Феномен «Атланты»

Сегодня поговорим об одном из важнейших американских сериалов современности, ушедшем, в отличие от многих, на мажорной ноте.

Вообще, интересно, как мутировала структура «Атланты», из чего прорастало её повествовательное ДНК. Поначалу казалось, что это персональная рефлексия Гловера с вполне конвенциальным сюжетом. Вышибленный из Принстона неудачник Эрн помогает своему кузену Элу, рэпперу, известному как Paper Boi, добиться успеха в музыкальной индустрии, продвигая его скандальную фигуру, связанную с наркотиками и оружием, в американское медиаполе, где их то и дело тормозит культурный водораздел — начиная травоядной политикой современных СМИ (см. выдающийся седьмой эпизод первого сезона о свободе слова и трансгендерном комьюнити) и заканчивая внешне неотличимыми друг от друга молодыми инфлюенсерами, выращиваемыми в бизнес-инкубаторах их же ушлыми «чёрными братьями». Остроты в конфликт добавляют запутанные отношения Эла с его бывшей женой Ванессой и прибившийся к их компании философствующий торчок Дариус, часто единственный реагирующий на все происходящее с патрицианской невозмутимостью.

Но чем дальше развивается история, тем более сам текст становится формальным, и всё самое главное проговаривается между строк заявленного сюжета. Если раньше Гловер утверждал, что это такое «Сообщество», снятое в стилистике Коэнов и Линча, то уже в третьем сезоне «Атланта» напоминала сплав линчевских же абсурдистских наслоений и злободневных социальных ламентаций в духе Джордана Пила — с разворотом в хоррор, или фейковую документалистику, или True Crime экранизацию реальных событий (серия про мальчика, отданного в приёмную семью серийных убийц), или даже язвительную критику агрессивной политики BLM.

То есть Гловер как бы постоянно смещает акценты, и выстраивает нарратив так, чтобы не склонить центр тяжести ни в одну из сторон. Это не совсем комедия, но ещё и не драма; не про культурную апроприацию — но про распад творческой среды как таковой; учитывая, кем являются главные герои, — популярный исполнитель и его менеджер, — это явно не антикапиталистический манифест — но привилегированный класс здесь намеренно высмеян и низведён до уничижительной карикатуры, что доходит даже до прямолинейной метафоры про каннибализм. Знаменитости, белая кость тут критикуются за лицемерие по отношению к своим же поклонникам – но Гловер и Ко порой относятся к ним с сочувствием и пониманием, на это работает даже камео с Лаймом Нисоном — не более чем ласковый шарж на закрепившийся имидж, а иногда эта белая кость торчит, извините, из чёрного тела — Эрн, воспользовавшийся деньгами и связями, чтобы отомстить насолившей ему горе-писательнице.

Такой проект-парадокс, кроличья нора, в которую всё глубже проваливаются как герои, так и мы, зрители — иногда в буквальном смысле: в третьем сезоне есть блестящий момент, где через длинный наркотический трип вскрываются подсознательные страхи Пэйпербоя как одного из членов олдскульной хип-хоп тусовки, а в четвёртом Эрн и Ван оказываются в лимбе один на один с собственным прошлым в виде отсеянных ими когда-то любовных партнёров. Не говоря уже о сериях, где реализм исполнения накладывается на кафкианский сюрреализм происходящего — например, в эпизоде, где Пэйпербой, пытаясь элементарно подстричься, бьётся головой об обратную сторону популярности, или его же вылазка в сельскую местность, закончившаяся эпическим противостоянием с неодомашненным и не прикормленным, в отличие от него самого, кабаном.

Эта парадоксальность проступает и в философии «Атланты» — ведь, пытаясь самоидентифицироваться и реализоваться в современном мире, герои всё дальше дистанцируются от шоубиза и обращаются внимание на маленькие приземлённые бытовые мелочи, сформировавшие их прежде всего не как профессионалов, а у всех них так или иначе были и есть амбиции в этом направлении, а людей. Именно поэтому для финала была выбрана бархатная, тёплая, лирическая интонация — слегка изламывающая реальность и заставляющая задуматься о том, не являлось ли всё происходящее длинным сном после дариусовской забористой затяжки? Что же, если и было — то, стоит признать, сном прекрасным.

Александр Гофман, специально для whatz.watch