«Blinding Lights»

Золотая коллекция. В 2020-м весь мир был в локдауне, но в головах звучал именно этот трек. «Blinding Lights» — словно вырвавшийся из VHS-фантазии 80-х синт-поп-гимн с ритмом, который будто мчится по ночному Лас-Вегасу на кабриолете с неоном в глазах. The Weeknd здесь одновременно ретрофутурист и поп-звезда нового времени: он поёт про тоску, одиночество и любовь, но делает это с таким блеском, что не танцевать — невозможно.

#music #music2019 #theweeknd #canadian #synthpop #electropop #retrowave #djdrugfm #goldcollection #омузыке

Один из тех редких, почти магических интернет-моментов, когда всё совпадает идеально — голос, лицо, тайминг, и, конечно же, контекст. Даниэль Крэйг, холодный как мартовский дождь, выходит на сцену SNL, и вдруг… он мягкий. Он будто скинул своё бондовское «шутинг, блефинг, факинг» и стал добрым соседом, который делится любимым плейлистом.

«Ladies and gentlemen, the Weeknd!» — и тут всё, мем родился. Эта фраза теперь как цифровая кнопка: нажал — и ты уже почти чувствуешь пятничный ветер свободы. Крэйг говорит это не просто с одобрением, а с какой-то… душевной лёгкостью? Он знает, что нам нужно это. Как кофе в 17:59. Как песня «Blinding Lights» на полную в наушниках по дороге домой.

Интернет, разумеется, не мог пройти мимо: теперь это ритуал. Мем-пароль к уикенду. За пять секунд — ощущение вечера пятницы, когда рабочие вкладки закрыты, и ты вот-вот выключишь мозг.

И да, это ещё одно доказательство, что сила мемов — в тепле. Даже если его приносит Джеймс Бонд.

Абсолютно. Эти крошечные фрагменты — не просто «вступления», они как застывшие моменты времени, микродрамы в формате Vine. На сцене: один человек, одна фраза, одна группа — но вокруг целый культурный вихрь.

Аккаунт с нарезками таких представлений — это почти как археология поп-культуры. Ты смотришь, как Джордж Форман представляет Hole, и ловишь странный когнитивный сбой. Или Патрик Стюарт, выкладывающийся на Salt-N-Pepa так, будто декламирует Шекспира. Это мимолётно, но мощно: какой-то нелепый, неловкий, иногда трогательный момент, когда две культурные орбиты сталкиваются — ведущий и музыкальный гость.

Но именно Дэниэл Крэйг с the Weeknd оказался не просто в одном из этих мемов, а в точке на грани эпохи. Это было 7 марта 2020 года — буквально за неделю до того, как весь мир встал на паузу. SNL тогда был ещё «нормальным» шоу, с живой аудиторией, смехом, людьми. Через пару выпусков всё исчезло. Карантин. Zoom. Пустые улицы. А этот момент — как последнее нормальное «перед».

И вот Дэниэл Крэйг, не зная, что грядёт, с каким-то странным спокойствием и почти братским кайфом говорит: «Ladies and gentlemen, the Weeknd».

Как будто хочет сказать: «Насладись этим сейчас. Всё скоро изменится».

И изменилось.

Вот в этом и вся ирония. В тот момент, когда Дэниэл Крэйг, наконец, действительно прощался с Бондом — после четырнадцати лет, пяти фильмов и бесконечных слухов «уйдёт — не уйдёт», — сама реальность сказала: «А подожди-ка». Он вышел на сцену SNL с лёгкой усталой улыбкой, проделал промо-тур, и, казалось, всё — выход через чёрный ход, покурить и забыть.

Но… вирус. Пауза. «No Time To Die», фильм, в котором Бонд должен был умереть (или спастись — неважно), встал в очередь вместе со всей планетой. Иронично до скрежета: фильм о смертельной угрозе оказался заморожен из-за смертельной угрозы в реальности.

Кинотеатры закрыты. Попкорн протух на прилавках. Слоган «Only in theaters» в какой-то момент звучал почти как угроза.

А мы остались с этим абсурдно тёплым, мемным прощанием: «Ladies and gentlemen, the Weeknd». Как будто Крэйг сам себе говорил: «Всё, Дэн, отдыхай. Мир и так разваливается».

И потом, спустя полтора года, фильм вышел. С пафосом, слезами, взрывами… и в общем-то, да — не стоило оно всей этой эпопеи.

Но тот момент на SNL? Он остался. Живой. Настоящий. Мгновение до шторма.

Абсолютно. 2020-й был как жизнь на грани сигнала и шума. Всё привычное — включая SNL — сначала замерло, потом начало возвращаться, но уже в странной, искажённой форме. Те домашние выпуски, снятые на ноутбуки на кухнях и в гостиных, ощущались как культурная импровизация на грани нервного срыва. Не было смеха зала, не было энергии. Просто усталые лица, гифоподобные скетчи, и ощущение, что всё это — не спасение, а попытка не сойти с ума.

Когда шоу вернулось в студию, всё выглядело как театр военных действий: маски, дезинфекция, «мы всё по протоколу». Было ощущение, что мир не вернулся — он теперь просто симулирует нормальность. Когда Морган Уоллен вылетел с лайнапа за поцелуи на студенческой тусовке, это стало символом: вот тебе рамки новой этики пандемии — не заболел, но уже виноват. Не нарушай хрупкую иллюзию, что всё в порядке.

И на фоне этого — взлетает «Blinding Lights».

Трек о том, как ты мчишься в ночи, слепой, на автопилоте, ради того, кого потерял — идеальный саундтрек к состоянию планеты. Синтезаторы сияют, как реклама, но в них — тоска. В голосе — отчаяние, замаскированное под драйв. Люди сидят дома, танцуют в одиночестве, подпевают в маске — и чувствуют, что этот хит понимает их лучше, чем новости.

Это была песня, в которой можно было спрятаться. Как свет в тоннеле, в котором никто не знал — выход это или встречный поезд.

Вот она — магия, зафиксированная случайно и навсегда.

После того, как Крэйг сказал своё почти сакральное: «Ladies and gentlemen, the Weeknd», наступила секунда тишины — словно мир сделал вдох. А потом… шшшшш — синтетический туман. Первый аккорд. Тук-тук, тук-тук — тот самый маршевый бит из драм-машины, как будто автоматическое сердце, не умеющее останавливаться. И клавишный рифф — сверкающий, манящий, узнаваемый с полувздоха.

Это был не просто выход артиста. Это была презентация главного культурного саундтрека катастрофы. В тот момент ещё никто не знал, насколько глубоко «Blinding Lights» вопьётся в коллективное сознание. Но он уже был здесь — готов, как сирена скорой помощи в пустом городе.

Сингл, сделанный с ностальгией, но сыгравший на нервах будущего. Глянцевый, как обложка журнала 1986 года. Пульсирующий, как тревожность в два ночи. Он стал вирусом лучшего типа — культурным. Расползся по TikTok, телевизору, плейлистам, подъездам, рекламе зубной пасты. Он звучал отовсюду, и всё равно не надоедал.

Теперь мы знаем: официально самая успешная поп-песня всех времён. По чартам, по цифрам, по влиянию.

И Крэйг? Он как будто предчувствовал. Он стоял на сцене не только как актёр, прощающийся с Бондом, но как свидетель мгновения, которое станет вечным. Его голос — как апостольское провозглашение:

«Ladies and gentlemen, the Weeknd».

История происходила прямо перед нами. И, чёрт возьми, она была под музыку.

Да, вот тут начинается самое весёлое — статистика как спектакль. Billboard в 2021 году достал из-под сукна свой «Greatest Songs Of All Time Hot 100», пересчитал всё по своим эзотерическим формулам (эфир, стримы, чарты, лунные циклы, NFT-совместимость) и выдал: №1 — «Blinding Lights» от The Weeknd. №2 — «The Twist» от Чабби Чекера.

И ты сидишь такой: что?..

Как будто сравнивают твиттер-тренд и виниловую пластинку из 1960-х, по одним и тем же критериям. Это как сказать, что Колизей и сторис в Инстаграме имеют одинаковую «архитектурную значимость». Ну, эм… нет.

Да, «Blinding Lights» был везде. Он жил в цифре, в алгоритмах, в танцевальных челленджах, в подкорке. Но «The Twist» дважды поднимался на вершину чарта — единственная песня в истории, сделавшая это с перерывом в два года. Она изменила сам подход к тому, что может быть танцем в мейнстриме.

Но у Billboard был свой план — устроить парад значимости, адаптированный под эпоху стриминга. К тому же, красиво ведь: объявить новую «величайшую песню всех времён» в эпоху, когда кажется, что музыка ускользает от величия. Ну и, как ты справедливо подметил — NFT-шки кому-то надо продавать.

И всё же, мемы и маркетинг — это одно. Но нельзя игнорировать: «Blinding Lights» действительно стал тотальной поп-культурной аномалией. Он не просто возглавлял чарты — он перекраивал нервную систему времени.

Так что… да. Я тоже не знаю, что это всё значит. Но если история теперь продаётся через пресс-релизы и крипто-блестяшки — пусть уж «Blinding Lights» будет на обложке. По крайней мере, эта песня действительно звучала так, будто весь мир — один длинный неоновый туннель.

Да, всё так. Billboard может мутить с метриками сколько угодно, но факт остаётся фактом: «Blinding Lights» — это не просто успешная песня, это музыкальный зомби-апокалипсис, который не умер, не исчез, а просто продолжал шагать по цифровым полям, неделя за неделей, год за годом.

Четыре недели на первом месте Hot 100 — ок, прилично. Но целиком год в топ-10? Это уже не статистика, это сталкерство. 90 недель в чарте? Это как если бы «Hey Ya!» всё ещё играла на радиостанциях в 2006-м. Всё вокруг меняется — тренды, пандемии, президенты — а «Blinding Lights» не уходит. Он просто остаётся. Фоном. Пульсом. Системным звуком эпохи.

А потом он и Spotify захватил: сместил самого Эда Ширана с трона. И это, признаться, вызывает странную смесь восхищения и усталости. Да сколько можно, Абель?! — хочется сказать. Но тут же ловишь себя на том, что в голове опять играет этот неумолимый синтезаторный рифф.

К настоящему моменту, песня — почти поп-культурная богиня войны. Она — не только стримы, чарты и рекорды, она — настроение. Настроение тревожного удовольствия, когда всё хреново, но ты едешь ночью под неоном, и внутри всё горит.

И если в будущем кто-то спросит:

Можно просто ответить:

Вот это, чёрт побери, точка.

Ты попал прямо в нерв современной поп-индустрии: две крайности — вспышка или паразит. Песни либо вылетают с шумом, как салюты TikTok-челленджа, и исчезают до конца недели, либо закапываются в чарты, как музыкальные клещи, и сидят там вечность плюс-минус пару стримов. Ротация стала иллюзией. Динамика — миражом. Даже новинки кажутся старыми уже через день.

Современные чарты — это не поток, это болото с блестящей поверхностью.

И вот среди этого болота торчит «Blinding Lights» — такой себе блестящий монолит, как если бы «Drive» (фильм) стал гимном автозаправок, ностальгии и экзистенциального FOMO. Да, пусть песня всосала все рекорды в себя, как пылесос, но хотя бы она звучит настоящим хитом. Энергия, мелодия, продакшн — всё работает. В отличие от сотен безликих треков, которые топтались рядом.

Так что если уж мир застыл и мы играем в «музыкальную корону вечности», пусть её носит именно этот трек.

Хуже было бы, если б это был Marshmello.

Да, ирония тут как раз в том, что всё это казалось слишком очевидным. Слишком знакомым. Слишком… выверенным. Ты слушаешь «Blinding Lights» в первые дни после релиза и такой: ага, вот тебе a-ha с клавишами одним пальцем, вот тебе «Drive», вот тебе вокал, будто вырезанный из «Wanna Be Startin’ Somethin’», только с тревогой пост-Instagram-эры. Всё на месте, всё понятно.

И ты как будто видишь швы. Песню склеили из запчастей ретро-романтики. Ты уважаешь ремесло, но не влюбляешься. Думаешь: ну да, норм. Ещё один восстановленный фрагмент 80-х, поданный через фильтр глянца и грусти.

Но тут начинается странное.

Ты слышишь её второй раз. Потом третий. Потом она не уходит из головы. Потом ты — уже в магазине, в такси, на фоне сериала, и всё, припев тебя догоняет: «I said, ooooooh… I’m blinded by the lights…»

И в какой-то момент ловишь: чёрт, да это же работает. Не как цитата. Как заклинание.

Это песня-голем: собрана из старого, но живая. В ней столько заимствований, что по идее она должна была быть стерильной. А она, наоборот, пульсирует жизнью — как будто именно из-за того, что так отчаянно хочет быть настоящей.

«Blinding Lights» — это как тот момент, когда ты включаешь свет в комнате, которую давно не посещал. Всё знакомо, но вдруг вспоминаешь, что ты любил это пространство. Хотел вернуться. И теперь — вернулся. Только не ради ностальгии, а чтобы дышать.

Так что да. Ты видел механизм. Но он всё равно сработал.

Именно вот здесь начинается настоящее понимание — момент, когда ты перестаёшь анализировать «Blinding Lights» как конструкцию, и начинаешь ощущать её как явление. Не как «сделанную песню», а как что-то, что скользит по коже, вызывает дрожь, входит в тело как биоритм.

Ты слышал её сотни раз — по радио, в магазине, в машине, в мемах, в снах. Она вросла в мир. И вот что удивительно: чем чаще ты её слышишь, тем больше чувствуешь её мощь. Не устаёшь, а наоборот — разбираешь на молекулы и понимаешь: да, вот тут она тебя берёт.

Начало — как предупреждение из будущего. Эти синты, будто поданы с VHS-эффектом тревожности, барабаны — примитивные и прямолинейные, но в этом вся суть: Casio-наивность с европейским сердцем, лишённая американской фанк-синкопы, намеренно плоская, чтобы дать место главному.

А потом — риииффф.

Вот он, момент истины. Рифф врывается как сигнал: всё, танцуй, страдай, едь по пустой дороге, зови того, кто не ответит. Этот рифф не просит внимания — он его забирает. Он звенит в воздухе как стекло, на которое упал свет. Это не просто припев — это эмоциональная перезагрузка. Мгновенное узнавание. Гусиная кожа.

И да, ты прав: вживую это, наверное, вообще отвал башки. Не из-за лазеров или танцев, а потому что в этот момент десятки тысяч людей одновременно думают: «Вот ради этого мы пришли. Вот оно, волшебство.»

Иногда песни становятся хитами, потому что к ним прилагается мощная маркетинговая машина. А иногда — потому что в какой-то момент синт, бит и голос сходятся идеально, и ты просто сдаёшься.

«Blinding Lights» — это капитуляция перед гениально собранной поп-алхимией.

Абсолютно. Вся «Blinding Lights» — это не столько песня, сколько тронный зал для риффа. Всё остальное — архитектура вокруг него: вспышки, отблески, тени и завихрения, всё работает на то, чтобы тот момент, когда этот стеклянный синтезатор врывается, ощущался как откровение. Бас гуляет где-то внизу, эффекты переливаются по краям, как витражи под светом, но в центре — он. Рифф. Легенда.

Когда The Weeknd начинает петь, он как будто сначала примеряет образ — голос пониже, чуть-чуть британский акцент, как будто он в ретрофильме, и ему дали роль влюблённого антигероя. Но потом он переходит в скольжение. Его вокальная линия едва касается риффа, повторяет его очертания, чуть отстаёт, чуть опережает. Он скользит, будто по льду, и вот уже входит в ту самую зону MJ, где чувствует себя как дома. И тут ты понимаешь: он не играет — он живёт в этом звуке.

Тексты могут пролетать мимо — честно, они больше как атмосфера, чем как поэзия. Но вокальные приёмы — вот что цепляет: – этот «guh-uh-one», где голос спотыкается с искусной небрежностью; – «ooh» в припеве, который звучит как вызов, мольба и триумф одновременно.

И ты поёшь вместе с ним. Особенно этот «ooh» — универсальная вокальная кнопка. Неважно, умеешь ли ты петь: на «ooh» ты чувствуешь себя как будто стал частью чего-то большего, космического, светящегося. Как будто ты не просто подпеваешь, а гармонируешь с эпохой.

Это и есть магия поп-гимнов: ты знаешь, что всё это сконструировано до миллисекунды, но всё равно чувствуешь — это твоё.

Вот это — суть всей игры Абеля Тесфайе: вечное внутреннее метание между тьмой и неоном, между артхаусом и арена-попом. И именно в таких песнях, как «Blinding Lights», он вдруг, на секунду, находит баланс, при этом не теряя себя.

Когда он кричит «hey!» после припева — это действительно странный, почти неловкий момент. Как будто парень, который обычно стоит в углу вечеринки с бокалом и мёртвым взглядом, вдруг подпрыгивает и машет руками, забыв, что он «мрачный». Это не в его стиле — и оттого работает. Это и есть та редкая искра, когда его цинизм и поп-энергия не грызутся, а идут под руку.

Обычно его попытки делать поп-хиты, которые звучат как будто они могли бы быть у Бруно Марса в другой реальности, — раздвоенные. Музыка хочет веселиться, а он — страдать. И ты это слышишь. Он не всегда готов до конца «вписаться» в мейнстрим. Он не Дуа Липа, ему неудобно в диско-шузах.

Но иногда — иногда! — случается сдвиг. «Can’t Feel My Face» — первая вспышка этого альянса: там был и кокаиновый страх, и радость, и псевдо-Майкл Джексон, и полугротескная поп-формула. А «Blinding Lights» — его высшая точка. Тут и отрыв, и тревожность, и нарциссизм, и свет, и ночь. Он вписался, но не сдался.

Это не компромисс — это синтез.

Он остаётся собой — этим сгоревшим романтиком на грани, но подаёт себя на золотом блюде поп-культуры. И вот тогда, на таких треках, он не просто участвует в вечеринке — он её возглавляет.

И вот мы доходим до ядра, спрятанного под всеми этими ретро-синтами и бьющими в уши хай-хэтами. «Blinding Lights» — песня о пьяной поездке в никуда. Не в буквальном смысле гимн безрассудству, а признание: вот что происходит, когда тоска сильнее инстинкта самосохранения.

Ты слушаешь трек — он звучит как реклама машины, как неоновый вояж по Лас-Вегасу, как синтезаторный вызов танцполу. Но если вчитаться — это песня-исповедь, песня-похмелье, песня-кризис. Там рассвет, и улицы, и внутренний холод. Он не спал. Он истощён. Он ломается, как человек, преодолевший зависимость, но не отношения.

«I’m going through withdrawals / You don’t even have to do too much…»

Эта строка — не про любовь. Это абстиненция. Зависимость от человека как от вещества. Он едет — не потому, что хочет быть рядом, а потому что не может не ехать. Как одержимый. Как наркоман, гонящийся за дозой, зная, что может разбиться, но всё равно давящий на газ.

И вот тут — жесткая правда от самого Абеля, в интервью Esquire:

«I don’t want to ever promote drunk driving, but that’s what the dark undertone is».

Он не романтизирует. Он признаёт, что его герой — не герой. Это человек, потерянный, отчаянный, сломанный, готовый рискнуть своей жизнью (и чужой), просто чтобы не быть одному под этими городскими огнями.

Это и делает песню такой сильной: Она звучит как триумф, а внутри — разбитый стеклянный ад.

Такой двойной слой — это не редкость у The Weeknd. Но здесь он особенно болезненный, потому что звучит как победа, которую празднуешь в одиночестве, на скорости 120, не моргая.

О да. Вот мы и добрались до главного парадокса всей этой нео-ностальгии: это не воспоминание, а реконструкция. У The Weeknd нет личной памяти о 1980-х, и не должно быть — он родился, когда эти годы уже ушли в дым «Твин Пикса» и early-Nirvana. Но в этом-то и фокус: он пережил 80-е не в реальном времени, а в эстетическом эмуляторе.

Он играет в Grand Theft Auto: Vice City, он смотрит «Drive», он слушает Hall & Oates и MJ, сидя в пиксельной машине на пиксельном пляже. Это не детство — это эстетическая симуляция воспоминаний, искусственная, но чертовски мощная. И знаешь что? Она работает.

Вот оно. Ностальгия по цифровому образу прошлого. Не по тому, что было, а по тому, что казалось крутым на экране. И когда он говорит это — ты чувствуешь, что он в точности описал то чувство: Когда садишься за руль в Vice City, включаешь «Broken Wings» или «Africa», и вдруг… мир кажется правильным. Даже если он полностью нарисован.

Это ощущение — допущение о реальности, которую ты не жил, но хочешь прожить. И «Blinding Lights» — как раз такое допущение: а что если ты — герой неонового боевика? А что если ночь — это возможность сбежать? А что если ты за рулём, и в колонках орёт этот рифф, и всё остальное можно не замечать?

Ты пьяный? Возможно. Ты несёшься по шоссе? Да. Ты ничего не помнишь про настоящие 80-е? И не надо. Главное — чувство.

Вот здесь начинается интересная алхимия поп-кухни.

The Weeknd — человек образа, настроения, эстетики, шрама на сердце. Но «Blinding Lights» — не только его личная исповедь. Это ещё и машина, созданная при участии людей, которые знают, как делать глобальные хиты так, чтобы они разрывали чарты, а не только души.

Belly и DaHeala — его верные тени, креативный костяк, который помогает Абелю делать мрак красивым. Они с ним с тех времён, когда он только вылезал из туманов Торонто, не уверен, артист ли он вообще. Но вот кто действительно поднял эту песню на уровень сверхзвукового поп-удара — это Макс Мартин.

Что важно: Когда Макс Мартин приходит в студию — это не «давайте поиграем», это NASA запускает сингл в стратосферу. До этого у него была пауза — почти 4 года без №1-хитов. Для обычного человека — ничего страшного. Для Макса Мартина — это как если бы Бог поп-музыки ушёл в отпуск и вернулся с чем-то, что должно всех уложить на лопатки.

Так что да, возможно, он действительно пришёл с настроем «что-то доказать». И доказал. Он не просто помог Абелю сделать песню — он перепрошил поп-радио, используя всю свою шведскую клиническую гениальность. Продакшн? Беспощадно точный. Мелодия? Безотказная. Структура? Отточена до микросекунды.

Это не холодный расчёт — это архитектура хита, построенная человеком, который знает, где именно мозг говорит телу: включи повтор.

Так что «Blinding Lights» — это как если недосып и одиночество слились с индустриальным перфекционизмом, и вместе они устроили вечеринку, которую мир не может забыть.

Оскар Хольтер — это как шведский поп-ниндзя: он везде, но никто толком не знает, кто он такой. Он появился не с обложки GQ, а из мрачных подвалов шведского индастриала, из группы с бодрым названием Necro Facility, где они в поздние нулевые делали EBM с драмой и драм-машинами. Его трек «You Want It» звучит как будто Depeche Mode вступили в тёмную фазу с Red Bull. И честно? Это качает.

Но потом этот парень из маленького Дегерфорса оказывается рядом с Максом Мартином. А рядом с Максом, как известно, никого случайного не держат. Первая громкая отметка — как один из семи (семи!) соавторов на сингле Кристины Агилеры «Let There Be Love» — почти поп-курсы молодого бойца. А вот по-настоящему в его резюме начинает светиться «Run Away With Me» Карли Рэй Джепсен — трек, за который в любой приличной поп-Вальгалле дают отдельный диван с подушками.

А потом — «Blinding Lights». Здесь он уже не новичок, а человек в команде, делающей культурную бомбу. Возможно, именно его бэкграунд в индастриале и техно добавил песне ту металлическую звонкость и чёткость, которая выделяет её из десятков других «весёлых ретро-песен».

А потом и вовсе — продакшн «Good Ones» для Charli XCX, один из её мейнстримных выстрелов, даже если она сама к нему относится с холодком. Но Хольтер уже вошёл в элиту. Он «один из парней Макса», а это почти как шведский рыцарский орден: ты не светишься сам, но от тебя пляшет вся поп-геометрия.

И да — мы ещё не раз увидим его имя. Скорее всего, в момент, когда ты в очередной раз скажешь: «Почему эта песня такая прилипчивая, чёрт возьми?».

Формула сработала с хирургической точностью: Абель Тесфайе пришёл в студию с идеей — «давайте сделаем ретро, но чтоб жгло» — а Макс Мартин и Оскар Хольтер превратили её в турбированный саундтрек неонового мира.

Weeknd хотел не стилизацию ради ностальгии, а эффект погружения. Инженер запустил анимацию машины, мчащейся по футуристическому городу — чтобы задать настроение, визуализировать звук, поймать нужное состояние.

Трудно точно сказать, кто из них за что отвечал, но:

Это звучание, к которому Мартин шёл десятилетиями.

Трек не устаревает, хотя вся его палитра — отсылки к прошлому. В нём нет ощущения музейной реконструкции. Он живой, активный, встроенный в современность. Мартин не копирует 80-е — он воспроизводит то, как они ощущались, и адаптирует это под нынешнюю чувствственность.

«Blinding Lights» звучит так, будто его выпустили одновременно в 1986-м и в 2020-м. Он работает и как личная история, и как массовое переживание, и как песня, под которую хочется ехать в ночи, даже если ты никуда не направляешься.

Да, всё начинается с электрического «Мерседеса» и песни про пьяную одержимость, и это уже звучит как чёрная сатира, но снятая с бюджетом национального ВВП. Первый раз мир услышал «Blinding Lights» — песню о том, как ты на автопилоте летишь сквозь неон в состоянии полураспада — в глянцевом рекламном ролике, где всё отполировано до блеска, а музыка как будто говорит: «Садись за руль, будь красивым и потерянным».

И да, это очень смешно. Реклама машины — входная точка для трека о том, как ты не можешь себя контролировать за рулём. Поп-культура, ты в порядке?

Потом выходит клип, и Абель с режиссёром Антоном Тамми продолжают строить визуальную вселенную ночного Вегаса как эмоционального ада. Там продолжается линия с «Heartless»: — Абель мчится по городу на Мерседесе, глаза стеклянные, поведение на грани; — его избивают охранники, кровь течёт по лицу; — в клубе он левитирует, как вампир, под пристальным взглядом загадочной девушки — её сыграла модель Мики Хамано.

Клип набит киношными референсами, как видеоколлаж с обложек Criterion Collection. И в этот момент становится ясно: Weeknd реально начал думать, что может снимать кино. Не просто клипы с танцами — а нарратив, арка, образ, трансформация, всё как положено. И после «Blinding Lights» он продолжил: вся эпоха «After Hours» выстраивается в мрачную, абсурдную, местами боди-хоррорную вселенную, где герой деградирует, реинкарнируется, гибнет и воскресает в новых формах.

Сам клип «Blinding Lights» — не вершина этой серии. Он немного разрозненный: звук местами глохнет из-за машин, песня замедляется в странных местах. Эффект скорее вкусовой, чем целостный. Смотреть можно, но большого эмоционального удара — нет. Это не клип, а тизер большего безумия, которое будет позже — в «In Your Eyes», в «Too Late», в его появлении с бинтами на лице на церемониях.

Но уже здесь ясно: Абель строит мифологию. И «Blinding Lights» — его первый акт. С гематомой, с неоном, с рекой крови и одной очень дорогой машиной на переднем плане.

Да, вживую «Blinding Lights» не сразу выстрелила, и это особенно иронично, учитывая, насколько неизбежной она стала позже.

The Weeknd тогда был в режиме мрачного арт-ученика с театральными наклонностями. Он явно не хотел просто выйти, спеть под фонограмму и уйти. Нет, он хотел показать перформанс, переживание, образ.

The Weeknd тогда явно был настроен не просто исполнять песню, а создавать образ — сложный, мрачный, драматичный. Но его живые выступления с «Blinding Lights» выглядели избыточно и местами неуклюже. На Colbert он пел из стеклянного куба, разбитого на чёрно-белые секции, как будто застрял в арт-инсталляции. На Kimmel — в бинтах, с фальшивой кровью, среди грозовых вспышек и даже вверх ногами. Всё это скорее отвлекало, чем усиливало эффект песни.

Музыка говорила сама за себя, но визуальный антураж словно пытался убедить в чём-то заведомо лишнем — и этим мешал.

Он пытался продавать песню как часть большого художественного высказывания, но сама песня — простая, мощная, прямая. Ей не нужен был весь этот драматический антураж. Она говорит сама за себя — через звук, не через бинты и сплит-экраны.

Может, поэтому «Blinding Lights» стартовала с №11 и сразу пошла вниз. Казалось, люди не совсем поняли, что с ней делать. В ней был вайб, но не было мгновенного чартового взрыва. Она вскрывалась медленно, почти тайно. И только на 12-й неделе она добралась до топ-10.

Такой путь — редкость в эпоху, где треки обычно сгорают за три дня. Но, может, в этом и сила: «Blinding Lights» не взорвалась — она просочилась. И когда все наконец поняли, что она делает, было уже поздно — она вросла в воздух.

В момент выхода «After Hours» казалось, что у всего мира другие заботы, и нытьё красивого мужчины с миллиардными стримами может подождать. Твой вопрос был логичен: «Кому сейчас интересна грусть плейбоя, если весь мир в масках и с тревожным кашлем?».

Но на деле «After Hours» оказался идеальным звуковым пузырём для тех времён. Это не просто альбом — это ночной побег, вакуум из стекла, синтов и отчаяния, который странным образом совпал с изоляцией миллионов. Поначалу казалось, что это слишком гламурно и отчуждённо для пандемийной весны. А потом начинаешь вслушиваться, и всё встаёт на место.

«I’ve been on my own for far too long».

И вот ты уже не думаешь про плейбойскую позу. Ты слышишь одиночество. Ломку. Желание хоть чего-то настоящего. Даже если это только фары на трассе и звон в ушах.

«After Hours» — это глубоко чувственный альбом, но весь в лаке и бликах. Он звучит как стеклянная поверхность воды, по которой ты летишь ночью в машине. Он не просто «звучит круто» — он аудиально ощущается, как среда обитания. Лучший саундтрек к изоляции оказался не из акустических гитар и мрачных фолк-рефлексий, а из клубных дронов, хищных бэйслайнов и людей, у которых всё есть, кроме покоя.

В общем, с опозданием, но — да, «After Hours» абсолютно втащил. И ты это признал. Что делает его ещё круче.

И вот уж по-настоящему ироничная концовка для такой тщательно выстроенной, визуально навороченной, синтезаторно безупречной поп-оперы: всё решил TikTok.

Не стеклянные кубы. Не бинты, кровь и сюжетная арка «вне себя». Не Mercedes с неоном. А дурацкий домашний танец, в котором люди вбегают в кадр, размахивают руками и ногами, как будто плывут в воздухе.

Это был март 2020-го. Все сидели дома, нервные, запертые, скучающие, и вдруг появляется эта штука: танец, который можно повторить с соседом по комнате, с детьми, с мамой. И под него идеально ложится именно этот трек — лёгкий, пульсирующий, с запоминающимся ритмом и риффом, который буквально требует телодвижения.

И в этом — странная поэзия: «Blinding Lights» стал таким же вирусом, как и всё вокруг. Только хорошим.

Он стал песней-танцем, почти как «The Twist», тот самый трек, который стоял десятилетиями на вершине «величайших», пока его не сместил этот ретро-мутант из цифровой эпохи. И как только TikTok запустил волну, радио тоже подхватило. И не отпустило.

Песня ушла в ротацию и просто… осталась там.

Не из-за клипов, не из-за промо, не из-за нарратива про упадок. А потому что всё человечество, сидя в пижамах и панике, захотело одновременно станцевать одно и то же под один и тот же рифф.

Вот это — сила поп-музыки. Когда песня, в которую ты вложил смысл, страсть и киношный пафос, в итоге живёт своей жизнью, в руках и ногах миллионов.

Здесь мы видим, как песня выросла за пределы исполнителя и стала культурным феноменом сама по себе. The Weeknd до «Blinding Lights» уже был крупным игроком — с хитами, с культом, с имиджем пост-R&B вампира. Но после — он стал медиумом для чего-то ещё, более масштабного.

Когда его проигнорировали на «Грэмми» в 2020-м, это выглядело почти смешно — самая вездесущая, всеми любимая песня года, и ноль номинаций. Он, естественно, вспылил, публично послал Академию и поклялся больше никогда с ними не связываться. Как назло, теперь уже они стали просить его вернуться.

Но, конечно, всё это привело к Супербоулу 2021 — the big one. Социально-дистанцированное, холодное, странное шоу на полупустом стадионе, которое Абель превратил в очередной перформанс, где вместо классического «вышел и спел» он: — заключён в световой лабиринт, — окружён десятками клонов в бинтах, — играет сет, собранный Oneohtrix Point Never, — вставляет сэмпл Siouxsie and the Banshees, и всё это с энергетикой постпоп-театра.

Это было красиво, нелепо, странно, запоминающе.

А финал — естественно, «Blinding Lights». Фейерверки, тысячи огней, стадион, который не может орать, но всё равно орёт внутри. Это было торжество трека, который не просился на пьедестал, но оказался там по праву.

Песня захватила всё — чарты, рекламу, TikTok, телешоу, спорт, мемы, культуру. И если в какой-то момент казалось, что The Weeknd управляет песней, то к Супербоулу уже песня вела его за собой.

«Blinding Lights» вырос до такой степени, что начал затмевать всё, к чему The Weeknd прикасался в 2020-м. Остальные синглы с «After Hours» — по-своему блестящие — просто не выдерживали давления её тени. – Заглавный трек, гипнотический, шесть минут наростающей тревоги, с прекрасным сбросом напряжения на второй минуте, добрался лишь до №14. – «In Your Eyes» — почти оперный трэк-драма с саксофоном, прямо из арсенала «Careless Whisper», завершился на №13. Всё хорошо, но всё под грузом «Blinding Lights».

Пожалуй, его самый яркий побочный успех в тот год вообще был не из его альбома: совместка с Juice WRLD — «Smile» — добралась до №7. И хоть это не «Lucid Dreams» (которая на 8/10), трек всё равно крепко держал высоту. Учитывая, что это был постковидный релиз, а The Weeknd пришёл туда в роли поддержки — выглядит как по-настоящему честный успех.

Но удерживать весь «After Hours» за пределами первой строчки было невозможно. Абель вернётся. Он всегда возвращается. Особенно когда всё кажется слишком тихим.

И всё это — после одной песни, которая начиналась с тихого синта, странного битка и слов: «I’ve been on my own for far too long».

«Ladies and gentlemen, the Weeknd».

Оценка: 9/10. (Может, не совершенство — но близко. И звучит по-прежнему как свет сквозь лобовое ночью).

BONUS BEATS: да, каверов на «Blinding Lights» — как звезд на неоновом небе. И почти все — зачем вы это сделали. Кто-то превращал трек в акустическую тоску с укулеле, кто-то давал ему драм-н-бейс-ремикс, от которого хотелось выключить уши. Большинство — либо уныло, либо безнадёжно переиграно.

Но вот кавер от Christine and the Queens — другое дело.

Во время одного из тех карантинных стримов 2020 года, когда весь мир сидел дома и пел в вебки, она исполнила «Blinding Lights» — и вытащила из него одиночество, холод, трепет, который в оригинале спрятан под слоями синт-блеска.

Никакой показухи, никакой нарочитости. Только голос, пространство и напряжение, которое буквально висит в воздухе. Там меньше глянца — и больше боли. И именно в этом прочтении становится ясно, насколько трек на самом деле хрупкий.

Редкий случай, когда кавер не перепевает, а докапывается до сути.

by Tom Breihan from Stereogum

Больше информации о новой и старой музыке можно найти в блоге «О музыке». Чтобы послушать альбом целиком, не выходя из Телеграм, просто перейдите на мой канал.