В итоге для них я стал козлом отпущения. «Ой, это он был тяжёлым режиссёром, с ним сложно работать, а ещё было одно, другое, третье». И продюсеры… Не хочу я сваливать всё на продюсеров, на боссов студий, винить кого-то, потому что в конце концов это всё бизнес. Я всё понимаю. Но если они скажут, что со мной было трудно работать, то их карьера станет более важной и ценной.

И так со мной было почти всегда. Я ведь написал сценарий первого «Форсажа». Когда он пришёл ко мне, местом действия был Нью-Йорк, все персонажи там были итальянскими пацанами. Тогда я сказал Скотту Стуберу, который тогда руководил Universal и нанял меня: «Слушай, я не собираюсь браться за это, если мы не перенесём сюжет в Лос-Анджелес, чтобы можно было показать людей, похожих на тех, кого я знаю в этом городе». И тогда я стал вписывать темнокожих персонажей, вписывать всякие штуки о бандитах с улиц, о местной культуре.

А об уличных гонках никто в студии на тот момент не знал ни хера. Я пошёл в одну местную автомастерскую и познакомился там с одними из первых ребят, которые переделывали топливные инжекторы и всё такое. Они только что это придумали, а я такой: «Охренеть, добавлю это в фильм».

Сейчас это чуть ли не крупнейшая франшиза в Голливуде, а я к ней не имею никакого отношения. Мне даже похвастать нечем. Совсем. Потому что так работает бизнес, а по версии студий я ни черта для неё не сделал.

Люди составляют собственные версии событий, манипулируют ими, контролируют их — всё ради того, чтобы получить больше власти. А я всегда был скорее аутсайдером. И на их сраные вечеринки я не хожу, не хожу ужинать с большими шишками, ничего подобного. А те, кто ходил, могли контролировать ситуацию, потому что общались в тех кругах. Я этим не занимался. Вот в итоге и стал для них «тем мрачным творческим чуваком, которого лучше не трогать». [смеётся]