«Джокер» против «Безумия на двоих»

Рассказываю, почему первый фильм сработал, а второй — с треском провалился

После релиза «Джокера 2», я стал довольно часто натыкаться на весьма странное мнение. Что Артур Флек — это жалкий инцел, которому невозможно сопереживать, а праваки-идиоты, превозносившие фильм, получили по заслугам, когда их любимого рэволюционера немножко опустили охранники в Аркхеме.

Меня поразила эта точка зрения, потому что я далеко не самый последний человек в киноведении и, как мне казалось, понял первого «Джокера», который и не был никогда особо сложным фильмом для восприятия. А тут внезапно выясняется, что вторая часть — это такая пост-пост и мета-мета, что всё переворачивается с ног на голову и отменяет первую картину, которая якобы была неправильно понятой «ошибкой» режиссёра.

Так вот, не было никакой ошибки и сейчас я вам это докажу, используя самые проверенные и лучшие аргументы всех времён и народов — драматургию и способ построения кино. Дело в том, что все, кто говорит, будто бы всё изначально было задумано вот так, но «инцеловское быдло» не оценило — ошибаются. Фильм был задуман ровно таким, каким его и увидели, а все последующие попытки «переписать историю» если зачем-то и были нужны режиссёру, всё равно нас не интересуют.

Сразу скажу, что пересказывать дилогию я не намерен, поэтому, если вы не смотрели фильмы, то можете не понять о чём тут идёт речь. И, разумеется, в тексте будут присутствовать спойлеры.

Да-да, это буквально «Таксист» и «Король комедии», но суть вообще не в этом. Сам принцип построения сценария идёт из низкой точки в высокую. Нам дают жалкого человека, который, и это важно, ни в чём не виноват. Флек — это просто жертва обстоятельств и, если угодно, ОБЩЕСТВА. Человек, не причинивший никому никакого зла. Да, он психически нездоров, но нельзя же его в этом винить.

Артур начинает свой путь в незавидном положении: на работе его не уважают, на улице над ним издеваются и избивают, психиатр его не понимает, а мать тоже больна на голову и находится в состоянии, схожем с деменцией. У Артура нет жены или подруги, он не приспособлен к жизни в социуме, но у него есть мечта — он хочет быть комиком и развлекать людей.

Обратите внимание, что почти всё перечисленное — это действия, которые происходят С Флеком, а не совершаются ИМ. То есть, наш будущий Джокер — это абсолютно пассивный персонаж, он не двигает сюжет сам, он движим сюжетными событиями. Подобный ход применяется, чтобы подчеркнуть отсутствие контроля у героя. У него нет власти ни над чем в его жизни, даже над самим собой, потому что он — дурак на таблетках, с подавляемой личностью.

Это ровно то, что сразу располагает зрителя к персонажу. Безобидность и беспомощность. Среди особо циничных и токсичных зрителей, разумеется, находятся те, кто считает, что Артур не достоин сострадания ни в одной из своих ипостасей, ведь его жалкий Джокер — это омерзительный инцел, обиженный жизнью.

Но у «нормальных» людей тоже есть обида на жизнь. Причём, совершенно неважно, в чём она проявляется. Босс наорал на работе, на ногу наступили в автобусе или продавец обвесил на рынке — у любого человека найдётся то, в чём он считает себя несправедливо обиженным и ущемлённым.

А чего хотят те, кто чувствует себя ущемлёнными? Правильно, они хотят мести. Справедливой, конечно же. Отсюда же и все ошибочные левацкие идеи о том, что Джокер — это символ инцелов, которые не встроились в общество. На самом же деле, это символ всех обычных людей, потому что все мы рано или поздно находим себя в уязвимом положении, когда всем на нас плевать и никто не хочет нам помогать.

Джокер — это гоголевский «маленький человек». Акакий Акакиевич в огромном и безжалостном Готэме, пытающийся добиться только одного — любви. Он никогда не был любим и страстно жаждет почувствовать на себе каково это.

Поиск фигуры отца, в надежде на родительскую любовь и принятие, сперва приводит его к галлюцинациям о телеведущем Мюррее Франклине, а потом и к Томасу Уэйну, который, по словам его матери, и есть его настоящий отец. Но всё оказывается тщетным.

Воображаемый добродушный Мюррей в реальности оказывается хитрым и циничным шоуменом, заботящемся лишь о рейтингах и просмотрах. А Томас Уэйн просто заявляет, что мать Артура была сумасшедшей и отмахивается от него.

Отсутствие родительской любви можно было бы частично компенсировать любовью романтической, но Флеку и тут не везёт. Донжуан из поехавшего героя абсолютно никакой, поэтому девушка тоже придумывается больным воображением Артура, нуждающимся в тепле, поддержке и заботе.

И когда оставшийся без таблеток Джокер уже не может спокойно галлюцинировать о приятных вещах, когда он оказывается выброшенным обществом вон даже из своего уютного микромирка, вот тогда и начинается то, ради чего мы пришли в кинотеатры — кино о мести и справедливости.

Первый акт справедливого отмщения Артур совершает, будучи в метро. Он заступается за пассажирку, к которой пристают пьяные биржевые брокеры. Ребятам не нравится, что какой-то клоун мешает им развлекаться, а потому решают развлечься уже с ним — старое-доброе ультранасилие всегда в моде и попинать кого-нибудь ногами никогда не бывает лишним.

Но, на грех или удачу, у Артура находится небольшой револьвер, которым его любезно снабдил коллега по работе. В целях самообороны, разумеется. Вот он и подстреливает насмерть двух нападавших, пока добрые брокеры по-дружески пытаются отбить ему почки.

В этот момент зритель искренне болеет за Флека. А как иначе? Помог человеку — огрёб за это — защитил себя. Всё по схожей со «спасением котика» схеме, но, так сказать, с продолжением. Дальше происходит то, что нравится далеко не всем, так как Артур начинает добивать выжившего. Он стреляет в уже убегающего последнего брокера и с помощью маленьких свинцовых аргументов доказывает ему, что бить людей ногами в метро — нехорошо.

И вот это используется противниками фильма в качестве главного довода в пользу того, что Артур — мерзкий отрицательный герой, которому невозможно сопереживать в принципе. Ведь он хладнокровно убил того, кто не мог причинить ему вреда, а значит — он злодей. Но основная масса зрителей считала эту ситуацию именно так, как и было задумано.

В точке своей максимальной беспомощности Артур Флек совершает своё первое активное сюжетное действие — защищает себя. Которое, к тому же, оказывается одновременно как торжеством справедливости, так и первым шагом на пути к полноценному становлению Джокером — проактивным непредсказуемым персонажем-трикстером.

А люди любят все эти черты в персонажах популярной культуры. Не зря же у нас все супергерои — это проактивные личности, которые берут всё в свои руки. Тот же Бэтмен — это буквально control freak, любящий контролировать вообще всё, что только можно. Поэтому у него и есть запасные планы для запасных планов, на все случаи в принципе.

Трикстер тоже представляет для публики, особенно нашей, крайний интерес. Отсюда и любовь ко всякого рода Локи, КАПИТАНУ Джеку Воробью и Джокеру. Потому что трикстер — это персонаж, способный на что угодно. Он непредсказуем и свободен. А наши люди никогда не были особо свободными, поэтому и наблюдают за этими типажами с большим и нескрываемым удовольствием.

Вообще, освобождение — одна из главных, если не главная тема любого творчества в принципе. Каждый творец стремится к большей свободе, каждый персонаж стремится к свободе, все хотят свободы. Не случайно же на Кинопоиске в топе накрепко засел «Побег из Шоушенка». Потому что тема освобождения — самая важная.

Совершая активные действия, Артур всё сильнее и сильнее освобождается. Во всех смыслах. Он перестаёт принимать таблетки, урезанные государством, освобождая свою личность от подавления лекарствами. И это приводит к прекрасно-извращённым «Цветам Элджернона». Артур, подобно поумневшему Чарли, начинает яснее видеть ситуацию и понимает, что над ним издевались все, кроме карлика Гэри. Общество сделало его таким и надо ему отплатить.

Что разительно отличает его от дурачка Чарли. Последний решил для себя, что ум делает его несчастным, ведь те, кого он считал друзьями, на самом деле просто издевались над наивным и отсталым пареньком. Чарли отказался от ума, чтобы быть счастливым и вписываться в общество. И вот он снова видит подкалывающих его знакомых и они кажутся ему лучшими друзьями. Он чувствует, что его любят.

А Артур решает, что за отсутствие любви и издевательства положена награда смертью. Он не выбирает самопожертвование, он выбирает месть. Общество сделало его таким и теперь получит то, что заслужило. Пусть Флек и убивает всего троих человек, ему удаётся закрыть свою жгучую тягу к справедливости и отомстить всем, кто обошёлся с ним неподобающим образом.

Убийство Рэндалла, коллеги по работе, становится ответом на издевательства рабочего толка. Свою мать Артур душит подушкой за то, что она мучила его в детстве, а Мюррей получает пулю в прямом эфире после того, как сделал из неудачного стенд-ап выступления Флека посмешище на всю страну.

Хотя, изначально Артур хотел прийти на шоу Мюррея и застрелиться, он не планировал стрелять в персонажа Роберта Де Ниро. Подобно Чарли, он хотел принести в жертву себя. Произнести пламенную речь о том, что общество растоптало всю его жизнь и что ему стоит больше задумываться о тех, кто слаб и беспомощен. А потом уже БАХ и конец.

Но Мюррей начал обвинять Флека, лицемерить и вертеть хвостом, чем, собственно и спровоцировал Джокера. Он дал понять возжелавшему справедливости клоуну, что общество его никогда не поймёт, не поддержит и не защитит. Неудивительно, что после такого Артур и вспылил.

После убийства телеведущего на глазах у всей страны, первое, что начинает делать Артур — это смеяться. И в этом смехе выражается его абсолютная свобода. Финальная стадия становления Джокером, который может смеяться над всем, чем пожелает. Ведь смех — это тоже форма свободы. Свободный человек волен шутить и смеяться даже над самыми жуткими темами.

А у Флека, если помните, как раз была с этим проблема. Он не мог смеяться сам, только через приступы неконтролируемого смеха. Он не мог шутить, потому что находил смешным то, чего не понимают другие люди. И вдруг он стал волен шутить над всем. Артур стал свободен.

Стоит копнуть чуть поглубже и мы обнаружим, что смех — это ещё и защита. Мы смеёмся над тем, что нас пугает и тем самым лишаем источник страха любой угрозы. Не зря же в Гарри Поттере побеждали боггартов заклинанием Риддикулус, то есть «смешно». Существо, которое принимало облик вашего худшего кошмара, моментально становилось объектом насмешек и теряло свой пугающий вид.

Как раз поэтому каноничный Джокер и выбирает смеяться над обществом. Смеяться над всем, над чем не принято, ведь в смехе — его защита. И единственный раз, когда он был, возможно, убит Бэтменом, случился в «Убийственной шутке», когда клоун-принц Готэма и Тёмный рыцарь вместе посмеялись над одним анекдотом.

Вот и Артур берёт на вооружение защиту смехом. И находя в ней свободу, получает и то, чего жаждал больше всего на свете — любовь. Став трикстером, он получает любовь разбушевавшейся толпы, творящей погромы на улицах Готэма. Но не потому, что он — их символ, спровоцировавший этот протест или лидер, ведущий бунтарей вперёд как Че Гевара.

Нет, это связано лишь с тем, что люди видят в нём то, чего лишены сами. Они хотят прикоснуться к нему, почувствовать, каково это, побыть такими же. Быть может, они съели бы Джокера так же, как влюблённая толпа съела парфюмера Гренуя, создавшего запах любви. Который точно так же, как и Флек, был лишён этого прекрасного чувства всю свою жизнь.

Именно поэтому Артуром Флеком так сильно прониклись в первом фильме. Он выписан таким образом, чтобы затронуть все важные точки в умах зрителей, которые отвечают за сопереживание. Сперва он жалкий и угнетаемый дурачок, который хочет любви. Потом он мстящий бунтарь, восстанавливающий справедливость. И в конце он уже абсолютно свободный сумасшедший, упивающийся тем, чего всегда хотел — любовью толпы.

Мой просмотр первого «Джокера» был поистине уникальным опытом. Я настолько проникся этой историей, что от финального катарсиса моё лицо расплылось в улыбке, которая не сходила с него целых два часа. Искренняя радость за человека, что нашёл свободу, переполняла меня и эмоции бурлили внутри, будто кипяток на плите. Уверен, это чувствовал не я один, ведь миллиард долларов сборов не берётся из ниоткуда.

История Джокера невероятно отозвалась в сердцах людей по одной простой причине — она была сделана для них. И ровно поэтому никто не хотел сиквела. Главная цель фильма состоялась, все получили то, что заслужили — посмотреть на освобождение. А большего нам и не надо было.

Второй фильм погорел ещё на стадии анонса. Будущим появлением сиквела были заочно разочарованы все. Кого-то корёжило от ненужности второй части, кто-то подрывался от того, что кино будет мюзиклом, а третьих вообще выносили из-за Леди Гаги в роли Харли Квинн.

Однако, я не причислял себя ни к одному из этих лагерей. Да, я справедливо считал, что второй фильм не особо-то и нужен, но если режиссёру есть, что сказать и куда развивать идеи первой части, то я буду счастлив.

Но, как оказалось, Тодду Филлипсу совершенно нечего было сказать в «Безумии на двоих». С помощью поднятых им тем, Филлипс пытался объяснить и переосмыслить первую часть, но не в том провокационном ключе, какой получился, например, у Дракманна в The Last of Us Part II.

Мне не нравится идея ретроактивного изменения, когда через второе произведение уничтожается первое или меняется его итоговый смысл, но Нил хотя бы сумел поджечь зрителей убийством Джоэла. А злоключения Артура в продолжении «Джокера» не вызывают ничего, кроме стыдливой жалости.

Фильм начинается с совершенно инородного посыла в короткометражном мультике «Я и моя тень», где нам пытаются вдолбить в голову одну простую мысль — у Флека раздвоение личности. Откуда взялась эта идея я вообще не понял, поскольку первая часть ставила в центр превращение Артура в Джокера. Даже в сценарии так написано, поглядите:

Но нам упорно продолжают вбивать в голову то, что это был не сам Артур. Он, как бы, не виноват ни в чём, он просто дурачок и шизик, а Джокер — тёмная сторона и злая личность, эксплуатирующая Флека, виновна во всех его грехах и стремлении «к свободе». Сюда же прикручивается и арка с Харли Квинн, которая «влюбилась» в Джокера, но ей не интересен Артур.

Получается серьёзное высказывание о проблемах медийности, когда видят не того, кем человек является на самом деле, а его публичный образ. Всё бы ничего, это хорошая мысль и интересная идея для исследования, но в конце мы узнаём, что Харли было просто весело «играть в сумасшедшую». Она не душевнобольная, никогда не была и у неё не было и мысли о том, чтобы куда-то сбежать с Артуром/Джокером и любиться там до бесконечности.

По сути она просто манипулировала Флеком для развлечения. Свежая задумка и неплохая реализация, но не с тем, кем является Артур. Униженный и больной на голову человек, которого ещё и в Аркхеме пытаются до конца доломать издевательствами охранники, явно не вызовет у зрителя ничего, кроме очередного приступа жалости, особенно после раскрытия предательства Квинн.

Глубокое развитие медийной линии имело смысл, в нём был большой потенциал с клоунами-бунтовщиками, которые искренне любят Джокера-символа и спасают Артура из зала суда, когда ему выносят приговор. Правда, Флек сбегает от них семь секунд спустя, чтобы добраться до Харли и узнать от неё, что вся их любовь и побег — это просто игра и фикция.

Хотя можно было просто оставить его с клоунами, чтобы продемонстрировать, как медийность меняет восприятие человека в глазах других и со временем начинает менять и его самого. Как Флек сперва пытается достучаться до фанатиков и объяснить им, что он никакой не Джокер, а просто унылый дурачок, но те сами навязывают ему свою линию поведения, даже не через насилие, а просто через непоколебимую веру в Джокера. ИХ Джокера.

Как у Камины в «Гуррен-Лаганн»: «Верь в мою веру в тебя!»

Точно так же могли повлиять на Артура и клоуны. Поверить в него так сильно, что под их влиянием он бы полностью «оджокерился», тогда как фильм преподносил нам его «джокерство» разовой акцией. Представить нам их деструктивную любовь к символу антиподом чистой и искренней любви к человеку, которая реализуется через Квинн.

Увы, на это Тодд Филлипс не решился. Возможно, потому, что злые языки были правы и «Безумие на двоих» стало его попыткой извиниться перед леволиберальной голливудской общественностью за то, что первый фильм оказался таким большим успехом у «трампистов-правачков-инцелов».

Его, как бы, заставили унизиться самому и унизить персонажа, чтобы доказать реальным «клоунам-бунтовщикам», что система всегда вас сломает, а ваш «герой» будет избит и изнасилован в психушке. Вот он — ваш кумир!

Но это всё лишь слухи и домыслы, а правдой может оказаться и намеренный саботаж от многоходовочника Филлипса. Который, подобно Джо Данте с «Гремлинами 2» и Лане Вачовски с «Матрицей 4», мог быть поставлен в незавидное положение — сиквел снимут с тобой или без тебя, поэтому лучше делай фильм сам.

Вот и пришлось закатывать рукава и делать насквозь пустой и пропагандистский продукт во имя меньшего зла. Чтобы сохранить за собой хоть какую-то часть творческой свободы и контроля над произведением. Опять-таки, это всё тоже абсолютные спекуляции, но уж очень убедительные, если смотреть на итоговый результат.

А он, мягко говоря, получился совсем не впечатляющим. Фильм очень ровный и не провокационный ни коим образом. Качественной деконструкции не случилось, потому что нам с самого начала задают Артура, как пассивного персонажа, то есть откатывают весь прогресс первого фильма к начальной точке. И он даже не проходит заново путь освобождения в каких-то других декорациях, потому что за каждое активное действие Флек получает по голове. Во всех смыслах.

«И один человек может многое изменить!» — сказал Стэн Ли Питеру Паркеру в одном из величайших супергеройских фильмов человечества. Однако, «Безумие для двоих» преподносит нам идею, противоположную «Человеку-пауку 3» и которая звучит так: система всегда сломает одиночку и он не сможет ничего изменить. Этот посыл прекрасно ложится на «маленького человека», которым и является Артур Флек в «Джокере», но с большой оговоркой — если бы он уже не был освобождён в первом фильме.

А мы помним, что зритель не хочет на это смотреть, зритель всегда хочет видеть освобождение. И идеальной темой освобождения в «Безумии для двоих» могла стать тема любви Харли Квинн и Джокера. Когда история становления у нас не канон, то можно творить всё, что вздумается. Показать, как Харли влюбляется в Артура, видит в нём то, что общество так и не сумело разглядеть — это было бы интересно.

Сказать людям, что любви достоин каждый. Эта идея проста, но оттого она вечна и жизненна. Джокер уже стал свободен от общества, так почему бы ему теперь не стать свободным через любовь? Аркхем представлял собой прекрасное место, в котором можно сделать вариацию на объединённые темы «Пролетая над гнездом кукушки» и «Побега из Шоушенка». «Пролетая над гнездом Шоушенка», если хотите.

В конце концов, первый «Джокер» — это тоже «Таксист» + «Король комедии», о чём я сказал в начале. И раз взялись копировать, так до конца. Перенос мыслей из тех картин в сегодняшний день мог помочь поговорить о тех же проблемах, вставших перед современным обществом куда более остро. Ведь Рэндл Макмёрфи и Энди Дюфрейн тоже рвались к свободе и оба заразили идеями свободы других людей: Вождя и Рэда, соответственно.

Так и Джокер мог заразить Харли идеей освобождения через безумие, а она могла дать ему то, чего он всегда хотел — любовь. И тогда мы бы получили развитие персонажей. Активность, а не пассивность, движение вперёд, а не назад, только тогда драматургия смогла бы сработать на зрителей в рамках полноценного произведения, а не странного эксперимента.

Необычного настолько, что даже смерть Артура в конце не вызвала у меня никаких эмоций. Понятно, нам хотели сказать, что «его идеи будут актуальны всегда», поскольку псих, зарезавший Флека, вырезал у себя улыбку и сам стал Джокером. Но это не трогает так, как могло тронуть очередное преображение Артура в новую итерацию Джокера. Это просто вызывает ощущение пустоты, сдувшегося шарика, недосоленной еды. Будто бы ты два часа смотрел в стену.

Сразу после просмотра я писал, что не понимаю, зачем сняли это кино. И я до сих пор не понимаю, честно. Я шёл на него, в ожидании свирепого артхауса, который заставляет зрителя ДУМАТЬ, подбрасывает каверзные философские вопросы и неожиданные смелые темы. Но нет, ничего такого представлено не было. Прямой как палка, ровный и спокойный, фильм «Безумие для двоих» не преподнёс мне сюрприза.

Хотелось бы мне оказаться неправым и говорить, что мы его не поняли, что это культовое высказывание, которое отзовётся в зрителе спустя годы и что оба фильма следует воспринимать как цельное произведение, но нет. Первый фильм — это полноценная, законченная история, по всем правилам кинодраматургии, которая прямо доносит свою простую мысль и откланивается в конце.

А второй — это странное и ненужное продолжение, которое уже сейчас игнорируют точно так же, как неудачные сиквелы «Терминатора» или «Индианы Джонса». И даже много лет спустя, зрители будут сходиться на том, что у «Джокера» никогда не было второй части.

Искренне ваш

Gonzo