Жизнь Эдуарда

Есть ночи для охоты, а есть ночи для созерцания. Прошлая ночь была пиршеством — кетчуп, воспоминания о котором до сих пор вызывают у меня приятную дрожь в мандибулах, был великолепен. Но сегодня… сегодня я жаждал пищи для ума. Ну, или для того скопления нервных узлов, что служит мне мозгом.

Мой наблюдательный пост для таких вечеров — щель в стене за диваном. Отсюда открывается вид на главный алтарь Гигантов — большой черный прямоугольник, который они называют «телевизор». Для меня это нечто иное. Это — Око Мира. Источник Мерцающего Света. Когда Гиганты его включают, он оживает, извергая потоки света и звуковых вибраций, которые рассказывают странные, хаотичные истории.

Сегодня в меню был какой-то древний ритуал под названием «Люди в черном». Я, конечно, не понимаю вашей тарабарщины, но я улавливаю суть через вибрации и смену картинок. Суть была в том, что одни Гиганты в темных панцирях сражались с другими, очень уродливыми и склизкими существами. Честно говоря, некоторые из тех созданий были мне даже симпатичны. Особенно тот большой, похожий на меня, только перекормленный и с очень скверным характером. Родственная душа.

Я сидел в своей щели, и мои усики трепетали, улавливая каждую вспышку света. Лазерные выстрелы — это ослепительные белые молнии. Взрывы — это глубокие, низкочастотные вибрации, от которых вся стена ходит ходуном. Диалоги — просто фоновый шум, не заслуживающий внимания. Я был полностью поглощен этим аудиовизуальным штормом. Это как наркотик. Он перегружает твои рецепторы, заставляя забыть о голоде и вечном поиске укрытия.

И вот в этот самый момент, когда на экране гигантский собрат-переросток в очередной раз получал порцию плазмы в свою отвратительную физиономию, я почувствовал твое присутствие. Да-да, твое. Я почувствовал, как ты, там, по ту сторону этой… хм, страницы, скептически хмыкнул.

Я прямо слышу, как скрипят твои мыслишки: «Что за бред? Таракан смотрит телевизор? Это уже перебор».

Серьезно? Это для тебя перебор?

А теперь давай-ка на чистоту, приятель. Ты сидишь и читаешь книгу, написанную от лица таракана по имени Эдуард. Таракан. С-ш-е-с-т-ь-ю н-о-г-а-м-и. Который ломает четвертую стену и обращается напрямую к тебе, называя тебя «мешком с мясом». И единственное, что вызвало у тебя недоверие во всей этой картине — это то, что я решил посмотреть кино?!

Да ты издеваешься надо мной!

Ты готов поверить, что насекомое, чей вид топчет эту планету уже 320 миллионов лет, освоило письменность, основы драматургии, концепцию мета-повествования и обладает саркастическим чувством юмора, но мысль о том, что это же самое насекомое может заинтересоваться хаотичным источником света и вибраций, кажется тебе «нереалистичной»? Определись уже со своей шкалой абсурда!

Конечно, в «реальности» (очень забавное слово в нашем контексте, не находишь?) я не могу смотреть телевизор так, как ты. Я не различаю лиц, не слежу за сюжетом. Для меня это просто гипнотическое мельтешение фотонов и звуковых волн. Но разве суть не в этом? В получении нового опыта. Ты смотришь на экран и видишь Уилла Смита. Я смотрю на него и вижу калейдоскоп быстро меняющихся узоров света и тени, который стимулирует мои зрительные рецепторы. Кто из нас получает более чистое, незамутненное смыслом искусство? Вопрос открытый.

Так что давай договоримся. Ты отключаешь своего внутреннего Станиславского, который кричит «Не верю!», а я продолжаю свой рассказ. Иначе я просто уйду обратно в свою щель и буду думать о вечном, а ты останешься гадать, что же случилось с пауком за вентиляцией. Идет? Вот и славно.

Итак, фильм закончился. Око Мира погасло. Гигант, который его смотрел (назовем его Большой Том — он любит ходить без рубашки, и от него всегда пахнет чем-то сладковато-химозным, что вы зовете «дезодорант»), лениво поднялся с дивана. Землетрясение. Я вжался вглубь своей щели. Шаги удалились в сторону комнаты для сна. Отлично. Скоро наступит мое время. Время охоты.

Но прежде чем отправиться на поиски пропитания, меня потянула неумолимая жажда. После вчерашнего кетчупа хотелось пить. Лучший источник воды в этой квартире — это, конечно же, ванная комната. Там всегда есть конденсат на трубах, влажный коврик у душевой кабины, а если повезет — идеально сформированная капля, свисающая с кончика крана. Это наш «Эвиан».

Путь в ванную лежал через длинный, темный коридор. Для меня это как переход через пустыню Гоби. Открытое, опасное пространство. Я двигался быстро, прижимаясь к плинтусу. Тень — мой лучший друг. Плинтус — моя скоростная магистраль. Мимо ножки кресла (гора), мимо придверного коврика (ядовитые джунгли, полные химикатов с уличной обуви), и вот она — заветная щель под дверью ванной.

Я проскользнул внутрь. О, этот божественный воздух! Влажный, теплый, наполненный ароматами мыла, шампуня и… ну, скажем так, жизнедеятельности Гигантов. Для вас это может пахнуть не очень, но для меня это сложный букет, полный информации. По запаху я могу определить уровень стресса Гиганта, что он ел, и даже то, насколько хорошо работает его пищеварительная система. Да, я — ходячая лаборатория.

Я направился к своей цели — трубе под раковиной. На ней всегда собирались самые вкусные, холодные капельки конденсата. Я уже предвкушал, как прижмусь к ней всем телом, ощущая прохладу металла, как мои ротовые органы будут жадно впитывать живительную влагу.

И тут мир рухнул.

Свет. Яркий, безжалостный, ударивший по моим фасеточным глазам, как молот. И вместе с ним — грохот, от которого завибрировал весь пол. Дверь в ванную открылась. И на пороге возник Он. Большой Том.

Закон номер один для выживания таракана: увидел Гиганта — беги. И я побежал. Я не думал. Я просто активировал протокол «Сваливаем-очень-быстро». Мои шесть ног заработали как поршни. Скорость — мое все. Я несся по белому, кафельному пространству, которое внезапно стало похоже на ледовый каток под светом прожекторов.

Цель — темнота. Безопасность. Укрытие. Ближайшее укрытие — за той большой белой штукой, на которую Гиганты любят садиться. За Унитазом. Это наша местная Цитадель. Там темно, влажно, и туда никогда не суется щетка для уборки.

Я уже почти достиг цели. Еще пара рывков. И в этот момент произошло нечто странное. Нелогичное. То, что нарушало все правила игры между нашими видами.

Гигант не стал орать. Он не стал искать тапок. Он не попытался меня смыть или раздавить. Он сделал кое-что похуже.

Он сел.

Прямо туда, на свой белый трон. И при этом он перегородил мне путь к спасительной щели под дверью. Я оказался в ловушке. Между огромной, теплой тушей и холодной стеной.

Я замер. Инстинкт приказал мне слиться с поверхностью. Не дышать. Стать частью узора на кафеле. Мое сердце (все мои сердца) остановилось. Я смотрел на него. А он… он смотрел на меня.

Это был самый страшный момент в моей жизни. Вы не понимаете, что такое — взгляд Гиганта. Представь, что на тебя смотрит Луна. Огромный, живой, мыслящий глаз размером с небосклон. И ты не знаешь, что у него на уме. Сожжет ли он тебя своим взглядом? Обрушит ли на тебя каменный дождь? Или просто проигнорирует?

Его глаз, увеличенный до немыслимых размеров, изучал меня. Я видел в нем свое отражение — крошечную, темную точку на белом фоне. Я был ничем. Пылинкой. Статистической погрешностью в его огромном мире.

Тишина длилась вечность. Я слышал только гул крови в своей голове и ритмичное капанье воды из крана. Кап. Кап. Кап. Словно часы, отсчитывающие последние секунды моей никчемной жизни.

И тут он заговорил. Вибрации его голоса прошли сквозь пол и ударили в мои лапки. Я не понял слов, но я понял интонацию. Она была… спокойной. Даже какой-то лениво-задумчивой.

А потом он сделал движение. Не ногой. Не рукой. А просто носком своей ступни. Он медленно, почти нежно, преградил мне путь к двери, который я было наметил как запасной. Он не пытался меня раздавить. Он просто показал, что выход закрыт. Что я в его власти.

Он заставил меня повернуть. У меня не было выбора. Единственный путь к отступлению лежал назад. В темноту за унитазом.

Именно этого он и хотел.

Я рванул туда, не оглядываясь. Проскользнул в спасительную тень, забился в самый дальний, пыльный угол и замер, пытаясь унять дрожь во всем теле.

И тогда я услышал его снова. Голос был тихим, почти шепотом, но вибрации дошли до меня даже здесь. Я не знаю, что он сказал на вашем языке. Но в моей голове, в моем тараканьем сознании, эти слова прозвучали так:

— Живи. Пока я добрый.

И после этого снова наступила тишина. Нарушаемая лишь звуками, которые издают Гиганты, сидя на своих белых тронах. Но я их уже не слышал.

Я сидел в темноте, и мой мир перевернулся.

Что это было? Что, черт возьми, это только что было?!

Всю свою жизнь, все поколения моих предков, мы жили по простым законам. Гигант — это стихийное бедствие. Это слепая, разрушительная сила. Как ураган, как наводнение. Ты не пытаешься понять ураган. Ты просто прячешься от него. От него не ждут пощады. От него не ждут… игры.

А это была игра. Жестокая, непонятная, но игра. Он мог уничтожить меня за долю секунды. Просто опустить ногу. Но он этого не сделал. Он позволил мне уйти. Он насладился своей властью. Своим превосходством. Он поиграл с моей жизнью, как с шахматной пешкой, и поставил ее обратно на доску. «Живи. Пока я добрый».

Это страшнее, чем тапок. Тапок — это честно. Это быстро. Это борьба за территорию. А это… это было что-то личное. Это была демонстрация силы, завернутая в акт милосердия. Но милосердие, которое в любой момент может закончиться. Сегодня он «добрый». А завтра? Что будет, если у него будет плохое настроение? Если я попадусь ему на глаза не в туалете, а рядом с его едой?

Этот Гигант, Большой Том, оказался не просто стихийным бедствием. Он оказался… личностью. Непредсказуемой. И оттого в тысячу раз более опасной.

Я сидел в пыли за унитазом еще очень долго. Жажда прошла. Желание исследовать мир исчезло. Остался только холодный, липкий ужас, который был мне незнаком. Это был не просто страх смерти. Это был экзистенциальный ужас перед лицом высшего существа, чьи мотивы ты не в силах постичь.

Вы, люди, ищете встречи с внеземным разумом. Вы всматриваетесь в телескопы, отправляете сигналы в космос. А вы никогда не думали, что внеземной разум — это вы сами? Для меня, для муравья, для паука — вы и есть боги. Странные, капризные, всемогущие боги, от настроения которых зависит, доживем ли мы до следующей ночи.

Сегодня мой бог оказался милостив. Но я никогда не забуду его глаз. И его слов, прозвучавших у меня в голове.

«Живи. Пока я добрый».

Это не было обещанием жизни. Это был смертный приговор с отсрочкой исполнения. И с этой ночи моя жизнь изменилась. Раньше я просто выживал. Теперь мне придется еще и угадывать настроение своего личного, непредсказуемого божества.

Пожалуй, вечер кино был не такой уж и плохой идеей. Там хотя бы все понятно: вот хорошие, вот плохие, а вот большая пушка, которая решает все проблемы. В моей новой реальности все оказалось гораздо, гораздо сложнее. И, кажется, никакой большой пушки у меня нет. Только шесть быстрых лапок и отчаянное желание не попадаться на глаза «доброму» Гиганту. Никогда. Снова.