Пророк Потока (миниатюра)
Время вытекало.
Мёртвый король упивался темнотой и беззвучием ночи. Где-то в северных заснеженных просторах он отдыхал в большом черном шатре, внутри которого не было ничего, кроме маленькой, едва светящейся клетки. Он был воином когда-то, бежавшим от погибающего мира, труп его пал в заснеженных просторах, но был поднят силой из далёких пространств, неведомых большинству обитателей этого мира.
Снежные вихри неслись просторами, занося карликовые ёлки и раскиданные булыжники, росшие из земной тверди, словно огромные клыки. Немелодичный вой ветра убаюкивал короля и тот почти погрузился в состояние схожее с человеческим сном.
Но из иных пространств воплотились сущности, которых засыпающий не ждал.
— Приветствуем тебя, — тон их был серьёзен.
— Что нужно вам, твари? — спросил их король, вглядываясь в вырисовывающиеся силуэты с множеством конечностей, похожих на человеческие руки, но с большим количеством сгибов, а затем в красные огоньки глаз среди всей этой тревожно двигающейся плоти.
— Мы несем весть Потока.
— Поток! — с ужасом воскликнул король, поднявшись и завернувшись в свой тёмный плащ, будто кутаясь от холода, — что нужно от меня?
— Ты знаешь, — завывающим хором звучали голоса, в которых переливался весь спектр эмоций, — Поток близится. Ты призван Потоком, вспомни о том, кто дал тебе твою нынешнюю жизнь.
— Что должен я сделать?
— Ты держишь путь в альвийский предел?
— Да… — страх смешивался со странным удовольствием внутри королевской души.
— Альвийский царь хранит ключ от врат, который нужен нам.
— Хозяева Потока хотят войти в наш мир с парадного входа? — с улыбкой произнес мертвый король, — Что ж, я буду верным слугой, и преподнесу им этот ключ.
— Человеческие эмоции ещё теплятся в тебе, король, — заметили голоса.
— Я избавлюсь от них, — с этими словами король с грустью посмотрел на тлеющую тусклым светом клетку, в которой хранилась преданная ему альвийская душа, — избавлюсь…
— Убей альвийского царя… убей… убей! — кричали исчезающие голоса, а вместе с ними растворялся и силуэт, пока наконец на потухли все красные огоньки взора из иных пространств.
И вот король остался наедине с мыслями о своей ужасающей миссии. Мудрейшие из магов других миров, которые позже будут изучать эту историческую эпоху, будут гадать о том, что происходило в его отравленном сердце, для которого яд стал кровью. Он вышел из шатра и посмотрел вдаль, где под полярным сиянием вырисовывались ледяные хребты. Граница альвийского царства.
"Это будет новый виток разрушений, что я уже сотворил," — приятное содрогание похожее на плач слегка трясло короля.
И тогда тело его растворилось в зыбкую тень, ставшую черным прудом, источающим пар, и тень эта двинулась вперёд, неспешно ползя под небом полярной ночи.
И тогда среди звезд показались черные силуэты в остроконечных шлемах, чьи шпили мелькали среди мерцающих звезд. То были альвы. Обнажая мечи и зажигая факелы, они всматривались в снежные барханы, в поисках врага, которого чуяли их волшебные сердца. Магический народ ещё не пропустил кого-то в своей предел, только если после того не поглотил его внутри себя, растворив в своей магической идентичности. Но не видели они черной тени. И стали с благородным остервенением рыскать по снежной пустоши, но и тогда не нашли. И повернули они назад, чтобы отойти ближе к границе, где стояли в ряд многие копья, на которых реяли синие ленты, цвета царской альвийской власти.
Но тень мелькнула среди них. Альвийские воины лишь пали грудой разорванного мяса. Ужасен был в своем чародействе мертвый король, полный демонических сил из других миров, и не могли его остановить хранители альвийского пограничья.
И снова тень медленно ползла, избегая синих огней, что летали в воздухе. То была гораздо более опасная альвийская магия, стерегущая запредельное царство, и её мертвый король избегал всеми силами, опасаясь её, как бежавший раб опасался бы железа, раскаленного для клеймения.
И вот, наконец, он укрылся в одном из ущелий, что испещряли ледяные пики альвийских хребтов и там принял облик своей, более напоминающий человека, бледная кожа его, натянутая поверх костей внимала свечению далёких башен высоких альвийских дворцов, над которыми висели в воздухе светящиеся кристаллы.
"Магия… могущественная альвийская магия," — с восхищением подумал король.
И тогда альвийская душа, что хранилась в небольшой клетке, оставшейся в шатре, возникла пред ним как образ молодой альвийской девушки с утонченными чертами.
— Ты не можешь создавать себя слишком далеко от клетки, но скоро я вернусь, — в этих словах короля мелькнула особенная ласковость.
— Прошу тебя, не иди дальше, — умоляла душа.
— Но почему? Ты уже давно не охраняешь эту грань, а это царство уже давно не твое, ты принадлежишь только мне, — и король ухмыльнулся.
— Тебе не стоит делать того, о чем тебя просили ужасные демоны. Умоляю тебя! Это разрушит наш мир!
— Ах-ха-ха! Ты все время при мне, но так и не смирилась с тем, что я уже стал частью этого разрушения? Посмотри на меня, я давно мертв. Нет правды в том, чтобы жить в гниющих империях этой планеты. Мы превратим все здесь в пыль, и ветра унесет её, мы сможешь дышать свободно…
— Свободно? Но ты уже можешь делать все, что хочешь! — вновь жалобно взмолилась душа, — какие ещё ощущения тебе нужны?
— Я лишь тогда буду ощущать себя свободным, когда ни одного живого человека не будет в этом мире, и каждая душа будет порабощена. Планета умрет! И владыки потока подарят мне эту жемчужину пустоты, я выращу её для нас с тобой. Вот увидишь, — последние слова мертвый король произнес мечтательно.
— Они не подарят тебе мир, они отнимут у тебя все!
— А я и рад этому! — король насмехался над всем происходящим.
— Нет, молю… — образ стал лить слезы и развеялся.
— Не печалься, — грустно произнес король, веселье которого развеялось вместе с образом порабощенной им когда-то души.
Но вот он поднялся и вышел из ущелья.
Бесконечные поля и дворцы над ними, белые, как человеческое небо над западной империей. Синий день здесь освещал выравненные снегом равнины. Дворцы стояли все плотнее к и скученнее к самому большому, что был подобен торосу льда, ровно восходящему к самой луне, столь велико было нагромождение белокаменных башен с их острыми шпилями. Где-то там кипела альвийская жизнь, полная мудрости и легкой радости возвышенного мышления.
Мертвый король в последний раз почувствовал, что ему не важно, как относятся к нему те, кто ему дорог. И это было ещё одним достижением его долгого пути к истинной и бесконечной свободе. Прислушавшись к этому чувству он утвердился в своем решении убить альвийского царя. И, растворившись тенью, умчался в сторону гигантского дворцового комплекса.
Новая фэнтези-повесть: