Неожиданно годно. "Матрица: Воскрешение" (много спойлеров)

СПОЙЛЕРЫ!

В “Матрице: Воскрешение” загружается та же самая история о симулякрах, выборе, решимости и избранности, правда на этот раз, в этой истории напрочь стирается грань между автором, зрителем и героем. Симулякр не отличим даже для тех, кто уже познал правду, выбор из акта свободы превратился в грустную иллюзию, а люди вокруг главных героев побочные программы, поддерживающие работу этого адского аттракциона. Правда, среди ботов все же находятся живые люди: некоторые, "проснувшись" от матричного сна, видят бегущий код в каплях дождя на окнах, разводах пара на зеркалах ванных комнат, в такие секунды, экраны, поверхности становятся проницаемы, и границы реального мира перестают быть определенными. На этот раз главное отражающее сквозь которое Нео попытается пройти – экран, отделяющий этот кино-иллюзион от нас, зрителей сидящих по ту сторону.

“Воскрешение” систематически ссылается само на себя, иначе в эру метамодернизма, создавать высказывание уже не получается, да и невозможно не вспомнить. При всем при этом, самоцитирование и слом четвертой стены кажутся уместными стилистическими фишками сиквела. А если смотреть шире, то эти формальные изыски прекрасно дополняют идею симуляции. Четвертая "Матрица" попросту прогоняет прочь мысли о возможной пространственной дизъюнкции. Кино и есть реальный мир, а мир -- кино, символическое неразрывно. Забавно, что пока мы, зрители, строим теории, а особые обожатели франшизы посвящают целые аналитические, философские трактаты, в новой части все эти зрительские практики воспроизводятся в словах, мыслях и действиях персонажей и героев. Кто же такой на самом деле этот Морфеус? Программа? Или такой же пробудившийся? Лана Вачовски весьма изобретательски подходит к ребуту: киномир “Матрицы” и мир зрителей становятся едины: и тут, и там “Матрица” – культурный феномен, и тут, и там "Матрица" -- это блокбастер, дорогостоящий проект, и тут, и там, на производство и автора давят студии, инвесторы и фан-база.

По сюжету, для вновь “проснувшегося” Нео в ретро-кинотеатре разыгрывается мультимедийный спектакль: сцены из первых фильмов, его прошлого (а согласно "Воскрешению" -- сцены из компьютерной игры) транслируются на огромный экран. Морфеус и Нео впервые беседуют "по душам" на экране, а "новый" Морфеус вторит репликам своего прототипа. Новые спутники Нео в мир “свободных” говорят ему: “Смотри!”. Смотри как было раньше, все повторяется, это тебе не приснилось. И твоя жизнь – сплошное дежавю. Этот стилистический прием фильма в фильме вменяет нам заразную неуверенность в статусе нашего мира, может и мы в кино, может и наш сон затянулся? Все те старые-добрые философские, бодрийяровские вопросы вновь реартикулируются, да еще более уверенно, ведь теперь дело не только в симулякре, но и в мета-симулякре, мета-мета-симулякре и т.д.

Важно, что мы встречаем Нео не сразу. Сперва происходит знакомство с образом Нео в глазах и фантазиях новых персонажей “Матрицы”. Для них он такой же герой из фильма, таким его представляем и мы, его образ эротизирован, религиозен. Той же широтой смыслов обладает и Тринити. Новым героям удается достучаться до личного Господа, они посылают на сервер разработчика самых популярных в мире компьютерных игр “Матрица” – Томаса Андерсона баг, который вклинивается в его игру. А после он встречает Тиффани (Тринити) и не может забыть их единственное прикосновение рук, герои всего на миг соединились воедино, и этого мгновения было достаточно для того, чтобы их мир затрещал по швам.

Невротично ощущая “эффекты матрицы”, Нео пытается перекрыть навязчивые мысли при помощи баночки с синими таблетками, которые ему прописывает Психоаналитик – Архитектор “Матрицы”. Но краем глаза он продолжает подмечать странные отражения себя и мира в поверхностях и зеркалах. Реальность постепенно выдает свою сконструированную природу, окружение Нео глючит, его коллеги повторяют одни и те же фразы, этакие кинокритические лозунги наподобие: “Матрица вне бинарностей”, “Матрица взрывает когнитивные связи”. Как заевшая пластинка, жизнь течет по кругу. Дело не в том, что Создатель заленился программировать разнообразие, он просто бросил все силы на удержание Нео в “Матрице”, а удерживать его решил силой страдания, невроза, паранойи. В новом мире теперь чувства – главное топливо индустрии машин, а "ностальгия -- главное лекарство от тревоги".

После событий третьего фильма в цивилизации машин разгорелся энергетический кризис, радикализация привела к расколу, роботам нужно было решить: быть друзьями людей или эксплуатировать энергию их тел? Немалая часть машин пошла по первому сценарию и примкнула к пост- зеонному человечеству. Но новый мир освобожденных как и прежде остался всего лишь модальностью возможного мира. Формы политики и общественного строя вышли за пределы цифровой симуляции. Зеон сильно изменился, стал богаче, осмысленней, увеличился вширь и в высоту, теперь это полноценный город Ио, словно названный в честь фантазии о способном к жизни спутнике Юпитера. В новой пост-цивилизации “свободных” теперь есть технологии, история, фигуры ностальгии, общий коллективный опыт пережитой войны, мифология, у народа появились герои-полубоги, ликами которых можно манипулировать, а за монументальными образами которых, можно спрятать высокие идеи.

“Когда я увидела тебя, Нео, я словно проснулась, я все поняла” – говорит Багс, новая героиня будущей трилогии. Резиденты Ио без принуждения добровольно готовы отдать свою жизнь ради идеи, но эта идея уже далеко не о свободе и выборе. “Выбор невозможен, выбор всегда уже сделан”. Пробуждение новых людей упразднено, рождение новых поколений в Ио поставлено на поток: растет и развивается новая цивилизация пост-симулякра, наподобие античного полиса, с пророками, со статуями, с трагическим эпосом и богами-героями, и теперь каждый из них -- потенциальный избранный.

Человечество пост-симулякра отличается от матричных людей вложенным в них кодом “Нео”. Вспомним события последнего фильма, то можно многое понять. Бог Машин подключает Нео для битвы со Смитом, в которой ему суждено умереть. Своей смертью Нео производит революцию в сознании людей – эффект “избранного” из абстрактной идеи обретает статус кода, который прописывается в идентичность каждого. Отвага, самоотверженность и способность сосуществовать в мире с “не такими”, с “другими” -- способности “новых” людей города Ио, а вместе с тем, ничто иное, как программа "эффекта Нео". Этот код, списанный с Мессии, распространяется и на машин, в поведении которых теперь можно считать стремление к сосуществованию с иными, желание близости.

Интересным кажется психоаналитическое вмешательство в жизнь этого кино-мира. Томасу Андерсону под взглядом психоаналитика вроде становится легче, ведь только он способен вернуть героя в реальный мир, снизить его тревогу. Синие очки, синяя одежда, синий блокнот, психоаналитик выписывает герою рецепт на синие таблетки, параллельно связывает его навязчивые идеи и паранойю с неврозом. Чувства и ощущения Нео интерпретируются так логично, что позволительно на миг усомниться в правдоподобности предыдущих картин, и поверить в безумность Избранного. Но, становится ясным, что, отвлекая взгляд Нео от его ощущений и видений, Психоаналитик удерживает его в своей власти, насаждает свои символы, удобные ему одному. Не просыпайся Нео, ведь мне нужны твои сны! Психоаналитик -- это амплуа Архитектора, только на этот раз, он не наблюдает со стороны, а принимает активное участие в создании субъекта, чтобы после эксплуатировать его бессознательное. Создатель упорно настаивает на первичности личной иллюзии, на царствии внутренней реальности над внешней. Ведь в мире индивидуалистов каждому важен его личный мир. Новая модель Матрицы учла это безумство человеческой натуры -- жить фантазиями, и активно использует то, что рождает бессознательное, и что производит сознание – чувства, желания – как источники энергии. Представленная на экране ужасающая биополитика Архитектора даже восторгает предельной бесчеловечностью, чувства – оружие, а зародившийся однажды страх может быть трансформирован в призыв к смерти -- люди летят как бомбы с окон высоток. А люди ли это? Складывается ощущение, что новая симуляция напрочь стерла какие либо идентичности, запрограммировала не только ландшафт, но и каждого в отдельности, чтобы мир Нео и Тринити казался объемным, правдивым. Оттого посыл новой Матрицы представляется еще более страшным, чем прежде: человеческие сознания, работающие на износ во благо машинным индустриям -- всего лишь сырье, которое легко утилизовать. И даже в симуляции им закрыт доступ к счастью и благоденствию, Архитектору нужны страдания, именно они производят мощную питательную среду. Что-то это мне напоминает.

И все же, вселяют надежду герои из пост-симулякра: они доказывают, что помимо личного мира важен горизонт ощущений из мира Другого. Переживание чужого мира, возможность чувствовать посредством механики чужого опыта, оттого фраза Баг в начале фильма: “Хочу быть как Тринити!” не кажется идолопоклонничеством, а выражает тенденцию новых людей желать увидеть мир Другого, принять и впитать, а не единолично выражать и транслировать свой. Потому, Тринити и Баг сливаются в одно действующее боевое тело, ведь в новом мире больше нет оппозиции свой/чужой, все одинаково свои и одинаково чужие, в этом и есть прелесть коммуникации и соприсутствия в мире. Герои больше не ищут отражений себя в Другом, а ищут чистых Других. Оттого любовь двоих становится всеобщей любовью, двигателем и реактором человеческих стихий.

"Матрица" действительно пережила свое воскрешение. Все те же религиозные отсылки, антропологические исследования развития цивилизаций, страх перед страшной рукой капитализма и грядущем экологическом апокалипсисе. Благодаря мета-композиционным фишкам, новому взгляду на логику нарратива, самоиронии и психологизму "Матрице:Воскрешение" удается сделать яркое, неочевидное высказывание, о том же самом, но на новый лад. Одна только фраза из фильма "Приквельный франшиз, сиквельный спин-офф" (недословно) чего стоит. Лана Вачовски откровенно бесится на систему голливудских студий, но с любовью и прежней серьезностью возвращается к разработке истории. Финал новой "Матрицы" как и всегда восторгает, пусть выбора нет, пусть жизнь в свободе от матричного "молока" (символического, языка, культуры, всевозможных кодов, экранов, отражающих поверхностей) невозможна... Но видя как Тринити вновь крушит врагов, а Нео держит котика на ручках все таки становится чуточку легче: раз им удалось создать личный мета-симулякр, может и мы сможем?