История о том, как сойти с ума и погрузиться во мрак бытия.

Фильм, о котором пойдёт речь в данной статье является весьма самобытным атмосферным и сюрреалистическим произведением с переплетающимися нитями сложной психологии и тонкой гранью реальности. И сегодня мы поговорим о действительно качественном примере подобного жанра, многозначном посыле фильма, съёмочном процессе, сюжете, эстетике и мифологии, а также постараемся детально разобраться, что представляет из себя этакое кино в рамках обычного триллера, глубинного искусства или безумия режиссёра? Собрались как-то психоаналитик, киносценарист и простой неискушённый зритель в одном лице, да решили посмотреть артхаусную ленту под громким названием — «Маяк». Даже для прожжённых киноманов просмотр столь необыкновенного фильма является уникальным опытом, поскольку он основан на реальных случаях сошедших с ума или пропавших без вести смотрителей маяков, а также на морских и античных мифах. Помимо прочего, в кинокартине раскрываются темы алкоголизма, мачизма и скрытого гомоэротизма. На самом деле немного раздражает, что лавкрафтианскими фильмами все по умолчанию стали считать только те, где каким-то образом рассказывается о древних богах, существах из потустороннего мира, а главное — вдоль и поперек покрытых щупальцами чудовищах. Все эти вещи были не самыми значительными аспектами сего произведения, хотя и вошли в массовый обиход, став прямой ассоциацией. Однако, что же тогда определяет истинный стиль настоящего ужаса? Я полагаю, что лавкрафтианский ужас формируют такие факторы, как сокровенная и гнетущая атмосфера, мрачные тайны, разъедающие души беспомощных персонажей, тяга к раскрытию неведомой правды, медленное погружение в безвозвратное безумие, непостижимое и всеобъемлющее сверхъестественное знание, непередаваемое вязкой тяжестью накрывающей героя и разрушающей его разум. Атмосфера, воссозданная в фильме не является удачным стечением обстоятельств, это результат кропотливой работы над мельчайшими деталями, сумасшедшего поиска информации и почти научного исследования. Парадоксальным образом фильм не является экранизацией какого-то конкретного произведения, однако максимально точно передаёт атмосферу гнетущего чёрно-белого мрака безысходности. Здесь заложена настоящая кладезь фирменных приёмов автора — нарастающая паранойя, ужасы неизведанных глубин моря, небезосновательные приметы моряков, полная ничтожность человека перед стихией и силами, более могущественными, чем он. Данная кинокартина сочетает в себе классический хичковский триллер с элементами современной авторской работы. Музыкальное нагнетание, саспенс и эстетика кадров переплетаются с мотивами разных современных жанров. Важным в таких историях является именно мистическая составляющая и неспособность узнать, что же в действительности произошло, ведь полученная в ходе расследований информация либо противоречива, либо наталкивает на неправдоподобные версии. Невозможность преодолеть барьер неизвестности заставляет человека испытывать животный страх и беспомощность перед неподвластными вещами. А такие обстоятельства, как изолированность маяка бескрайним бушующим морем, невозможность его покинуть и необходимость полагаться на других людей в замкнутом пространстве только усугубляют ситуацию и подстёгивают воображение при попытке разгадать занавесу тайны. Режиссёр наполняет сценарий большим количеством метафор, отсылок и психологических теорий. Бытует мнение, что режиссёр словно пытается смешать древнегреческую мифологию с фольклорными страшилками англосаксонских моряков. В итоге нам оставили лишь символическую пищу для размышлений, зато философы и психологи получили настоящее дискуссионное пиршество. В сюжет также вплетены морские суеверия и приметы, которые раскрываются в ходе интеракций персонажей. Теперь давайте же перейдем к заветному сюжету и поближе познакомимся с персонажами.

События фильма разворачиваются в девятнадцатом веке на маленьком скалистом островке неподалёку от английского побережья. Бывший лесоруб по имени Эфраим прибывает на остров работать новым помощником смотрителя маяка — старого, хромого и суеверного любителя выпить Томаса Уэйка. Он должен отработать на маяке четыре недели, ибо же месяц. Служба проходит весьма уныло. Томас обращается с новым подчинённым, как с личным рабом. Эфраим в основном занимается непосильной работой — обслуживает механизмы маяка, перевозит тяжёлые ёмкости с керосином, возит тележки с углём и булыжниками. Также Уэйк настрого запрещает парню подниматься в фонарное помещение и управлять светом, сам же он относится к лампе маяка практически как к супруге. Тем временем парня начинает одолевать мучительное любопытство насчёт лампы маяка, но люк в фонарное помещение всё время заперт на замок, однажды он даже пытается украсть ключи у спящего коллеги, но безуспешно. Томас каждую ночь предлагает ему выпить, парень поначалу отказывается от алкоголя, но со временем всё чаще начинает прикладывается к бутылке. У себя в матрасе он находит статуэтку русалки с обнажённой грудью и начинает периодически мастурбировать на неё. Вскоре Эфраим замечает странности, происходящие на острове, видя во сне утопленника на берегу и русалку, которая пытается заманить и затащить его на дно. А как-то ночью, зайдя на маяк, замечает наверху возле большой линзы щупальца. Следующая странность заключается в том, что во время работы он слишком часто натыкается на одноглазую чайку и увидев её в очередной раз, в порыве гнева жестоко убивает, хотя по слова Томаса убийство чайки — крайне плохая примета. Во время очередной попойки с Уэйком парень узнаёт от старика о судьбе бывшего помощника — он умер, но до этого сошёл с ума и ему всё время мерещились русалки и прочая нечисть. В последний день службы Эфраим видит русалку, выброшенную на берег, вначале она лежит без сознания, но затем приходит в себя и начинает истошно кричать. Испуганный и шокированный парень не решается рассказать о произошедшем смотрителю маяка. Начинается шторм и баркас, который должен был забрать Эфраима так и не приходит, по словам старика, они могли пропустить баркас несколько дней или даже недель назад. Также из-за ливня промокает и портится большая часть провианта, а из питья остаётся только алкоголь. Отныне каждую ночь они напиваются до беспамятства, поют морские песни, танцуют и делятся своим прошлым. Томас рассказывает, что был женат, но из-за службы в море он редко виделся с семьёй. Также старик делится причиной своей хромоты, но его собеседник замечает противоречия в его историях и считает их небылицами, упрекая Уэйка в изменении деталей или сути историй. Смотритель маяка предполагает, что ему просто могло послышаться или он мог перепутать всё от опьянения. У моряков случается спор о провианте и опьяневший Уэйк в ярости начинает насылать на своего товарища морские проклятия. Проходят недели…. У Эфраима начинается паранойя, ему кажется, что он сходит с ума. Во время ловли омаров ему чудится отрезанная голова, после этого он начинает подозревать, что бывшего помощника убил сам Уэйк и теперь старик собирается убить и его. Во время вечерней пьянки парень решается рассказать, что его на самом деле зовут Томас Говард. На своей прошлой работе он во время ссоры убил начальника и забрал его имя, чтобы начать жизнь с чистого листа и как оказалось, утопленник и отрезанная голова, которые ему чудились послужили образом убитого им работодателя. Паранойя всё нарастает и Говарду начинают сниться кошмары, связанные с Уэйком. Пытаясь покинуть жуткий остров, несмотря на бушующий шторм, Томас решает уплыть на шлюпке, но старик настигает его и ломает её топором. На следующее утро парень случайно находит журнал смотрителя и оказывается, что Уэйк всё время писал о нём и о других помощниках негативную характеристику и вообще намерен лишить его жалованья. После словесной перепалки между ними начинается драка, во время которой Уэйк предстаёт перед Томасом в образе божества протея, русалки и погибшего работодателя.

Здесь следует сделать лирическое отступление и поведать, что протей в древнегреческой мифологии является морским божеством, обладающим необыкновенной способностью принимать любые обличья. Итак, избив старика, Томас начинает его унижать, заставляя вести себя как собака, гавкая и ходя на четвереньках. Говард отводит старика к выкопанной возле маяка яме и начинает закапывать его заживо, забросав наполовину землёй, также он отстёгивает у смотрителя ключ и устремляется в фонарное помещение. По пути на него нападает старик с топором и с криком, мол, свет только мой и ударяет его топором в плечо. Отбившись, Говард хватает холодное оружие и убивает старика, после чего сразу направляется к фонарю. Отперев замок, он заходит в помещение. Массивная линза открывается Томасу и затмевает его ярким светом, освещённое в экстазе лицо наполняется безумной радостью и возбуждением. Внезапно он поскальзывается и падает с лестницы маяка. В заключительной сцене окровавленный парень лежит обнажённым на берегу и его живого поедают чайки.

В фильме очень чётко прослеживается мифологическая подоплёка, есть даже прямые аллюзии на древнегреческих божеств. Уэйк во время одного из диалогов предсказывает Говарду печальную участь, что отсылает к пророческим способностям протея, а изменчивое поведение его героя, постоянные смены настроений и подходов к общению можно трактовать как метаморфозы божества. По содержанию фильма остаётся неясным, были ли видения персонажей реальными или же это последствия долговременного распития алкоголя и потери рассудка. Не выдержав яркого света фонаря, он поскальзывается и падает подобно икару, который также добился желанного, но от жарких солнечных лучей его крылья расплавились и он разбился насмерть. В фильме образ маяка многогранный, он может символизировать как фаллический образ, так и образ женщины, которую вожделеют главные герои, поскольку в одной из сцен, во время ночной службы, полуобнажённый Уэйк произносит тост за фонарь маяка, что пронизывает маяк мужским чувством разочарования, желания и пьяным собственничеством над фонарём. Главным героем триллера часто, как и в случае с нашим фильмом становится падшая душа. Так называют персонажей, которые сделали нечто ужасное до начала сюжетной линии, поэтому в фильме им предстоит искупить свою вину через спасение чьей-то жизни или принять наказание — дать призракам прошлого расквитаться за совершённые ошибки. Главный герой на протяжении всего фильма разоблачает свою жестокую натуру вместо покаяния за проступки, по сюжету он проигрывает своим призрачным палачам. Самое главное, что следует запомнить по словам режиссёра — трактовка и интерпретация увиденного в фильме остаётся за зрителем, то есть каждый найдёт для себя свой смысл. На протяжении всего фильма мы вместе с главными героями погружаемся в безумный мир, где отсутствуют логика и привычные законы мироздания. У меня возникает вполне обоснованный вопрос, так это реальная или всё же мистическая история? Если реальная, то значит, что молодой человек сошёл с ума, у него галлюцинации, в результате которых он убивает старика, обжигается о свет маяка, срывается вниз и погибает. Если же мистическая, то как интерпретировать послания и символы?

Маяк — путеводная звезда для мореплавателей, поскольку в те времена от работы смотрителей зависели жизни других людей. Свет маяка посреди острова кажется божественным, лампа притягивает к себе подобно наркотику, она вращается, создаёт в воображении героев образы и как будто разделяет внутри них свет и тень. Этот свет словно огонь богов олимпа, однако в картине герой приносит свет самому себе, пытаясь осветить тёмные углы сознания. Восхождение на маяк является символом поиска высшего смысла, он призван нести свет заблудшим душам. Герой фильма как будто находится во тьме и показывает своё истинное нутро, при этом желая прикоснуться к свету в надежде на исцеление.

Идентичность — это настоящая энциклопедия романтики мужского мира, где представлены одинокие огромные пространства, девственный лес или море, мужское одиночество. Но нельзя увидеть мужской мир без женской идентичности, поскольку здесь она раскрывается в образе моря — оно очень ценно для Уэйка, как и сам маяк. Оба героя жадно стремятся к свету, ревнуют, желая обладать им единолично. Женская идентичность выступает здесь, как высшая точка в этом удручающем потерянном пространстве. Конфликт с чайкой взят из сказания о старом мореходе — это история о моряке, который убил альбатроса и был проклят. Похожая легенда есть и у лесорубов, которые считают, что души погибших товарищей вселяются в птицу, которую нельзя убивать.

Русалка — в ту секунду, когда она появляется, мы понимаем, что этот мир лишён чувствительного женского начала. Также мы видим скольжение камеры от чудесного лица к ужасному хвосту. Человек и монстр в одном лице, который одновременно притягивает и отвращает. Фигурка русалки также является символом морского духа, которым пропитаны стены маяка и жилища его смотрителей. Для Говарда, нашедшего её, это символ экзистенционального кризиса. Он нашёл её у себя в постели, там, где царит покой и где можно контактировать с бессознательными фантазиями. Образы русалки возникают у него, когда он устал, когда ему нужен отдых и конечно в моменты мастурбации. Можно предположить, что он мастурбирует в реальности и в то же время ум даёт ему вспышки идей, так как мозг находится в необычном состоянии.

В итоге ожидание зрителя, что формальный отъезд, добровольная изоляция и отрешение от цивилизации позволят героям погрузиться в богатый мир внутренних переживаний не оправданно. Новый мир оказывается наполнен внутренними демонами, неисследованные внутренние конфликты врываются в повседневность героев и становятся доминирующими во взаимоотношениях двух мужчин. Оба персонажа и зрители совершают психоаналитическое путешествие в ожесточённый мир, населённый множественными страхами. Режиссёр даёт возможность наблюдать и исследовать на кинематографическом примере те сложности и конфликты, с которыми сталкиваются мужчины на пути обретения своей идентичности.

Динамика взаимоотношений между героями очень убедительна и развивается ежеминутно, причём градус отношений между ними постоянно меняется от практически дружественного до откровенно враждебного, меняя полярность несколько раз. В фильме не наблюдается ни иронии, ни отстранения, ни даже меланхолии, столь необходимых для элегического жанра ретро, здесь наоборот от каждого кадра веет звериной серьёзностью. Также Говрад по ходу сюжета начинает сильно меняться и тут совершенно непонятно, то ли на острове на самом деле происходит чертовщина, то ли просто герой от одиночества и тяжёлой работы начинает всё сильнее сходить с ума, а быть может вообще всё, что мы видим является лишь плодом его воспалённого воображения. Или же всё обстоит иначе, так как главный герой — единственный нормальный, а с ума окончательно сошёл его начальник и парень является просто жертвой срывающегося в замкнутом пространстве старика. Также хочется отметить, что выбор в пользу чёрно-белой съёмки абсолютно оправдан, поскольку это значительно усиливает общую атмосферу, подчёркивает суровость условий, с которыми мирятся герои, их отдаленность и разобщённость. Есть сцены, снятые ночью на улице, где так темно, что небо и океан кажутся единым космическим пространством, выделяя отдалённость и полную оторванность героев от остального мира. Особенно сложным частным случаем становится сцена, в которой пустое пространство наполняется голосом главного героя и теперь не только его тело, но и звук органичен в пространстве и сказанное им тут же оказывается везде. В дополнение к этому съёмочная группа построила все декорации в реальности, включая и двадцати метровый маяк. Причём место для съёмок было выбрано на побережье, где действительно свирепствовали ужасные погодные условия на протяжении всего периода работы над картиной, к тому же в фильме большую часть времени идут проливные дожди и сумрачно завывает ветер и ни одно из погодных явлений не было создано искусственным путём. Стремление режиссёра к реализму в итоге привело к тому, что фильм воспринимается соответствующе. Также стоит отметить достойную игру актёров, исполнивших свои роли безупречно. Редко в наши дни можно встретить в фильмах подобных персонажей, которые могут настолько заинтриговать. Их непредсказуемость всё время держит в напряжении, то они внезапно танцуют по комнате, распевая морские песни, то разоблачают моральные недостатки друг друга, при этом единолично заботясь о своём любимом маяке. Постоянно возникают моменты, когда просто не можешь оторваться от экрана, потому что игра актёров и показанный характер фантастически интересны. Эти внезапные смены настроения невероятны и заставляют на постоянной основе сомневаться в том, к чему приведёт та или иная сцена. Неравенство между двумя героями, также там намеченное, в этом случае принимает более общий вид, один владеет зрением, другой же пытается им овладеть. Первый видит происходящее в мельчайших деталях даже с отдаления высоты маяка, для него это нечто само собой разумеющееся, его взгляд не акцентирован, увиденное им не становится частью фильма. Единственный кадр со сверхкрупным планом глаз старика — когда он внезапно просыпается, пока напарник думает заколоть его во сне. Он ничуть не удивлён увиденным и это следует из общего плана, да из точной траектории движения зрачка, считывающего мизансцену. Подстать старику Уэйку, его напарник в роли Томаса Говарда, играет не менее восхитительно, создавая образ глубоко подозрительного, противоречивого и загадочного человека с сомнительным прошлым, который постепенно позволяет изоляции разрушить его психику. Игра полна хаотичной энергии, то взрывающейся гневом, то скрывающейся в тени. Актёр однозначно демонстрирует одну из самых сильных ролей в своей карьере, показывая потрясающее преображение персонажа от сдержанного и послушного новичка до человека, балансирующего на грани безумия и в итоге делающего шаг в столь мрачную бездну. Теперь отойдём от сюжетной линии и опустимся в непростой процесс съёмок фильма.

Давайте поговорим о создании главной идеи фильма и источниках вдохновения. Сама идея родилась совершенно случайно, когда брат режиссёра писал рассказ о привидении на маяке. После нескольких месяцев трудов он признался, что ничего толкового не складывается и тогда режиссёр предложил отдать идею ему, тогда быть может получится использовать что-то в новом фильме. Собирая материал, режиссёр наткнулся на историю, произошедшую на английском маяке, где служили два смотрителя с одинаковым именем, один из которых умер при загадочных обстоятельствах, а второй сошёл с ума. После этого режиссёр принял решение снимать кино, взяв за основу схожую концепцию. Режиссёр зарекомендовал себя, как настоящий педант в самом хорошем смысле этого слова. Перед созданием фильмов он долгие месяцы готовится, собирая максимум информации из любых источников, от чтения старых книг до общения с узкопрофильными специалистами. Перед съёмками сего фильма он провёл гигантское исследование быта и английских нравов конца девятнадцатого века. После долгих месяцев трудов братья знали о работниках маяков того периода даже слишком много, изучив быт и даже мелочи, вроде пуговиц на одежде. Метод двух братьев напоминает полноценное научное исследование, но на основе такого сухого материала художественный фильм снять невозможно, именно поэтому важнейшей частью подготовки стала подготовка базы референсов. Данный фильм родился из совокупности художественного материала, который вдохновлял Роберта в разные периоды жизни. Ещё в предыдущей работе режиссёр дал зрителями понять, что сильно интересуется готической литературой, языческой мифологией, древними религиями и оккультизмом. Прежний фильм был воплощением детского опыта режиссёра, а история про маяк стала развитием той же темы. В интервью режиссёр рассказал, что на его личность очень повлияла культура, мифы и мрачная английская атмосфера, он также вспоминает, что часто бывал в доме своего деда, который был построен в восемнадцатом веке и граничил с бескрайним лесом. Прогулки по мрачной территории оказали огромное влияние на Роберта, легли в основу его дебютной работы и пробудили интерес к готической эстетике. Поэтому фундаментом фильма следует считать не столько историю про смотрителей, сколько творчество другого писателя, которого с детства обожают братья. Изначально фильм задумывался, как вольная экранизация неоконченного одноимённого рассказа писателя, хотя позже от этой идеи отошли, она сильно повлияла на эстетику и сюжет картины. Мы остались последние — это прежде всего основа для монументальных монологов Томаса Уэйка. Во время написания сценария за них отвечал сам Роберт, он же взял на себя третий акт, тогда как брат в основном трудился над первыми двумя. Метод максимально простой — каждый отвечал за то, что у него получается лучше. У брата был гигантский материал для экспозиции, описания персонажей и локации, в то время как Роберт больше полагался на близкие ему референсы театральности маяка, которую и отмечают критики, поскольку это является наследием драматургии. Помимо литературы и театра обе работы были также вдохновлены, как выше и упоминалось более глобальным феноменом — мифологией. Вместо традиционной религиозной символики братья больше полагаются на феномен коллективного бессознательного вида для всего человечества и представляющего собой продукт наследуемых психических структур. Оба фильма буквально напичканы огромным количеством архетипов и символов, отсылающих к древним языческим культам и обрядам. Если события первого фильма больше раскрывались про женский космос, то данная кинолента наоборот тяготеет к мужскому миру и сопутствующим ему феноменам — борьбе за власть, насилии и похоти. Финальным результатом гигантского исследования братьев стала книга-справочник, в которой они подробно расписали всю запланированную эстетику, а также зафиксировали референсы из литературы, живописи, публицистики и даже реальной фотографии девятнадцатого века.

Набор мрачноватых эпитетов стал точкой отсчёта, как для визуальной составляющей, так и для всех остальных аспектов. Застарелой и пасмурной картинки не достичь только за счёт камеры и эффектов, секрет оригинальной визуальной эстетики маяка заключается в натуралистичности каждой детали. В фильме почти всё настоящее, причём даже самые неожиданные вещи — не только костюмы и локации, но и опьянение главных героев, поведение чайки и даже бороды актёров. В данном фильме предельно важна телесность, даже в самых неприятных её проявлениях. Уже ставший локальной шуткой пердёж старика введён в повествование не только ради комического эффекта, таким способом персонаж утверждает свою власть. А особенно идеей выхода за границы допустимых норм проникся главный герой, который максимально вжился в роль и во время съёмок употреблял алкоголь, пил воду из лужи, мочился в штаны, а в одной из сцен пытался по-настоящему поблевать, чем довёл до бешенства режиссёра, едва не сорвав съёмки. Режиссёр не проводил кастинг, потому что изначально видел в ролях этих актёров, причём по довольно простой причине — их лица очень удачно вписываются в дух эпохи и образы персонажей. Интуиция не подвела и в фильме дуэт отлично гармонирует, работает не только благодаря таланту и самоотдаче актёров, но из-за их принципиальной непохожести, которая точно отражает взаимоотношения героев. Томас Говард не любит репетиции — он просто вживается в персонажа, культивирует в себе должное настроение перед сценой и рефлексирует на камеру. Режиссёр даже закономерно сказал актёру, что его лучшие дубли — это первый и двадцатый. Уэйк же наоборот много репетирует, прислушиваясь ко всем комментариям. Разница в методах идеально отразила конфликт и концепцию фильма — природная натуралистичность живущего ролью главного героя против натуральной игры опытного актёра в роли старика. Живая атмосфера выстраивается не только благодаря актёрам, а в том числе и за счёт деталей быта, интерьера, костюмов и декораций. Пожалуй, самый сумасшедший и завирусившийся факт о маяке — это подвиг команды инженеров, что построили все декорации с нуля и в натуральную величину. Это не прихоть режиссёра и не погоня за наградами, а яркая иллюстрация его подхода к работе. Всё должно идеально соответствовать заранее продуманному визуальному стилю. Съёмочная команда очень долго искала работающий маяк на территории английского побережья и даже пыталась найти уникальную световую линзу, хотя в мире осталась лишь парочка подходящих экземпляров дорогущего артефакта весом в несколько тонн. В итоге после долгих поисков, а осмотрели они порядка семидесяти локаций, режиссёр решил отталкиваться от территории и строить на ней всё с нуля. Подходящий пейзаж нашёлся на шотландском мысе, который благодаря монтажу с подснятыми в других локациях материалами удачно выдали за остров. Строительство стало тяжёлым испытанием для художника-постановщика и команды инженеров. Режиссёр, ориентируясь на погоду, запланировал съёмочный период на середину весны, поэтому построить маяк и все сопутствующие здания нужно было зимой. А зима на этом острове — настоящий ад. Чтобы понять, насколько ужасными были условия, достаточно сказать, что почти все бури и дожди в фильме настоящие. Строителям же зимой пришлось бороться со льдом и надеяться, что собранный в короткий срок двадцатиметровый маяк из фанеры и хрупких материалов устоит под шквальным ветром. Результат оказался феноменальным — команда строителей создала фактически действующий маяк, который светом бил на радиус в двадцать пять километров из ненастоящей стеклянной линзы. Но непосредственно внутри маяка сняли совсем немного сцен — он оказался настолько тесным, что актёры и съёмочная команда не помещались внутри во время бытовых эпизодов. Поэтому часть декораций пришлось выстраивать отдельно в звуковом павильоне. Мебель также пришлось делать самостоятельно, подгоняя всё под узкие рамки кадра. Режиссёр, как бывший театральный и кино-декоратор, особенно внимательно относится к художественному оформлению. Вместе с постановщиком они сформировали чёткое видение каждого элемента быта персонажей — от потрёпанных временем складов до реальной столовой утвари того времени, посему именно внимание к деталям создаёт столь достоверную визуальную эстетику фильма.

Одержимость Роберта натуралистичностью порой граничит с абсурдом и существенно усложняет режиссёру жизнь. А вот апофеоз фанатичного стремления к реализму — некоторых зрителей шокировали жуткие гениталии русалки, но даже они были созданы не спонтанно, а вдохновлены физиологией настоящей акулы. Предельный реализм стал основой и для работы со звуком. Звукорежиссёр готовился так же серьёзно, как и братья во время препродакшена. Ставший лейтмотивом фильма звук сирены — это не просто запись, а сложный микс звуков, которые слегка отличаются от сирены, но зато оказывают должный пугающий эффект на зрителя. В процессе его создания звукорежиссёр отыскал специалиста по морским горнам и после долгих консультаций добился должной обработки звука для создания сирены. Все остальные эффекты также являются плодом долгих исследований, так как часть звуков он отыскал неподалёку от своего дома, а за некоторыми, вроде скрипа деревянного пола, выезжал на реальные маяки. Шум моря и звук волн тоже были записаны в живую. После опыта с маяком он заявил, что больше никогда не станет давать животным важные для сюжета роли, поскольку справиться с тремя доставленными дрессированными чайками оказалось ещё сложнее, чем с упрямым козлом из предыдущего проекта. Все эпизоды с чайками снимались в последние дни и процесс был довольно мучительным, поделился режиссёр и сказал, что это было самым сложным моментом за весь съёмочный период.

Столь натуральный фон стал важнейшей основой для самого продающего элемента фильма — его визуальной эстетики. Полузабытый формат кадра, проработанные мизансцены и талантливая игра со светом сделали визуальную составляющую главной фишкой фильма, даже проигнорировавшие все остальные элементы академики номинировали киноленту на награду оскар за лучшую операторскую работу. Визуальное повествование маяка сформировалось задолго до съёмок — во время работы над уже упомянутой книгой-справочником, которую братья плотно набили референсами. Из живописи режиссёр взял недооценённый в кино приём кьяроскуро — изображение, создаваемое за счёт градации света и тени, а также распределения цветов по яркости. Данный приём позволяет передать объём даже в самых аскетичных кадрах, именно поэтому его первыми в кинематографе взяли на вооружение немецкие экспрессионисты — одни из главных вдохновителей Роберта. Пытаясь подражать фильмам тридцатых годов, Роберт не отрицает влияния и других важных режиссёров. Решение снимать именно в таком, совсем не типичном для современного кино стиле было принято на самом старте производства. Вслед за упомянутыми выше референсами появилась идея не просто состарить плёнку и сделать её затёртой, а по возможности снять всё на старинную аппаратуру. Оператор знаком с боссами съёмочной компании, поэтому ему удалось заполучить для съёмок фактически музейную аппаратуру и старые линзы, которые использовались в первой половине века и столь же древний объектив. У столь старинной техники в сочетании с миллиметровой плёнкой есть большой плюс — она очень натурально сглаживает тон кожи и делает фон ярким, но есть и обратная сторона — при естественном освещении фон становится даже слишком ярким и перетягивает на себя всё внимание. Поэтому кинорежиссёру пришлось кое-что усовершенствовать в сотрудничестве с одной компанией, в итоге он создал фильтр, имитирующий эффект ортохроматической плёнки. Это в итоге позволило уравновесить композицию света и добиться эффекта старинного кино. Столь сложные манипуляции являются следствием, в том числе и съёмок при естественном освещении. Ратуя за натуралистичность, режиссёр решил обойтись без искусственного света, поставив этим команду операторов в сложное положение, ведь действия фильма происходили на пасмурном острове в диэлектрическую эпоху. На улице спасали как раз плёнка и аппаратура, но для сцен в помещениях пришлось снова изобретать необычные методы. Из источников освещения были только окна, которые не должны были забирать на себя внимание и настоящие керосиновые лампы, но даже для такой чувствительной плёнки света на лицах актёров оказалось слишком мало. В немом кино в аналогичных случаях выручал грим, но здесь приходилось улавливать и содействовать со своим коллегой. Вместо искусственного освещения на камеру был установлен маленький диммер с лампой небольшой мощности, а внутрь керосиновых ламп прятали фонари. Этого вполне хватило, чтобы компенсировать недостаток света в некоторых сценах. Кадр в фильме практически квадратный и это тоже не пижонство, а необходимость. Режиссёр снимает фильм о вертикальном объекте и такой формат позволяет лучше акцентировать внимание на маяке и других вытянутых вверх предметах. Также необходимо было создать тесную, неуютную, клаустрофобическую атмосферу, а с помощью такого соотношения сторон это удаётся сделать с первых кадров, которые отлично обрамляют тесные интерьеры, лишая их лишних пустых пространств. При всех невероятных усилиях съёмочной команды данный фильм нельзя считать ни точным воссозданием работ двадцатых годов, ни их идеальной имитацией. Сам Роберт во многом подражал культовым ранним режиссёрам, но точно воссоздать их стиль попросту невозможно — сегодня нет, ни большинства необходимых технологий, ни людей с нужным набором умений. Визуальный стиль сего фильма — это не игра в немецкий экспрессионизм и не выпендрёж ради выпендрёжа, а средство для рассказа конкретной истории.

При всём формализме Роберта, сценарий маяка не ложится ни на какую другую эстетику, поскольку режиссёр поставил себе задачу максимально доходчиво передать дух истории, которая, показана глазами персонажа главного героя. Если максимально упростить, то маяк — это сюжет о том, как герой, видящий мир тесным и чёрно-белым, пытается добраться до света. Но даже самый изящный визуал не работает без языка — артикулируемого и метафорического. Именно поэтому ещё одним важнейшим направлением глобального подготовительного исследования братьев стала лингвистика. Персонажей всего двое, но для каждого должны быть созданы уникальный говор и манеру речи. В обоих случаях, помимо прочего, в основе лежит английский диалект. Помимо погодных условий и выходок вжившегося в роль слегка безумного партнёра перед Уэйком встал ещё один вызов — сформировать для персонажа язык на стыке нескольких стилей. Ему приходилось сочетать манеру шекспировских монологов, добавляя ко всему прочему специфические диалекты моряков. Здесь режиссёру очень помогло наследие одной писательницы, исследовавшей быт работяг конца девятнадцатого века. В её книгах зафиксировано общение с моряками, фермерами и лесорубами, а также её произведения наполнены различным морским фольклором. На основе библиографии писательницы братья создали целый словарь из выражений моряков и фермеров того времени, из которого в дальнейшем и конструировали диалоги персонажей. Особенность Уэйка не только в забавных морских поговорках, проклятиях и пафосных репликах, но и в темпераменте монологов. Этому режиссёр уделял особое внимание, постоянно поправляя именитого актёра, на что тот реагировал спокойно и в отличие от Говарда получал удовольствие от театральной атмосферы репетиций и длиннющих насыщенных речей. В отличие от большинства членов съёмочной группы, Томас Говард жил не среди декораций, а в отеле. Зато по приезду на площадку быстро начинал входить в необходимую форму — бил себя по лицу, ходил кругами, вставлял пальцы в рот и всячески расшатывал психику для воссоздания сходящего с ума персонажа. Он не знал предысторию своего героя, а режиссёр из принципа её не рассказывал, поэтому актёр проводил собственные исследования и придумывал трактовки, которые помогали придать его герою загадочности. Помимо уникального языка двух героев, маяк говорит со зрителем ещё и на метафорическом уровне и в отличии от референсов и визуальных символов, режиссёр наводнил пространство картины наследием психоанализа.

Об этом мы уже говорили выше — весь мифический пласт картины выстроен на архетипах. Помимо техник беседы также присутствует классическое отражение бессознательного кино и словесных игр. Например Уэйк, который символизирует бога протея и закономерно, что в итоге бог вообще оказывается под землёй. Данный фильм можно воспринимать, как трагедию сходящего с ума человека, как борьбу двух мужчин за власть, как встречу одного и того же человека из разных временных промежутков времени, как сюрреалистическую битву мифических персонажей, как попытку героя исследовать своё бессознательное состояние или как совсем прямолинейную историю о двух смотрителях маяка, которые сходят с ума от алкоголя и изоляции. В конечном итоге — решать зрителю. Однако стоит отметить, что данный фильм не станет когда-нибудь культовым, а сразу после выхода уже однозначно им является. Это априори кинокартина на все времена, которую можно пересматривать снова и снова, каждый раз чувствуя по-новому каждую из сотни мельчайших деталей и общее послевкусие. В фильме с интересными персонажами и аутентичной атмосферой определённо есть послание, достаточно неоднозначное, способное вызвать дискуссии, но достаточно ясное, чтобы её оправдать и не терять актуальности. Вот мы и пробежались по самым основным аспектам данной киноленты, теперь пришло время поделиться исключительно субъективным мнением.

В свойственной нам манере мы немного покритикуем столь нашумевшую кинокартину с непредвзятой стороны и прежде всего отметим, что данный фильм является образцом поставторского артхауса, заигрывающим с психологическим триллером, как жанром вне его клише и пытающемся создать в нём новые правила игры и преодолеть жанровую деградацию, продолжающуюся до сих пор. Отнюдь крайне сложно назвать сею работу авторской, поскольку она больше походит на экспериментальное кино с нотками запугивающей атмосферы, то есть камуфляж под фестивальными трендами отсутствия экзистенциальной боли художника. Если вы являетесь истинным ценителем кино и прежде всего обращаете внимание на его содержание, а не на скрытый посыл, который каждый человек должен сам рисовать в своей больной голове, то фильм вам вряд ли понравится. Нам обещали символизм и мы его получили, однако о смысле здесь речи не идёт. Фильм на самом деле получился не только слабо пугающим, но откровенно нелогичным и бредовым, в котором первая половина соткана из якобы пугающих намёков, а вторая из метафор с мутным содержанием. В течение всего фильма пытаешься уловить логическую связь развития сюжета и характеров в надежде, что фильм всё-таки объяснит, но в итоге разочаровываешься, ибо произведение только ставит вопросы, не давая никаких ответов и к большому сожалению, вопросы эти до безумия глупые. Из-за обилия глюков перестаёшь понимать какая сцена была на самом деле, а какая в голове героев, поэтому по сути данная работа является набором сцен без единой нити повествования. Хочется тебе трактовать, что та сцена была реальностью — хорошо, ты получишь один ответ, а если хочешь трактовать иначе, то получишь другой. Из-за рваного хронометража в конце фильма не складывается целостная картина из всех событий. Сейчас в комментариях напишут, мол, очередной плебей не понял настоящего искусства, ну хорошо, я буду очень рад вступить в конструктивную дискуссию и доказать свою точку зрения через призму субъективного мироощущения. Фильм полон отсылок и различных метафор, но это далеко не делает его лучше, ибо кино — это не просто картинка, видеоряд из нарезанных кадров, звук, набор метафор и скрытых смыслов, которые можно найти даже в плоской доске, валяющейся на заднем дворе крестьянского дома, а концептуальное произведение искусства, воедино представляющее идею кинокартины. В какой-то момент грань между реальностью и вымыслом на почве алкоголизма полностью размывается. Маяк действительно загадочен, но лишь внешне в плане визуальных эффектов и при этом совершенно непрозрачен для интерпретации. Вопреки всему вышесказанному я люблю сложное кино, но терпеть не могу, когда за глубину выдают внешнюю эффектность и нелогичность. Здесь же режиссёр беспомощно застревает между коммерцией и артхаусом, снимая одновременно и то, и другое, ведь с одной стороны он следует фестивальным трендам — сексуализировать любые поступки своих героев, с другой стороны он хочет заработать, потому нацеливается на то, чтобы испугать зрителя. Режиссёр безбожно игнорирует правила драматургии и сюжетосложения во имя визуального эффекта, но будем чуть толерантнее и обратим внимание на то, с какой любовью он воссоздаёт морок из стариковских пугалищ, что претензии к сюжетной простоте сценария как-то и не хочется больше высказывать. Психологическое напряжение, пронизывающее весь фильм, поддерживается не только за счёт сценария и актёрской игры, но и благодаря общей мрачности и неопределённости происходящего. Неоднозначность сюжета и открытые вопросы вызывают напряжение, но подталкивают к размышлениям и обсуждениям. Фильм оставляет после себя ощущение, словно мозг сломан, но это тот случай, когда хочется, чтобы его сломали ещё раз. Медленный темп и запутанность повествования могут вызывать некоторый дискомфорт, но эти элементы лишь усиливают аутентичность киноленты. Этот фильм, как глоток крепкого кофе — сначала горько, потом взбадривает, а после оставляет послевкусие, к которому хочется вернуться и посмаковать ещё раз. Это визуальное наслаждение, сочетающееся с мощным звуковым сопровождением, блестящими диалогами и потрясающей актёрской игрой. Экспериментальность подхода, психологическое напряжение и мрачная атмосфера делают этот фильм обязательным к просмотру ценителями нестандартного киноискусства. В любой случае это история про одиночество и изоляцию, про жестокую доминацию, про потерю себя, как личности ради достижения своей конкретной цели и сцены, в которых эта мораль становится очевидна, только тогда, это произведение можно назвать фильмом ужасов. От всего сердца благодарю за прочтение данной статьи и предлагаю на столь замечательной ноте нам закончить авторское повествование, поэтому смотрите хорошее кино, а плохое оставьте мне.

#LONGPOSTING / МЕДИА.