Когда ты всего лишь царь

Экономика Древней Месопотамии бронзового века не была монолитным «восточным деспотизмом», каким её до сих пор иногда изображают. Современные исследования показывают куда более сложную и устойчивую картину: параллельно существовали два почти независимых мира.

Во-первых, множественные хозяйства дворцов и храмов. Они не были жёстко привязаны ни к текущей династии, ни к столице, ни даже к языку правящей элиты. Храм Мардука в Вавилоне или храм Энлиля в Ниппуре могли веками сохранять свои земли и доходы, даже когда вокруг сменялись аккадцы, амореи, касситы или ассирийцы. Как отмечает Марк Ван Де Миероп в книге «A History of the Ancient Near East» (3-е изд., 2021), многие храмовые поместья фактически находились в руках одних и тех же семейных кланов на протяжении сотен лет: через систему наследуемых должностей. Эти семьи смешивали «божественное» и частное имущество так плотно, что провести границу было почти невозможно.

Яркий пример являет собой клан Ур-Меме из города Ниппур. Его историю показал Уильям Халло в статье «The House of Ur-Meme» еще в 1972 году. На протяжении всего периода III династии Ура эта семья поколение за поколением удерживала посты управляющего (šabra или ugula) храма Инанны, а также пастыря Энлиля (nu-eš). Это были две ключевые должности в религиозной и экономической жизни Ниппура. Имущество храма смешивалось с семейным так плотно, что границы стирались окончательно.

Цари дарили верховным жрецам печати с надписью «твой раб». Те были обязаны скреплять ими документы как знак формального подчинения власти монарха. Но со стороны царей это выглядело скорее жестом отчаяния. Реально сместить клан или реквизировать храмовое имущество ни один правитель так и не решился. Семья пережила всех царей Ура и была сильна при царях Исина. Вот и весь «восточный деспотизм» в одном живом примере: ты можешь быть живым богом и любимым супругом Инанны, а реальные хозяева страны - это дядя Ур-Меме и его правнуки, которые сидели на своём месте ещё до тебя и будут сидеть после.

Во-вторых, мир сельских и городских общин, которые из поколения в поколение контролировали свои земли и сохраняли реальную автономию. Ещё советская ассириология (Дьяконов) убедительно показала живучесть большесемейной и территориальной общины как основы месопотамского общества — от раннединастического периода до персидского завоевания. Позже Норман Йоффе в книге «Myths of the Archaic State» (2005) называет эту структуру ключом к удивительной долговечности месопотамской цивилизации: политические надстройки рушились, а низовой уровень оставался почти неподвижным.

Земля в общинном секторе подолгу не была свободным товаром. Чтобы обойти табу на продажу пахотных участков, использовалась юридическая фикция «усыновления». Классическое описание этого механизма дано Карло Закканьини (особенно в сборнике «Production and Consumption in the Ancient Near East», 1989). Покупатель формально становился сыном продавца, получал землю как «наследство», а деньги передавал как «дар». Вместе с землёй он принимал и долю государственных и общинных повинностей. В крупных городах ситуация начала медленно меняться лишь со старовавилонского периода.

Знаменитые царские «кодексы» (от Ур-Намму до Хаммурапи) сегодня понимаются не как действующие законы, а как пропаганда и апология перед богами (см. у Марты Т. Рот «Law Collections from Mesopotamia and Asia Minor», 1997). Реальная юстиция опиралась на обычное право и решения местных старейшин, которые спокойно игнорировали царские стелы, если вообще знали об их существовании.

Особенно ярко ограниченность центральной власти проявляется в кризисных ситуациях. В конце периода III династии Ура (ок. 2000 года до н.э.) в столице бушевал голод, а царь Ибби-Суэн не мог просто реквизировать зерно у общин. Он вынужден посылать своего чиновника Ишби-Эрру покупать его за серебро.

В итоге получалась система из царской бюрократии, храмовых корпораций, городских кланов и сельских общин. Царская власть казалась абсолютной, но на деле опиралась на компромисс с обществом, которое продолжало жить по правилам, уходящим корнями в IV–III тыс. до н.э. Именно эта автономия снизу и позволила месопотамской цивилизации пережить десятки политических катастроф и просуществовать почти три тысячелетия.

Иллюстрация автора:
Колонны из храм Нинхурсаг, Телль аль-Убайд, 2800-2600 гг. до н.э., Иракский музей;
Задняя стена из т.н. Расписного храма в Телль-Укаире, ок. 3100 г. до н.э.
Реконструкция внешности человека на основе антропологических данных из Шуруппака;
Ожерелья на груди из золота и лазурита на основе артефактов из Царских гробниц Ура, 2700-2600 гг. до н.э., Met Museum.

При поддержке FUNPAY