Александр Дубчек – мечтатель ХХ века

Трагическая жизнь архитектора Пражской весны.

Конец 1960-х, Чехословакия. Страна, пробывшая два послевоенных десятилетия под советским контролем, находится в глубоком кризисе. Неэффективная плановая экономика и жёсткая, "сталинская" модель управления вызывают всё больше вопросов у прослойки молодых социалистов-реформаторов. Отдельная болевая точка системы – словацкий вопрос. Фактически страной управляет Прага, младшая республика же, несмотря на относительные экономические успехи, искусственно держится на вторых ролях.

Глава государства на тот момент – Антонин Новотный, занимающий одновременно пост президента и первого секретаря Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ). Убеждённый консерватор и анти-националист, к тому же – один из руководителей сталинских репрессий. К концу 1967 года внутрипартийная популярность Новотного падает настолько, что оппозиции удаётся провести его смещение. Компромиссным для всей номенклатуры кандидатом становится Александр Дубчек – словак и пропонент реформ, но при этом социалист до мозга костей.

Дубчек верит в возможность мягкого усовершенствования системы, построения социализма с человеческим лицом – путём включения в его концепцию гражданских свобод, плюрализма мнений и демократического участия. Трудно отделаться от мысли, что к этому историческому моменту его вела сама судьба – чей узор начал складываться задолго до того как он сам появился на свет...

Для нас с вами прошлое столетие часто кажется окрашенным исключительно цветами тоталитарных режимов, разрушительных мировых войн и ядерной угрозы. Тем не менее, вступало в него человечество с чувством беспрецедентного оптимизма. Стремительный научный прогресс, появление всеобщей грамотности и массовой культуры зародили в широких народных массах радикальную для своего времени идею лучшего будущего – возможности изменить существующий порядок вещей, создав общество справедливости, доступных всем благ, разрешённых конфликтов.

Воплощением этих стремлений для многих становился Новый свет. Миллионы людей покидали родные места, следуя за факелом американской мечты. Среди них был и словак Штефан Дубчек, отец Александра. Поселившись в начале 1910-х в Чикаго, он устроился на одну из местных фабрик – и быстро убедился, что попал далеко не в идеальный мир. Условия труда были попросту ужасны: двеннадцатичасовые смены, низкие оклады, отсутствие страховки и нулевые стандарты безопасности. Иммигранты, к тому же, играли на повышенном уровне сложности – постоянно подвергаясь зарплатной дискриминации и сегрегации.

В 1916 году Дубчек получил американское гражданство, но это сыграло с ним злую шутку – США вступило в Первую мировую войну и он попал в пул призывников. Не желая воевать против своих земляков (в то время Словакия была частью Австро-Венгерской империи), он ушёл в отказники – за что провёл восемнадцать месяцев в тюрьме.

Во время заключения Штефан начал интересоваться политикой и вступил в Американскую социалистическую партию – в то время находящуюся на пике популярности. Социалисты устраивали профсоюзы, участвововали в забастовках, занимали должности мэров и чиновников высокого ранга – а на президентских выборах их кандидат несколько раз получал нестыдный миллион голосов.

Всё, впрочем, сильно изменилось после большевистской революции. Американские элиты, всеми силами противодействующие движению за права рабочих, воспользовались моментом и дали старт мощной антисоциалистической пропаганде – кампании Красной угрозы. Профсоюзы начали громить, их лидеров убивать, а рядовых социалистов, в особенности иммигрантов, арестовывать сотнями без постановлений суда и доступа к адвокатам.

Окончательно разочаровавшись в американской мечте, Штефан решает вернуться на родину – в свежесозданную после распада Австро-Венгерской империи Чехословацкую республику. В путь он отправляется не один – а со своей женой, встреченной на одном из партийных собраний. Та на тот момент беременна уже вторым ребёнком – с Америкой Александр разминается всего на несколько месяцев.

Словакия встречает Дубчеков в состоянии послевоенной разрухи. Несмотря на то, что в стране проводятся реформы, для пражских властей это отсталый, неперспективный регион. О построении социалистической утопии там остаётся только мечтать – и семья вскоре решается на очередной переезд. На этот раз – в советский Кыргызстан, где чешский коммунист и эсперантист Рудольф Маречек организовал Interhelpo – рабочий кооператив, целью которого было построение в стране социалистической экономики.

Путешествие занимает у Дубчеков 27 дней – фактически они, вместе с сотнями других чехов, словаков и закарпатских украинцев, переезжают в пустую степь. Коммуне приходится самостоятельно строить бараки для жилья, мастерские, создавать всю инфраструктуру с нуля – в частности, первую в республике электростанцию, плавильный цех и текстильную фабрику. Первым же летом в Бишкеке вспыхивает эпидемия малярии, от которой умирает большая часть детей приезжих. Александру и его брату Юлиусу везёт – болезнь обходит их стороной.

Постепенно в столице появляются правительственные здания, больницы, школы. В 30-х на Interhelpo, состояющую всего из тысячи человек, приходится уже 20% промышленных мощностей страны. Вскоре, однако, начинается процесс коллективизации. Одним из самых ранних воспоминаний юного Александра становятся бесконечные составы, откуда при открытии дверей вываливались раздутые от голода трупы "кулаков". Не проходят репрессии и мимо интергельповцев: около пятидесяти человек оказываются в лагерях, двадцать – расстреливают.

По всей центральной Азии прокатывается волна бунтов, партизанские отряды вступают в стычки с красными комиссарами, пытаясь защитить своё имущество. Спасая семью, Штефан перевозит её в Горький (ныне – Нижний Новгород), где начинает работать на заводе ГАЗ. Жизнь в бараках оказывается тяжелой, но относительно спокойной. Александр и Юлиус осваивают профессию токарей-машиносборщиков, занимаются спортом. Волна сталинского террора, впрочем, догоняет мальчиков и там: из школьных учебников приходится вырывать страницы с расстрелянными революционными героями, родители одноклассников бесследно исчезают, вокруг царит атмосфера страха и недоверия.

В 1938 году всех иностранцев СССР ставят перед ультиматумом – те должны либо отказаться от своего гражданства, либо покинуть страну. Дубчеки выбирают второй вариант и в очередной раз отправляются в путь – назад в Чехословакию. Там в это время, мягко говоря, неспокойно. Один из регионов отторгает нацистская Германия, ещё несколько – Венгрия и Польша, а на территории Словакии устанавливается про-нацистский режим. Уже весной 1939 года всю территорию Чехии оккупируют немецкие войска.

Словацкие националисты приветствуют приход немцев – страна объявляет о своей независимости, а Гитлер обещает мощную экономическую поддержку и защиту от военной агрессии со стороны соседей. Дубчеки, убеждённые социалисты, становятся частью коммунистического подполья. Штефан занимается пропагандой, изготовлением листовок – и постепенно, в том числе благодаря связям с интергельповцами, входит в узкий круг руководителей партизанского движения.

В 1944 году в Словакии вспыхивает народное восстание. СССР обещает скорый приход Красной Армии – скорее всего сознательно преувеличивая для словаков темпы её продвижения. Расчёт циничен, но прост – одновременно у советов получается связать значительную часть немецких сил и обеспечить себе послевоенное влияние на страну (освобождённую ими самими). Восстание жестоко подавляется: Штефан оказывается в концлагере, партизанский отряд Юлиуса и Александра берут в плен. Младшему брату удаётся сбежать, старшего – казнят.

В 1945 году Чехословакия снова становится независимой – но ненадолго. Несмотря на то, что коммунистам удаётся прийти к власти законным путём и провести анти-буржуазные "чистки", общество во многом остаётся ориентированным на Запад. Советы планируют построить на основе перспективной индустриальной страны модельную социалистическую респубику – и в 1948-ом в Чехословакии происходит государственный переворот. В советской историографии он известен как Победный февраль – власть в полном объёме переходит к коммунистической партии.

Для Александа Дубчека эти события знаменуют начало сбывающейся мечты. Восхищённый идеей братства народов юноша верит в оправданность тоталитарного подхода и необходимость жёстких мер ради построения социализма. В 1949 году у него дома раздаётся звонок из офиса компартии Словакии – и, хотя Александр как раз должен был получить повышение на "гражданской" работе, он без особых сомнений окунается в политику.

Его карьера развивается стремительно – спустя всего пару лет юноша уже занимает должность областного секретаря словакской компартии. В 1955 году Александр возвращается в СССР, где начинает обучение в Высшей партийной школе. Там он застаёт хрущёвскую оттепель, а после секретного доклада на ХХ съезде КПСС – разоблачение культа личности Сталина и начало процесса реабилитации жертв репрессий. Дубчек одновременно шокирован подробностями освещаемых преступлений советского режима, но и воодушевлён – оттепельный оптимизм внушает ему веру в то, что при правильном руководстве социализм всё-таки может воплотить в жизнь мечты об идеальном обществе.

Неизгладимое впечатление на юношу оказывают события в Венгрии, после окончания войны находившейся под плотным контролем СССР. В 1956 году там начинается массовое протестное движение: венгры (в том числе местные коммунисты) требуют свободы слова, многопартийности и вывода советских войск. Восстанию поначалу сопутствует успех: СССР вынужден признать венгерские требования легитимными и с революционерами начинается процесс мирных переговоров. Параллельно, впрочем, советы тайно стягивают к границам Венгрии подкрепления – и в ходе повторного вторжения страна оказывается полностью оккупирована.

Зрелище разрушенного Будапешта уверяет Александра в том, что единственным способом исправить недостатки в системе советского типа могут быть лишь реформы изнутри неё самой. В 1958 году он возвращается домой в Чехословакию – по собственному признанию "из весны в зиму". Напуганное венгерским примером, советское руководство ограничивало любые попытки либерализации в странах социалистического блока – поэтому процессы оттепели и десталинизации там отставали от СССР на десятилетия.

Обзавёвшийся связями в высшей номенклатуре Дубчек продолжает делать блистательную карьеру – и уже в 1963 году занимает пост первого секретаря Словацкой компартии. Одним из главных направлений его работы становится реформа партийной системы. Он проводит политику децентрализации, занимается процессом реабилитации, а также пытается бороться за усиление словацкой автономии.

Александр действует осторожно, не рискуя вступать в прямую конфронтацию с Кремлём – и предпочитает по-тихому модернизировать аппарат, продвигая более молодых и либерально настроенных чиновников. Он зарабатывает себе репутацию умеренного реформатора – что и позволяет ему, после смещения Антонина Новотного, стать идеальным кандидатом на пост первого секретаря КПЧ.

Практически сразу о реформаторских настроениях Дубчека становится известно в Кремле – но поначалу острой реакции не следует. Чехословакия, меж тем, быстро начинает таять. В больших городах происходят встречи граждан с политиками, на которых последним задаются практически любые вопросы, в радиэфир транслируются обсуждения проблем реабилитации репрессированных, в центре Праги организовывается фестиваль бит-музыки.

Параллельно Дубчек готовит свою Программу действий, которая придаётся огласке в апреле и предусматривает важные шаги по либерализации страны: введение свободы слова и передвижения, переход к экономической модели рыночного социализма, а также возможность созданий альтернативных партий и проведения демократических выборов.

Поворотный момент происходит в июне, когда парламент проводит изменение в "Закон о СМИ и печатных изданиях", запрещающее государственную цензуру. В стране становится безопасно публично обсуждать незаконные аресты и сфабрикованные дела 1950-х, культ личности Сталина, насущные социальные вопросы и, что окажется важнее всего – необходимость абсолютной лояльности к СССР.

Среди историков ходит байка о том, что Леонида Брежнева особенно разозлила специально собранная папка с его карикатурами, напечатанными в чехословацких СМИ. Вряд ли, конечно, это сыграло ключевую роль – уж слишком много беспокойства вызывал у Москвы сам факт возможной демократизации самой западной части её коммунистической империи. Брежнев несколько раз встречался с Дубчеком и уговаривал того откатить реформы, вернуть цензуру и отказаться от идеи с выборами, но два политика так и не смогли друг друга понять – они попросту говорили на разных языках.

Для Дубчека идея реформированного социализма была не политической уловкой или попыткой набрать популярность, а той точкой, к которой он стремился всю свою жизнь – шансом реализовать мечты родителей и погибшего брата, а также миллионов других людей, всё ещё сохранявших веру в гуманистические идеалы прогресса. Свои собственные чувства он видел отражёнными на лицах соотечественников – с которыми не боялся встречаться на улицах, всегда передвигаясь без сопровождения телохранителей.

Брежнев, напротив, руководствовался не идеалами, а прагматичным чутьём старого аппаратчика. Испытывая симпатию к Дубчеку, которого на личных встречах всегда называл "Сашей" и описывал в сохранившихся стенограммах как "человека честного, но наивного", он хоть и пытался его вразумить, но параллельно (ещё с начала марта) готовил план силового решения чехословацкого вопроса.

Как и сам Дубчек, советский генсек изначально приходил ко власти в качестве компромиссного кандидата – занимавшего центристскую позицию между умеренными реформаторами и консерваторами. Но с течением времени та постепенно становилась всё более неустойчивой – а что может быть лучше для теряющего популярность диктатора, чем маленькая победоносная война?

В ночь на 21 августа 1968 года группировка стран Варшавского договора размером в 500 тысяч человек и 5 тысяч танков пересекла границу Чехословакии. Уже утром советские солдаты маршировали по улицам Праги. По призыву президента страны вооруженного сопротивления захватчикам население не оказывало – вместо этого чехи демонтировали дорожные знаки и таблички с названиями улиц, прятали карты города, пытались объяснять солдатам суть происходящих в Чехословакии событий и наивно апеллировать к русско-чехословацкому братству.

Руководители КПЧ под дулами автоматов были вывезены в Москву. Там с ними начинаются переговоры. Условия достаточно просты: откат всех реформ и признание легитимности советского вторжения, оправдываемого "противодействием неизбежного контрреволюционного переворота в стране". Итоговый документ, Московский протокол, из всей группы отказывается подписать лишь Франтишек Кригель – фронтовой медик из семьи галицких евреев, прошедший две кровавые войны (Испанскую гражданскую и Вторую Мировую).

«Можете стрелять, можете в Сибирь сослать, но не подпишу», — отрезал смельчак. Выпускать назад в Чехословакию Кригеля действительно не собирались, но Александр Дубчек и президент Чехословакии Людвик Свобода уже в аэропорту заявили, что отказываются возвращаться без него – и продавили советское руководство. Опасения которого, к слову, оправдались – дома Кригель стал одним из самых видных диссидентов и национальным героем.

На домашнюю аудиторию советская пропаганда сработала эффективно – подавляющее большинство населения восприняло ввод войск в Чехословакию, не ставя под сомнение версию о "помощи братскому народу". Среди интеллигенции скрытое неприятие, впрочем, присутствовало – и его главным воплощением стала демонстрация 25 августа на Красной площади. В акции участвовало восемь человек. Ровно в 12 часов дня они развернули плакаты с лозунгами «Мы теряем лучших друзей», «At’ žije svobodné a nezávislé Československo!» («Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!»), «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!», «Свободу Дубчеку!».

В течение нескольких минут все участники были арестованы. Виктора Файнберга, которому при задержании были выбиты все передние зубы, вместо суда отправили в спецпсихбольницу, Наталье Горбаневской был поставлен диагноз "вялотекущая шизофрения", остальные получили тюремные сроки. В СССР распространение информации об акции жестоко подавлялось, но за рубежом она имела огромный резонанс – став для многих ярким свидетельством того, что у советской системы есть противники внутри.

Многие либерально настроенные люди в СССР, впрочем, винили в произошедшем самого Дубчека:

Опальному организатору Пражской весны судьбой была уготована жестокая участь. Руководство СССР решило, что сворачивать реформы должен именно их автор – и следующий год Дубчек оставался на посту первого секретаря КПЧ, участвуя в процессе легализации советской оккупации и введении так называемого "Закона народной дубинки", позволявшего силовым ведомствам разгонять мирные демонстрации.

Отбыв свою последнюю повинность и будучи исключенным из партии, Александр нашёл себе спокойную работу в лесничьем управлении на окраине Братиславы. Там он занимался починкой электрических пил и прочего оборудования, пользуясь полученными ещё в молодости навыками слесаря. Свободное время проводил с семьей, смотрел телевизор, вёл корреспонденцию. На большее он в принципе не был способен – агенты госбезопасности следовали за ним везде: на работе, в трамваях, на прогулках. Напротив дома неизменно дежурил автомобиль – своих сторожей Дубчек хорошо знал в лицо.

Так прошли следующие двадцать лет. Ничего не предвещало в размеренной и тихой жизни политического изгоя новых остросюжетных витков...

В двадцатую годовщину советского вторжения члены Движения за Гражданские Права решили устроить мемориал, посвящённый погибшим в его результате жителям Словакии. Пятерых организаторов быстро арестовали, начался суд – в последний день которого перед Дворцом правосудия в Братиславе собралась толпа протестующих. Был там и Александр Дубчек – произнёсший на публике первую за очень многие годы оппозиционно окрашенную речь. Пожалуй, символично, что он же стал и жертвой последнего в стране политического ареста.

Уже через несколько дней количество протестующих выросло до сотен тысяч и коммунистический режим пал – мирно и бескровно. В истории это событие сохранилось под названием Бархатной революции. Популярность Дубчека среди словацкого населения была невероятно высокой – не возникало никаких сомнений в том, что после разделения Чехословакии на две самостоятельные республики, он выиграет у себя дома первые президентские выборы.

Но с независимой Словакией он, как и с Америкой, в итоге разминулся. Всего за несколько недель до разделения Александр Дубчек попал в автомобильную аварию – и 7 ноября 1992 года скончался от полученных травм. Утопию ему построить так и не удалось – но в памяти потомков его фигура, пожалуй, уже навсегда останется ярким символом честности, смелости и стремления к демократии.

Текст написан для канала Jano's Bizarre Adventure