Кокон

Я люблю лежать в темноте и прокручивать в голове прошедшие события. Память — удивительная штука. Каждый раз, когда мы обращаемся к воспоминанию, оно не проигрывается, словно видео, а переживается заново, обрастая подробностями, которых раньше не было. Чем больше раз мы вспоминаем, тем меньше вероятность, что мы помним действительно что произошло. Однако, с воспоминаниями о прошедшем за эти месяцы все совсем иначе. Я вижу их кристально четко, самые важные моменты словно подсвечены, а воспоминания о них вызывает теплую волну блаженства.

Все началось летом, которое ближе к августу стало весьма жарким. Люди сидели по домам и офисам под кондиционерами, а те, кому все таки приходилось выбираться на улицу, напоминали сонных, мокрых мух. Пользоваться общественным транспортом было невозможно, это напоминало пытку — ты находишься в огромной кастрюле на огне, задыхаясь от нехватки воздуха и наблюдая со стороны за своим уплывающим сознанием. К счастью, я занималась 3D-моделированием на удаленке, выходить из дома слишком часто мне не требовалось. Однако, сидеть безвылазно в четырех стенах тоже не хотелось, поэтому, как только у нас выдались свободные выходные, мы с моим другом детства Владом решили выбраться за город, искупаться в речке.

Вода приятно бодрила, да и в целом, без раскаленного бетона и постоянных пробок дышалось намного легче. Мы наслаждались отдыхом, плавали и болтали.

– Неужели ты бы не хотел завести ребенка? — Я давно знала об отношении Влада к детям, но его позиция никак не укладывалась у меня в голове. – Представь, ты держишь его в руках и понимаешь, что отныне он – твой смысл жизни. Разве может что-то быть лучше этого?

– Да много что, на самом деле, – пожал он плечами. – Перечислять можно долго, но меня интересует другой вопрос. Как женщины могут добровольно соглашаться рожать? Ты жертвуешь своим здоровьем, временем, деньгами, а взамен получаешь истерики, бессонные ночи и бесконечный источник проблем. Нет, я бы на такое не пошел.

Спорить с ним было бесполезно. Кажется, у него не было осознания, насколько это важная часть жизни. И, если раньше я думала, что с возрастом у него это пройдет, то теперь даже не знаю, что и думать. Я хотела было закончить разговор брызгами воды ему в лицо, но вдруг почувствовала, как меня что-то кольнуло в ногу. Я выскочила из воды как ошпаренная. У меня всегда на мгновение замирает сердце, когда до ноги просто касается какая-то рыбешка, а тут меня то ли ужалили, то ли укусили. По работе мне частенько приходилось искать вдохновение среди фотографий различных насекомых, поэтому мозг сразу услужливо подсказывал, как именно могла выглядеть тварь, которая меня атаковала. Брр.

Тщательное обследование ноги на берегу ничего не дало – во-первых мешали волосы на ноге, а во-вторых уже начало темнеть, а сумерках у меня с самого детства резко падало зрение. Прыгать в мокрых трусах с фонариком в поисках следов мне не хотелось — Влад и так надо мной уже ржал в голос. Жива и слава Богу. Я отогнала из головы все пугающие изображения водных обитателей и вернулась в воду.

Мы поплавали еще немного, после чего сходили за сухими ветками в лес неподалеку, развели костер и достали из речки пакет с пивом, охлаждавшееся там с момента нашего приезда. Греясь у огня и потягивая алкоголь, я вошла в тот самое состояние, когда ты вдруг осознаешь, что переживаешь один из редких моментов счастья. Хрупкое состояние, которое можно даже не заметить, если не обратить внимания, но насколько же оно ценное. Ради этих моментов стоит жить.

– Слышала слух, что в этот лес метеорит упал? – Влад вернул меня на землю.

– А в нашем городке есть хоть одна живая душа, которая не слышала? — усмехнулась я. – Думаешь это правда? Никто не видел и не слышал ничего. Разве такое событие, как падение метеорита не забивает всю ленту Ютуба?

– Может он был маленький? Я не особо в разбираюсь в этой ерунде. В любом случае, появились же откуда-то эти геологи со своим палаточным городком. Если бы ничего не было, то они не копались бы там все это время.

– Что если просто образцы почвы собирают? А народ уже приготовился к тому, чтобы город показывали во всех новостях. Скучно живется, вот и выдумывают себе развлечения, – я открыла очередную бутылку.

С пивом в итоге мы явно перебрали, потому что на утро я проснулась возле кострища с жуткой головной болью. Влад уже умывался в речке, я последовала его примеру, после чего мы собрали мусор и отправились назад, в душный город.

***

После той вылазки на природу прошло где-то две недели. Жизнь текла своим чередом, пока однажды я не проснулась среди ночи с температурой. Глаза горели и безумно хотелось пить. Кое-как спросонья я нашла в аптечке парацетомол и запила две таблетки стаканом воды. Не успели они дойти до желудка, как меня вырвало.

До утра я не сомкнула глаз, борясь с тошнотой и осушая стакан за стаканом. Я пыталась вспомнить, чем я могла отравиться, но вариантов особо не было: вряд ли тушенная фасоль могла оказать такой эффект. И только ближе к рассвету мне немного полегчало, я даже смогла поспать пару часов.

После пробуждения я снова почувствовала тошноту, хотя пить уже не хотелось. Я села думать, что с этим делать. В больницу я не собиралась: платить за визит в частную клинику из-за отравления было недопустимым расточительством, а идти в городскую поликлинику, чтобы посидеть в очереди, состоящей из нервных пенсионеров, вдыхая запах лекарств и безысходности, тоже не особо хотелось. Я уж лучше как-нибудь сама полечусь.

Я не помню, в какой именно день ко мне пришло понимание, что отравление не при чем. Просто однажды я попыталась вспомнить, когда у меня последний раз были месячные и не смогла. Я стала прокручивать недавние события в голове, пока не дошла до того злополучного вечера за городом.

Осознание того, что произошло ударило, словно молния. Этого не могло быть. Я знала Влада с самого детства.

Но я была беременна. Следовательно, тогда он воспользовался моим состоянием. Изнасиловал меня.

Я была эмоционально опустошенна. Все на что меня хватило – плакать навзрыд. Этим я и занималась, ровно до тех пор, пока не поймала себя на мысли, что я чувствую себя как-то странно. По всему телу начало разливаться тепло, сердце принялось бешено колотиться. Такое ощущение, что меня гладили, утешая.

Это напомнило мне о том, сколько радости может принести ребенок. Я рожу и воспитаю его, но Владу это знать не нужно. Я вспомнила его слова насчет детей, для него это не более, чем помеха в жизни. Он никогда не узнает про ребенка. Тепло в теле начало усиливаться, перетекая во что-то поистине великолепное, в ощущение, словно меня заливает счастьем.

До вечера я лежала и наслаждалась этим чувством. Оно накатывалось нежными, теплыми волнами на сознание, парализуя любые попытки что-то делать. С наступлением темноты блаженство ослабло и я, окончательно обессилев, уснула.

Проснулась я после обеда следующего дня. За окном шел ливень, и мне захотелось прогуляться, чтобы как-то осмыслить все произошедшее. Недалеко от моего дома находится парк, туда я и направилась. Гуляя по брусчатке, я сконцентрировалась на дожде, представляя, что прохладные капли смывают мои печали, так же как они это делали с пылью на листьях.

Но надолго отвлечься от своей проблемы я не смогла. Она не давала мне покоя, а я понятия не имела, что делать. Состояние неопределенности прервал голос.

«Мама».

Я обернулась. Кроме меня вокруг никого.

«Мама».

Я почувствовала отголосок вчерашней волны тепла. Что происходит? Но не успела я как следует испугаться, как тепло снова перетекло в чувство блаженства. Больше меня ничего не волновало. Никаких вопросов больше не осталось. Я осознала все. Это был мой малыш. Он звал меня. Я была ему нужна. Я была единственным существом, которое он знал, других в его мире не существовало. Так же как и для меня больше не будет существовать никто другой.

Наслаждение схлынуло, и я почувствовала озноб. Пришло осознание, что я промокла насквозь и проголодалась. Я поспешила домой: теперь мне нельзя болеть.

Но на пол пути я почувствовала, что малыш очень голоден, больше терпеть он не может, поэтому заскочила в магазин, взять что-то перекусить.

Я ходила между полок, прислушиваясь к ощущениям. Что малышу понравится? Фрукты? Молочные продукты? Конфеты? Никакого отклика не было, но я чувствовала его любопытство. Внезапно, краем глаза я заметила, как из приоткрытой двери подсобки выбежал таракан. По привычке скривила губы, но вместо отвращения, я почувствовала как рот наполняется слюной. Кажется, малыш нашел себе пищу по вкусу. К счастью, таракан не стал ждать развития событий и убежал. Я вздохнула с облегчением — мне бы не хотелось бегать по магазину и ловить его, чтобы отправить в рот.

Но после таракана вид продуктов начал вызывать чувство легкой тошноты – малыш требовал свое необычное лакомство. Я не знала, как можно донести до его сведения, что тараканы не самая лучшая еда, не говоря уже о том, что одним он бы не наелся все равно. Я попыталась проговорить это про себя, но чувство тошноты только усилилось. Либо он не услышал, либо не понял, либо аргументы его не очень интересовали. Нужно было срочно что-то делать, пока меня не стошнило прямо в магазине.

Найдя на карте зоомагазин, я сразу же отправилась туда. Фотографии, представленные на сайте этого магазина, позволили отвлечься от рвотных позывов. Как здорово, что он был не слишком далеко.

Внутри магазина пахло опилками и пометом. Перекрикивались попугаи в клетках, в стеклянных аквариумах бегали хомячки и морские свинки, а у дальней стены в десятилитровом пластиковом контейнере находилась причина моего визита: мадагаскарские тараканы. Я купила весь контейнер и отнесла его домой.

Вернувшись домой, я скинула куртку, и открыла контейнер. На дне лежала пустая кокосовая скорлупа и картонки от магазинных яиц. А по ним ползали потревоженные обитатели, видимо пытаясь понять, что происходит.

Засунув руку в контейнер, я вытащила одного из них. Сначала он зашипел на меня, изогнув туловище, но через пару секунд замер, начав водить усиками мне по пальцам.

Мысль о том, что я могу засунуть это в рот вызывало содрогания, но я почувствовал, как малыш наполняется воодушевлением, а мое тело — аппетитом. Ребенок рассчитывал на меня, я была единственной, кто мог о нем позаботиться. Поэтому я отправила таракана прямо в рот и тут же принялась жевать. До сих пор помню, как на зубах противно хрустело, однако чувство отвращения вскоре сменила волна счастья. Это была очень странная смесь эмоций: ощущение, что во рту шевелятся лапки, царапая язык и щеки, и накатываемые волны удовольствия от этого процесса.

«Я люблю тебя, мамочка».

Разве есть что-то более желанное, что может услышать человек в своей жизни? Я по очереди съела всех тараканов в контейнере.

***

Постепенно я научилась общаться с малышом. Он не часто использовал слова, предпочитая посылать мне свои эмоции, а я в ответ представляла образ того, о чем хочу спросить. Так и происходило наше общение.

Живот потихоньку увеличивался в размерах, и я уже было собралась все-таки навестить доктора, но малыш отговорил меня. У нас с ним было то, чего не было у других матерей – возможность общаться и чувствовать друг друга. Никакой диплом врача с этим не сравнится.

Мы с малышом коротали дни за просмотров сериалов, я показывала, как ведут себя взрослые люди, предостерегала от злых и грубых поступков, обещала защитить от любой опасности. В свою очередь он поддерживал меня во время работы, поэтому процесс становился менее рутинным.

После того случая с тараканами, мы обсудили нашу потребность в употреблении насекомых. Оказалось, что малышу не нужно так уж много: пять-шесть взрослых особей в день было достаточно, поэтому все что потребовалось – купить контейнер побольше, чтобы биомасса мадагаскарцев росла быстрее, чем мы ее ели. Разумеется, питаться одними тараканами не входило в мои планы, я также как и раньше готовила. Просто теперь в блюдах появился дополнительный ингредиент, который малыш так любил. Особенно удачно получалась выпечка — понять, что в ней была особая начинка, нельзя было ни по внешнему виду, ни по вкусу.

Я сижу и прокручиваю эти воспоминания снова и снова. Поверить не могу, что все это случилось на самом деле. Однако живот передо мною служит самым лучшим подтверждением. Легонько пошлепываю его. Ощущается это так, словно у меня под свитером шар, наполненный жидкостью.

А сейчас я чувствую, что что-то изменилось.

Малыш тут же подтвердил мои ощущения.

«Пришло время мне родиться».

Вот теперь я действительно беспокоюсь. Нам точно необходимо лечь в больницу, чтобы получить надлежащий уход. Но малыш посылает успокаивающую волну:

«Отнеси меня в лес».

Он желает родиться на природе, в окружении деревьев. Разве я могу ему отказать?

На улице холодно, а я не хочу, чтобы малыш на пороге своего рождения чувствовал хоть малейший дискомфорт. Надеваю свитер, теплую куртку и шапку, которую кто-то много лет назад забыл у меня и так и не забрал.

Размышляю, как добраться до леса. Машины у меня нет, звонить старым знакомым бессмысленно, потрачу слишком времени на объяснения, почему я не отвечала на звонки и сообщения. Остается автобус или попутка. Но ход моих мыслей нарушается ощущением тошноты – малыш ненавидит запах бензина. Что ж, по всей видимости мы идем пешком.

***

Иду уже несколько часов. Ноги болят невыносимо. Чтобы отвлечься, концентрируюсь на ритме – левая, правая, левая, правая. Снова прокручиваю в голове воспоминания. Малыш подбадривает меня волнами тепла, но я так устала, что они не приносят блаженство, а лишь слегка притупляют боль. Замечаю, как начинает темнеть. Ненавижу сумерки. Включаю фонарик на телефоне.

Наконец-то лес. Ветер качает почти голые стволы деревьев. А я не вижу ни зги. Иду практически на ощупь, потому что фонарик больше слепит, чем светит. Но я иду. Иду, пока нога не цепляется за корень, скрытый в опавшей листве и вот я уже лечу лицом вниз прямо на поросший мхом камень.

Голова трещит. Кажется, изнутри бьет целый набор молоточков, не прекращая. Я лежу с закрытыми глазами и пытаюсь собраться с мыслями. Тот камень. Кажется, лицо не разбито, а удар пришелся на висок, потому что болело именно там. Но хорошая новость — раз я чувствую боль, то удар оказался несмертельным. Видимо его смягчила шапка.

Медленно открываю глаза. И тут меня пробивает холодный пот: я лежу на животе.

Нет. Нет. Пожалуйста. Только не это.

Я вдыхаю и чувствую, что свитер мокрый и прилип к телу. Боюсь пошевелиться.

Пожалуйста.

Использую руку и рывком переворачиваюсь на спину.

Боже.

Расстегиваю куртку. Задираю свитер. На животе, окруженное маслянистой жидкостью, лежит что-то беловатое. Подцепляю пальцем и поднимаю. Это растянутый, лопнувший презерватив.

Перевожу взгляд на живот: весь в масле, следов крови нет. Но он плоский и густо усеян волосами. У меня никогда не было беременности. Я физически не мог забеременеть. Я мужик.

«Мамочка».

Этот голос. Но уже без сопровождающих волн удовольствия и наслаждения. Нет розового киселя в голове, только пульсирующая боль и стук молоточков. Мозг наконец начал выполнять свою работу и подсовывать мне картинки из памяти. Не кристально ясные, с внутренним свечение, а обычные, тусклые образы.

Вот я, пуская слюни от счастья, аккуратно снимаю скотч, который держит завязанный презерватив с жидкостью на моем животе. Вожусь с узлом, но развязываю. Доливаю внутрь очередную бутылку детского масла и, с такой же аккуратностью, завязываю и приклеиваю обратно в животу.

Вот я держу кофемолку, кидаю туда тараканов, перемалываю их и начинаю готовить оладьи из этой «муки». Поглаживаю «живот».

Вот я, три месяца назад – почему я думал, что девять? – отдыхаю на речке со своим другом Владом, счастливым отцом двоих детей. Мы нежимся в воде, а я доказываю ему, насколько странно в наше время заводить детей и, что я бы на это никогда не пошел. Он только улыбается в ответ, что меня раздражает. Я хочу плеснуть в него водой, но чувствую укол в ноге.

Воспоминания отступают и я снова чувствую легкую теплоту – признак надвигающейся волны эйфории.

«Я люблю тебя, мамочка».

Голос в голове шлет мне импульс сожаления. Он просит прощения, что я подвергся стрессу. Так не должно было произойти. Он безмерно благодарен за то, что я приютил его, став матерью. Возможно, я слишком буквально интерпретировал его просьбу, заменив концепцию матери, на похожую в своей культуре. Первый контакт и не мог обойтись без сложностей, но все завершилось успешно. Теперь он готов родиться, приняв последний дар матери – плоть, которая обеспечит его организм питательными веществами, и сделают выносливее. Выращенных хитиновых отростков хватит, чтобы закопаться на несколько метров вглубь почвы и отложить яйца, между корней. Они перезимуют там, после чего весенние дожди поднимут уровень грунтовых вод и вымоют яйца в реку. Влажность заставит личинок вылупиться, и они поплывут вниз по течению в поисках новых матерей.

Знания о человеческом укладе, которым я научил его, — на этом моменте на меня накатилась новая волна одобрения и благодарности — помогут потомству лучше адаптироваться в социуме, возможно, матерям не будет нужды вести изолированную жизнь.

Таков был его план жизни в новом биоме, который он успел составить за эти три с половиной месяца. Сосуществование с человеком казалось очень перспективным.

«Потомки всегда будут чтить тебя как Первоматерь», – очередная волна удовольствия полностью избавила меня от боли, в голове наконец затихли звонкие молоточки.

«Я люблю тебя, мамочка».

Невероятное наслаждение подхватило мое сознание куда-то высоко. Чувствую, как слезы текут по щекам. Мне никогда в жизни не было так хорошо. Счастье. Чистое счастье.

Наслаждение прерывает резкая боль в животе. Кажется, начались схватки.

Мой малыш готов появиться на свет.

******

#конкурсрассказов2 #mio_story

Техническая информация:

Рассказ писался в режиме хард мода.

Условие: Главный герой медленно замыкается в своем собственном мирке, и, таким образом, сходит с ума. Рассказ должен показать это.

Песня, которая вдохновила написание рассказа: