоса возникли сложности, вынудившие его в деловых туфлях бежать через заснеженный канадский лес и ненадолго затаиться в американской провинции. Растерянный Янг не стал дожидаться указаний и поступил старым проверенным способом, доставив кокаин в Лос-Анджелес, который уже тогда был огромной фабрикой по переработке наркотиков в деньги. Пару недель спустя у него в металлических контейнерах лежали 2 миллиона 200 тысяч долларов. Тут-то и пошёл настоящий бизнес.

Ледер привозил в Майами мешки с кокаином, расфасованным пачками по килограмму. Каждую неделю, иногда по два раза, Янг летал в Калифорнию и сбывал там наркотик через своего посредника. Расходился порошок моментально, вынуждая контрабандистов учащать рейсы, и вскоре им потребуется больше пилотов. Ледер запрещал партнёру прикасаться к наркотику, но тот слишком быстро оценил свойство кокаина наполнять человека энергией и отказался признавать зависимость. Летом 1977 года им удалось переправить в Каролину сразу 250 килограммов товара, урвав долю по полмиллиона долларов каждому. К тому времени Янг принимал несколько граммов кокаина каждый день, и Карлос начал искать прямые выходы на поставщиков.

Эскобар не контролировал итоговую цену продукта, его задачей было насыщать рынок бесперебойными поставками, защищая интересы бизнеса от конкурентов и сил закона. По мере накачки деньгами картель, основанный как совместное предприятие Пабло и братьев Очоа, обрастал многочисленными дочерними структурами. У него появилось бюро логистики, возглавляемое двоюродным братом Пабло, Густаво Гавирией; международное крыло, строившее отношения с преступностью в соседних странах, которым заведовал Хосе Родригес Гача; силовой блок, позже разросшийся до маленькой армии наёмных убийц под контролем братьев Приско, и рассыпанные по миру бизнесы для отмывки денег. Разветвлённая иерархическая система позволяла Эскобару держать за горло каждого участника наркоцепи.

Но фундаментом, на котором строилась лояльность подчинённых к Пабло, был не страх, а щедрость. Самый влиятельный преступник Колумбии умел делиться, отдавая своим партнёрам не меньше денег, чем забирал себе. Чтобы завоевать сердца бедняков, он построил жилой район на месте медельинских трущоб, заменив картонные хибары благоустроенными домами, а его люди взяли на себя обязанности полицейских и чиновников, заполняя вакуум, оставленный государством. Сбор коки для местной бедноты оставался более выгодным занятием, чем практически любая доступная работа. Наиболее смелые вливались в ряды сикарио – наёмных убийц, готовых умереть, чтобы оставить семье лишнюю сотню баксов.

Пабло тоже заботился о своей семье. Он переселил ближайших родственников и жену подальше от центра наркотрафика в муниципалитет Пуэрто-Триунфо на свою «Неаполитанскую усадьбу». Под этим названием известно огромное поместье, построенное для Эскобра в 1978-м. Приглашённые архитекторы обставили всё, как у людей: здоровенный дом в испанском колониальном стиле, собственный зоопарк с жирафами и антилопами, скульптурная аллея, арена для быков, стоянка автомобилей, частный аэропорт и даже гоночная трасса.

Но если Эскобару было комфортно в колумбийских горах, то амбиции Карлоса Ледера простирались намного дальше. С накопленными от перевозок деньгами лётчик открыл несколько банковских счетов на Багамских островах. Убедив местные власти, что он крупный колумбийский бизнесмен, намеренный развивать туризм в Карибском море, Ледер купил два земельных участка на острове Норманс-Кей. В его владении оказались и единственная гостиница, и причал для лодок, и взлётная полоса. При помощи местной полиции и миграционной службы Карлос выжил с острова лодочников, аквалангистов и владельцев недвижимости, заполучив в свои руки маленький наркотический рай. Ходят слухи, что за эту операцию ему кланялся сам Эскобар.

Здесь мы подошли к моменту, когда оборот наркоторговли уже приближался к показателям приличных транснациональных компаний, но государственная власть была ещё слишком инертна, чтобы всерьёз с ним бороться. Вчерашние отбросы городских окраин превратились в уважаемых людей, с ними здоровались за руку политики, для них выступали эстрадные дивы, звёзды футбола приезжали на ранчо, чтобы вместе попинать мяч. Власти Колумбии даже были готовы тайно предоставить налоговую амнистию лидерам картелей, чтобы деньги от продажи кокаина не уходили за границу, а оставались в стране.

Словивший головокружение от успехов Ледер создал собственную политическую партию под названием «Национальное латинское гражданское движение». Обычно её принято относить к национал-социалистическим, но реальная идеология партии строилась на сложных и противоречивых взглядах самого Ледера, выработанных за годы активного детства, наркокарьеры и отсидки в тюрьме. Карлос одновременно придерживался боливарианских принципов и был антикоммунистом, выступал за неприсоединение и одновременно хотел создать панамериканский блок по примеру НАТО, боролся против колониализма, сионизма и экстрадиции преступников в США.

«Я пришел, чтобы учить чистому, прогрессивному и народному национализму, – вещал Ледер. –Если эта монархическая олигархия боится Адольфа Гитлера, то нам придётся надеть маску Адольфа Гитлера, но мы не собираемся больше продавать себя американскому империализму».

Он устраивал митинги, закатывал вечеринки для журналистов, выставлял своих кандидатов на муниципальные выборы, делал дорогие подарки бизнесу и властям, со сцены обличал США и воспевал Джона Леннона. Всё это время полиция Колумбии знала, что Карлос Ледер и его патрон Пабло Эскобар – наркоторговцы.

Так под бравурные речи политиков, пропитываясь кокаиновыми деньгами, Колумбия встречала восьмидесятые. Этот денежный поток, уже проникший в каждую сферу общественной жизни, вскоре покажется ручейком на фоне волны криминальных долларов, которая хлынет в страну. А вслед за приливом больших денег польются и реки крови.

Нерешительность колумбийских властей в борьбе с картелями легко объяснить тем, что Колумбия никогда не была основным рынком сбыта наркотиков. Кокаин соблазнял огромной прибылью при минимальной опасности для самой страны. Да, какая-то часть порошка оставалась внутри Колумбии, что-то уходило в Европу, но львиная доля наркотика доставалась США.

Первую попытку объявить войну веществам предпринял ещё Ричард Никсон. До начала кокаинового бума оставалось несколько лет, а опальный президент США пытался приструнить обкуренных неформалов и полюбивших шумные вечеринки студентов, составлявших основу его протестного электората. В 1973 году своим указом Никсон создал Управление по борьбе с наркотиками (УБН) – федеральную службу, в задачи которой входил не только контроль оборота нелегальных веществ на родине, но и взаимодействие с силовыми структурами дружественных стран, таких как Колумбия.

Первоначальной сферой интересов УБН была марихуана, так полюбившаяся американскому студенчеству. Первый раскат грома, возвестивший о начале новой эры, прозвучал в ноябре 1975 года, когда спецслужбы Перу задержали небольшой частный самолёт со 180 килограммами кокаиновой пасты – сырья для изготовления порошка – на борту, принадлежавшем Картелю Кали. Но тогда пудра радости ещё оставалась безумно дорогой прихотью богемы, и опасений в США этот инцидент не вызвал.

Лучше всех о положении на рынке кокаина знали власти Колумбии, быстро раскрывшие личности лидеров наркоторговли, включая Пабло Эскобара. Будущий самый разыскиваемый преступник мира мог сесть в тюрьму ещё годом ранее, когда был арестован за кражу двух автомобилей «Рено». Но загадочная гибель свидетелей поставила на этом деле крест, и после двух лет судебной волокиты оно закрылось.

Второй шанс упрятать наркобарона выпал колумбийской полиции в июне 1976-го. Его силовикам подарил информатор, обнаруживший маршрут доставки порошка из Эквадора. Два месяца агенты полиции искали способ завоевать доверие водителей картеля, чтобы выяснить, когда Пабло повезёт товар в следующий раз. Они засекли, как из Кали по направлению к Медельину выехала колонна из трёх автомобилей, но Эскобара с ней не было.

На подъезде к Итагуи, ближайшему пригороду Медельина, машины остановил полицейский патруль и сразу выразил готовность договориться. Сами перевозчики такие вопросы не решали, поэтому им позволили сделать телефонный звонок. Спустя пятнадцать минут прибыл Эскобар, и его вместе с двоюродным братом Густаво задержала полиция. В арестованных машинах законники обнаружили 39 килограммов кокаина и больше 50 тысяч долларов – самый крупный улов за год. А Пабло под армейским конвоем отправился в тюрьму Медельина: именно там была сделана эта легендарная фотография.

За решёткой глава картеля пробыл недолго. Вскоре двое агентов, работавших над делом с самого начала, были убиты. Затем адвокат Эскобара нашёл в деле конфликт интересов и потребовал перенести суд из Итагуи в городок Пасто на самом юге страны. Судья не пошёл на уговоры, не испугался угроз и довёл дело до Верховного суда, а вот уже оттуда его передали в Пасто, где Пабло и Густаво оправдали, обязав полицию вернуть им конфискованные машины.

На несколько лет Эскобар обезопасил себя и верхушку картеля от судебного преследования. В родном Медельине взаимодействие с властями было организовано по принципу, который сам наркоторговец назвал «золото или свинец»: на практике это означало выбор, взять деньги или умереть – умирать никому не хотелось. Нежелательного внимания со стороны государства Эскобар избегал, полагаясь на лояльность чиновников, которым успел запустить руки в карманы.

Ситуация с наркотиками в США тем временем приближалась к точке кипения. Колумбийцы привозили в страну не только кокаин, но и методы ведения бизнеса, от которых Америка успела отвыкнуть со времён Аль Капоне. Крупные игроки начали зачищать поставщиков-любителей и подминать под себя местных барыг, не до конца усвоивших новые правила игры, положив начало серии кокаиновых войн. Всё осложнилось, когда картели, прежде мирно делившие рынок, стали враждовать между собой, выбрав в качестве арены туристическую Мекку США, штат Флорида. Массовость их разборкам придавали кубинские мигранты, вливавшиеся в ряды наркомафии, и единственным плюсом всей этой ситуации оставалось то, что убивали приезжие в основном друг друга.

Настоящий кошмар начался, когда в ассортименте торговцев появился дешёвый кристаллический аналог кокаина – крэк. Если обычный белый порошок был страшно дорог, и даже упав на фоне роста поставок, его цена достигала десяти-двадцати тысяч за килограмм, то крэк мог позволить себе практически каждый, поэтому он проникал в и без того наименее благополучные слои общества. Крэк стал причиной взрывного роста уличной преступности, его сравнивали с эпидемией, поражавшей целые города, а популярность наркотика среди национальных меньшинств даже породила конспирологическую теорию, согласно которой его намеренно распространяло ЦРУ с целью маргинализации чернокожих.

Власти США тоже не сразу сумели выработать единый алгоритм борьбы с кокаиновой угрозой. Так, например, Джимми Картер предлагал в противовес тяжёлым наркотикам легализовать каннабис, но этому, как и ряду других его левопопулистских идей не суждено было воплотиться в реальность. И только пришедший к власти в 1981 году Рональд Рейган провозгласил борьбу с психоактивными веществами одним из главных направлений своей политики, сразу после реорганизации экономики и противостояния коммунизму. Кокаин первым среди наркотиков был признан угрозой национальной безопасности США, к борьбе с ним наконец подключились ЦРУ и вооружённые силы, её публичным лицом стала первая леди, а непосредственным куратором – вице-президент Джордж Буш-старший.

Первый удар машина правосудия нанесла по сети перевозчиков. Рейган ещё не успел вступить в должность, а 8 января 1981-го Большой суд присяжных уже выдал ордер на арест Карлоса Ледера вместе с рядом его ближайших подельников, и некоторых из них вскоре задержали. Американцам было нужно выдавить наркоторговца с Норманс-Кей, и каким бы сильным не было его влияние, вскоре колумбиец оказался в списках на арест багамской полиции, хотя его взлётная полоса продолжала работать вплоть до лета 1982-го.

28 января того же 1982-го Буш возглавил комиссию по борьбе с наркотиками в Майами. К работе своего спецотряда он привлёк всех, кого мог: таможенников, ФБР, УБН, Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия (это одно ведомство). Побережье Флориды теперь патрулировали вертолёты Bell AH-1 Cobra, а фиксировать приближение самолётов контрабандистов должны были радары военно-морских сил.

Первый крупный успех улыбнулся новому ведомству уже весной. Из Колумбии сообщили о крупной партии наркотика, которую доставит в Майами авиакомпания «Тампа». Дождавшись прибытия груза, восьмого марта власти оцепили склад переводчика, где обнаружили свыше 1 700 килограммов кокаина. Задержание самой крупной партии порошка в истории позволило чиновникам долго и красочно отчитываться об успехах, но потребление кокаина в стране почему-то не падало.

К тому моменту отделение УБН в Боготе насчитывало тринадцать сотрудников, а на всём медельинском направлении работал один человек по имени Эррол Чавес. Но именно благодаря ему американцы владели информацией о цепочке формирования грузов, идущих через город, их объёмах и, самое важное, способах маркировки товара, по которой можно было отследить путь порошка от производителя до конкретного дилера в США. О работе Чавеса знали наркоторговцы, его телефон прослушивали специалисты картеля, а информаторов регулярно убивали. Агента непрерывно охраняли шестеро колумбийских полицейских, из-за постоянного стресса от него ушла жена. Его коллеги рисковали не меньше: в феврале 1982-го двоих агентов УБН похитил и пытался убить торговец марихуаной Рене Бенитес, но они сумели сбежать, отделавшись пулевыми ранениями.

Самоотверженная работа федеральных агентов, полиции и добровольцев среди гражданских сталкивалась с пассивностью местных властей, инертностью судебной системы и личной заинтересованностью части колумбийских элит в поддержке картелей, поэтому верхушка наркомафии оказалась недосягаема для силовиков. 14 марта 1982 Эскобар был избран членом Палаты представителей от Либеральной партии – это защитило бы его от возможной экстрадиции в США, если бы правительство Колумбии на неё согласилось.

30 мая того же года на президентских выборах победу одержал Белисарио Бетанкур – старый консерватор и издатель популярной газеты «Третий мир». Ключевым пунктом его предвыборных обещаний было намерение закончить вялотекущую гражданскую войну между правительством и радикальными левыми группировками, отравлявшую жизнь колумбийцев уже двадцать лет. И здесь интересы властей снова совпали с интересами картеля.

Расходуя деньги, полученные от наркоторговли, Эскобар и его подельники постепенно превращались в крупных землевладельцев. Рост их капиталов не укрылся от внимания левых группировок, искавших шанс пополнить свои скромные бюджеты. Резонно предположив, что члены картеля не будут искать защиты у властей, партизаны выбрали их семьи в качестве мишеней для киднепинга. Но картель оказался готов защищать себя самостоятельно, и был готов дать отпор.

Отправной точкой стало похищение Карлоса Ледера. В то время контрабандист, взяв пример с Пабло Эскобара, решил построить к северу от родного города Армения туристический комплекс, купил землю и нанял скульптора, чтобы тот отлил статую Джона Леннона – давнего кумира колумбийца. Расточительность Ледера привлекла внимание крайне левой группировки М-19, и вскоре он был похищен, но сумел сбежать. Оказавшись на свободе, Карлос развернул против похитителей кампанию в СМИ, подписал ряд антипартизанских заявлений, насмехался над полицией и обвинял Комиссию по правам человека в пособничестве боевикам.

Отношения Ледера с Эскобаром к тому моменту стали охладевать: лётчик слишком кичился своим богатством, открыто заявлял, что спонсирует Либеральную партию, а главное нарушил собственное табу, пристрастившись к кокаину. В глазах Пабло он стал ненадёжным партнёром, но игнорировать угрозу партизан было нельзя. Решение созрело, когда радикалы похитили ещё и сестру Хорхе Очоа. Тогда представители картеля, корпорации Texas Petroleum, добывавшей в Колумбии нефть, ряд крупных фермеров и мелких промышленников организовали тайную встречу с колумбийскими военными в городе Пуэрто-Бояка. Её итогом стало появление парамилитарной организации Muerte a Secuestradores (Смерть похитителям), сокращённо MAS – фактически эскадрона смерти на службе правительства и финансируемого картелем.

Из Медельина им руководил Хосе Родригес Гача по прозвищу «Мексиканец». Он нанимал для бойцов европейских и израильских инструкторов, выплачивая зарплаты из собственного кармана. MAS стал небольшой частной армией, на которую не распространялось действие закона. Помимо борьбы с партизанами, она помогала крупным фермерам отнимать землю у мелких, но на это закрывали глаза. Колумбийским силовикам было удобно списывать на инсургентов собственные преступления: позже расследование правительство покажет, что как минимум 59 убийств, приписываемых MAS, совершили военные и полиция.

Обезопасив тылы, картель принялся решать вопросы логистики. После потери Норманс-Кей главной авиабазой наркоторговцев стало поместье Веракрус, принадлежавшее братьям Очоа. Авиасообщение координировалось из города Аканди на границе с Панамой. Эта страна, выгодно расположившаяся между двумя материками, традиционно была транзитным узлом любой колумбийской контрабанды. И теперь её нужно было включить в сферу влияния Медельина.

Главой национальной гвардии и фактическим лидером Панамы был генерал Мануэль Норьега. При нём страна превратилась в крупную оффшорную зону и хаб для тайных операций американских спецслужб. Норьега был агентом ЦРУ, и даже став главой государства, продолжал получать деньги из Лэнгли. Пабло Эскобар позаботился, чтобы теперь он получал деньги ещё и из Медельина. Суд США позже назовёт Панаму «наркотической клептократией», но о деятельности картеля на её территории до сих пор известно мало, вероятно, потому, что затрагивала операции ЦРУ. Сам Норьега позже уверял, что речь шла только об отмывке денег в панамских банках, а денег у колумбийцев было много. Вдобавок в 1983-м Бетанкур одобрил налоговую амнистию, позволившую наркобаронам узаконить часть своих доходов.

К 1983-му поставки кокаина на рынок США увеличились, влияние наркоторговцев в Колумбии выросло, а международные связи стали шире. Первый раунд войны с наркотиками окончился победой картеля.

В июле 1983-го Карлос Ледер дал интервью для популярной радиостанции. Вместо непринуждённой беседы ведущий вдруг поинтересовался, а правда ли, что гость причастен к торговле наркотиками. Ледер не раздумывая ответил: «Я не отрицаю, что принял участие в великом колумбийском буме, а сейчас наслаждаюсь налоговой амнистией. Деньги, которые я вкладываю, можно назвать «горячими»». Этим его откровения не ограничились: контрабандист рассказал про свой остров, через который проходили маршруты картеля, вспомнил, как продавал наркоторговцам самолёты и сравнил себя с семьей Кеннеди, разбогатевшей за счёт продажи контрафактного алкоголя, а позже превратившейся в респектабельных бизнесменов. Забыл только упомянуть, что сам возил кокаин, но и сказанного оказалось достаточно, чтобы вызвать резонанс.

Колумбийские СМИ бросились перепечатывать статьи западных коллег о «кокаиновом острове» Норманс-Кей, попутно выяснив, что New York Times писали о похождениях Ледера ещё три года назад. Преступления, в которых его обвиняли, были совершены за пределами Колумбии, поэтому суд на родине ему не грозил, но он был первым наркомафиози, который открыто заявил о происхождении своих денег. И противники картеля этим воспользовались.

Седьмого августа Бетанкур назначил новым министром юстиции Родриго Лару Бонилью – молодого политика из партии Новый либерализм, последовательно выступавшей за борьбу с картелями, и прежде всего с Медельинским. Он одним из немногих не побоялся открыто выступить против назначения Эскобара в конгресс. Свою министерскую карьеру Лара начал с расследования коррупции во время прошлогодних выборов, в центре которого оказался Пабло.

Глава картеля оставался конгрессменом и представлял интересы влиятельного сенатора Альберто Сантофимио. Эскобар был лицом и кошельком программы «Медельин без трущоб», в его защиту читали проповеди католические священники, его лицо висело на рекламных баннерах. Но кресло под ним ощутимо зашаталось, Пабло открыто обвиняли в контрабанде, а его подельника Ледера требовали экстрадировать в США.

Картель попытался перейти в контратаку и обвинить в коррупции самого Лару: один из депутатов-либералов представил конгрессу фальшивый чек, якобы выписанный известным контрабандистом на имя Родриго во время избирательной кампании. Министра пытались дискредитировать в СМИ. Но у него была поддержка в лице посольства США и стоявшей за ним американской медиамашины: фильм с разоблачением Эскобара выпустила телесеть ABC, и наркоторговцу впервые пришлось публично оправдываться, обвиняя журналистов в клевете. Он даже обещал подать на американцев в суд, но сокрушительный удар пришёл из самой Колумбии.

Почувствовав интерес публики к теме наркоторговли, редактор газеты «El Espectador» решил полистать подшивку старых номеров: а не попадал ли в сводки когда-нибудь Эскобар? И нашёл то самое дело о провозе 36-ти килограммов кокаина из Кали в Медельин, по которому Пабло задержали семь лет назад. Суд тогда отпустил молодого контрабандиста, и позже его подчинённые уничтожили часть материалов следствия, но у газеты они остались. И 25 августа на её страницах появилась заметка, запустившая цепь кровавых событий, среди которых смерть самого Эскобара станет далеко не последним звеном.

Расследование дела было возобновлено, и всего через две недели медельинский судья выдал ордер на арест Пабло Эскобара и Густаво Гавирии за организацию убийства двоих агентов полиции. Оставалось только вышвырнуть наркобарона из конгресса: тогда ему вспомнили и дело об угоне машин, и даже незаконный провоз животных для своей Неаполитанской усадьбы. От Эскобара публично открестились товарищи по партии, в ноябре он сам покинул должность. И пока конгресс обсуждал возможность экстрадиции, Лара приказал арестовать все самолёты, принадлежавшие Пабло.

Второй удар пришёлся по Карлосу Ледеру. После разоблачения на американском телевидении, у него арестовали все счета и активы на Багамах, а министр юстиции инициировал расследование его преступлений в родной стране. Не дожидаясь ордера на арест, потомок немецких иммигрантов бросился в бега.

Убрав, как ему казалось, со сцены наиболее заметных лидеров наркоторговли, Лара приказал ударить по экономике картеля. На острие удара стоял новый глава колумбийского УБН, полковник Хайме Рамирес. В семидесятые он уничтожил наркотическую организацию в Боготе и с тех пор не сидел без дела, налаживая разведывательную сеть, которая следила за делами и имуществом предполагаемых наркоторговцев: так, среди прочего, обнаружились 150 самолётов Пабло Эскобара.

Отследить потоки кокаиновых денег, наводнявших политическую и общественную жизнь страды, было мало: Рамирес собирался лишить картель производственной базы. В этом помогли американцы, отследившие крупную партию химикатов, необходимых для производства кокаина, пришедшую в Колумбию из Иллинойса. Восьмого марта полиция взяла штурмом производственный комплекс «Транквиландия», где арестовали 40 человек, обнаружили 1 500 килограммов кокаина, девять лабораторий, восемь взлетно-посадочных полос и книгу с инициалами владельцев партий, отправляемых в США.

Эскобар тогда находился в Медельине, где пытался понять, куда его бизнес двинется дальше. Он принимал в гости других лидеров картеля, закатывал пышные празднества, но атмосфера становилась всё более тревожной. В перерыве между приёмами Пабло встретился с обаятельным лётчиком из США. Он работал на картель уже пару лет и справлялся отлично, братья Очоа снисходительно называли его «Толстяком». Обсудили новые маршруты поставок и договорились о ближайшем рейсе. Летчик был известен наркобаронам под именем Эллис Маккензи, но в действительности его звали Барри Сил.

Фигура Барри Сила до сих пор остаётся загадкой: отчёты о его деятельности полны противоречий. Доподлинно известно, что лётчик служил в войсках спецназначения, а впервые заинтересовал правосудие в 1972 году, когда попался на вывозе из страны взрывчатых веществ (по другим данным – детонаторов) для кубинской оппозиции. Предположительно в 1976 он начал возить траву, а пять лет спустя подрядился работать с Медельинским картелем. Сил стал главным поставщиком кокаина в Луизиану, создал собственный воздушный флот и превратил семейное ранчо в авиабазу.

Подозрительный авиатрафик быстро привлёк внимание местной полиции, и вскоре на пилота вышли законспирированные агенты УБН. Они предложили ему переправить партию синтетических наркотиков, а потом взяли с товаром. Испугавшись тюремного заключения, Сил первым предложил правосудию сделку, но следственные органы не смогли понять, чем вообще этот наркокурьер может быть полезен.

Тогда Барри обратился напрямую к Джорджу Бушу, и вице-президент повёз его в Вашингтон на заседание Целевой группы по наркотикам. В то время ЦРУ искали способ связать с наркоторговлей правящую партию Никарагуа, во главе с Даниэлем Ортегой, против которой воевали поддерживаемые США партизаны из группировки «Контрас». И пойманный пилот помог им разыграть никарагуанскую карту, рассказав на глазах у Рейгана о неком договоре между правительством Ортеги и Медельинским картелем. Этим обвинением он купил себе свободу, но оно требовало доказательной базы.

Восьмого апреля он первый раз встретился с Эскобаром и узнал, что картель действительно планирует перенести часть бизнеса в Никарагуа и уже подыскал там подходящий аэродром, но не сразу: сначала нужно увезти большой груз из Медельина. Сил договорился на середину апреля и с этой информацией улетел в США.

Пабло ещё не знал, что его дела перестали быть тайной для американцев, но внутренне ощущал близость роковых потрясений. В те дни власти закрывали новые лаборатории каждую неделю, а порой и каждый день, арестовывали собственность, раскрывали связи политиков с наркотическими деньгами. Поначалу картель пытался запугать противников: обрывал телефоны полицейских, слал письма политикам, выслеживал судей. Пользуясь своим влиянием на жителей Медельина, Эскобар провёл митинг против договора об экстрадиции в США и назвал со сцены Лару Бонилью подсадной уткой империалистов.

После обнаружения «Транквиландии» министр понял, какого размера разворошил осиное гнездо, и честно признался Рамиресу, что боится смерти. Он хотел уехать из Колумбии как можно дальше, и Бетанкур согласился отправить его послом в Чехословакию, но назначение требовало времени, которого у Лары уже не оставалось. И 30 апреля 1983-го произошло событие, после которого слово «война» в отношении картеля приобрело буквальный характер.

Родриго Лара Бонилья в своём «Мерседес-Бенц» модели W123 ехал по автостраде севернее Боготы. К его машине вплотную приблизился мотоцикл с двумя молодыми мужчинами, один из которых достал пистолет-пулемёт Mac-10 и выпустил в политика полный боекомплект. Министра сопровождала машина охраны, которой удалось убить одного из нападающих и задержать второго. На допросах убийца признался, что действовал по заказу Пабло Эскобара.

Впервые за годы, когда он изображал из себя политика, Пабло поступил не как расчётливый лидер мафии, а как безрассудная уличная шпана, которой просто хотелось мести. Убийство министра юстиции перечеркнуло его попытки сохранить репутацию честного человека. Он убил представителя высшего эшелона власти: государство не могло оставить это без ответа. И оно ответило настолько жёстко, насколько было готово.

В ночь на первое мая Бетанкур объявил чрезвычайное положение в стране и разрешил силовикам проводить аресты, не дожидаясь распоряжения суда: счёт задержанных вскоре пошёл на сотни. 400 судей были отстранены от работы из-за подозрения в ненадлежащем рассмотрении дел наркоторговцев, вместе с ними 280 полицейских, подозреваемых во взятках. 23 человека Бетанкур согласился экстрадировать в США, среди них оказался Карлос Ледер, но не Эскобар.

Из-за всех этих событий руководству картеля стало как-то не до крупных поставок, поэтому рейс Барри Сила всё время переносился. Наконец, лётчик встретился с Эскобаром в Панаме и договорился забрать груз во второй половине мая. Операцию чуть не сорвал американский суд, отправивший Сила под стражу прямо перед вылетом: в УБН оповестить судью о работе осведомителя забыли.

С опозданием он добрался до Медельина, где его ждал взволнованный Ледер. Тот спешно приказал грузить товар и заправлять баки, пытаясь поскорее отправить кокаин в США, но взлётную полосу размыло дождями, и перегруженный самолёт разбился при взлёте. Барри не пострадал, кокаин из горящей машины успели вытащить. Тогда Хорхе Очоа отправил другой самолёт, впрочем, не готовый к прямому перелёту через Карибское море. Наркоторговцы решили сделать остановку в Никарагуа, на аэродроме «Los Brasiles».

После дозаправке Барри снова поднялся в воздух: летел ночью, без сигнальных огней, но это не спасло его от огня ПВО. Подбитый самолёт пришлось посадить в международном аэропорту Сандино в столице Никарагуа, Манагуа. Кокаин арестовали, лётчиков отправили за решётку. Но на следующее утро их забрал из тюрьмы никарагуанский чиновник и человек Эскобара Федерико Воган – заместитель управляющего государственным импортно-экспортным бизнесом в министерстве внутренних дел.

Пабло нашёл способ вернуть партию, но решил пока придержать её в Никарагуа, а Сила отправил на родину, подыскать самолёт побольше. Американец купил военно-транспортный Fairchild C-123K, который специалисты ЦРУ оборудовали множеством скрытых камер. И когда 25 июня Барри вернулся в Никарагуа, он сфотографировал и Эскобара, и Федерико Вогана и Гонсало Родригеса Гачу, прежде ускользавший от внимания закона.

Но раскрытие лидеров картеля было интересно только УБН, а ЦРУ искали способ обвинить местное правительство в наркоторговле, и легко подгоняли факты под свои обвинения. Так чиновник третьего эшелона Воган в отчётах был повышен до целого замминистра, неопознанные люди в штатском стали никарагуанскими военными, а коммерческий аэродром «Лос Бразилес» превратился в военный объект.

По плану УБН Сил должен был продолжать свои полёты для картеля с перспективой выманить Эскобара куда-то, где его можно арестовать. Но уже после второго рейса информация об операции загадочным образом просочилась в СМИ, и план пришлось свернуть. Силу смягчили наказание с десяти лет тюрьмы до шести месяцев исправительных работ, и на этом претензии властей были бы исчерпаны, если бы в декабре его снова не поймали с грузом наркотиков. На этот раз суду лётчик доказывал, что действовал в интересах УБН, а самим агентам УБН был готов сливать информацию, компрометирующую ЦРУ, и даже предлагал дать показания против Джорджа Буша. Но Сила раньше настигли убийцы картеля, и все его знания, умерли вместе с ним. Купленным пилотом C-123K разбился через несколько месяцев в Никарагуа, когда вёз груз оружия для «Контрас».

После разгрома, устроенного Бетанкуром, Медельинский картель залёг на дно. Его руководители переехали в Панаму, где их небескорыстно защищал Мануэль Норьега. Там картель постепенно восстанавливал производственные мощности и вёл тайные переговоры с колумбийским руководством, пока полиция продолжала вычищать оставшиеся схроны наркоторговцев: за полгода она изъяла 13.8 тонны кокаина. А УБН отслеживало новые поставки в США, и это шаткое равновесие всех устраивало.

Эскобар и Гача воспользовались передышкой, чтобы наладить связь между производством и поставщиками. Прогоревшего Ледера назначили контролировать лаборатории в джунглях. А Хорхе Очоа попытался установить контакты с Европой и купил несколько гектаров земли в Испании, на этом и попался: в ноябре его арестовали и временно вывели из игры. Больше года адвокаты колумбийца затягивали судебное разбирательство, отвергая любые обвинения в наркоторговле. Для этого были весомые основания: дело почти целиком строилось на показаниях Барри Сила – разоблачённого контрабандиста и агента спецслужб, который явно был политически ангажирован. Процесс закончился экстрадицией Хорхе в Колумбию, где его судили только за незаконный ввоз в страну быков.

Пока Очоа водил за нос испанское правосудие, а ещё живой Сил сдавал УБН всех, кого знал, картель незаметно восстановил утраченные позиции. Эскобар стал открыто посещать массовые мероприятия, боссы наркоторговли снова сливали деньги в свой эскадрон смерти, им удалось запугать американского посла, чтобы тот уехал из страны, и на его место встал кто-то менее инициативный, а внимание Бетанкура сместилось на переговоры с левыми радикалами.

1985-й запомнился колумбийцам сразу двумя трагичными событиями: 13 ноября извержение вулкана Невадо-дель-Руис полностью поглотило городок Армеро, став причиной гибели более чем 23 000 человек. Но для истории эта трагедия осталась в тени другого происшествия, произошедшего неделей ранее, когда боевики движения М-19 захватили здание Верховного суда.

Колумбийские спецслужбы, узнали о планах радикалов за пару месяцев до произошедшего, когда задержали двоих партизан, шпионивших в центре Боготы, и обнаружили при них планы суда. Позже они сумели перехватить кассету с требованиями, которые собирались транслировать по радио М-19, к тому же судьями регулярно угрожали, требуя отменить договор об экстрадиции: он не устраивал как левых партизан, так и картель.

Роль Эскобара в нападении остаётся дискуссионной. Из нескольких источников известно, что в августе 1985-го он встречался с лидером М-19 Иваном Марио Оспиной и предположительно заплатил ему один или два миллиона долларов за уничтожение судебных документов, касающихся преступлений Эскобара – этой версии придерживаются и сценаристы «Нарко». Спустя две недели Оспина погиб по время полицейского рейда, дальнейшая судьба денег, если они и были, неизвестна. Зато точно известно, что у движения накопились свои счёты к правительству, и уничтожение судебных архивов не было их главной целью.

Утром шестого ноября 35 боевиков на трёх машинах подъёхали к зданию суда и спокойно вошли внутрь: момент атаки силовики всё рано упустили. Убив охрану, нападавшие захватили около трёхсот человек, но к вечеру того же дня покинули первые два этажа, забаррикадировавшись выше примерно с сотней гражданских. Они пытались инициировать переговоры с властями, передавали требования по радио, заставили председателя Верховного суда позвонить Бетанкуру. Но президент отдал распоряжение о штурме, который начался тем же утром.

Действия силовиков не были хорошо подготовлены, в результате погибли 11 солдат, 33 боевика были убиты, погибло 43 гражданских, включая 13 судей, 11 человек до сих пор числятся пропавшими без вести: по официальной версии их тела до неузнаваемости обгорели во время пожара, охватившего здание. Согласно другой трактовке событий, пропавших похитили и убили военные, та же участь постигла одну из выживших при штурме партизанок – эту версию косвенно подтвердит суд уже в нулевые. Но сразу после случившегося выдвигались и более безумные предположения, например, о том, что погибших хоронили в братских могилах вместе с жертвами извержения вулкана. Ещё одна версия гласила, якобы трупы обрабатывали щёлочью, чтобы затруднить идентификацию: её придерживалась Вирхиния Вальехо – тележурналистка и любовница Пабло Эскобара.

Они познакомились в 1982-м, когда лидер наркокартеля ещё носил маску респектабельного конгрессмена. Он пригласил Вирхинию посетить свою Неаполитанскую усадьбу, и через несколько месяцев они стали встречаться. В январе 1983-го Вальехо первой из колумбийских журналистов взяла у Эскобара интервью для ТВ. Но Пабло не собирался расторгать брак, а вдобавок был крупнейшим наркоторговцем мира, поэтому – иначе быть не могло – их отношения с Вирхинией складывались сложно: они то расставались, то сходились, пока Вальехо окончательно не разорвала связь в 1987-м. Позже её показания пригодятся правосудию Колумбии.

Штурм дворца правосудия и последовавшее за ним обострение партизанской войны вместе с трагической гибелью Армеро привели к тяжёлому кризису власти в Колумбии, позволившему медельинцам с новой силой развернуть террор против судов и полиции. В результате кто-то из должностных лиц поддастся на угрозы и уйдёт со своих должностей, другие будут убиты, третьи предпочтут взять деньги. Правосудие отвечало арестами с последующей депортацией в США, но до поры американцам доставалась лишь мелюзга со дна наркосети.

Продолжавшаяся борьба наркомафии с полицией вкупе с конкуренцией между синдикатами из разных регионов и обострившимися противоречиями внутри самого картеля довели ситуацию до кипения. Волна насилия, запущенная картелем в семидесятые, а затем прокатившаяся по США, вернулась бумерангом и захлестнула Медельин. За один только 1986-й год в городе с населением полтора миллиона человек произошло 3 500 убийств.

Со стороны закона сильнее всего от бандитского террора страдали журналисты и судьи, чья работа в одночасье стала самой опасной в стране: Постоянная угроза висела над головой полицейских, таможенников, политиков и любого, кто рисковал встать на пути картеля. Но среди мишеней наркоторговцев были и те, над убийством которых картель был готов работать годами.

Первым в списке стоял полковник Хайме Рамирес, разгромивший картель двумя годами ранее. После смерти Лары Бонильи он стал лицом войны с наркотиками и постоянно находился под охраной, пока его отдел оставался наиболее эффективным в стране. В 1986 году Рамирес проходил генеральские курсы, и каждый день катался через всю Боготу. Он постоянно менял маршруты, чтобы избежать засад, его детей возили в бронированных автобусах, а семья не выходила из дома без бронежилетов. Благодаря осведомителям среди полицейских, картель знал о его передвижениях, но и полиция в свою очередь, имела информаторов внутри картеля, и готовилась к нападению.

В августе Рамирес окончил курсы и на месяц отправился в Европу, затем в Боливию и США. За это время киллер, готовивший покушение на офицера, погиб в перестрелке, и это несколько успокоило Хайме. Он даже рискнул выехать за город на семейный праздник брата. 17 ноября Рамирес вместе с семьёй возвращался в Боготу на своём белом «Лэнд Крузере». На дороге с ним поравнялся зелёный «Рено», откуда по Хайме открыл огонь. Истекая кровью, полковник слетел с дороги и врезался в дерево, и уже на обочине его добили сикарио. Семью трогать не стали.

Следующее резонансное убийство случилось через месяц, целью стал главред «El Espectador» Гильермо Кано, разоблачивший Эскобара, опубликовав материалы его старых уголовных дел. Схема нападения осталась прежней: преступники вычислили маршрут, по которому журналист регулярно передвигался, и расстреляли того в автомобиле.

Но случалось картелю допускать осечки. Одна из них произошла за пределами Колумбии: 13 января 1987 года киллер медельинцев попытался убить посла в Венгрии – бывшего судью и министра юстиции Энрике Парехо Гонсалеса. На министерском посту он заменил убитого Лару, и тоже поддерживал договор об экстрадиции с США. Не выдержав постоянных угроз, Гонсалес покинул Колумбию и отправился послом в Будапешт. Январским утром на пороге своего дома он получил от киллера пять пуль, но умудрился выжить.

За каждым из этих инцидентов следовали волны облав, конфискаций, арестов и поправок, ужесточающих колумбийское законодательство, которые парадоксальным образом не могли хоть сколько-нибудь ослабить картель. Не помогло даже кратковременное введение военного положения. И пока полиция радовалась задержанию очередных шестёрок, отношения Пабло Эскобара с законом всё сильнее напоминала приключения неуловимого Фантомаса.

Казалось, крупным успехом правосудия стал арест Карлоса Ледера. Он был первым, кого Колумбия обещала экстрадировать в США, два года бегал по джунглям, пока ему на пятки наступали бойцы Рамиреса, вскрывавшие один схрон за другим. Ледер несколько раз был на грани поимки, объявил себя лидером партизан и спустил большую часть денег на содержание своих бойцов. Наконец удача ему изменила, когда Карлос устроил шумную вечеринку на одной из ферм вблизи Медельина, о которой крестьяне сообщили в полицию. Легендарного контрабандиста оперативно выдали американцам, и на этом его криминальная карьера закончилась.

Позже один из киллеров Эскобара озвучит мнение, что полиции Ледера сдал сам Пабло, решив избавиться от партнёра, ставшего обузой. Мы уже не узнаем, правда ли это, но точно известно, что Карлос на долгое время стал последним крупным наркоторговцем, выданным США: летом 1987 года Верховный суд Колумбии признал договор об экстрадиции неконституционным. А в течении следующих месяцев были аннулированы ордера на арест Эскобара за убийства Рамиреса, Кано и, наконец, Лары.

Дон Пабло незаметно вернулся в публичную жизнь страны. Колумбийское общество, уставшее от кровопролития, кажется, смирилось с существованием картеля, и готово было ценой молчания купить хотя бы относительное спокойствие. Карьера главного борца с наркотиками, Рональда Рейгана, заканчивалась на пике эпидемии крэка в США. И в этих условиях в Колумбию отправились два агента УБН: Стивен Мёрфи и Хавьер Пенья – главные герои «Нарко».

Забегая вперёд, скажу, что купить спокойствие не вышло: новый виток войны с наркотиками станет самым кровавым, наркоторговцы перешагнут последнюю черту, а государство в своих действиях станет ничем не отличимо от картелей. Приближался последний раунд противостояния Колумбии с Пабло Эскобаром. Но об этом в следующий раз.

#лонг #история #колумбия #нарко #наркотики