Из глубин
Рассказ на конкурс #историиморя
Земной космопорт встретил Нораха суетой. Суета не могла оторвать от Нораха глаз. Попутчики, стюардессы в шаттле, встречающие сотрудники порта, таможенники и в особенности случайные зеваки таращились на молодого человека, забыв о всяких приличиях. Дети показывали на парня пальцами, а их родители только вяло пытались угомонить бестактный ребяческий восторг.
– Ма, гляди!
– Ш-ш-ш, пойдём, это неприлично…
– Но, ма!
Норах игнорировал людей вокруг. Он всё пытался совладать с сервоприводами взятого на прокат экзоскелета. Железные обручи мягко, но настойчиво обхватывали его ноги и спину, не давая распластаться на полу прямо в вестибюле. Пот градом шёл по спине, в руке скользила ручка матового чемоданчика без опознавательных знаков: компактный, но такой тяжёлый багаж.
«Тяжёлый во всех смыслах», – подумал Норах и решил передохнуть, пока не потерял сознание.
Переводя дух, прислонившись к прохладной стене, молодой человек отдал команду нейросети экзоскелета. Что-то тихо зажужжало за спиной, и между лопаток парню едва ощутимо воткнулась игла с противоперегрузочным коктейлем. Пока Норах буравил глазами собственные ботинки, сердце чуть ускорило свой бег, по мышцам разлилось тепло. Ноги перестали так страшно затекать, и в голове прояснилось.
– Извините, вам нужна помощь?
Норах поднял голову и увидел перед собой девушку. Одеяние незнакомки выдавало в ней сотрудника порта, а накинутая поверх комбинезона медицинская жилетка с значком несуразно высокого человечка говорили всё о её намерениях. Больше, чем кресло коляска, которую она робко двигала в сторону парня.
Девушка снизу-вверх смотрела на Нораха участливым взглядом.
«Ну уж нет».
– Всё в порядке, я как-нибудь сам, – бросил парень в ответ.
– В этом нет ничего постыдного…
– Я – землянин, – утверждение прозвучало скорее смешно, чем убедительно, и Норах добавил, чеканя слова: – Пару часов на родной планете уж как-нибудь переживу.
– Когда вы последний раз были на Земле? – спросила девушка, продолжая робко двигать в сторону парня коляску.
Норах почти сдался. Готов был упасть в колёса, что предназначались коренным марсианам или жителям Внешних Миров. Людям, которым хватило дури в голове посетить Землю и познать на себе все прелести силы тяжести в 1 g.
– В детстве, но это не имеет значения. Я лучше на своих двоих. В какую сторону станция магнитопланов на побережье?
Девушка указала рукой направление, и Норах ретировался. Ступал он быстрым шагом (насколько только позволяло его состояние и конструкция экзоскелета).
Норах решил, что девушка всё же права. Его иллюзорно лёгкий каркас-помощник, что помогал перебирать ногами и держать спину, был всё же предназначен для землян, возвращавшихся домой после нескольких месяцев «вне колодца». В основном с поверхности Марса или Луны.
Когда прожил на Марсе в три раза больше, чем на своей родной планете, впору считать себя марсианином. Такому, как Норах, при земной гравитации надлежало передвигаться на колёсах. Во избежание, так сказать… Отказ от транспортировки в кресле был никому не нужным геройством. Сам он решил, что подвергает себя лишним неудобствам мертвецу назло.
«Ты ведь именно этого хотел. Чтобы я помучился. Зачем ещё присылать свой прах на Марс. Давай, сынок, спустись в «колодец», попробуй не сломать себе хребет. Ну так смотри, смотри и наслаждайся».
Злость придавала силы. Препираясь с мёртвым отцом, Норах не заметил, как очутился в вагоне магнитоплана. С огромным наслаждением он плюхнулся в кресло и стал отдуваться, восстанавливая дыхание. Состав с притворной лёгкостью помчался по монорельсу. Уставший парень быстро провалился в сон.
Снился ему отец. Не удивительно, учитывая, что последние пару дней он думал об отце чаще, чем за всю свою жизнь.
Сон украл Нораха в прошлое. Туда, где ребенок смотрит на главу семейства и восторгается его гением. Эрудицией и талантом. Перспективами, которые открывались перед отцом, и рухнувшими надеждами на то, что он перестанет витать в облаках и начнёт обеспечивать семью.
Очнулся Норах от оповещения: до береговой линии 5 минут пути. Сновидение не выходило из памяти, жирным маркером подчёркивало застрявшую в голове мысль: «Я выбрал тот же путь, но преуспел. А ты нет. Кто-то другой мог бы гордиться таким сыном. А ты нет».
Через силу Норах заставил себя подняться на ноги.
«Давай-ка уже покончим с этим», – сказал он кейсу в руках и покинул вагон.
Норах прошёл пару стеклянных дверей. Посадочная платформа вокзала плавно превратилась в ангар лодочной пристани. Стерильный воздух стал богат на не самые приятные запахи, а бьющий по глазам ярко-белый свет множества ламп сменили тёплые огни редких фонарей.
«Море рядом», – Норах с кислой миной на лице сверился с часами: он прибыл вовремя.
Встречать его должен был отцовский приятель по имени Лобо. Как выглядел проводник, парень не знал, а где было его искать – вопрос риторический. Вид у Нораха был такой, что он не сомневался: Лобо сам его найдёт.
Так и вышло.
Рукопожатие у Лобо было крепким, а рука сухой, как марсианский песок. Старик с глубокими морщинами на изъеденной солнцем коже добродушно улыбался.
– Ну здравствуй, Нори.
Норах кивнул в знак приветствия. Старый друг отца не стал лезть с расспросами, не встретил парня с креслом-коляской наготове: он только рукой указал путь и украдкой поглядел на чемоданчик в руках парня.
Двое направились к воде.
– Не помнишь ты меня, наверное, – сказал старик, когда они уже садились в крохотный катер, – а вот я тебя сразу узнал.
Нораху стало неуютно: кто-то помнил его ребенком, а парень хоть убей не мог вытянуть из памяти ни одного воспоминания о Лобо. Норах сказал:
– Ещё бы ты меня не узнал. Я тут один с ног до головы в железках.
Старик завёл мотор, и катер начал движение, качаясь на сильных волнах.
– Да нет, дело не в этом. Профиль у тебя… ну вылитый Берэ. И мальчишкой ты на него был похож.
– Нет, я больше похож на мать.
– Кто так говорит?
– Все так говорят.
– Хе-хе, и сильно похож, думаешь?
– Более чем, – ответил Норах. Тон старика ему не нравился.
Лобо только крякнул и качнул головой. Разговор не клеился.
Лодка прыгала на волнах. Огни причала остались позади. По левому и правому борту на Нораха смотрела чернота: он не понимал, где заканчивается водная гладь и начинается небо, затянутое тучами. Вскоре от прыжков на волнах Нораха начало мутить. Он судорожно вцепился руками в борт и зажмурил глаза.
– Качка сегодня сильная, – сказал Лобо, словно чувствуя настроение попутчика, – сильная, но штормом не пахнет.
От разговоров о море Нораха мутило ещё больше. Он зажмурил глаза, силясь укрыться от пенящихся волн вокруг, но продолжал слышать каждый их удар по крохотному судну. Звуки походили на пытку, и самообладание Нораха трещало по швам.
– Чёрт бы побрал эти… волны, – сквозь зубы процедил он.
Лобо снова крякнул и мотнул головой. Не отвлекаясь от штурвала, он сказал:
– Вот дела, Берэ не врал.
– В смысле?
– Ты и забыл, как в детстве любил море?
Норах не забыл, что любил, но ответил раздражённо:
– Кто вообще может любить то, что разом затопило столько городов на побережьях?
– Ты любил… в детстве, как сейчас помню. И отец твой любил… до самого конца.
Очередной гулкий удар воды о лодку. Такой сильный, что в лицо Нораха полетели брызги.
– Отец мой был мечтателем и витал в облаках.
– Значит, вот как ты теперь думаешь... Берэ ничего про это не говорил, но теперь-то я понял, почему ты тут.
«И действительно, почему я тут? Этот старикан вполне способен сделать всё сам».
Норах открыл глаза и хмуро пробуравил затылок Лобо, сидевшего за штурвалом. Очередная волна брызг довела парня до дрожи.
– Я тут потому, – сказал он, – что у него было извращённое чувство юмора.
– Вот как? И что, даже совсем немного не хочется взглянуть на его лучшую работу? Он был хорош…
– …Если «был хорош» – это значит загубить свой потенциал на какие-то там инсталляции, то да, он был хорош.
– Мечтатели делают мир лучше…
– Мир лучше делают те, кто свои силы направляет на полезное дело.
– Как ты? Малыш, я и спорить не стану. Говорят, пол-Марса твоими куполами застроено. Чего ж тут спорить, ты, как и отец твой, тоже хороший инженер и архите…
– Долго нам ещё плыть? – перебил Норах.
Старик не смутился:
– Недолго. Вон там уже огонёк.
Норах облегчённо выдохнул, когда катер с горем пополам причалил к одинокому маяку. Сооружение высокой и узкой пирамидой возвышалось над волнами. В самом центре башни зияла квадратная пропасть, заполненная водой.
– Вот она, красотка. «Кампанила». Название это…
– Не утруждайся, я и так знаю, что такое колокольная башня. Город внизу?
– Где же ещё.
– Как глубоко?
– Семьдесят, может, восемьдесят метров. Высота башни почти сто метров, сам рассчитай.
Пока Лобо выгружал снаряжение из катера, Норах сел прямо на каменную кладку башни-маяка и принялся снимать противоперегрузочный бандаж с ног и спины.
Море вокруг не собиралось успокаиваться. Гладкие, как стекло, озёра под ледяными шапками Марса Нораху нравились больше, чем беснующаяся масса солёной воды.
Старик бросил к ногам парня экипировку для погружения и сказал:
– Уж точно это были не мечтатели…
– Что-что?
– Люди начали забывать, как отняли сами у себя половину всей суши. Кто растопил льды? Уж точно, это были не волны. И не мечтатели…
Норах ничего не ответил.
Маску и гидрокостюм с терморегуляцией Лобо надел движениями профессионала, а вот Нораху пришлось повозиться. От помощи он отказываться не стал. Пока старик проверял кислородные фильтры, взгляд парня скользил по полу. Каменная кладка, отточенная водой, тут и там пестрила надписями: такие оставляют туристы в подтверждение своего паломничества. Надписей было на удивление много.
«Ну надо же. Кого-то сюда даже тянет», – подумал Норах и вспомнил, как он мальчишкой ждал приглашение от отца, но так его и не получил. А потом и ждать перестал. В итоге приглашение всё же пришло: одно единственное, оно же посмертное.
Лобо закончил проверку связи через гарнитуру в плексигласовой маске.
– Готов? – спросил он, встав на ноги. Гидрокостюм сидел на старике удивительно хорошо, как влитой.
– Готов, – без энтузиазма ответил Норах.
Старик кивнул, развернулся и подошёл к краю квадратной пропасти в основании башни. Не дожидаясь Нораха, он прыгнул вниз, головой вперед.
– М-да, спасибо, что подождал, – проворчал Норах в одиночестве.
Без экзоскелета двигаться было чертовски трудно. Даже не пытаясь выпрямиться в полный рост, Норах на четвереньках подобрался к импровизированному колодцу. На его стенках были закреплены тросы и электрокарабины для быстрого спуска. Водная гладь начиналась чуть ниже, в двух метрах от края.
Тяжело дыша, Норах проверил, как сидит на нём маска, одной рукой схватился за свой багаж, второй вцепился в электрокарабин.
«Ладно, финишная прямая».
Попытка аккуратно спуститься к воде провалилась: ноги совсем не слушались парня, и он просто неуклюже шлёпнулся в воду. Только он хотел начать паниковать, как к собственному удивлению осознал: одна рука всё ещё держится за скользнувший за ним карабин, чемоданчик никуда не делся, а окружающий мир больше не пытается размазать его по земле. Сила тяжести в 1 g в воде, как и ожидалось, не чувствовалась так сильно, но одно дело знать такие вещи, и совсем другое - испытать на себе. Впервые за несколько часов на родной планете Норах почувствовал себя в безопасности.
От бушующих волн парня отделяла коробка из кирпичной кладки, пережившая не одно наводнение. Норах надавил на рукоять карабина и медленно начал спуск на глубину.
Кромешную темноту разрезал нагрудный фонарь. Перед глазами мелькали густо покрытые водорослями стены. Углеродный трос, вдоль которого спускался парень, был натянут, как струна, и сверкал, словно леска на солнце.
На полпути вниз Нораха ждал старик: тот без спускового механизма плыл сам, головой вперед. Щиток шлема подсвечивал лицо Лобо тёплым светом, скрывая все старческие морщины. Поймав на себе любопытный взгляд Нораха, мужчина улыбнулся и от этого стал выглядеть совсем молодым.
Норах непроизвольно улыбнулся в ответ. Спуск оказался более чем занятной процедурой: гравитация планеты наконец отступила. Пусть мир вокруг был тёмным и зловещим, но у глубины были свои неоспоримые плюсы. Дискомфорт сменился смакованием лёгкости собственного тела.
Норах добрался до дна первым. Пока он ждал Лобо, нагрудный фонарь парня выхватывал из темноты элементы странной конструкции. Ни на что непохожие механизмы в основании башни были так тесно переплетены с густыми зарослями водорослей всех мастей, что определить назначение устройств было Нораху не по силам, даже несмотря на его знания инженера-строителя.
– Что это? – спросил парень Лобо, когда тот тоже оказался внизу.
– То, что питает всё вокруг. Разработка твоего отца.
Норах ещё несколько секунд крутил головой, а потом выпалил, не скрывая восторга:
– Биореактор? Здесь? Невозможно!
Лобо только лукаво улыбнулся и махнул рукой в сторону одной из стен: в ней зияла прямоугольная дыра.
«Выход на дно», – понял Норах. Он вмиг забыл обо всём на свете и с любознательностью ребенка ступил за порог.
Луч фонаря тонул в бездне воды, не в силах поймать хоть какой-то ориентир. Нораху было уже не страшно, он лишь аккуратными прыжками толкал себя вперед, двигаясь по удивительно ровному илистому дну. В предвкушении неизвестно чего, готовый к любым неожиданностям.
Через десяток метров он обернулся и посмотрел на Лобо. Старик возился внутри башни, колдуя над какой-то приборной панелью. Только Норах хотел окрикнуть попутчика, как всем телом почувствовал лёгкий толчок.
Башня ожила.
Нечто, скрытое в её стенах за плотным слоем водорослей, пришло в движение и налилось светом. Свет был настолько ярким, что прорывался сквозь местами потрескавшуюся кирпичную кладку. Норах прищурился, силясь понять, на что именно он смотрит, как именно работает то, что он видит. Всё тщетно.
– Эй, малыш, развернись, – раздался голос Лобо в динамике маски, – а то пропустишь самое интересное.
Норах без колебаний последовал совету.
Тёмная бездна отступала, открывая перед Норахом город. Древний покинутый город, сотню лет назад ушедший под воду. Такой мёртвый… и такой живой.
Свет башни разрастался, прыгал от одного здания к другому, зажигая иллюминацию на фасадах. Вся округа вмиг стала светиться ослепительным сине-зелёным маревом. Рыбы тут и там очнулись ото сна и стайками закружились, не находя себе места.
Норах стоял посреди огромной площади в окружении древних дворцов и соборов, колоколен и колон. Детские воспоминания нахлынули на него. Из глубин разума всплывали давно забытые названия: византийская архитектура, готика, архитектура раннего и позднего возрождения… Всеми оставленные, но чарующие своей красотой инженерные и архитектурные изыски. То, чем так восторгался его отец. Чем он пытался увлечь и сына. Способы и методы строительства, что не встретишь больше нигде в солнечной системе. Сейчас они смотрели на него сквозь века. Будоражили воображение, распаляли желание творить. Отец зажёг здесь свечу, которой вдохновлялись многие.
Теперь это понял и Норах.
Через полчаса под сводами одного из особенно уютных двориков затонувшего города Норах с помощью Лобо открыл герметичный кейс. Достал урну с прахом отца и бережно положил её в уже подготовленную нишу.
– Это была целая война архитекторов, – тихо говорил Лобо, – красота против практичности…
– Я всегда думал, что отец оказался не на той стороне.
– На проигравшей стороне. Не думаю, что она была «не той».
Норах встретился взглядом с Лобо и ответил коротким кивком.
На поверхность они поднялись вместе, спустя ещё час неторопливой подводной прогулки. Море к этому времени уже стало спокойным, а над горизонтом поднимались первые лучи солнца…
***
Спасибо, что не прошли мимо рассказа. Если он пришёлся Вам по душе, вот ссылка на другие мои работы: