Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 14
Лия и Фалада. Помоги ей.
Встреча на дороге. Волки. Две луны.
1
Мы говорили всего около часа, причём по большей части говорил я, но этого хватило чтобы понять, что она не была обыкновенной девушкой с фермы. Возможно, это звучало по-снобски, как будто я не верил, что девушки с фермы могут быть смышлёными или симпатичными или даже красивыми. Я не имел ввиду чего-то из этого. Уверен, что где-то в этом большом круглом мире существовали и девушки с фермы, владеющие чревовещанием. Было кое-что что ещё, намного большее. В ней была какая-то уверенность, вид, как будто она привыкла командовать людьми – и не только батраками. И после минутного колебания, видимо, вызванного моим внезапным появлением, она абсолютно не выказывала страха.
Возможно, не стоит и говорить вам, что мне хватило часа, чтобы влюбиться в неё по уши, потому что вы, возможно и так это поняли. Ведь так всегда бывает в сказках, правда? Вот только для меня это была не история, а моя жизнь. Это была типичная удача Чарли Рида: втрескаться в девушку не только старше себя, но и чьи губы я никогда не смогу поцеловать. Я был бы рад даже поцеловать шрам на их месте, что может сказать вам насколько плохо было моё дело. Одно я знал точно: со ртом или без, она не предназначалась для таких как я. Она была большим чем простая девушка, кормящая гусей. Намного большим.
А ещё какая может быть романтика, когда красавица вынуждена разговаривать с по уши влюблённым Ромео посредством лошади?
Но мы разговаривали именно таким образом.
2
Возле сада стояло газебо. Мы сели за круглый столик внутри. Пара батраков вышла из зарослей кукурузы и направились к амбару, неся полные корзины – я догадался, что здесь вместо начала октября был конец лета. Лошадь щипала траву поблизости. Серая девушка с сильно деформированным лицом принесла и поставила поднос. На нём были две тканые салфетки, стакан и два кувшина, один побольше, а другой размером с крошечные кувшинчики, которые вам приносят в закусочных. В большом было что-то, похожее на лимонад. В маленьком была жёлтая кашица, которая могла быть тыквенным пюре. Гусятница жестом предложила мне налить из большого кувшина и выпить. Я так и сделал, с некоторым смущением. Потому что у меня был рот, и я мог пить.
«Вкусно,» сказал я, так оно и было – сладость и терпкость были смешаны в правильных пропорциях.
Серая девушка продолжала стоять за плечом гусятницы. Она указала на жёлтую кашицу в маленьком кувшине.
Гусятница кивнула, но её ноздри шевельнулись от вздоха, а шрам на месте рта слегка выпятился. Служанка достала стеклянную трубочку из кармана на платье, такого же серого, как и её кожа. Она наклонилась, чтобы поместить её в кашицу, но гусятница забрала у неё трубочку и вместо этого положила её на стол. Она посмотрела на служанку, кивнула и сложила ладони вместе, словно говоря намасте. Девушка кивнула в ответ и вышла.
Когда она ушла, гусятница хлопком в ладоши позвала лошадь. Та подошла и просунула голову через перила, между нами, дожёвывая то, что было в её набитом рту.
«Меня зовут Фалада,» сказала лошадь, но её рот не двигался как это бывает у кукол, сидящих на коленях чревовещателей; она продолжала жевать. Я не понимал зачем девушка продолжала эту шараду с передачей голоса. «Мой хозяйку зовут Лия.»
Позже я узнал, как правильно пишется это имя, благодаря Доре, но тогда я услышал Лея, как в Звёздных войнах. После всего что произошло, это казалось разумным. Я уже повстречал версию Румпельштильцкина, и старую женщину, которая жила пусть не в ботинке, но в доме, где ботинок висел над входом в качестве вывески; сам я был версией Джека из сказки про бобовый стебель, разве Звёздные войны не были ещё одной сказкой, пусть и с отличными спецэффектами?
«Рад видеть вас обеих,» сказал я. Из всех странных вещей, случившихся со мной в тот день (более странные вещи ждали впереди), эта была по многим причинам самой странной – или, может быть, самой сюрреалистичной. Я не знал на кого из них смотреть и в конце концов поворачивался то туда, то сюда, как если бы смотрел теннисный матч.
«Тебя прислал Адриан?»
«Да, но я знал его как Говарда. Он был Адрианом… раньше. Насколько давно вы его видели?»
Лия подумала, сведя брови вместе. Она даже хмурилась красиво (с этого места я постараюсь удержаться от подобных наблюдений, но это будет непросто). Затем она посмотрела вверх.
«Я была намного моложе,» сказала Фалада. «И Адриан тоже был моложе. С ним была собака, совсем щенок. Она всюду скакала. У щенка было странное имя.»
«Радар.»
«Да.»
Лия кивнула; лошадь просто продолжала жевать, не выказывая интереса к происходящему.
«Адриан умер? Я так подумала, потому что ты носишь его пояс и оружие, которое принадлежало ему.»
«Да.»
«Тогда он решил больше не поворачивать циферблат? Если так, он был мудр.»
«Да. Он таким и был.» Я сделал глоток лимонада, затем поставил стакан и продолжил. «Я здесь из-за Радар. Она состарилась, и я хочу взять ей на тот циферблат и посмотреть, смогу ли я…» Я подумал, и вспомнил об одной из фантастических сказок, под названием «Бегство Логана». «И посмотреть, смогу ли я обновить её. У меня есть вопросы-»
«Расскажи мне свою историю,» сказала Фалада. «Я могу ответить на твои вопросы позже, если решу, что это будет хорошей идеей.»
Позвольте мне остановиться тут и сказать, что я получил некоторые сведения от Лии при участии Фалады, но намного больше она узнала от меня. У неё был такой характер, словно она привыкла к тому, что ей подчиняются… но в этом не было ни подлости, ни запугивания. Есть люди – воспитанные люди – которые словно понимают, что они обязаны быть приятными и вежливыми, и обязанность удваивается, если их никто к этому не принуждает. Но, приятные или нет, они как правило получают то, что хотят.
Так как я хотел вернуться в дом Доры засветло (я понятия не имел, что может вылезти из лесов после наступления темноты), я в основном придерживался своей миссии. Я рассказал ей как я познакомился с мистером Боудичем, как я о нём заботился, и как мы стали друзьями. Я рассказал ей о золоте и объяснил, что сейчас его у меня его достаточно, но со временем мне могло понадобиться ещё чтобы хранить колодец, ведущий в этот мир, в тайне от людей моего мира, которые могли использовать его не по назначению. Я не стал добавлять, что мне придётся искать способ превращения золота в наличные, потому что мистер Хайнрих был мёртв.
«Потому что потом, годы спустя, по-прежнему придётся платить налоги, а они довольно велики. Ты знаешь, что такое налоги?»
«О, да,» сказала Фалада.
«Но сейчас меня беспокоит Радар. Циферблат находится в городе, верно?»
«Да. Но если ты отправишься туда, ты должен вести себя очень тихо и следовать знакам мистера Боудича. И никогда, никогда не ходи туда ночью. Ведь ты один из целых людей.»
«Целых людей?»
Она протянула руку через стол и потрогала мой лоб, щёку, нос и мой рот. Ей пальцы были лёгкими, прикосновения порхающими, но меня снова словно ударило током.
«Целые,» сказала Фалада. «Не серые. Не испорченные.»
«Что случилось,» спросил я. «Это был Г-»
На этот раз её прикосновение не было лёгким; она хлопнула по моему рту достаточно сильно чтобы губы прижались к зубам. Она покачала головой.
«Некогда не произноси его имя чтобы не ускорить его пробуждение.» Она положила руку на своё горло, трогая пальцами правую сторону челюсти.
«Ты устала,» сказал я. «Должно быть, то, что ты делаешь чтобы говорить, трудно.»
Она кивнула.
«Я пойду. Может быть, поговорим ещё завтра.»
Я начал вставать, но она жестом показала мне остаться. Не было сомнения в том, что этот жест содержал в себе приказ. Она подняла палец в жесте, который поняла бы Радар: «Сидеть».
Она опустила стеклянную трубочку в жёлтую кашицу, затем подняла указательный палец правой руки к красному пятну – единственному изъяну её прекрасной кожи. Я заметил, что все её ногти кроме одного на этом самом пальце коротко подстрижены. Она вдавливала ноготь в пятно до тех пор, пока ноготь не пропал из виду. Она потянула. Плоть разошлась и ручеёк крови побежал вниз по челюсти. Она вставила соломинку в проделанное отверстие и её щеки втянулись, пока она всасывала то, что служило ей питанием. Половина жёлтого содержимого кувшинчика исчезла, в том время как для меня это был бы один глоток. Её горло двинулось не один раз, а несколько. Видимо, на вкус кашица была не лучше, чем на вид, гусятница ей давилась. Она вынула соломинку из того, что было бы трахеотомическим разрезом, находись он на шее. Отверстие моментально затянулось, но пятно выглядело воспалённее, чем когда-либо. Оно словно выкрикивало проклятие против красоты.
«Этого в самом деле хватит?» мой голос прозвучал потрясённо. Я не мог ей помочь. «Ты почти ничего не выпила!»
Она устало кивнула. «Открывать больно, а вкус неприятен после стольких лет одной и той же пищи. Иногда я думаю, что лучше умереть от голода, но некоторым кругам это принесло бы слишком много радости.» Она указала головой влево, в направлении откуда я пришёл, и в направлении, где располагался город.
«Мне жаль,» сказал я. «Если бы я мог что-то сделать…»
Она кивнула, что понимает (конечно, люди хотели что-нибудь для неё сделать, да они бы дрались чтобы оказаться в первых рядах) и снова сделала жест намасте. Затем она подобрала одну из салфеток и промокнула капельки крови. Я слышал о проклятиях – в книгах сказок их полным-полно – но на этот раз я увидел одно из них в действии.
«Следуй его знакам,» сказала Фалада. «Не заблудись, иначе солдаты ночи схватят тебя. И Радар.»
Должно быть, это имя тяжело ей давалось, потому что это прозвучало как «Райар», что напомнило мне восторженное приветствие Доры. «Циферблат находится на площади стадиона, позади дворца. Ты можешь достигнуть желаемого, если будешь быстр и тих. Что касается золота, о котором ты говорил, оно внутри дворца. Добыть его будет намного опаснее.»
«Лия, ты когда-то жила во дворце?»
«Давным-давно,» сказала Фалада.
«Ты…» мне пришлось заставить себя произнести это, хотя ответ и казался мне очевидным. «Ты принцесса?»
Она наклонила голову.
«Она была.» Теперь Лия говорила о себе – через Фаладу – в третьем лице. «Самая младшая принцесса из всех, всего было четыре старших сестры и четыре брата, принца, если угодно. Её сёстры погибли – Друзилла, Елена, Джойлен, и Фалада, моя тёзка. Роберт тоже погиб, она видела его бедное сокрушённое тело. Элден, который всегда был добр к ней, мёртв. Её мать и отец тоже мертвы. Мало кто из её семьи остался в живых.»
Я молчал, пытаясь осознать чудовищность трагедии. Я потерял мать, и это уже было достаточно плохо.
«Ты должен повидать дядю моей хозяйки. Он живёт в кирпичном доме возле Сифронт-роуд. Он расскажет тебе больше. А сейчас моя леди очень устала. Она желает тебе хорошего дня и безопасного пути. Ты должен переночевать у Доры.»
Я встал. Пятно солнца почти достигло деревьев.
«Моя хозяйка желает тебе удачи. Она говорит, что, если тебе удастся обновить собаку Адриана, как ты надеешься, ты должен привести её сюда чтобы моя хозяйка увидела, как собака скачет и бегает, как она делала раньше.»
«Я так и сделаю. Можно мне задать ещё один вопрос?»
Лия устало кивнула и подняла руку – говори, но будь краток.
Я достал маленькие кожаные башмачки из кармана и показал их Лие и затем (чувствуя себя немного глупо), Фаладе, которая выказала ноль интереса. (но мы помним, что Дора дала Чарли подмётки, а не башмачки. Чудеса – примечание переводчика) «Дора мне их дала, но я не знаю, что с ними делать.»
Лия улыбнулась глазами, погладила Фаладу по носу.
«На пути к дориному дому ты можешь повстречать путешественников. Если они будут босыми, это будут означать, что они отдали Доре свои поломанные или изношенные башмаки. Ты увидишь их босые ноги и дашь им вот эти символы. Дальше по дороге…» Она указала вдаль от города. «… есть маленький магазин, которым владеет младший брат Доры. Если у путешественников окажутся эти символы, дорин брат даст им новые башмаки.»
Я обдумал услышанное. «Дора чинит испорченные башмаки.»
Лия кивнула.
«Затем босые люди идут к её брату, владельцу магазина.»
Лия кивнула.
«Когда испорченные башмаки обновлены – как я сам хочу обновить Радар – Дора относит их к брату?»
Лия кивнула.
«Брат продаёт их?»
Лия покачала головой.
«Почему нет? Магазины обычно получают прибыль.»
«Это скорее для жизни, чем для прибыли,» сказала Фалада. «Моя хозяйка очень устала и теперь должна отдохнуть.»
Лия взяла мою руку и сжала её. Надо ли говорить, что я почувствовал. Она отпустила мою руку и снова хлопнула в ладоши. Фалада отошла в сторону. Один из серокожих батраков вышел из амбара и легонько шлёпнул лошадь по боку. Она достаточно охотно пошла к амбару, а серый человек шёл рядом с ней.
Когда я оглянулся, женщина, принёсшая пюре и лимонад оказалась рядом. Она кивнула мне и жестом указала на дом и дорогу за ним. Аудиенция – а это была именно она – окончена.
«До свидания, и спасибо вам,» сказал я.
Лия сделала намасте, затем опустила голове и сложила руки на фартуке. Служанка (или, может быть, фрейлина) проводила меня к дороге, её длинное серое платье подметало землю.
«Вы можете говорить?» спросил её я.
«Немного.» Это было сухое карканье. «Больно.»
Мы дошли до проезда. Я указал в сторону, с которой пришёл. «Как далеко расположен кирпичный дом её дяди? Вы знаете?»
Она подняла бесформенный серый палец.
«Один день пути?»
Она кивнула – я усвоил, что здесь это было самым распространённым способом коммуникации. По крайней мере для тех, кто не мог использовать чревовещание.
День чтобы добраться до дяди. Если имелось ввиду расстояние в двадцать миль, то чтобы добраться до города, понадобилось бы на день больше, скорее на два. Или даже на три. Считая время на возвращение в подземный коридор, ведущий к колодцу, может выйти всего шесть дней, и это предполагая, что всё пойдёт хорошо. К этому времени отец уже вернётся и заявит о моём исчезновении.
Он будет напуган и может начать пить. Я поставил на кон трезвость моего отца против жизни собаки… и даже если магия солнечного циферблата существует, кто знает, сработает ли она на пожилой немецкой овчарке?
Я понял – вы могли бы сказать, что я должен быть понять раньше – что задуманное мной было не безумным, а эгоистичным. Если я пойду на попятную сейчас, никто и не заметит. (“no one would be wiser” - буквально «никто не станет мудрее» - примечание переводчика) Конечно, мне придётся как-то вырваться из сарая, если Энди его запер, но я думал, что достаточно силён для этого. Я был одним из немногих игроков команды Хиллвью, которые могли не просто попасть в тренировочный манекен и оттолкнуть его на фут, а сбить его. И было кое-что ещё: я тосковал по дому. Я отсутствовал всего несколько часов, но в то время, как день подходил к концу в этих печальных, облачных землях, где единственным ярким цветом было огромное маковое поле… да, я тосковал по дому.
Я решил забрать Радар и вернуться. Снова обдумать варианты. Попытаться придумать план получше, такой чтобы я мог исчезнуть на неделю или даже две, чтобы при это никто не беспокоился. Я понятия не имел, что это будет за план, но думаю, что глубоко внутри я знал (в той маленькой тёмной кладовой, где мы пытаемся прятать секреты от себя самих), что я буду откладывать его до тех пор, пока Радар умрёт, именно так. И я так думал об этом до тех пор, пока серая служанка не взяла меня за локоть. Насколько я мог понять выражение того, что осталось от её лица, её было страшно, но тем не менее, её хватка была крепкой. Она повернула меня к себе, встала на цыпочки и шепнула мне своим болезненным голосом:
«Помоги ей.»
3
Я медленно шёл обратно в дорин Дом Башмаков, беспокоясь из-за тускнеющего света. Я думал о том, как Лия (в тот момент я всё ещё думал о ней как о Лее) открывала пятно сбоку того, что было её ртом. Как оно кровоточило, как ей, должно быть, было больно, но она делал это, потому что кашица была единственным, что она могла принять, чтобы остаться в живых.
Когда она в последний раз ела кукурузу, стебель сельдерея, или миску вкуснейшего жаркого из кролика? Была ли она безо рта, когда Радар, будучи щенком, играла с намного более молодой Фаладой? Была ли красота, оставшаяся несмотря на крайнее недоедание, своего рода злой шуткой? Было ли её проклятие тем, что она выглядела хорошо и здорово, несмотря на постоянный голод?
Помоги ей.
Был ли способ сделать это? В сказке нашёлся бы. Я вспомнил, как мама читала мне сказку про Рапунцель, когда мне не могло быть больше пяти лет. Воспоминание было ярким из-за финала: ужасная жестокость была обращена любовью. Злая ведьма наказала слепотой принца, спасшего Рапунцель. Я ясно помню картинку с бедным парнем, пробирающимся сквозь лес, вытянув вперёд руки, чтобы нащупывать препятствия. В конце истории принц воссоединился с Рапунцель, и её слёзы восстановили ему зрение. Был ли способ восстановить рот Лии? Слёзы точно не помогли бы, но, возможно, было что-то, что я мог предпринять; в мире, где поездка на солнечном циферблате могла вернуть годы, было возможно всё. Кроме того, покажите мне здорового молодого парня, который бы не захотел стать героем сказки, спасающего красивую девушку, и я вам не покажу никого. (?) По поводу возможности того, что отец мог снова начать пить, было кое-что, сказанное однажды Линди: «Ты не можешь получить всю славу за то, что он бросил пить, потому что это сделал он. Но если он начнёт пить снова, ты не можешь взять на себя всю вину, потому что он тоже виноват.»
Я смотрел вниз на свои ботинки, глубоко погружённый в эти мысли, когда услышал скрип колёс. Я поднял взгляд и увидел приближающуюся маленькую, ветхую тележку, запряженную настолько старым конём, что на его фоне Фалада смотрелась иллюстрацией здоровья и юности. В тележке лежало несколько свёртков, на самом большом из которых сидела курица. Рядом с ней шли – скорее, плелись – молодой мужчина и молодая женщина. Они были серыми, но не настолько как лиины батраки и служанка. Если аспидный цвет был знаком болезни, эти люди была на ранней стадии… и, конечно, Лия не была серой совсем, только безо рта. Это было ещё одной загадкой.
Молодой мужчина натянул поводья и остановил коня. Пара смотрела на меня со смесью испуга и надежды. Я достаточно легко угадал их чувства потому, что их лица были почти в порядке. Глаза женщины только начали сужаться, но им было долго до превращения в щели, через которые Дора смотрела на мир. Мужчине было хуже; если бы его нос не плавился, он был бы красавцем.
«Хо,» сказал он. «Мы встретились мирно? Если нет, забирай что хочешь. У тебя оружие, у меня нет, и я слишком устал и опечален, чтобы драться с тобой.»
«Я не грабитель,» сказал я. «Просто путник, как и вы.»
Женщина была одета в короткие ботинки со шнуровкой, пыльные, но целые. Ноги мужчины были босыми. И грязными.»
«Ты тот, кого по словам леди с собакой мы могли встретить?»
«Думаю, это должен быть я.»
«У тебя есть символ? Она сказала, что ты дашь мне его, за то, что я оставил ей свои ботинки. Они принадлежали моему отцу и разваливались на куски.»
«Ты не причинишь нам вреда, правда?» спросила молодая женщина. Но её голос звучал как у старой женщины. Пока не рычание, как у Доры, но близко к тому.
Я подумал, что эти люди прокляты. Все они. И это медленное проклятие. Что делает его ещё хуже.
«Не причиню.» Я достал из кармана маленький символический башмачок и протянул молодому мужчине. Он сунул башмачок в свой карман.
«За него моему мужчине дадут башмаки?» спросила рычащим голосом молодая женщина.
Я осторожно ответил на её вопрос, как и подобало мальчику, чей отец работает в страховой компании.
«В этом и заключается сделка, если я правильно понимаю.»
«Нам пора идти,» сказал её муж – если он, конечно, им был. Его город звучал немного лучше, чем её, но там, откуда я пришёл, никто не предложил бы ему должность телеведущего или чтеца аудиокниг.
«Мы благодарим тебя.»
Из леса на дальней стороне дороги послышался донёсся вой. Его тон поднимался до тех пор, пока не превратился в визг. Это был ужасный звук, и женщина спряталась за мужчину.
«Пора идти,» сказал он снова. «Волки.»
«Где вы остановитесь?»
«Леди с собакой показала нам рисовальную доску и изобразила то, что мы приняли за дом и амбар. Ты видел их?»
«Да, и я уверен, что они вас приютят. Но поторопитесь, и я поступлю так же. Не думаю, что остаться на дороге после наступления темноты будет…» «Будет круто» было то, что я думал, но не смог произнести. «… будет неразумно.»
Потому что, если придут волки, у этих двоих не окажется дома из соломы или веток, не говоря уже о кирпичном. Они были чужаками в этих землях. У меня, по крайней мере, был друг. «А теперь идите. Думаю, завтра вы получите новые башмаки. Как я и говорил, дальше по дороге будет магазин. Мужчина даст вам башмаки, если вы покажете ему… ну, вы поняли… ваш символ. Если можно, я хотел бы задать вам вопрос.»
Они ждали.
«Что это за земля? Как вы её зовёте?»
Они посмотрели на меня как будто у меня шарики зашли за ролики (“as if I had a screw lose” – «как будто у меня выпал болтик» - примечание переводчика) – фраза, которую я скорее всего не смог бы произнести – и мужчина ответил. «Это Эмпис.»
«Спасибо.»
Они пошли своей дорогой. Я пошёл своей, набирая ритм до тех пор, пока почти не пустился трусцой. Я больше не слышал воя, но мгла сумерек сгустилась к тому времени, когда я увидел приветливый свет окошка коттеджа Доры. А ещё она поставила лампу у подножия ступенек.
Тень двинулась ко мне во тьме, и я опустил свою руку на рукоятку револьвера мистера Боудича. Тень сгустилась и превратилась в Радар. Я опустился на одно колено чтобы она не напрягала свои больные задние лапы, пытаясь прыгнуть. Что она определённо собиралась проделать. Я обнял её за шею и прижал её голову к своей груди.
«Привет, девочка! Как твои дела?»
Она так сильно виляла хвостом, что её зад мотался туда-сюда как маятник. И я собирался позволить ей умереть, имея возможно что-то с этим делать? Я наврал.
Помоги ей, сказала служанка Лии, и там, на темнеющей дороге, я принял решение помочь им обеим – старой собаке и принцессе-гусятнице.
Если я мог.
Радар вырвалась, отошла на обочину дороги, поросшую маками, и присела. «Отличная идея,» сказал я и расстегнул ширинку. Я не снимал ладонь с рукоятки револьвера, пока делал свои дела.
4
Дома приготовила для меня постель возле камина. Там даже была подушка с разноцветными бабочками на наволочке. Я поблагодарил её, и она сделала реверанс. Я был потрясён, увидев, что её красные башмаки (вроде тех, что носила Дороти в Стране Оз) сменились на пару жёлтых кроссовок Конверс.
«Мистер Боудич принёс их тебе?»
Она кивнул и посмотрела на них со своей версией улыбки.
«Это твоя обувь для особого случая?» Мне показалось, что это должна быть именно она, потому что кроссовки были совершенно чистыми, словно их не доставали их коробки.
Она кивнула, указала на меня, а затем на кроссовки: я надела их для тебя.
«Спасибо тебе, Дора.»
Её брови словно вплавились в лоб, но она подняла то, что от них осталось и указала в направлении, с которого я пришёл. «Оидал?»
«Я тебя не понял.»
Она повернулась к верстаку и взяла доску для мела. Она стёрла квадратики, изображающие дом и амбар, которые она, должно быть, показывала молодому человеку и женщину, и взамен написала большими заглавными буквами «ЛИЯ». Она подумала и добавила вопросительный знак.
«Да,» сказал я. «Гусятница. Я повидал её. Спасибо, что позволила нам остаться на ночлег. Завтра мы отправимся в путь.»
Она погладила свою грудь над сердцем, указала на Радар, указала на меня, затем подняла руки в охватывающем жесте. Мой дом – твой дом.
5
Мы снова поели жаркого, на этот раз с кусочками грубого хлеба. Грубого, но очень вкусного. Мы ели при свете свечей, и Радар получила свою долю. Перед тем как, я позволил ей поесть, я достал из рюкзака бутылочку с таблетками и утопил их в подливе. Затем, подумав о том, какой длинный путь нам предстоит, я добавил третью. Я не мог отделаться от мысли, что, давая ей эти таблетки, я грабил Петра чтобы заплатить Павлу.
Дора показала на них и покачала головой.
«Предполагается, что они ей помогут. Нам предстоит долгий путь, и она уже не так сильна, как раньше. Они думает, что всё такая же, но нет. Думаю, когда они кончатся-»
Ещё один протяжный вой раздался с дальней стороны дороги. К нему присоединился другой, затем третий. Они были очень громкими, и превращались в вопли, заставляя меня сжимать зубы. Радар подняла голову, но не лаяла, только издавала негромкий рык, исходящий из глубины её груди.
«Волки,» сказал я.
Дора кивнула, скрестила руки на груди и крепко сжала предплечья. Она возбуждённо дрожала.
Ещё больше волков присоединилось к вою. Если они собирались продолжать всю ночь, не думаю, что нам удалось бы как следует отдохнуть перед началом путешествия. Не знаю, прочитала ли Дора мои мысли, и не уверен, что даже было похоже, что она так сделала. Во всяком случае, она встала и жестом велела мне подойти к круглому окну. Она указала на небо. Она была небольшого роста, так что ей не пришлось приседать, чтобы посмотреть, а вот мне пришлось. То, что я увидел, было очередным шоком. В тот день был их нескончаемый парад.
В облаках образовалась длинная прогалина. В открывшейся реке чистого неба я увидел две луны, она больше другой. Казалось, что они наперегонки несутся сквозь просвет. Большая была очень велика. Мне не нужен был телескоп чтобы рассмотреть кратеры, долины и каньоны её древней поверхности. Она выглядела так, словно собиралась упасть на нас. Затем прогалина закрылась. Волки прекратили рычать, я имею ввиду немедленно. Словно они вещали через гигантский громкоговоритель, и кто-то повернул выключатель.
«Это происходит каждую ночь?»
Она покачала головой, развела руками, затем указала на облака. Она умела общаться жестами и несколькими словами, которые умела писать, но на этот раз смысл ускользнул от меня.
6
Единственная дверь в коттедже, которая не вела вперёд или назад, была низкой, как раз по росту Доры. После того как она убралась после нашего скромного ужина (шикнув на меня, когда я попытался помочь), она ушла в ту дверь и через пять минут вернулась одетой в ночную рубашку длиной до босых ног и с платком на том, что осталось от волос. Кроссовки она держала в руке. Она поставила их осторожно – благоговейно – на полку в изголовье кровати. Там было что-то ещё и, когда я попросил разрешения посмотреть поближе, она протянула мне это, явно не желая давать в руки. Это была маленькая фотография в рамке, на которой мистер Боудич держал на руках щенка, который очевидно был Радар.
Дора прижала фото к своей груди, погладила его, и поставила на место возле кроссовок.
Она указала на маленькую дверь, затем на меня. Я достал зубную щётку и вошёл. Я видел не так много уборных, разве что в книгах и в старых фильмах, но думаю, даже если бы я видел много, эта оказалась бы самой аккуратной. Тут стоял жестяной таз со свежей водой и туалет, прикрытый деревянной крышкой. В настенной вазе были маки, распространяющие сладкий запах черешни. Не было запаха человеческих отходов. Ноль.
Я помыл руки, умылся и вытерся маленьким полотенцем с вышитыми бабочками. Я почистил щёткой зубы. Я был в уборной не больше пяти минут, может, даже и меньше, но Дора уже заснула в своей маленькой кровати, когда я вышел. Радар спала возле неё.
Я улёгся на своей импровизированной постели, состоявшей из толстых одеял и ещё одного чтобы укрыться. Которое пока мне не требовалось, потому что угли в камине всё ещё давали достаточно тепла. Смотреть как они то разгораются, то угасают, было гипнотическим. Волки молчали без бесящего их лунного света, но слабый ветерок играл в ивах, издавая своими порывами звук, похожий на низкий крик. Было невозможно не думать о том, насколько далеко от своего мира я был. Да, я мог снова в него вернуться, просто поднявшись по холму, пройдя милю по подземному коридору, и сто восемьдесят пять ступеней до верха колодца, но это была неверная мера. Это были совсем другие земли. Это был Эмпис, в котором не только две луны гонялись друг за другом в небе. Я подумал о книжной обложке, где воронка наполнялась звёздами.
Не звёздами, подумал я. Историями. Бесконечное количество историй, которые заполнили воронку и попали в наш пир, почти не изменившись.
Затем я подумал о миссис Уилкокс, моей учительнице в третьем классе, которая каждый день заканчивала словами «Что мы узнали сегодня, мальчики и девочки?»
Что я сегодня узнал? Это было место, где действовала магия и проклятия. Тут жили люди, страдающие от чего-то вроде прогрессирующей болезни или недуга. Я подумал, что теперь знаю почему на дорином знаке у дороги – нарисованным для ней мистером Боудичем – стишок про стихи был написан только на стороне, смотрящей на покинутый город. Потому что люди приходили с того направления. Неважно насколько мало я знал, но пустая сторона знака предполагала, что немногие возвращались. Если я предполагал, что закрытое облаками пятно солнца садилось на западе, значит молодые мужчина и женщина, которых я встретил (плюс остальные участники программы по обмену башмаков, запущенной Дорой и её братом) приходили с севера. Эвакуация с севера? Было ли это распространяющееся проклятие, может быть, что-то вроде радиации, источник которой находился в городе? У меня и близко не было достаточной информации чтобы убедиться в этом хотя бы наполовину, но это была неприятная мысль, потому что я собирался отправиться туда с Радар. Начнёт ли моя кожа сереть? Понизится ли регистр моего голоса до рычания Доры и фрейлины Лии? С кожей и голосом мистера Боудича не произошло ничего плохого, но могло быть, что эта часть Эмписа была в порядке, когда он в последний раз был тут.
Может то, может сё. Я был уверен, что, если начну замечать в себе перемены, я развернусь и сделаю ноги.
Помоги ей.
Это то, что серая служанка прошептала мне. Я думал, что знаю, как помочь Радар, но как я собирался помочь принцессе безо рта? В сказке, принц смог бы найти способ сделать это. Это было бы что-то маловероятное, вроде того, что слёзы Рапунцель начали обладать магическими свойствами восстановления зрения, но приемлемое для читателей, которые хотели счастливого конца, даже если бы рассказчику пришлось достать его из шляпы. В любом случае, я не был принцем, просто старшеклассником, который нашёл путь в другую реальность. И я понятия не имел что делать.
Угли обладали своей собственной магией, разгораясь, когда ветер кружил вниз по трубе, и угасая, когда порывы ветра замирали. Я смотрел на них и мои веки налились тяжестью. Я заснул, и в какой-то момент ночи Радар пересекла комнату и улеглась возле меня. К утру огонь совсем погас, но той моей стороне, возле которой она лежала, было тепло.
Спасибо тебе, добрый человек!