Второй отрывок моей книги "Троица"

Как и предыдущий, он будет переписан с сохранением общего смысла и событий.

От лагеря бандитов до Башни путь не был далёким. Нужно было лишь вернуться на Императорский тракт и двигаться по нему на запад через лес, чтобы затем свернуть с широкой, ровной и мощёной дороги на север в глухую чащобу. Дальше же надлежало двигаться узкими и петляющими тропками, уводящими путников в самые непроходимые дебри леса. И только тогда Башня Троицы показывала себя во всей красе. Со стороны это сооружение почти казалось скромным: серый, поросший кое-где мхом от древности, камень, редкие и маленькие окна с битыми стёклами, тёмно-бурая черепица аккуратной крыши. Башня была круглой и не слишком широкой - всего несколько метров в диаметре. Высотой она не выделялась и не была выше самых высоких кедров округи - предыдущий владелец не желал лишнего внимания. Взглянув на неё со стороны, вы бы никогда не подумали, что здесь вообще кто-либо обитает. А за огромными дубовыми дверьми не увидели бы ничего кроме обвалившейся деревянной лестницы на каменном полу, да паутины на окнах. Именно это строение и ждало Андре и Хэдеса.

После небольшого осмотра в лагере разбойников, человек и гоблин обнаружили телегу, которая, скорее всего, осталась от какого-нибудь бедного крестьянина. В телегу эту Андре решил запрячь своего коня и ехать на ней к Башне. Хэдес не возражал. Гоблин постелил себе на телеге плащ Руфуса и завернулся в него, чтобы издалека казалось, будто это лишь бесформенный свёрток с одеждой. Устроившись поудобнее, зелёный принялся прикладываться к бутылке вина, оставленной Эриком и закусывать жареной кониной.

Андре правил повозкой и тоже утолял голод кусками жареного мяса. От вина, любезно предложенного Хэдесом, он отказался, заявив, что не станет пить это жуткое пойло. Гоблин лишь хмыкнул в ответ и сделал внушительный глоток.

Солнце уже поднималось, когда они добрались до широкой полянки, на которой располагалась Башня. Протоптанная тропинка вела прямо к огромным дверям, вдоль дорожки же аккуратно тянулись лохматые кустики. Андре уже подъезжал к двери, как из кустов, перед самым конём резко выскочил некто и заорал благим матом.

- Стоять, куда прёшь?!! – заревел этот некто, размахивая огромным топором.

Конь Андре забил землю копытом от неожиданности и принялся громко ржать и вставать на дыбы, взывая к своему хозяину. Сам же возница тянул вожжи, силясь разглядеть, кто же там пугает коня. Полупьяный Хэдес попытался вскочить, но запутался в одежде и, чертыхаясь, покатился под телегу. А некто всё ещё продолжал махать топором перед мордой коня и реветь, словно у него пытались отобрать любимого первенца.

- А-а-а-а, вы кто такие и чего вам тут надо?!!

Перепуганный Андре понял, что пора заканчивать этот балаган, пока его коню не снесли голову и, резко осадив скакуна, спрыгнул с телеги. В то время как человек приближался к незнакомцу слева, Хэдес уже выпутался из одежды и решил напасть справа. Путники одновременно выпрыгнули перед конём на размахивающий топором голос, а когда увидели его обладателя, то удивлению их не было предела.

Перед ними предстал абсолютно голый гном с огромным топором и такой же огромной лохматой каштановой бородой. Бритую голову венчал низкий, широкий и плотный ирокез, под обоими глазами было густо намалёвано углём. Обнажённое и коренастое тело покрывалось непонятными каракулями, исполненными, вне всякого сомнения, тоже углём. Гном выглядел бы смешно, если бы не отличное оружие и горящие праведным гневом глаза.

Правда, заметив вытянувшиеся шире обычного лица друзей, гном слегка наклонил голову набок и зычно расхохотался. Хохотал он так, что даже уронил топор и согнулся пополам, а слёзы брызнули из его глаз и побежали по щекам чёрными струйками, смывая угольный раскрас.

Первым голос подал Хэдес.

- Хаммершмидт? – спросил гоблин, узнав гнома. – Какого хера ты голый?

- И зачем это ты выскочил нас с топором? – зло воскликнул Андре, похлопывая коня по шее. – Чуть голову Васильку не снёс!

Но Хаммершмидт не слышал их: он продолжал хохотать и хохотал до тех пор, пока не свалился в изнеможении на землю. Только тогда он попытался объясниться.

- Я… это… - говорил он сбившимся голосом. – Тактику пробую.

- Какую ещё тактику?

- Новую. Сейчас объясню.

Отдышавшись и отряхнувшись от пыли, Хаммершмидт встал и принялся утирать свои слёзы. Но это причинило больше вреда, чем пользы – размазав уголь по лицу, гном стал чумазым, словно трубочист. Андре и Хэдес захихикали.

- А вы чего смеётесь? – буркнул гном.

- Выглядишь ты смешно, вот и смеёмся. Чумаз, как поросёнок, да ещё и голый! На, прикрой свой срам! – Хэдес швырнул в него плащом Руфуса.

- Вот спасибо, а то ночки довольно прохладные. - Хаммершмидт завернулся в плащ и поднял свой топор. Опёрся на него и принялся рассказывать.

- Я, кхм, тут подумал, – начал он свой рассказ. - Вот мы всегда скрытно действуем, так? А почему бы нам вместо этого не переменить тактику? Вдруг нам когда-нибудь понадобится напугать наших врагов как следует? Ну и пришла мне в голову эта идея. Взял я топор, накрасился, как следует и решил подождать Андре. Думаю, выскочу, напугаю его посильней, чтоб кровь похолодела, авось ему и понравится.

Андре смотрел на него скептически.

- Мне не понравилось. Ладно, чёрт с ней, с тактикой, но почему ты голый?

- Да, мне вот тоже интересно. – Хэдес посматривал на гнома с издёвкой.

- Так это, чтоб страшнее было. Вот представьте, выскакивает на вас целая куча голых людей, размахивающих оружием, тут кто угодно испугается.

- Возможно, но ты смог только коня моего испугать. Повезло тебе, что копытом в лоб не получил, - усмехнулся Андре.

- И вообще, Хаммершмидт. Не тебе о тактике думать, - вставил Хэдес. – Ты у нас вроде как кузнец и изобретатель, а такой ерундой занимаешься.

Гном, сиявший до этого, как новая монета, мгновенно сник.

- Я ведь помочь хотел. – Он грустно потупил глаза, ковыряя землю кончиком топора.

- Помогай тем, чем умеешь, - отрезал гоблин.

Хэдес был прав. Когда дело доходило до ковки, то Хаммершмидту не было равных. Гном мог выковать любую броню или оружие, но предпочитал экспериментировать. Так, например, на свет появились метательные ножи Хэдеса – чрезвычайно острые и отлично сбалансированные. Гоблин любил их и постоянно практиковался в метании на всём, начиная от специальных мишеней, которые соорудил для него Хаммершмидт и, заканчивая мелкими животными, на которых он любил охотиться. Кроме того, именно он создал горючий порошок, которым Хэд воспользовался в недавней схватке с бандитами. Одним словом, Хаммершмидт был талантлив, если не считать некоторых странностей, но у кого их нет?

Гном влился в «Троицу» почти с самого момента её основания и был одним из членов отряда уже долгие годы. Его заприметил Андре, который в тот момент искал кузнеца, способного обеспечить отряд хорошим оружием и не только. В ту пору Хаммершмидт был кузнецом у графа Огаста Имниса, владыки Озёрных городов. Андре остановился у графа Имниса, дабы принять заказ на его брата – Отиса Имниса, который плёл интриги против родича, желая избавить его от тяжкого бремени власти.

Там Андре и встретил Хаммершмидта. Разговорившись с ним за кружкой пива, человек узнал, что гному порядком поднадоело подковывать графских лошадей, он хотел заниматься оружием и своими экспериментами. Мужчина мигом разглядел его талант и предложил вступить в «Троицу». Хаммершмидт согласился и с той поры был незаменимой частью отряда.

Андре дал друзьям знак открыть двери, а сам взял коня под уздцы и повёл его к Башне. Василёк уже успокоился и медленно плёлся за хозяином, таща за собой телегу. Хаммершмидт и Хэдес толкнули массивные двери и встали, дожидаясь Андре. Едва двери открылись, как пространство за ними моментально исказилось и стало похоже на окно, покрытое множеством мелких трещин. Это был портал. Разумеется, он не появлялся перед первым встречным. Чтобы открыть портал и, что самое важное, войти в него, нужно было иметь при себе особый символ, который пробуждал древнюю магию. Хэдес имел этот символ в виде татуировки на правом плече. Хаммершмидт знал его наизусть, поэтому наспех начертил его на руке вымазанным в угле пальцем. Андре же, как всякий человек, был довольно беспечен, а потому и носил знак начертанным на листе бумаги.

- И кто пойдёт первым? – спросил Хэдес. Он не любил порталов и предпочитал идти последним. Хаммершмидт молча шагнул в портал и исчез с лёгким треском. В местах соприкосновения портала с телом пространство покрылось миллионами трещинок, будто огромное стекло. Гоблин хмуро наблюдал за этим, а потом окинул взглядом коня Андре, успевшего с ним поравняться. – Твой Василёк не сможет войти, если на нём знака не будет. Сядь на него верхом, так вдвоём и пройдёте.

- Знаю я, как коня в портал заводить, - огрызнулся мужчина. Забравшись на Василька, он мягко ткнул коня ногами в бока. Конь пошёл быстрее. – Не в первый раз.

С этими словами он вступил в портал, увлекая за собой телегу. Оставшись в гордом одиночестве, Хэдес смачно выругался и, закрыв глаза, быстро вбежал следом. Стоило только гоблину пропасть, как двери резко захлопнулись, а пространство за ними выровнялось. Башня снова стала тем, чем была для непосвященных в её секрет путников – обветшалым памятником древним войнам.

Портал перенёс друзей за много тысяч километров от Башни. Вступив в него, каждый из них очутился во дворе огромного замка. Построен он был тем же, кто возвёл Башню и находился посреди моря на каменистом острове, лишь слегка превышающим его размеры. Замок был поистине гигантским, любой, кто смотрел на него в первый раз, мог подумать, что здесь живёт какой-нибудь могущественный граф или же сам Божественный Император. Однако немногие удостаивались этой чести.

С момента основания, этот великолепный замок видели только: его создатель; первые члены «Троицы», для которых он всегда был домом; Андре и Хаммершмидт, вступившие в «Троицу» много позже его появления. Возведённый при помощи магии, замок не разрушался и стоял здесь уже многие годы. Ничто не могло нанести ему вред, даже бушующие вокруг него день и ночь, солёные морские воды. Магией же он был и сокрыт от любопытных глаз. Для человека, смотрящего издалека, замок казался лишь острыми скалами на маленьком и пустынном острове. А если бы какому-нибудь моряку захотелось высадиться на этот жалкий клочок земли, то он бы моментально осознал опасность этой затеи, ведь прибрежные скалы были остры и вмиг потопили бы любую лодку или шхуну.

Выглядел он, как и положено выглядеть замку любого человеческого правителя за исключением того, что в нём не было главных ворот. Вернее, они были, только вели они так же, как и двери Башни, к порталу.

Стены, окружающие замок образовывали идеальный восьмиугольник, на каждом углу которого располагалась высокая круглая башенка – создатель замка любил симметрию и был ярым перфекционистом. Двор за воротами, через которые прошли Андре, Хэдес и Хаммершмидт был мощён небольшими прямоугольными камнями. Слева, недалеко от главных ворот находилась конюшня. Слуга, дежуривший там день и ночь, заботился о лошадях, как о родных детях. Он обеспечивал их едой и водой, следил за их здоровьем, чистил их и водил на прогулки по двору, если замечал, что какой-то конёк хоть немного застоялся в своём стойле. Поэтому, стоило Андре только появиться во дворе на своём Васильке, как слуга тотчас же подскочил к нему, звонко стуча деревянными башмаками.

- Приветствую вас, мастер Андре, - проговорил он бесстрастно, сгибаясь в элегантном поклоне. – Приветствую и вас, мастера Хэдес и Хаммершмидт.

Гном улыбнулся и махнул ему рукой, а Хэдес лишь сплюнул и отвернулся. Он не любил слуг.

- Здравствуй Рик, отведи его в стойло будь добр, - устало попросил человек, слезая с коня. – Телегу оставь возле конюшни, а Василька покорми, да напои. Он устал с дороги.

- Будет сделано, мастер Андре.

Слегка поклонившись, Рик принял у мужчины поводья и повёл коня в сторону небольшого здания, в котором Василька уже ждала чистая вода и набитая овсом кормушка – конюший хорошо знал своё дело.

Хэдес глядел ему вслед и становился всё мрачнее и мрачнее.

- Терпеть их не могу, - прошипел гоблин. – У меня от них мороз по коже. Не могли вы с Альвахом сделать кого-нибудь менее жуткого? – обратился он к Хаммершмидту. Тот в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами, чем сделал рожу Хэда ещё более кислой и угрюмой.

Хэдес с рождения не любил магию, а потому на дух не переносил слуг, ведь они не были живыми существами. Слуги были деревянными. От самой макушки до кончика пят они были искусно изготовлены Хаммершмидтом из прекрасного кедра и зачарованы магией Альваха.

- А мне нравятся наши слуги, - простодушно заявил Андре. – Вопросов они не задают и всегда вежливы и приветливы. Они любят работу и верны нам – хозяевам. У вас получились отличные помощники! – он подмигнул Хаммершмидту. Гном подмигнул в ответ и улыбнулся, припоминая время работы над слугами.

Создание деревянной братии было целой отдельной историей. Вступив в «Троицу» и немного обжившись, Хаммершмидт сразу же задумался, почему у них нет слуг в таком огромном замке. Ведь кому-то же нужно следить за лошадьми, помогать ему в кузнице, стирать одежду, убираться в жилых покоях и готовить еду. С этим вопросом он пошёл к Альваху, который мягко намекнул гному, что если слуг нет, то их можно создать. «Но как?» - вопросил Хаммершмидт. «Сделай их из дерева!» - хихикнул Альвах – «и принеси их мне, а я уж придумаю, как заставить их работать!»

Гном согласился и начал работать день и ночь не покладая рук, делая всё, чтобы будущие слуги получились крепкими, красивыми, подвижными и надёжными. Хаммершмидт решил, что нужно сделать шестерых. «Троице» хватит этого количества на первое время, а если потом возникнет потребность в дополнительных помощниках, то всегда можно будет смастерить новых.

Начал он с голов. Вытесать их из дерева было несложно, а вырезая весёлые и добрые лица, Хаммершмидт вспоминал о друзьях своего детства, по возможности стараясь передать слугам их черты. Рты он сделал подвижными, как у ярморочных марионеток, на которых всегда любил смотреть, а чтобы различать слуг было проще, гном наградил каждого из них собственной причёской.

Потом он начал делать руки. Длинные и подвижные с большими пятипалыми ладонями, эти руки могли выполнять любую работу, не испытывая сложностей. Чтобы воссоздать плечо, гному пришлось изрядно попотеть – он никак не понимал, как обеспечить плечу полноценную подвижность. На помощь пришёл Андре. Зная о проблеме, он молча вручил Хаммершмидту книгу, в которой описывалось изготовление кукол. В ней-то он и нашёл ответ на мучавший его вопрос. Для решения проблемы, нужно было сделать на конце каждой руки по большому шару, как раз там, где рука должна была соединиться с плечом. Это же Хаммершмидт проделал и с ногами своих будущих подопечных.

Последней же закипела работа над туловищами. Гном, вооружённый полезной книгой старался сделать туловища прочными и дать своим слугам возможность наклоняться. Чтобы реализовать её во всей полноте, Хаммершмидт сделал туловища двусоставными – верхняя часть как бы надевалась на нижнюю и могла свободно вращаться в стороны и совершать наклоны.

Собрав своих шестерых молодцов воедино, Хаммершмидт не мог нарадоваться. Тщательно проверив всё ли в них удалось, гном по одному перенёс их в библиотеку – любимое место Альваха, где и застал его за чтением книги. Альвах лишь мягко улыбался глядя на растущую деревянную кучу, а уже утром, когда Хаммершмидт зашёл спросить о результате, его встретили шестеро улыбающихся и готовых к работе слуг. Они хотели знать лишь две вещи - как их зовут и какую работу им выполнять. Посовещавшись с Альвахом, Хаммершмидт подошёл к деревянной компании и объявил своё решение.

Первого слугу с идеально лысой головой он назвал Рик и отправил в конюшню. Второй же, со смешным хохолком, был назначен помощником кузница и назван Мик. Кучерявый Вик третьим получил своё имя, а вслед за ним и должность – работа на кухне. Зик и Тик были похожи своими короткими причёсками, но первый имел выпуклый чуб, а второй – нет. Им обоим поручили уборку в замке и присмотр за жилыми комнатами. А последнего, с зализанными назад «волосами» определили в садовники, назвав Ник.

И с того самого дня слуги были неотъемлемой и незаменимой частью замка. Не знающие усталости, они трудились день и ночь, выполняя свою работу самым лучшим образом. Все члены «Троицы» прониклись глубокой симпатией к этими деревянными работягами и только Хэдес старался их игнорировать и избегать. Но на верности и дружелюбности слуг по отношению к их ненавистнику это никак не сказалось – они не умели обижаться.

Из этих приятных воспоминаний Хаммершмидта вырвал настойчивый голос зелёного.

- Эй, борода! – хмуро бросил Хэд. – Пошли на кухню, перехватим чего. А ты Андре иди к Альваху, не заставляй старикана ждать.

- Пойду, пойду, - отмахнулся Андре. – Но сперва я заскочу вместе с вами на кухню, угощусь пивом. Надо же перевести дух с дороги, да подкрепиться слегка.

- Дело твоё, - ответил Хэдес.

Друзья двинулись к замку, пересекая широкий двор. В его центре находился небольшой круглый фонтан, из которого день и ночь била свежая и чистая вода. Тоже магия, но не менее полезная и приятная, чем любая другая в замке.

Почти сразу за фонтаном начиналась крутая лестница. Она занимала добрую часть двора и вела ко входу в замок – массивным резным дверям. Широкие каменные ступени уходили зигзагами то влево, то вправо, постепенно возвышаясь. Покоривший последнюю ступеньку мог охватить своим взором весь двор, будто часовой, смотрящий с невысокой башенки. А обернувшись к дверям увидел бы невероятной красоты работу – огромного дракона, вырезанного в профиль на дверях.

Это было прекрасное и величественное существо, гордо раскинувшееся на обеих дверях, аккуратно и практически незаметно разрезанное на две половины там, где одна дверь, соединялась с другой. Двери были тёмно-красного дерева и возвышались в два человеческих роста, так что дракон поражал своими размерами любого, кто смел поднять на него взгляд.

Сейчас на него смотрел Андре, которого он поражал каждый раз, как в первый.

- Невероятно. Альвах как-то рассказывал мне, что это был последний дракон и что Олк … - он осёкся, вспомнив, что Хэдес не любил, когда при нём упоминали имя создателя замка. – Что предыдущий владелец знал его.

- Да, это правда. Аль говорил мне, что этот хер бродил по свету и собирал по крупицам всю мудрость этого мира. А Серджониус был первым, последним и единственным драконом, согласившимся поделиться с ним своей мудростью.

- Интересно, жив ли он до сих пор? – спросил Андре, разглядывая вырезанные на двери драконьи руны, обозначающие имя дракона.

- Не знаю, - пожал плечами Хэдес и усмехнулся. – Раньше ты им так не интересовался. Сходи к Альваху и спроси его о драконе. Уверен, он расскажет тебе всё, что припомнит. Если сможет – съехидничал гоблин. Он никогда не упускал случая поиздеваться над Альвахом. За глаза, естественно.

Несмотря на то, что двери были просто громадными, они спокойно поддались, когда Хаммершмидт легко толкнул их и друзья вошли внутрь. Вместо широкого и длинного общего зала, который располагался в обычных замках людей их встретила высокая и светлая прихожая.

Комната, если её можно так назвать, была широкой, с очень высокими потолками. Пол и стены были отделаны деревом – светлым ясенем. Лакированное дерево наполняло комнату своим тонким ароматом и вселяло чувство покоя и дружелюбия. Полы были устланы толстыми и мягкими коврами, а на стенах висели гобелены, изображающие различные пейзажи. Бушующие моря, заснеженные горы и дивные долины, изображённые на них, были готовы усладить глаз смотрящего. Освещалось же всё это великолепие небольшими шарами, парящими вдоль стен под самым потолком. Основатель замка не признавал свеч.

Предыдущий хозяин хотел, чтобы возможные гости были поражены его жилищем, из-за чего при строительстве напирал на масштаб и размах, граничащие с императорскими. Это же желание и подвигло его установить в самом центре комнаты деревянную лестницу, красотой и масштабом не уступающую резному дракону на двери. Выполненная из дуба, она поднималась ввысь и раздваивалась, уходя вправо и влево. Округлые перила были идеально отполированы. Настолько, что лестница казалась совершенно новой, хотя с момента постройки прошло пятьдесят с лишком лет. Широкие ступени тёмного дерева вели в личные покои, но не туда сейчас направлялись Андре, Хэдес и Хамммершмидт.

Из большой прихожей можно было не только подняться наверх. Широкие проходы были также слева и справа от лестницы. Не теряя времени даром, друзья свернули в правый проход, который вёл в сторону кухни. Компания миновала столовую с внушительным обеденным столом, за которым изредка собиралась вся «Троица» и стройным шагом прошла на кухню.

Кухня, размером не уступавшая ни широкой столовой, ни высокой прихожей была освещена более мягко. Маленькие шары под потолком были здесь не молочно-белыми, как в прихожей, а ярко-жёлтыми. Эти были наколдованы не старым хозяином замка, а Альвахом.

Вдоль стен располагались простенькие деревянные шкафы, до отвала заполненные крупами, специями, овощами и прочей снедью. Рядом со шкафами покоились бочки, плотно заткнутые толстыми пробками. Какие-то были с вином, какие-то с пивом. В кухне было сухо, тепло и приятно, но всё же чуть прохладнее, чем в прихожей и столовой, которые друзья уже миновали.

В самом центре кухни, окружённая столами, находилась печь. Это была довольно необычная печь. Без дымохода и топки, в которой разводится пламя, прямоугольное строение напоминало цельный блок камня, просто-напросто поставленный тут и забытый. Приглядевшись, можно было обнаружить, что сама печь сделана из множества мелких камней, а цельной является только верхняя плита, на которой и готовится пища.

Сейчас там стоял большой котёл, в котором кипело что-то густое и ароматное. Дразнящий запах заполонил всю кухню и наполнил рты голодных путников слюной. На столе возле печи лежали три мёртвых бурых кролика. Кровь уже была выпущена из них, а сейчас повар готовился освежевать их и выпотрошить. Он стоял и делал надрез на шкурке кролика, когда друзья вошли в кухню.

Повар поднял глаза и широко улыбнулся. Он не был человеком, но, как и Хэдес – гоблином. Более того, повар являлся младшим братом Хэдеса, хотя любой, увидевший их вместе, утверждал бы обратное. Дело в том, что маленький Хэдес едва доходил человеку до пояса и был сухим и жилистым, словно одна сплошная мышца, тогда как братец был его абсолютной противоположностью и славился высотой, недюжинной силой и необычайной дородностью.

Бренниус, так его нарекли при рождении, высотой своей почти равнялся среднему человеку, лишь немного уступая. Макушка гоблина ненамного возвышалась над плечом Андре, когда им случалось стоять рядом. Помимо высоты, Бренниус, или Брен, как его звали друзья из «Троицы», отличался превосходным сложением. Толстый гоблин любил вкусно поесть, о чём свидетельствовало округлое брюшко и холёное лицо с пухлыми щеками и массивным вторым подбородком, но все эти слои жира не могли полностью скрыть его прекрасной фигуры, лишь слегка её оттеняя. Мощные руки с упругими бицепсами, были почти начисто лишены жира, грудь тоже вполне сохранила атлетический вид, а на животе, если вглядываться достаточно долго, можно было различить слабые контуры кубиков.

Будто бы назло лысому, как коленка Хэдесу, Бренниус был благословлён гривой густых и волнистых волос цвета тёмного каштана, которые он зачёсывал назад, за уши. Большие и красивые ярко-жёлтые глаза сильно отличались от одинокого кусочка янтаря, которым Хэдеса наградила жизнь, и в глазах этих всегда плясала искорка веселья и дружелюбия, в отличие от глаза брата, в котором просвечивала только злость и жестокость.

Добрый и улыбчивый, Брен быстро нашёл общий язык с вступившими в «Троицу» Андре и Хаммершмидтом. С первым он стал особенно дружен. Человеку тоже быстро полюбился этот кроткий гоблин с его вкусной стряпнёй и не было ничего удивительного в том, что они проводили много времени на кухне или в столовой, потягивая густое пиво и болтая о том о сём.

Вот и сейчас, едва завидев своего доброго приятеля, пухлый Бренниус расплылся в улыбке и побежал к нему, покачивая зажатым в руке кроликом.

- Мой добрый друг! Здравствуй! – затараторил Брен приятным высоким голос, заключая человека в крепкие объятия. – Есть хочешь? Может пива? Давно мы не виделись, как прошли переговоры? Устал, поди, с дороги-то?

Сжатый ста пятью килограммами живого веса Андре лишь глухо хохотнул, похлопывая Бренниуса по широкой спине. Отпустив человека, гоблин повернулся к Хаммершмидту и протянул было к нему свои, уже свободные от кролика руки, но заметив угольный узор на теле вовремя одумался. Брен предпочитал ходить в белой льняной рубашке без воротника и замарать её углём было для аккуратного домохозяина подобно смерти.

- Здравствуй, Хаммершмидт, - приветливо поздоровался Бренниус. - Ну как, опробовал свою тактику? Гном сверкнул зубами в хитрой ухмылке и коротко кивнул в ответ.

К старшему брату Брен старался не лезть обниматься с тех самых пор, как Хэдес отпрыгнул от него, словно облитый кипятком и выхватил нож, обещая при этом выпустить из толстяка весь лишний жир. Но иногда пухлый забывался и Хэдесу приходилось периодически напоминать Брену о своей нелюбви к братским объятиям. Ввиду чего он и сейчас не спешил попадаться толстяку на глаза, а зашёл в кухню последним, скрытый фигурами Андре и Хаммершмидта.

Брат не заметил его, но заметил, что из его руки пропал кролик, как раз после того, как он поприветствовал Андре и недоумённо воскликнул:

- А как же? Где же? – но тут он вспомнил, что Альвах приказывал Хэдесу сопровождать Андре и мигом всё понял. Сам маленький воришка уже сидел на высоком шкафу, доверху набитом красивой деревянной посудой и вгрызался зубами в кролика, разрывая и раздирая его мохнатую шкурку.

Бренниус схватил большой черпак и, размахивая им, как полуторным мечом, в надежде зацепить брата, принялся подпрыгивать возле шкафа и громко кричать своим приятным голосом.

- Отдай зайца! – выл Брен. – Я ж из них рагу сделал! С травами, с картошечкой! А этих трёх запечь хотел! Вку-у-у-усно-о-о!

- Отфтань, Бвен! – ответствовал чавкающий Хэд своему безутешному брату. – Я их вовив и имею пваво шьешьть его так, как хофю! – Он проглотил мясо и утёр рукой кровавые губы. – Сами жрите своё рагу! А я свежатинки отведаю. – С этими словами он вцепился когтями в тушку и сорвал с кролика половину шкурки.

- Варвар! Дикарь! – не унимался Бренниус. – Сколько мы с Альвахом ни пытались тебя приручить, ты всё время нас разочаровываешь! Ну почему ты такой дикий, а? – Брен задал этот вопрос с еле сдерживаемым отчаянием.

Хэд в ответ только показал ему зубы.

- Ну и подавись! – обиделся брат. Бренниус был отходчивым и легко прощал все насмешки и издевательства старшего братца, но его полузвериной натуры он так и не научился выносить. Поджав губы и надувшись от обиды как пузырь, Брен подошёл к котлу, принюхался и принялся помешивать густое, ароматное варево своим черпаком.

Пока между братьями продолжалась перепалка, на которую, к слову, Андре и Хаммершмидт не обратили ни малейшего внимания, перед ними, словно из воздуха, материализовался кудрявый слуга и предложил им по кружке с пивом. Друзья охотно приняли у Вика предложенное, и пошли к Бренниусу. Андре легонько хлопнул Брена по плечу и сказал с усталой улыбкой:

- Да не обращай ты на него внимания, его же не переделать. Какой есть, такой и есть.

- Знаю я, знаю, - кисловато улыбнулся Брен в ответ. – Просто мне всё время кажется, будто он это специально делает, назло мне. Назло всем нам! – буркнул он, оглянувшись на насыщающегося брата. – Ладно, хватит о нём! Вы есть хотите?

- Конечно, хотим! – в голос ответили ребята. – А что, уже готово?

- Разумеется, готово! Я встал ещё ночью, чтобы приготовить свежее жаркое из кроликов к возвращению Андре, но вы задержались, и я решил сделать рагу! – защебетал Бренниус, разливая по тарелкам своё кушанье. – Я сварил тех кроликов, которых изловил Хэдес, потом заправил свежим базиликом, добавил немного лучка, морковочки и, наконец, закинул в котёл картошку. Её я нарезал помельче, чтобы лучше разварилась, потом томил минут сорок и рагу готово!

Разговоры о еде и её приготовлении быстро улетучили из него всю злобу и толстячок прям-таки светился от счастья, ловко орудуя своим черпаком.

Наполнив тарелки, он резво всунул в каждую из них по деревянной ложке и передал оголодавшим друзьям. Они набросились на рагу почти так же жадно, как и Хэдес на своего кролика, а Брен между тем стоял у стола и отсекал от буханки хлеба толстые и упругие ломти. Его пальцы, лишенные грубых когтей гоблина более напоминали человеческие, с тёмно-розовыми, аккуратными ногтями и были длинными и красивыми. Бренниус сунул уминающим его стряпню друзьям хлеб, налил себе пива из бочонка и расположился рядом с ними за небольшим круглым столиком.

- Ты так и не сказал, как прошли переговоры с графом Трейоло, - сказал он, глядя на Андре.

- Хорошо, даже очень. Он согласился на всё, так что этот заказ наш.

- Ну и замечательно! – улыбнулся Брен и отхлебнул пива. – Готов поспорить, Альвах будет очень доволен. Он говорил мне, что этот заказ очень важен для всех нас, но я его не понял, чем он важен-то? Денег нам много заплатят, это понятно, но что там ещё важного?

- Не знаю, Альвах не особо распространялся о важности заказа. У меня было задание – поехать к нему и убедить Трейоло в том, что следует нанять нас. Остальное нам Альвах расскажет, наверное.

Вторым отрывком я доволен намного меньше, чем первым. Вижу в нём более грубую, небрежную и вымученную работу, потому что писать пытался в то время, года мне было не до книг.

На этом моя "книга" кончается, сейчас я работаю над структурированием информации для своего удобства и лору. Буду прописывать важные мелочи, типа единиц измерения, летоисчисления и так далее. Параллельно с этим буду переписывать и доводить до, хотя бы, полноценного рассказа.

Как напишу - дам знать, возможно даже залью сюда полностью.

Критика, как обычно, принимается. Спасибо за внимание.