Носферату: истеричная красавица и токсичное чудовище

Вот так без прелюдий - от “Носферату” Роберта Эггерса пребываю в восторге. Решила поделиться, какими прелестями меня манит усатый престарелый полутруп и почему по мне то, что сделал Эггерс, очень хорошо и денди.

Говорю с порога главную причину моей ажитации: люблю эстетику безобразного - вот это разложение, плесень, увядание и прочие цветы зла. Впасть в декадентство бывает очень приятно - и в “Носферату” я совершенно наслаждаюсь прикормкой Эггерса. Учитывая многовековую тряску, связанную с контекстом Дракулы, удивлена, что кто-то все еще берется за переосмысление вампирского образа - получается, надо быть или отбитой фанфикессой, или убежденным задротом-синефилом.

Что ни говори, Дракула оказался чрезвычайно живучим и гибким образом, которые впитывает в себя все больше черт с каждым новым произведением - задумайтесь, какой путь мы прошли от бледного румынского аристократа, желающего встряхнуть викторианскую Англию до сияющего в лучах солнца краша Эдварда Каллена, а на новом витке - до нынешнего монструозно-фаллического графа Орлока. И каждая новая деталь в образе отражает свое время: Стокер рассуждает об имперскости, эмансипации женщин и культурных табу, Стефани Майер погружается в свою эротическую фантазию об отношениях с вампиром, а Эггерс, может быть, говорит об абьюзе и токсичности - мы еще не знаем. Но давайте степ бай степ: начнем с того, зачем он вообще снял своего “Носферату”.

Сначала для контексту краткая историческая справка: “Носферату” Роберта Эггерса - это ремейк немецкого немого фильма 1922 года режиссера Фридриха Мурнау, который в свою очередь неофициальная экранизация романа “Дракула” Брэма Стокера 1897 года.

“Дракула” Стокера - готический роман в письмах, собравший из фольклора и укоренивший образ вампира: бледный кровососущий полутруп, обладает нечеловеческой силой, может обращаться в летучую мышь, не отражается в зеркале, избегает солнца и чеснока, умирает от осинового кола в сердце. Стокер не первый, кто написал о вампирах, но он правильно продал свою историю публике: отразил остросоциальные темы эмансипации женщин, сексуального раскрепощения и перенес все на родную землю - ранее вампиры и прочее сверхъестественное существовало где-то там, на Балканах или в какой-нибудь Италии. Его Дракула приплыл из Трансильвании в Англию, чтобы поработить мир, сделав всех вампирами - Стокер создал восточного монстра-колонизатора, захватывающего Англию и навязывающего свои варварские порядки: он мало того, что имеет несколько невест (изобрел полиаморию, большой грех), так еще “портит” консервативных англичанок, заставляя их биться в конвульсиях и проявлять свою буйную природу (секс-провещение, малый грех). А еще Стокер по сути создал квест и тогда это было в новинку, но всем понравилось. Комбинация этих факторов сделала “Дракулу” главнейшей книгой в жанре ужаса и как мы видим, созданный Стокером образ продолжает будоражить. Умолчим о сотнях шизотеорий о сексе в “Дракуле”, хотя я их, признаться, люблю (кто хочет, есть неплохая статья на эту тему). Ограничимся мыслями о том что Дракула - символ аморальности, нарушающий любые табу: каннибализм, убийство, разврат, неуемная жажда.

“Носферату, симфония ужаса” Мурнау - один из первых фильмов ужасов о вампирах, классика немецкого экспрессионизма, возникшего на фоне поражения Германии в Первой мировой и запрета иностранного кинопроката. В 1920-х там снимались сотни малобюджетных фильмов, нацеленных исключительно на немцев и отражающих их тревожные думы о судьбах родины. Из этих страхов выходят основные темы фильмов: убийства, безумие, предательства, нарушение табу, кошмары. А уже из этого рождаются инструменты изображения тревог: контрастное освещение, много острых углов в кадре, много теней, крупные планы с гипертрофированными эмоциями, шатающаяся камера.

Что привнес Мурнау в контекст вампиризма (помимо того, что по сути визуализировал описанный Стокером образ и перенес действие в Германию):

- Носферату не превращает своих жертв в вампиров, а убивает, чем порождает в городе слух о чуме и отыгрывает одно из значений своего имени - “несущий болезнь”.

- Носферату умирает от солнечных лучей. Ранее свет только ослаблял вампира. Что интересно,эта идея родилась из производственных сложностей съемки при естественном освещении.

Так вот, своим “Носферату” Эггерс делает как минимум прямой ремейк фильма Мурнау с учетом современных технических возможностей.

Во-первых, вас это, как говорится, волновать не должно. Ну нравится Эггерсу этот фильм, хочется ему сделать такой оммаж киноэкспрессионизму и притом хватает творческой наглости покуситься на святое - отчего ж не снять? По мне он с большим уважением отнесся к первоисточнику, в каждом кадре видно, что человек действительно любит кино. Эггерс известен своим задротством по части исторической достоверности: не только костюмы и декорации должны соответствовать времени, но акценты и диалекты, например. Помимо этого он детально передал главные черты экспрессионизма “Носферату” Мурнау - геометричность интерьеров, тени на стенах, монохром. В современном исполнении выглядит стильно, красиво, вполне себе неоклассика.

Во-вторых, кто, кроме нас, синефилов, в 2025 году станет неиронично смотреть фильм 1920-х годов? Мы разве не хотим привлечь к просмотру новую аудиторию и так, опосредованно, возможно, познакомить их с оригиналом?

Другими словами: вы адекваааатные, а ничо тот факт, што ориг - древняя черно-белая немая мутотень и никто из норм челиков щас про него даже не знает? Вы гоните? Хотите, чтобы они только на фуд-корте жижу парили и дегродили без всякого развития?

Бог с ним, я считаю “Носферату” Эггерса просто хорошим/качественным классическим кино с историей без особых метамодернов и интеллектуализма и хорошо бы, чтобы его смотрели.

Давайте-ка поразмыслим над этим. Мы знаем с пару десятков разных киноадаптаций Дракулы, помимо упомянутых, например:

- велеречивый аристократ с мхатовским паузами и театральными жестами (“Дракула”, 1931) года

- молодой красавчик Энди Уорхола, пьющий исключительно кровь девствениц (“Кровь для Дракулы”, 1974)

- чувственный и романтичный герой-любовник (это буквально прообраз соевого Эдварда, отвечаю) (“Дракула”, 1979)

- трагичный и философский, страдающий от бессмертия и жажды крови монстр (“Носферату: Призрак ночи”, 1979)

- эффектный и психологический, раскрывающий путь от человека к вампиру (“Дракула”, 1992)

- переродившийся Иуда с христианскими мотивами (“Дракула 2000”, 2000)

- обольстительный и томный, с помощью науки желающий продожить свой род (“Ван Хельсинг”, 2004)

- качок-дурачок, превращающийся в черта (“Блэйд 3”, 2004)

- усатый привлекательный бизнесмен-инноватор (“Дракула”, 2013-2014)

В некоторых итерациях Дракула старый, в некоторых уродливый, но в большинстве привлекательный мужчина средних лет. Иногда нам показывают сразу две ипостаси - обольстительный масик и гипертрофированный монстр с крыльями и когтями.

Очевидно, что наш кабан Орлок заметно отличается от своих предшественников: он не просто уродливый и старый, он омерзительный, дряхлый, но при этом обладающий недюжинной силой инфернальный дед. Притом греховной страстью, словно бесом, одержим, он неутомимо следует за своей Хелен. Совершено хтоническая сказочная сущность - он не мертвый, он не живой, чувствуете разницу?

Вот это фортель выкинул Эггерс: его Носферату гораздо ближе к Дракуле Стокера в своей аморальности, властности, фольклорной фаллической мощи, Эггерс фактически визуализирует варвара, которого идейно представлял Стокер. Но есть нюанс. Нет у нашего кабана имперских замашек, зато есть слабость - и кто бы мог подумать! - земная женщина. Хилая и бледная Элен, которая томясь одиночеством, каким-то чудом смогла призвать бессмертный дух и привязать его к себе навеки. Откуда у нее такая сила? Вестимо, темное женское начало, vagina dentata, кастрирующая феминность. И вот мы снова в контексте Стокера: борьба полов, право женщин на секс, удовольствие, проявленность; мужчины, пытающиеся это погасить и денормализовать, называя истерией и безумием, и боящиеся фаллического Носферату, способного пробудить в женщине ее тень. Как считаете, тема ныне еще животрепещуща?

Подумайте еще вот о чем: при всей хтоничности Носферату Эггерса выглядит достаточно чувственным и даже может вызвать некую симпатию: он травит Элен, изводит ее, но не может оставить, сам одержимый какой-то демонической тягой. Так, влекомый Эросом, и погибает. В свою очередь Элен, томимая неведомой страстью к монстру и искренней любовью к мужу, страдает не меньше и также гибнет, отдавшись греховному желанию. Танатос выигрывает сражение, но Эрос побеждает в войне - благодаря благородной жертве Элен чума все же уходит из города. Апофеоз истории - два заточенных в объятиях трупа, юный и истлевший, в окружении сирени и солнечного света.

О чем это я все толкую - да об эстетике безобразного, вечной теме взаимосвязей добра и зла, коими в том числе Эггерс, судя по его картинам, увлечен. Едва ли после гедонистов и Бодлера тут можно что-то сказать кардинального нового, но интерпретировать идеи вполне. Например, придать отношениям Элен и Дракулы вот такого чувственного фатализма - учитывая, облик главного героя выходит весьма интересно и диковинно. Или, может, таким хитрым способом показать историю о токсичных отношениях - сейчас только об этом и говорят, кругом нарциссы и психопаты всех мастей, а на Дракулу садится, кажется, любая социально-культурная повестка.

Мне лично хотелось бы развития темы Носферату и Томаса, положим, и в целом мужской стороны вопроса. Меня, например, интересуют вопросы маскулинности, но Эггерс, конечно, во всем следует классике Мурнау и беззаветно обожает самого Носферату, уделяя ему все внимание. Что говорить, даже Элен существует в фильме для подсвета самого, хотя перформансы Лили-Роуз Депп хороши, ничего не попишешь.

Еще раз скажу, я без претензий, моя чашка чая - люблю разложение, мрак и готические фантазии, поэтому просмотром наслаждалась, случилось кино-событие, которое меня захватило. На том прощаюсь, любите разное и даже безобразное и разрывайте токсичные связи с бывшими без всяких сожалений.