Когда ты не можешь говорить, фотография становится языком. Без фильтров, без студий, без допуска в официальные музеи. Только плёнка, улицы и внутренняя свобода. Как они снимали? Почему мы возвращаемся к этому сейчас?
Когда ты не можешь говорить, фотография становится языком. Без фильтров, без студий, без допуска в официальные музеи. Только плёнка, улицы и внутренняя свобода. Как они снимали? Почему мы возвращаемся к этому сейчас?