Фильму «Десять заповедей», прославившемуся потрясающими спецэффектами и декорациями, исполнилось сто лет

Колыбель плывет по Нилу, гибнут первенцы, раздвигается море, евреи пляшут у золотого тельца, Бог учит всех жить – как рассказывали в кино о жизни пророка Моисея.

4 декабря 1923 года в «Египетском театре» Лос-Анджелеса прошла торжественная премьера «Десяти заповедей» Сесила Демилля. Фильм озолотил своих создателей: стоил он около 1.5 млн долларов, а в прокате собрал больше четырех миллионов. Современники – в том числе редактор главного американского киножурнала – называли «Десять заповедей» лучшей кинокартиной за всю историю кинематографа. Далее – подробнее об этом и других фильмах о Моисее.

«Десять заповедей» (1923)

Сценарий «Десяти заповедей» строился по популярной схеме, использованной тем же Демиллем уже раз десять. К основному сюжету добавлялся небольшой довесок с историей из прошлого: например, падение нравов в современной Америке иллюстрировалось с помощью римской оргии во времена нашествия варваров. Основное блюдо в «Десяти заповедях» - рассказ о набожном плотнике и его грешном брате, нарушившем все законы Бога, и погибшем жалкой смертью. В финале герой вместе с падшей женщиной читает Евангелие.

Многие предпочитают забыть о том, что в фильме было что-то кроме библейских эпизодов. Современная история должна была казаться лицемерной и фальшивой многим зрителям и в 1923 году. «Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем», - говорится в той же Библии, которую читают герои Демилля, так что история о Боге, наказывающем грешников и помогающем праведным, отличается от того, во что верят христиане. Подлинным сюжет такого типа становится только в другой реальности – в далеком прошлом, в далекой стране, без современной психологии и без логической связности событий.

Именно таким является сюжет исторического фрагмента «Десяти заповедей»: для зрителя, хорошо знакомого со священной историей, подсвечиваются основные ее моменты, авторы не стремятся связать их в единую картину. Страдания евреев в Израиле – Десятая казнь – Переход через Красное море – Поклонение золотому тельцу – Моисей разбивает скрижали с заповедями Бога: Демилль создает своего рода киноикону с несколькими клеймами. Логическая связь между эпизодами ослаблена, наворотить психологических мотивировок не позволяет хронометраж, поэтому остается лишь символика: гибнут нечестивые, торжествуют праведники, грех и праведность продолжают борьбу в современном мире.

Последнее подчеркивается финалом библейского эпизода: Демилль уделяет внимание оргии, устроенной рядом с золотым тельцом, столько же времени, сколько и получению заповедей Моисеем. Оргия завершается отвратительно – пьяным кутежом, но ее начало - восточные танцы у золотого божка плодородия - выглядит довольно привлекательно. А вот Моисей, напротив, не выглядит как харизматичный лидер. Сыгравший его Теодор Робертс обычно блистал в комических ролях второго плана. Его герой выглядит одновременно суровым и немного наивным, забавным. Услышав раздающееся с небес «Не убивай. Не воруй», он выпучивает от удивления глаза - вот это да! воровать-то оказывается нельзя! – и кидается выбивать услышанное на камне. Грех у Демилля всегда оказывается соблазнительным, нравственность – немного нелепой, жалкой. Это непредумышленное равновесие делает мораль его фильмов более неоднозначной.

Условность происходящего в библейском эпизоде подчеркивается с помощью приема, часто использовавшегося в ранних немых исторических фильмах. Часто создатели вдохновлялись гигантской исторической картиной 19 века и переносили ее персонажей на экран. В этот раз Демилль оживил гигантское полотно «Израиль в Египте» Эдварда Пойнтера.

Сначала мы смотрим на центр картины: изможденные, страдающие люди везут гигантского гранитного льва – с воссоздания этой сцены на экране начинается фильм и это противопоставление холодной красоты Египта и живой, но безыскусной жизни рабов, сохранится во всех кинолентах о жизни Моисея.

Упавший раб, девушка, дающая ему напиться, размахивающий хлыстиком сын фараона (он стоит слева на коленях у матери): все они оживают на экране в «Десяти заповедях». Фон картины – фантастическое нагромождение знакомых каждому зрителю египетских достопримечательностей: пирамида Хеопса, Луксорский храм, львы из Британского музея. Таким же фантастическим, но узнаваемым становится Египет в фильмах об Исходе.

В прессе постоянно перечисляли сколько денег было затрачено на декорации, сколько тысяч статистов жили в лагере в пустыне у городка Гуадалупе, сколько животных пригнали на съемки. «Если бы американские инженеры перенеслись в Древний Египет, они бы научили египтян быстро строить пирамиды», - сообщал журнал «Фотоплей».

После съемок Демилль не стал везти статуи и стены дворца в Лос-Анджелес. Оставлять их нетронутыми он тоже не захотел: их могла использовать другая кинокомпания. Поэтому гипсовых сфинксов зарыли в пустыне - так появился "затерянный город Демилля" в дюнах Гуадалупе-Нипомо. Сфинксы были полыми внутри, в 2017 году археологам потребовалось при раскопках заполнять внутреннюю часть пеной для дальнейшей транспортировки. Сейчас "гордый страж пустынь" хранится в маленьком музее в Гуадалупе.

Роскошные декорации, уникальные спецэффекты и несколько минут, снятых на цветную пленку: все это изумляло даже людей, не одобрявших грубые развлечения. На этот фильм в 1924 году ходил Гарри Галлер, главный герой «Степного волка» Гессе. Фильм его впечатлил, но ему не понравилась обстановка в кинотеатре: «Мне было невероятно странно глядеть, как священные истории, с их героями и чудесами, осенившие некогда наше детство первым смутным представленьем о другом мире, о чем-то сверхчеловеческом, разыгрываются здесь за плату перед благородной публикой, которая тихонько жует принесенные с собой булочки, — в этой маленькой картинке видна была вся бросовость, вся обесцененность культуры в нашу эпоху». В финале герой «Степного волка» перевоспитывается и начинает ценить грубую, вульгарную красоту современного мира. Демилль доказал, что религиозный опыт можно получить не только в церкви, а для того, чтобы увидеть чудо, достаточно заплатить 50 центов.

«Десять заповедей» (1956)

Через тридцать лет Демилль решил переснять свой фильм: теперь к его услугам были звук, цвет и широкий экран. В пятидесятые годы исторические блокбастеры пользовались успехом у публики, поэтому Адольф Цукор, один из владельцев студии «Парамаунт», не разрешивший режиссеру в 1923-м снимать в Египте, в этот раз благослонно отнесся к новому проекту и выделил средства на съемки горы Синай, Нила и пирамид. Фильм, стоивший 13 млн долларов, собрал около 90 миллионов в прокате к концу 1970-х – в 2019 году он был на шестом месте в списке американских лидеров проката за всю историю кино. Этот фильм, соединивший фантастические мифы с фабулой авантюрного исторического романа, был «Властелином колец» середины прошлого века – та же модель сюжетостроения была использована и в романе Толкина.

Важно то, что «Десять заповедей» - христианский фильм, а не история о легендарном вожде еврейского народа. В начале 1950-х годов кинематограф США вовлекается в пропагандистскую борьбу с Советским союзом. Комиссия Маккарти начинает расследование антиамериканской деятельности, коммунистические шпионы чаще появляются в нуарах и триллерах, ЦРУ финансирует экранизацию «Скотного двора» Оруэлла (1955). Частью антисоветской пропаганды становится пропаганда религиозная: «Без Бога не было бы ни американской демократии, ни американского образа жизни», - сказал в 55-м президент Эйзенхауэр.

Один из прообразов Египта в «Десяти заповедях» - Советский Союз. В сценарии уже в прологе подчеркивают, что Египет – империя, основанная на рабстве, а мир, куда уходят с Моисеем свободные евреи – мир свободы и равенства. Перечислю другие элементы фильма, напоминающие о СССР. Обычно египтян в американских фильмах об Исходе играли и озвучивали англичане (в «Принце Египта» фараона озвучивает Рэйф Файнс, в сериале «Моисей» старого правителя играет Кристофер Ли): потомкам колонистов напоминали, как звучит имперская речь. В фильме 1956 года фараона играет Юлий Борисович Бринер, учившийся в Петербурге, и прославившийся в роли короля Сиама. Египет – это гигантская стройка, на которой трудятся утрачивающие индивидуальность рабы. То, что поражало рядовых американских путешественников в Советском Союзе - гигантские портреты вождя – органично смотрится в царстве, где устанавливают десятиметровые статуи правителей.

И Моисей в этом контексте больше похож на сурового проповедника, бродившего по пустыням Дикого Запада, а не на еврейского вождя. Для американского зрителя Моисей – прообраз Христа, а не один из основателей иудаизма. В версии 1923 года пророк ходил с посохом, на верхушке которого была звезда Давида – этот анахронизм в версии 1956 года убрали, еврейской символики тут нет. Поэтому в фильме приглушается мотив возрождения и освобождения одного этноса: вместе с евреями из Египта уходят и негры, и бывшие рабами египтяне.

Герой в фильме не столько спасает свой народ, сколько дает надежду на освобождение всему человечеству. Моисей, как и Христос, спасается во время избиения младенцев, скитается в одиночестве в пустыне под завывания демонов, творит чудеса, спасает людей от рабства и преображается, как Гэндальф: на гору всходит мужчина в расцвете сил, сходит с нее благообразный старец с седой бородой. Ему противостоит не верящий в сверхъестественное фараон Рамзес, долгое время с презрением наблюдающий за карами Божьими: для него все это – либо фокусы, либо природные катаклизмы, которые можно перетерпеть. Поэтому традиционная сцена - фараон просит египетского бога (на этот раз Сокара) воскресить погибшего первенца – приобретает тут дополнительную психологическую мотивировку: суровый воин, всю жизнь отвергавший богов, горюет так сильно, что в отчаянии начинает молить холодную статую о чуде. Как часто бывает у Демилля, антагонист вызывает у зрителей не только гнев, но и сочувствие: понятно, что Моисей прав во всем, но упрямый фараон, вступающий в спор с Богом и судьбой, тоже заслуживает уважения.

Сам Моисей здесь впервые в кинематографе становится персонажем с характером, а не символической фигурой. В первой части фильма он – возможный наследник фараона, спокойный, уверенный в себе технократ, умеющий и заключить выгодный договор с нубийцами, и построить новый город. В него влюблена первая красавица Египта. Он решает бросить эту роскошную жизнь примерно по тем же причинам, что и индийский царевич Сиддхартха Гаутама: герой видит, что мир за пределами дворца полон страдания и сам он является частью этого мира. Только после преображения у горы Синай этот герой утрачивает психологию и вновь приобретает черты символического образа – теперь это Спаситель, Учитель и Пророк. Сыгравший главную роль Чарльтон Хестон гордился тем, что он похож на Моисея, вылепленного Микеланджело.

Демилль подчеркивал, что выбор Моисея был сложным выбором (герою было, что терять) с помощью миллионов, потраченных на декорации, костюмы и спецэффекты. Тратил он их не для показа земли обетованной или горы Синай (и там, и там – пустыня), но для воссоздания Древнего Египта. То есть, процентов 80 фильма, посвященного исходу из Египта, показывает этот самый Египет во всей красе. Конечно, это мрачная красота – во второй половине фильма в кадре преобладают оттенки черного и красного, но в первую очередь это красота величественная. И вновь, как и тридцать лет назад, привлекательной оказывается оргия у золотого тельца: благодаря ярким цветам она превращается в пир красок, в оживший восточный ковер.

Легкая демиллевская эротика раздражала в равной степени и американских проповедников, и случайных советских зрителей. Шестидесятилетняя актриса Ольга Андровская посмотрела фильм во время командировки в Японию и осталась им недовольна: «многие и многие [герои] американизированы, в особенности — женщины, которые таки продолжают играть американских «стар», с сексом, в прозрачных платьях». И живописный Египет, и чувственная оргия подчеркивают основной мотив фильма: герой, принадлежащий миру наслаждений и великих свершений, оставляет этот сверкающий мир ради голой пустыни праведности.

Сериалы «Моисей Законодатель» (1974) и «Моисей» (1995)

Со второй половины 60-х годов, после провала «Клеопатры», уменьшаются бюджеты исторических фильмов. Костюмы и декорации становятся попроще, иной раз съемки проводят в полуразрушенных древних зданиях, чтобы сэкономить на оформителях. Для телевидения эта стилистика подходила идеально: бюджеты у сериалов были небольшими.

Поэтому итальянский сериал «Моисей Законодатель» разительно отличается от фильма Демилля. В первой половине главенствует белый цвет – Египет снимают в античных развалинах, во второй половине на смену приходят желтый и коричневый цвета - народ Божий скитается по пустыне. В главных ролях – звезды разной величины, но играют все спустя рукава – в том числе и уставший, равнодушный Берт Ланкастер, изображающий Моисея. Сценарист Энтони Берджесс, автор христианской антиутопии «Заводной апельсин», переделал после съемок сценарий в эпическую поэму, но ничего эпического в самом телефильме нет.

Второй сериал снят американским каналом TNT вместе с итальянцами для «Библейской коллекции». Визуальная часть там тоже тусклая: трехкопеечный Египет и марокканская пустыня. В первой половине 52-летний Кингсли изображает юного Моисея с невероятной прической и ярким гримом, выглядит это кринжово. Вторая половина симпатичнее: у Кингсли складывается хороший дуэт с играющим фараона Фрэнком Ланджеллой.

«Принц Египта» (1998)

Идея снять фильм о принце Египта (вообще-то, конечно, о царевиче – короли и принцы в Европе, в Азии - цари) впервые появилась в сказочном королевстве Диснея. В начале 90-х годов Джеффри Катценберг, возглавлявший диснеевскую киностудию, предложил сделать анимационную версию «Десяти заповедей». Гендир Disney посчитал религиозную тематику рискованной и осуществить свой проект Катценберг смог только после создания своей собственной студии – Dreamworks. Мультфильм о жизни Моисея успешно прошел в прокате (сборы – 218 млн долларов, бюджет – 60) и был награжден премией Оскар за песню Уитни Хьюстон и Мэрайи Кэри. Критики отнеслись к нему благожелательно: Роджер Эберт написал, что Демилль стал бы мультипликатором, если бы жил в наше время.

«Принц Египта» - детский фильм, начинающийся с эпизода, в котором детей убивают. Со своими зрителями создатели говорят на равных, не скрывая от них ни младенцев, падающих в пасти крокодилов, ни крики родителей, потерявших первенцев во время десятой казни. Мораль фильма незатейлива, но сомнительна: если они убили наших детей, наш Бог может убить их детей: убьет он их, конечно, с жалостью, но виноват во всем только упрямый фараон, из-за которого страдает весь народ. Подходит ли такой месседж для детского фильма или нет – другой вопрос, но честность создателей «Принца Египта» вызывает уважение.

Чтобы смягчить удар, в фильм добавлены веселые животные, песни и пляски (особенно хороши египетские маги Стив Мартин и Мартин Шорт с номером "Playing With the Big Boys") и гонки на колесницах. На дворе конец 90-х, у Диснея выходит фильм «Мулан» про женщину-воина, и женские персонажи «Принца Египта» в первой половине временами вытесняют мужчин из кадра. Брат Моисея – скучный тип, а вот его сестра Мириам – пророчица, объявляющая героя Избавителем и подталкивающая его к решительным действиям. Будущая жена Моисея ведет себя не как покорная дочь пустынного вождя, а как неистовая амазонка. Основная сюжетная линия не идеально сочетается с этими дополнениями: сцена, в которой ангел разрушения уничтожает египетских детей, не напрягает, но немного напрягает то, что минут через пять после нее показывают смешного плюющегося верблюда. Жаль, что советские режиссеры не снимали мультфильмы на библейские сюжеты: хотелось бы увидеть историю Исхода в стилистике Снежко-Блоцкой, снимавшей про аргонавтов и Прометея – без танцев и шуток.

Катценберг всю свою жизнь поддерживал Израиль – страну, которую он в беседе с еврейской журналисткой, назвал «драгоценным камнем, оказавшимся в тех местах, где не так много драгоценностей». И, в отличие от христианских «Десяти заповедей», «Принц Египта» — это в большей степени фильм о спасении этноса, о Боге, связывающем себя с одним народом. В тексты песен были добавлены слова на иврите, Моисея в израильской версии озвучивал кантор из синагоги Тель-Авива. Поэтому из фильма убирают золотого тельца, поэтому нам не объясняют, что за каменные доски в финале в руках у герояы: сказочные элементы из истории Моисея успешно вытесняют в «Принце Египта» религиозные.

«Исход: боги и цари» (2014)

После «Гладиатора» все исторические фильмы Ридли Скотта были ревизионистскими – старые сюжеты переиначивались на новый лад. История крестовых походов оказывалась историей о мультикультурализме, в «Робин Гуде» рассказывалось о зарождении демократии, в «Последней дуэли» - о токсичной маскулинности. «Исход», судя по всему, должен был осуждать фанатизм: Ридли Скотт в интервью перед съемками фильма сообщил, что религия «порождает зло».

Поэтому фантастический элемент в фильме приглушен. Десяти казням дана реалистическая трактовка (совершенно невероятная и никак не объясняющая, почему все эти бедствия свалились на Египет аккурат после возвращения Моисея). Воды Чермного моря расступились из-за отлива и сомкнулись из-за цунами (мне легче представить Бога, раздвигающего воду, чем это сочетание природных явлений у египетского берега). Бог разговаривал с Моисеем только в его голове: в видениях появляется угрюмый мальчик, напоминающий скорее героя из «Знамения», а не божьего посланца. Кристиан Бэйл, сыгравший главную роль, считал своего героя шизофреником.

С тем же неуспехом реалистической пытаются сделать и манеру актерской игры. Здесь нет величественных поз и четких реплик из фильма Демилля: герои пыхтят, бормочут себе под нос, смотрят исподлобья и делают паузы, чтобы выдать очередную нудную сентенцию. Деятельные и целеустремленные персонажи третьего плана (вроде Сигурни Уивер, сыгравшей злую царицу) ненадолго оживляют действие. Сюжетные линии взлетают ввысь (евреи готовят оружие для восстания) и рушатся в пустоту (никакого восстания, конечно, не будет). У Ридли Скотта есть традиционная отмазка: существует-де режиссерская четырехчасовая версия фильма, в которой все сделано так, как надо.

Все авторы фильмов о Моисее хвастались своими консультантами. Режиссер Демилль в прологе к фильму перечислял имена древних историков, 300 экспертов консультировали создателей «Принца Египта» (три историка на каждую минуту мультфильма), а вот черновую версию «Исхода» показали, приличия ради, всего одному историку, бурно восторгавшемуся в интервью точностью, с которой Скотт воссоздает прошлое. Все это, конечно, беззастенчивая реклама: каждый из фильмов о Моисее фантастичен по-своему. Киновед Кристин Томпсон, перечисляя ошибки «Исхода», в первую очередь обратила внимание на то, что евреи строят гигантские пирамиды (примерно 2600 год до н. э.), а рядом ездят на колесницах египтяне (колесницы появились примерно через 1000 лет после постройки пирамид). Всадники ездят в седлах, появившихся в Египте не раньше, чем через еще одну тысячу лет. Немес – царский головной убор – носят многие египетские персонажи: например, охранники у виселицы. Во дворцах бегают павлины, которых в те времена в Древнем Египте не было, а вот обезьянок и кошек там почему-то нет. Как было сказано в рецензии критика «Гардиан»: Египет в «Исходе» похож на богато украшенный вестибюль отеля в Беверли-Хиллз.

Все мы знаем, что может на это ответить Ридли Скотт.

Все недостатки «Исхода» связаны с тем, что фильм снят трусливыми, пытающимися усидеть сразу на двух стульях творцами. Им хочется пнуть религию, но не слишком сильно – среди американцев все еще много верующих. Им хочется превратить Моисея в воинствующего фанатика, но это может обидеть народ Израиля: поэтому сам по себе Исход показан как радостное событие. Если бы создатели захотели дискредитировать чудеса из библейской легенды, проще всего было бы выдать их за пропагандистское вранье: были, мол, мор и эпидемия, а потом сочинители к ним добавили еще 8 несчастий для круглого счета. Но Голливуду нужен зрелищный фильм и в него вставляют дорогие «реалистичные» чудеса, которые выглядят неправдоподобнее сказочных. Ну и наконец Моисея, важного для повседневной мифологии американских чернокожих, можно было бы сделать и негром, но в 2014-м не каждый на это решится - и вот на главные роли набирают белых звезд. Таким же непоследовательным, мутным, желающим угодить и новой этике, и старым фанатам был недавний сериал по мотивам книг Толкина: ни Богу свечка, ни черту кочерга.

«Седер-мазохизм» (2018)

Смелее других оказалась женщина. Карикатурист Нина Пэйли начала снимать свой фильм о Моисее за год до Скотта и работала над ним шесть лет. В «Десяти заповедях» Демилля символические аспекты сюжета были важнее психологии и связности. Сделав круг, история повторяется: в «Седер-мазохизме» Пэйли также отказывается от внятной голливудской истории, заменяя ее боевым левацким монтажом аттракционов. В мультфильме последовательно чередуются миф о рождении и гибели богини плодородия, рассказ о том, как евреи празднуют Песах, история Моисея и беседа Нины Пэйли со своим отцом об иудаизме.

Все эти фрагменты сделаны по-разному. Миф о богине – рисованный абстрактный мультфильм с текучими образами и красками. Тело богини превращается в землю, начинается рост деревьев и цветов, их вырубают мужчины и присваивают себе древнюю женскую силу. Беседа с отцом похожа на подвижные коллажи из мультфильмов Терри Гиллиама. В мультфильме папа режиссера предстает в виде Бога – пирамиды с бумажного доллара, оживленной с помощью глаз и бороды. Себя Пэйли изображает козленком отпущения – из-за каких-то старых обид на родителей. Папа вспоминает чистую детскую веру, ворчит на дочь, так и не закончившую университет, и благодушно продолжает одобрять то, во что не верит: традиция важнее.

Моисей в интерпретации Нины Пэйли – узколобый фанатик, боровшийся с культом женского божества. Поклонение золотому тельцу – это поклонение золотой корове, египетской богине Хатхор, отвечавшей за плодородие, танцы и веселье. Сходя с горы Синай, похожей на гигантский фаллос, Моисей уничтожил культ Хатхор. Он закрепил новую веру с помощью двух вытянутых по вертикали скрижалей, точно повторяющих форму горы Синай. Под песню The Things We Do For Love Моисей и священники надели паранджу на еврейских женщин, а затем вырезали народы, имевшие несчастье проживать на Земле обетованной. После песни на экране мелькают фрагменты хроники: куклуксклановцы у горящего креста, израильтяне сбрасывают бомбы на сектор Газа, самолеты врезаются в башни Нью-Йорка.

Пэйли решила снять «Седер-мазохизм» после обвинений в культурной апроприации – сценарий ее первого мультфильма был написан по мотивам «Рамаяны». Вспомнив, что у нее есть и своя культура, она сделала фильм об одном из ключевых ее персонажей. Действительно, в истории Моисея есть эпизоды, которые не вставишь в детский мультфильм или исторический блокбастер. Вот, например, два из них. Женщины из других народов подбивали израильтян молиться чужим идолам. Однажды один из покинувших Египет евреев привел в свой шатер девушку мадианитянку. «Увидев это, Пинехас, сын Элеазара, сына священника Аарона, оставил собрание, взял копье и вошел вслед за израильтянином в спальню, и пронзил обоих их, израильтянина и женщину в чрево ее». Через некоторое время армия израильтян уничтожила всех мужчин из народа мадианитян и взяла в плен женщин и детей. Моисей разгневался и приказал: «Убейте всех женщин, которые спали с мужчинами, но оставьте себе всех девочек, которые ещё не спали с мужчиной».

В былые годы эксцентричные читатели, узнав об этих фактах, пытались объявить Библию экстремистской литературой. Но в 2015-м президент Путин подписал федеральный закон о запрете признания экстремистскими материалами текстов Библии, Корана, Танаха и Ганджура. Остается теперь выслушивать толкования православных священников, объясняющих пастве, что Моисей жил в жестокую эпоху и действовал в соответствии с духом времени. Меня самого устраивает оправдывающий Яхве диалектический аргумент: Бог и прекрасен, и чудовищен. Но мне нравится и то, как разбивает этот аргумент в своем рассказе «Протокол допроса Пинхаса, сына Эльазара» историк Немировский, остроумно продемонстрировавший, что показания нациста Адольфа Эйхмана легко встраиваются в рассказ о покорении Земли обетованной.

Нина Пэйли в своем мультфильме соединяет миф и реальность: мифический геноцид перекликается с современной историей государства Израиль. Из-за этой истории в арабских государствах не приветствуются фильмы о Моисее. Когда-то все было по-другому: летом 1954-го Демилль приехал в Египет, чтобы получить разрешение от властей на съемки. Его приняли премьер Насер и военный министр Хаким Амер, поблагодарившие режиссера за фильм «Крестовые походы» - они несколько раз смотрели его до войны. В фильме с уважением был показан султан Саладин и поэтому решено было, что и в «Десяти заповедях» не будет ничего оскорбительного для арабов. Действительно, Иофор, тесть Моисея, выведен в фильме добродетельным бедуином, напоминающим о том, что у его народа и у евреев один предок – Авраам. Но премьера фильма состоялась 8 ноября 1956, через день после окончания Суэцкой войны, в результате которой Израиль завоевал Синайский полуостров – в том числе и гору, на которой Моисей получил скрижали с десятью заповедями. В Египте фильм в прокат не вышел. «Принц Египта» также был запрещен в нескольких мусульманских странах: ислам возбраняет смотреть на изображение пророка Мусы. «Исход» Ридли Скотта обругал египетский министр культуры, поинтересовавшийся – если евреи построили наши пирамиды, то почему они не построили ни одной у себя на родине, в Израиле? Фильм был объявлен сионистской пропагандой, в египетских кинотеатрах его не показывали.

Миф о земле обетованной, благодаря которому существует Израиль, развенчивается в блистательном эпилоге «Седер-мазохизма». Видеоряд сопровождает песня This Land Is Mine с музыкой из фильма «Исход» Отто Премингера. «Это – моя земля, Бог даровал ее мне, эту древнюю и прекрасную страну», - с этими словами песня стала своего рода неофициальным гимном Израиля. В ролике Пэйли «своей» землю Ханаана называют все народы, жившие на ней: первым начинает петь первобытный человек, а последние слова пропевает… Впрочем, если не видели – посмотрите сами.

Так завершается актуальное высказывание Нины Пэйли: Бог Моисея – это Смерть. Смерть ухмыляющаяся: она в одно и то же время учит принца Египта и как вырезать окружающие народы, и как обрезать крайнюю плоть. Я не разделяю идей госпожи режиссерки, но мне по душе то, как энергично и убедительно она преподносит их в «Седер-мазохизме». Я не верю в добрую богиню плодородия и думаю, что воплощение утопии матриархата на земле, если кому-то взбредет в голову ее воплотить, будет таким же отвратительным, как и воплощение любой другой утопии – коммунистической или религиозной. Мне немного жаль папу Пэйли, добродушно побурчавшего на диктофон для своей дочурки, превратившей его в фильме в клоуна, а себя – в жертву. Но, с другой стороны, с финалом мультфильма не поспоришь: историческая правда в палестинских войнах всегда будет у той стороны, которую лучше финансируют, а так – нет ее, нет никакого Божьего народа, никто никому не дарил прекрасную и древнюю землю.

Подведу итоги. Во-первых, любой миф губит реалистическая трактовка. Он оживает либо в оболочке из авантюрного исторического романа – так рождается фэнтези, либо в повествовании, лишенном психологизма и интриги: в немой киноиконе Демилля или в мультижанровом перформансе Нины Пэйли. Во-вторых, идея фильма сама по себе оказывается абсолютно не важной. Топит «Барби» за феминизм или контрабандой протаскивает антифеминистские идеи? Воспевает ли «Слово пацана» криминал или осуждает? Не все ли равно? Важнее не сама идея, но отношение к ней. Когда ты мнешься и пытаешься угодить нескольким таргетным группам из целевой аудитории, получается убогий «Исход» Скотта. Но можно снять отличный фильм, руководствуясь пылкой верой в Бога («Десять заповедей») или столь же пылким неверием («Седер-мазохизм»), потому что все огни – огонь.