После. Глава II "В голове быка". ч.5
_____
"Какое унижение… они едят нас, а теперь после смертельной драки, после удара, от которого он должен был только издохнуть, это чудовище протягивает мне руку. Это унижает всех, меня, его, это не рыцарство. Мерзкий абсурд! Бог, отец, прости мне это, я отомщу за унижение."
Думал, лежа на простой шкуре в углу гигантских покоев.
Где-то вдалеке мерцала искра свечи на столе.
Ещё дальше была дверь.
Никто не стучал.
Тишина.
Звенело в ушах.
Не долетали сюда отзвуки сражений. За толстыми кирпичными стенами спрятано другое общество, которое устроено на иных принципах.
"Как будто ты ждал другого от демонов."
Свеча погасла.
"Нельзя сидеть сложа руки?"
Глаза слипаются.
Никто не мешает.
"Что? Кто будит меня? Табия? Ну конечно я не мог не увидеть, как ты поглядывала на меня…"
Мысленно Стратоник представил, как дверь открывается, и нечто тёмное, но притягивающее с прекрасным человеческим обликом проникает в покои, медленно подходит и подле него опускается на колени, чтобы снять одежды.
Не было понятно, когда именно наступило утро, когда прошел день, сколько длился сон, но в один момент в покои вошел один из прислужников, чтобы провести префекта к главным вратам Цитадели.
Главные врата непропорционально возвышались. Прихоть бюрократской красоты. По обе стороны врастали в стены женские статуи, подпирающие перекладину над вратами. И эти врата открылись.
Свет зари воссоздал лик префекта, вытачивая его из темноты.
Пред Стратоником на ступенях, уходящих бесконечно вниз, стоял, раскинув руки, Люций, черные волосы которого развевались на ветру, несущем пепел, а за спиной его лежали в руинах моря обгорелых камней, мертвое тело города в застывших кирпичных барханах кричало смертью молчаливо; обласканный пожарами воздух доносил запахи огня и гари.
Вдоль ступеней шла колоннада, где капители были украшены алыми шарами, неизвестного камня, а по обе стороны от ступеней по склону стоял лес из копий, на которые были насажены обгорелые трупы жителей.
Вонь трупов стояла.
Но небо было чистым, насыщенным, словно сапфир.
— Отвратительное зрелище, не правда ли? — спрашивал демон, весело округляя глаза, выражая в растянутой улыбке восторг.
— Ты омерзителен, — сквозь зубы бросил Стратоник и пошел вниз, слуги последовали.
На что Люций только смягчил выражение лица и полузакрыл мечтательно глаза.
Пройдя вниз, они очутились на просторной площади, по окраинам которой оставались куски стен и колонн, где-то возвышались голые трубы печей, кучи мусора, лежали ещё трупы, бегали собаки, летали вороны большими стаями, а в вышине извечно кружили злые силуэты драконов, издающих свои вопли, похожие на орлиную смерть.
— Наслаждайся гибелью этого мира! — воскликнул Люций, показывая всем своим видом, что происходящее приносило ему не удовольствие лишь, но уже блаженство.
Гневным взглядом одарил Стратоник демона и пошел вперёд, чтобы забраться на гору из кирпичей, с которой были видны расчищенные руины и расчищенные от обломков дороги, по которым маршем двигались ровные колонны в черной броне, за ними же текла серокожая толпа в тряпье и шкурах, держа над собой лес копий, испещренная огоньками красных глаз, река искорёженных длинных рук, коротких ног, крупных челюстей, с которых текла слюна.
Хищная сила неестественных источников жизни несла вперёд вооруженные потоки.
— Резервы наши пребывают к стенам восточного района, — огласил Люций.
— Всю эту падаль ждет только смерть, — со стихающим отвращением проговорил префект.
— Они идут туда за этим, — насмешка ушла из речи демона, — эти существа не предназначены к жизни, только к смерти.
— Как мерзко должно быть, что рождается только за тем, чтобы быть раздавленным в бессмысленной мясорубке.
— Не думал, что услышу такое от префекта войска этого города! — Люций слегка изумился, затем добавил со злой ухмылкой, — не ты ли сам рожден для того же?
— Нет.
— Нет, ведь твоя мясорубка не бессмысленна?
— Я сражаюсь за мой город. Этот град моя родная обитель, и я буду счастлив защищать её по последнего вздоха.
— Твой город больше не имеет смысла! — злорадно крикнул Люций.
— Кто ты, чтобы говорить так? — гневно ответил Стратоник.
— Я победитель, — произнес демон, с лицом, являющим завершенное самодовольство, венцом которого стали глаза, в которых отражаются сказанные слова.
Тогда человек гордо закричал:
— Ещё нет!
И засмеялся раскатисто, словно гром сопровождал смех его, подавляющий весь мир.
— Я возьму этот город! Возьму, он будет моим!
— Не бывать этому!
— Ты увидишь, я заставлю тебя увидеть это! — он указал рукой на башню, — я снесу эту сучку! Там не будет даже праха прежней власти. Наше господство в этом мире грядет, и уже никто не смеет это отрицать, кроме фанатиков и глупцов, — Люций протянул руку на север, — Теперь смотри туда.
Слева среди колонн стоял, возвышаясь огромный человекоподобный зверь: вместо ног у него были копыта, а голова его от быка, из пасти его вырывается со свистом дым, а бордовые глаза его светились. Быкоголовый стоял, опираясь одним копытом на основание разрушенного обелиска, и был вдвое больше окружавших его людей; на коленях они молились на него, пока тот гордо смотрел вперёд, созерцая мир, ожидающий его господства. Один из старцев встал среди всех и запел на древнем неизвестном наречии тёмный гимн зверю, тогда быкоголовый опустил одну руку меж ног и стал делать плавные движения, ускоряя их с каждой строчкой песнопения, ублажая себя в момент торжества своего тёмного культа, пока наконец не кончил и не взревел, бычьим воплем огласив начало новой эпохи. Люди стали кричать, рыдать и смеяться, а бычья голова не прекращала свой рёв, гортанные звуки которого сливались, словно из многих медных труб в один протяжный вопль.
Окружающие люди вторили воплю, их экстаз доходил до предела, они сбрасывали с себя одежды, доставали кинжалы и закалывали себя, а те, кто оставался жив, разрезали животы умершим и, разбрасывая потроха, обмазывали свои тела кровью. Бык брал и тех и других, разрывал на части, под крики боли, страданий и наслаждений, и пожирал сырое человеческое мясо. Шерсть быкоголового божества окрашивалась чёрным, искрилась, с неё текла смола, издающая пар. Бычья морда будто надломилась со страшным хрустом, челюсть стала шире и обросла множеством клыков, которые крошили пожираемую плоть; из пасти текла беспрерывно кровь, и вскоре вокруг могущественного существа было красное озеро, в котором резвились с диким смехом оставшиеся люди, они вылезали из-за руин, раздевались и прыгали в кучи влажных останков, бросаясь ими, кидаясь, как снежками.
Когда быкоголовый закончил трапезу, его рога стали толще, из висков выросли новые, а из спины с хрустом вырвались на свободу гигантские крылья, подобные орлиным.
Крылья сделали взмах, отбросив нескольких людей.
И тогда мощнейший луч солнца ударил, засветив зверя. Но тот взревел, подняв морду к небу, которое на миг стало светлее, и со страшной силой оборвал свои крылья, и завершил ими свой черный божественный обед, какой не мог позволить себе ни один царь царей этого мира.
"Нет! Невозможно! Бог мой отец! Я не хочу видеть!"
Лицо Стратоника будто сползало вниз, отпадая от головы, так он чувствовал зверя, будто тот был высотой под ним, с которой он мог упасть.
— Да! Он вернулся! — с придыханием молвил Люций.
Демон сделал серьёзную мину и пошел к быкоголовому, Стратоник последовал за ним, выдерживая почтительное расстояние, между ними толпились слуги.
Люди вокруг быка разошлись в стороны, и тот пошел к цитадели, сотрясая воздух своей судьбоносной поступью. И пред ним предстал демон в черных одеждах и отвесил скромный поклон, исполненный подлинного уважения. Быкоголовый положил покрытую лоснящимся иссиня-черным мехом когтистую лапу на голову Люция и немного погладил, после чего шумно выдохнул со свистом дым из могучих ноздрей и пошел дальше. Стратоник был не в силах подойти к этому существу, он притаился за грудой камней, опустив одну из рук к сапогу, где спрятан был кинжал, и со страхом, подобным ожиданию падения неба, наблюдал, содрогаясь душой, за тем, как воплощение древней власти проходило мимо.
Весь ужас померк вокруг этого черного божества.
Могучая спина с кровоточащими обломками крыльев колоссального существа удалялась, но видна была сила, с которой нельзя совладать, каждое движение было проникнуто этой силой, и это подавляло.
Страх сменялся ощущением собственного бессилия, накрывающего, как волна самого страшного шторма, сбивающая и лишающая опоры, чувство равновесия исчезало, а ощущения заполнялись сдавливающей лёгкостью.
Подойдя, Люций положил Стратонику руку на плечо, успокаивающим тоном продолжил зловещее пояснение:
— Он возьмет свой топор, который мы нашли в глубине цитадели в одном из саркофагов. Весь север снова будет в его власти, когда мы поднесем ему этот город, он перестроит его по своему замыслу, ты увидишь это, если покоришься нашей власти. Быть может, я возьму тебя с собой и покажу тебе все четыре обновленные столицы мира. Эти города уже никогда не будут прежними!
— Нет, Люций, это ужасно… — выдавил из себя Стратоник.
Вид его становился все более подавленным.
— Посмотри, Стратоник, представь только, — он радостно указал на Цитадель, корпус которой уходил вверх за пределы обычного взгляда, — это будет твой новый дом!
— Нет… нет… — только бормотал в ответ Стратоник, тщетно прокручивая в сознании образы, которые его сознание было неспособно переварить.
В эти минуты, он видел, как вернулся к торжеству ужас, который он сам не считал возможным до той степени, что его отсутствие понимал, как одну из опор современного ему мироздания. Но теперь ужас был здесь, и можно было прочувствовать его обжигающее дыхание.
Оглядываясь, Стратоник видел, как серокожие доедали остатки гниющих трупов, сновали как гиены, вытаскивая ещё дышащие тела из-под обломков.
Раздавленная душа из раздавленных осколков вдруг гневом растопленных слилась из руды отчаяния в расплавленный клинок ненависти, и разум охладил его, закалив форму для борьбы. Теперь Стратоник сосредоточился.
"Нет, гнев сжигает страх! Насколько бы не было великим это существо, оно будет уничтожено! Бог отец, клянусь тебе в этом!"
Человек смотрел на солнце, слепящее глаза, но наслаждался этим светом, в котором чувствовал руку высоких сил, ратующих за его тяжелую праведную победу, которая ознаменует истину.
Руку на плечо положил ему Люций.
— Теперь идем к домам, где ещё живут людей. Я проведу тебя по ним. Ты увидишь их перерождение, которое уже свершилось. Мы истребляем лишь треть живущих, остальные попадут в новый мир!
— Для твоего пропитания… — устало произнес Стратоник.
— Людей я не ем, префект, только благородных оленей.
— Что же ты делаешь с людьми?
Но ничего не ответил Люций, а лишь сжал в руках ткань плаща и потянул за собой Стратоника.
Демон, человек и свита стали пробираться дальше, среди рядов разрушенных колон, груд кирпичей, остатков стен, прочего мусора, покрытого снегом.
Бело-серо-черный пейзаж стонал в растягивающемся разрушении. Все здесь кричали о гибели.
Ветер усилился.
Делегация подошла к массивному трёхэтажному корпусу, прямому в плане, украшенному полуколоннами и высокими окнами, тянущимися сквозь этажи цветными витражами. Чудом уцелевшее здание было необычным для этих кварталов. Над входом висела таблица с красным глазом, веко которого чуть опускалось. Такие же глаза были краской выведены на окнах, и во многих местах на стенах.
"Видимо, так они помечают постройки, которые не следует трогать."
У подножия стен валялись замерзшие трупы тех, кому не позволено было найти здесь приют, торчали копья с насаженными на них заледенелыми головами.
Закричали команду.
У края дома мимо пронесся отряд серокожей пехоты.
Тяжелые деревянные двери раскрылись, впуская человека и демона в объятия теплоты. Свита наполнила помещение, смешиваясь со здешними прислужниками. Пятеро жрецов сошли по ажурной лестнице мраморных ступеней, и по полу из гранитных бордовых плит прошлись, стуча посохами, к гостям.
Носивший самую длинную белоснежную бороду дряхлый старец визгливым старческим голосом приветствовал:
— Мы счастливы видеть вас, господин, в одном из последних уцелевших домов этого города!
— Жрецы! Вы зовете демона своим господином!? — с пренебрежением закричал Стратоник.
Старцы ничего не ответили.
Тогда Стратоник достал кинжал и, кинувшись к говорившему, нанес ему удар, оставив оружие по рукоять в груди, старец открыл рот не в силах издать звука или вздохнуть, пал, содрогаясь перед ускоряющейся смертью. Оставшиеся столпились вокруг него, силясь поднять и унести прочь.
— Стратоник! — запоздало Люций одернул того за плечо, и снисходительно добавляет, — обуздай свой гнев, это больше не твои люди.
— Нет! — кричит Стратоник, но затем выдыхает и пытается, как только может охладить свой разум. Руки его и голова опускаются, тяжелое дыхание выравнивается.
Тогда они прошли вдвоем далее, растягивая за собой свиту, переходя из одного зала в другой, где везде были гранитные полы и полотнища, завешивающие стены, серебряные светильники на высоких ножках слегка развеивали мрак просторных комнат. Везде здесь ютились людей, завернутые в множество одежд, чтобы согреться от крепчающих морозов, они жгли печи и жаровни, толпились вокруг них, ели свои скудные пайки. Их глаза смотрели в никуда, взгляды не соприкасались, чей бы Стратоник не хотел поймать, нигде не получалось. Никто из них не говорил, все только ели или сидели в углах, стараясь не издавать звуков.
"Нет… это конченные поломанные люди. Они ждут только смерти."
— Нет, Люций, я не вижу в этих людях способности жить дальше. Ты собрал сюда живых мертвецов. Ты переломал судьбы этих людей. Когда-то это был мой народ. Сейчас вижу я скорбь и внутреннюю гибель в каждом взгляде.
— Сейчас они в переходном периоде. В будущем ты увидишь их становление. Эти люди только готовятся войти в новый мир. Ты ещё увидишь, как они воспрянут.
— Увижу, — громче отвечал человек, — когда мы выгоним вашу серую сволочь из нашего города.
Словно блёклыми куклами были набиты залы.
— Встань, — сказал Люций одному из мальчишек, сидевшему в углу, тот затрясся и поднял голову, — подойди ко мне.
— Не надо, — тихо добавил Стратоник.
Но Люций обернувшись лишь по-доброму ухмыльнулся ему:
— Подойти ко мне, не бойся.
Подошедшему медленно ребёнку, завернутому в несколько покрывал, демон протянул, поданную слугой, большую долю сыра. Ребёнок схватил её и, сделав один мощный укус, стал быстро, будто в страхе, отламывать куски и бросать разным детям, вылезающим из-за спин взрослых, а те ловко ловили, делили ещё в своих кругах и жадно ели уже совсем обмельчавшие крохи.
— Благодарю, господин, — ребёнок бросился на колени и прижал голову к полу.
— Встань, дитя, и скажи мне, чего ты ждешь?
— Я… — не поднимая головы, — жду конца освобождения, господин.
— Что же, по-твоему, будет после освобождения?
"Освобождения? Какого освобождения?" — Стратоник нахмурился.
— Мир, господин.
— Какой мир?
— Прекрасный, как в сказаниях, господин.
— Что же это за сказания?
Ребёнок замялся, но потом ответил, все также выпаливая фразы:
— Про нового бога, господин! Эти сказки нам читают жрецы каждый вечер, когда мы ложимся спать, господин!
— Прекрасно, прекрасно, — покровительственно оценивал Люций, — держи ещё, — слуга подал мальчишке ещё одну долю сыра, — беги к своим.
— Благодарю, господин! — радостно крикнул ребёнок и, схватив кусок, побежал, чтобы затеряться среди греющихся людей.
— Префект, что скажешь?
— Ничего не скажу.
— Возможно, ты ещё не готов к увиденному.
— Не было во мне ожидания от тебя истинно глубинных изменений в людях, ты просто калечишь то, что смог заполучить в свои лапы.
— Префект, ты воспринимаешь эти изменения так только из-за своего страха.
— Во мне нет страха.
— О, нет, это уже пустая фраза. Я видел, как ты смотрел явление господина. Страхом ты пронизан.
"Разговор перетёк в невыгодное русло, пора отрезать эту тему действительно серьёзным ответом!"
— Лишь мои действия в бою покажут, остался ли во мне ещё страх.
— Быть по сему, — также серьёзно ответил Люций.
Делегация направилась далее по залам.
Во всем доме была одинаковая картина. Это был один большой муравейник в спячке, покинутый надеждой и полный уныния, ожидания конца, но никакой новой жизни, так и не смог увидеть в этих людях Стратоник, даже когда искренне, хоть и неявно, попытался разглядеть это. Он также подходил к разным страдальцам, некоторые из которых узнавали его и тихо произносили звание, приветствуя взгляды, в которых смешивались терпеливый гнев, разочарование и затухающая признательность, ведь среди них попались ему бывшие солдаты, сложившие оружие уже в окружении.
Затем делегация покинула корпус.
Бродя среди гигантских груд камней, они обозревали новейшие достопримечательности захватываемого города: аллеи из распятых жителей, лабиринты полуразрушенных стен, озера заледеневшей крови, места жертвоприношений и пожираний человеческих останков, сборища серокожих, распевающих гимны неизведанным черным существам, которых почитали своими богами.
Через некоторое время Стратоник решил для себя, что достаточно окреп, чтобы сбежать в ближайшее время. Он тщательно запоминал изменившиеся очертания западного района, расположение лагерей, патрулей и дозоров.
_____
Новый фэнтези-сборник:
Мир погряз в разрушении и хаосе. Тьма надвигается на свободные государства. Демоны вылезают из своих расселин, дикие орды с юга захватывают королевство людей, а великие и недостижимые альвы укрылись в своих северных обителях, отвернувшись от свободного мира. Герой, который должен был прийти, чтобы спасти этот мир, бежал, наслаждаясь своим уходом.