Чтобы заметить, как начинается непорядок, необязательно быть учёным.
Хьюстон, у нас проблема - третьи сутки подряд горизонт остаётся чёрным.
Каждый из нас носит в себе взлётную полосу и вокзал.
Мы пока ещё не забыли,
как это: когда поднимаешь к небу глаза -
и глаза становятся голубыми,
и в ноги сквозь мёртвый камень толкается палуба корабля.
Пить эту синь и зелень во все зрачки, говорить друг другу: "Земля..."
Потому как - а что ещё говорить друг другу,
если в каждом горит и бьётся земная ось?
Чёрная плоскодонка идёт по лунному грунту, просвечивая насквозь.

Хьюстон, у нас невозможная ночь, хочется что-нибудь видеть ясно:
гаснущий парус, серебряный спутник, призрака в капюшоне, чужое лицо.
Хьюстон, всё тихо, но отчего-то кажется - здесь опасно.
К этому можно привыкнуть, в конце концов.
Перебирать неподвижную пыль, убивать тишину и скуку,
сниться друг другу гуляющими под дождём.
Чёрная плоскодонка идёт по лунному грунту.
Хьюстон, у нас проблема - мы никого не ждём.

Мы остаёмся последней данью невидимым пристаням, полупрозрачным снам.
Не отвечай, чего там, перепиши нас по именам,
повесь на стене в два ряда чёрно-белые фото -
мы лгали, когда улыбались фотографу, и поступали верно.
Всё было верно.
Хьюстон, отбой. Не до этого, извините.
Мы ни при чём, нам ни холодно, ни горячо.
Каждый из нас - свой собственный спутник на длинной орбите.
Каждый - свой собственный призрак, стоящий за левым плечом.

© Екатерина Перченкова