Не-кратко о ролике Клима Жукова про фильм «Семь Самураев» | Критика

Клим Жуков – популярная медийная личность. Это известный популяризатор истории, харизматичный лектор и оратор. Однако много раз я слышал мнение, будто бы Клим Александрович откровенно «плавает», а то и «тонет» в темах, которые являются для него непрофессиональными. Правда, ни подтвердить, ни опровергнуть сам не мог – ведь товарищ Жуков и тут, и там, и везде, и по всем темам спец, и на дуде игрец, а я – нет. Однако когда я увидел его разбор на замечательный фильм Куросавы «Семь Самураев», я убедился в этом самостоятельно.

В видео Клим Саныч, рассуждая об исторической точности, сам допускает множество обидных ошибок. Некоторые из них – самые кричащие - заметны сразу любому, кто хоть немного в теме, а другие – более тонкие, где несведущий слушатель попросту не поймёт, что ему вешают на уши, я постарался разобрать с цитатами и аргументаций. Сразу говорю, что моя статья разбирает лишь исторические ошибки, всё, касающееся технической стороны фильма или его сюжета в ней освещаться не будет. И да – я знаю, что я проспал, и видео уже как несколько месяцев, простите. Тем не менее пропустить такое благодатное поле для критики я не смог. Само видео прилагается сверху.

Итак, по пунктам с цитатами:

Думаю, что сам Демон Ханзо очень обиделся бы, если бы узнал, что был мифическим персонажем. И наверняка возразил бы, потому что был вполне реальной, и можно даже сказать обыкновенной личностью на службе у военачальника Токугавы Иэясу, даже когда тот ещё не стоял во главе страны. Ровно как и все остальные подзнамённые полководцы, участвовавшие в войнах на чьей-либо стороне, ни больше, ни меньше. Возможно, его «легендарность» связана с сильно обросшим мифами феноменом ниндзя той эпохи, о которых сказок известно больше, чем достоверных фактов. И, разумеется, о самом Ханзо тоже рождались небылицы: какие-то при жизни, а какие-то уже в наше время, описывая его непревзойдённое мастерство фехтования и выслеживания цели, но это не делает его подчёркнуто мифическим персонажем, как говорит нам Клим Саныч. Семья Хаттори происходила из провинции Ига, не имеющей над собой власти князя, и по этой причине отданной на самоуправление дворянским кланам, образующим вместе подобие республиканской модели власти. Выходцы из этих и соседствующих с ним земель Кога отличались умелым, но малочисленным ополчением, моментально хватающимся за оружие при первых признаках опасности. Так как подобные самовольные группировки не могли противостоять в открытую огромным армиям прочих князей, люди из Кога и Ига умело пользовались хорошим знанием своего лесистого края, организовывая засады на сложной местности и ведя партизанскую борьбу. Например, некто Ода Нобукацу, младший сын одного из сильнейших князей своего времени, с треском проиграл экспансию на этих территориях, наткнувшись на ватаги ниндзя, не горевших желанием жевать стрелы лицом. Хаттори Ханзо же присягнул будущему правителю Японии – Токугава Иэясу, и был одним из его самых преданных сподвижников, сопровождая господина во многих знаковых битвах, наравне с другими его вассалами. Разумеется, никакой мифической фигурой он не был.

Я не очень хочу ввязываться в очередной раз в тысячелетний интернетовский спор что же такое катана – сабля или меч, и выискивать тонкости в терминологии, лишь по той простой причине, что не считаю классификацию катаны таким уж важным делом. Можно долго рыть ГОСТы и цитировать все цитаты, написанные когда-либо кем-либо по теме, но это будет лишь переливанием из пустого в порожнее. Но Клим Саныч является очень яростным бойцом этого фронта, постоянно при каждом удобном случае оговариваясь (и неоднократно!), что катана – это таки сабля, даже если суть темы в другом, и об этом никто не спрашивал. Так и в нашем случае – это было намеренное уточнение с его стороны, как будто у съёмочной группы уже по лицу были видны возражения, и их нужно было скорейшим образом пресечь. С моей же стороны всё просто – во многих языках меч именуется по-разному («спада», например, или «гладиус») и когда я говорю здесь «меч» - имею в виду именно усреднённое разговорное выражение. Когда мы видим американского пехотинца и оружие у него в руках, многие скажут – «это автомат». И лишь немногие полезут уточнять: «Не-е-ет, это не автомат! Это автоматический штурмовой карабин с нарезным стволом!». Так и здесь – мы можем дать европейские определение сабли и подвести под него что угодно, ведь говоря «у него одно лезвие и оно кривое» можно подумать, что я на кухне делаю бутерброды саблей. Ситуация как с «платоновским человеком» в руках Диогена. Но если не стараться подводить оружие к современной оружейной классификации, а посмотреть на катану с точки зрения истории и происхождения слова, то окажется, что японцы не разделяли понятия сабель и мечей на две большие одесские разницы. Они разделяли лишь «меч побольше» и «меч поменьше». Исключением, вероятно, являются очень старые прямые колющие мечи «цуруги» китайского типа, но ими японцы не пользуются со времён античности, так что и рассматривать их нет смысла. Сами японцы могли называть свои железки как угодно: «дайто», «тачи», «катана», «кэн», но суть сильно не менялась, всё это приблизительно означает одно и то же. И означает оно не саблю.

В корне неверный тезис. У императорского рода нет фамилии. Вообще. Совсем нет. А род Фудживара - это столичные регенты, приближённые к персоне императора тем, что поставляли малолетним государям девушек для крепкой дружбы. За это воспитатель будущего микадо брал себе неплохую должность «кампаку» - то есть, первого министра и регента, вещающего от имени дитятки, пока дитятко не соображает как править. Конечно, таким образом Фудживара держали львиную долю власти в своих руках, и иногда их влияние на политику было почти безграничным. Благо, наступил 1172-й год, и клёвую привилегию женить своих дочек на будущих держателей власти перехватил никто иной как дед Тайра Киёмори, выдав свою дочку за императора Такакура. Заметьте, что его дочь Тайра-но Токуко в хрониках именуется не иначе как просто Токуко, теряя фамилию, будучи уже супругой государя.

Это, мягко говоря, не так. Начиная с самой античности (для Японии она начинается примерно в 5-6 веках) и до годов, эдак, примерно, 1400-х, император имел самое прямое влияние на политику страны, где-то больше, где-то меньше. Если мы говорим про эпоху Хэйан (794-1185), то в целях избегания неловких ситуаций с престолонаследием вводится такая практика, как «инсэй». Инсэй – это когда действующий император в рекордные сроки рожает себе наследника, объявляет малыша будущим правителем, а сам перебирается вместе со своим двором куда-нибудь на опушку, как бы сохраняя за собой полные государственные функции, а наследнику оставляя типичную императорскую рутину в виде ритуалов и распития чая. Уже упомянутый ранее Тайра Киёмори сильно задвинул императорскую власть назад, установив единоличную военную диктатуру, но тем не менее фигуры что действующего, что отрёкшегося императоров, оставались ценнейшими. Я уж не говорю о том, что даже после воцарения полноценного военного правительства в 1192-м, где, казалось бы, власти государя не отводилось вообще ничего, кроме унылых подписей о назначении на придворную должность очередного самурая в крутых доспехах, находились такие люди, как Го-Тоба, развязавший маленькую и неудачную, но всё-таки попытку свергнуть военных у верхушки. Или даже такие как Го-Дайго, который сделал то, что не удалось предшественнику – собрал войско и выпнул правящий самурайский дом Ходзё из их столицы в Камакуре. И уж совершенно точно внимания заслуживает эпоха Намбоку-тё (1336-1391), известная своей Войной Южного и Северного Императорских Дворов, смешавшей всю политическую картину в одну большую кашу. Так что говорить, что императоры никогда ничего не делали и не решали - чуточку неверно.

Здесь Клим Саныч хотел передать менталитет Японцев после окончания Второй Мировой Войны и оккупации Америкой, но забыл, что его слова можно подогнать под любого самурая почти любого периода, и это будет так. Настроение в духе «мы скатились, а вот раньше было лучше, и дед мой воевал в огроменных доспехах» - было практически во все времена. И в период милитаризации начала 20-го века, когда все офицеры носили шин-гунто, подражая великим дедам с «саблями». И в период Бакумацу (1853-1868), когда вспоминали каким же хорошим был сёгунат когда-то, когда во главе его стояли герои прошлого. И в период Эдо (1603-1853), когда только отгремели последние битвы, и да – они покосили кучу народу, но зато как славно они эту кучу покосили, эх, вот бы щас тоже как деды в доспехи нарядиться да пойти махаться! И в период Сэнгоку (1467-1603), когда смотрели на пехотных голодранцев и оглядывались на славных широких воителей из Камакуры со стокилограммовыми луками и стокилограммовыми же стрелами. Культ «славных предков» и героизма жил в самураях всегда, отчасти из-за религии Синто, которая хоть и находилась большую часть времени в состоянии трупа, всё равно косвенно оказывала влияние на быт и настроение: все всегда обожествляли предков, почему мы должны перестать? И отчасти из-за конфуцианства, тонко вплетённого в законодательство многих княжеств, и гласившего про безграничное почитание старших и преданность семье.

Описывая эпоху междоусобиц, это не очень верный мотив вражды кучи кланов. Нет, конечно, люди, метившие в кресло верховного военачальника страны, встречались, да, но это не была самоцель бесконечной войны князей. Во-первых, сёгунат – дело семейное, и должность передавалась от поколения к поколению, нужно было предъявить императору некое право претендовать на эту должность хотя бы по праву фамилии. В итоге это превращалось в формальность: от патриарха правящего клана эта должность передавалась одному из его сыновей, которому нужно было просто скататься разок в Киото, получить бумажку, задонатить императору, и больше никогда этого императора не видеть. Вклиниться в династическую систему власти, конечно, можно, но это надо иметь много боевых человекоподобных роботов за спиной и хоть какой-нибудь документ о том, что твоя семья каким-нибудь лядом связана с древней фамилией Минамото.

Однако, метить на место сёгуна в то время было максимально невыгодно. Идти против власти сёгуната - значит идти против вообще всей власти в стране, и подобным поступком можно было резко подорвать свой авторитет, навлекая на себя кучу лояльных сёгуну домов. Наоборот – династию сёгунов Ашикага старались по возможность поддерживать, чтобы выказать формальную преданность как самому сёгуну, так и императору, который его назначил. Например, так делал небезызвестный Ода Нобунага, всеми силами напуская вид, что выполняет роль старшего братишки и доброго наставника неопытного Ашикага Ёшиаки. Ведь к своим тридцати годам Нобунага навалил себе огромный стаж в административных и военных делах, в то время как г-дин Ёшиаки, заступив на должность сёгуна, вообще не имел никакого представления что делать и как быть, он всю жизнь до этого прожил в храме. Хотя Нобунага и осмелился открыто выступить против своего подопечного в 1573-м году, но не для того, чтобы самому усесться на уютненькое татами во дворце – даже наоборот, ему предлагали титул сёгуна, и он… барабанная дробь… отказался. Этот крайне некрасивый факт изгнания законного правителя из столицы обернул против господина Нобунаги множество крепких ребят, которые не преминули собрать против неугомонного деда целую коалицию с тараном в виде лучшей конницы Такэда Шингена. И неизвестно как закончилось бы их противостояние, если бы Шингэн-доно не откинул копыта ещё до боя. И всё вышеперечисленное – это один частный пример человека, который хотя бы мог всё это реализовать, что уж говорить о тех, кто не имел ни сил, ни достаточной организации, ни банально дорог в Киото. Так что целью войн в период Сэнгоку зачастую становились склоки из-за соседних огородов – каждый князь намеревался отжать у соседа кусок побольше, пока сосед не видит или не может помешать. А что там в столице – большинству было побоку.

Клим Саныч тут намекает на начало войны годов Онин, которую многие историки считают датой начала периода Эпохи Враждующих Провинций, но зачем-то смешал всё в кучу.

Во-первых, страной в то время легитимно правил сёгун Ашикага Ёшимаса, который толком править-то ничем и не хотел, а когда у него родился наследник, он стукнул рукой по лицу и сказал, что вот это чучело от хренового брака на не менее хреновой семейке ничем после него управлять не будет, и вспыхнула война из-за того, кто же из родственничков унаследует титул «сэй-и-тай-сёгун». Разные военные дома поддержали разных претендентов, и попутно шутки ради разнесли половину Киото. Тем временем губернаторы провинций начинают смутно догадываться, что в столице сейчас не до них, и что можно под шумок заняться рэкетом, отжав земли в своё пользование и тупо перестав платить налоги. У сёгуна там рыльце в грязи, ему прямо сейчас сносят трон, что он им сделает? То есть, на момент названной Климом Санычем даты у военного правительства уже всё катилось с горки прямиком в канаву.

Во-вторых, не было после войны Онин такого, чтобы сёгуна не существовало вовсе, а место оставалось вакантным, это попросту неверно. Ашикага Ёшимаса был восьмым правителем своей династии, всего же сёгунов Ашикага насчитывалось пятнадцать, последний – Ёшиаки, о котором уже шла речь в прошлом пункте. Только в период с 1588 по 1603 действительно эту должность не занимало ни единого человека, но никак не с 1477-го, побойтесь Б-га, между датами сотня лет.

Боюсь расстраивать Клима Саныча, но в названную дату был ровно один кандидат на японский сёгунат – это Ода Нобунага. Ещё был жив бывший сёгун Ашикага Ёшиаки, но он бомжевал по разным резиденциям своих уважаемых друзей и уже мало походил на способного вернуть себе власть человека, хотя неоднократно подбивал на это всех вокруг. Подозреваю, что Клим Саныч хотел сказать про т.н. «Трёх Объединителей Японии», но конкретно в 1574-м один из объединителей был на правах равного союзника и партнёра, и судя по всему, вообще не метил на место сёгуна (хотя через тридцать лет его таки получил, кек), а второй и вовсе был низкорождённым вассалом, который смог получить дворянскую фамилию только через десять лет, не то, что титул сёгуна.

Тут прекрасно всё, особенно четыре фактологические ошибки в одном предложении. Пока что рекорд. Что ж, пункт первый: клан Такэда не разбежался кто куда, у него всё ещё оставались командиры, которые не допускали дезертирства. И сам факт смерти полководца держался втайне, чтобы не сеять панику. Клан вернулся к себе в провинцию, потому что воины всех рангов не воевали ради личных целей или амбиций. Воевал за что-то только господин – безоговорочный лидер и патриарх клана. Если его нет, войско просто шло домой, потому что теряло цель сражения. Хотя в случае смерти господина, особенно такого могущественного, как г-дин Шингэн клан действительно сильно ослабевал, хотя бы потому что наследник не всегда обладал нужным авторитетом, чтобы сохранить единство вассалов в своих руках. Так, например, не повезло кланам Имагава и Сайто – лишившись своих лидеров в бою, они в скором времени пришли в упадок, раздираемые врагами. Такэда же оказывали сопротивление под началом Такэда Кацуёри вплоть до поражения при Нагасино 1575-го.

Пункт второй: союзники Такэда тоже никуда не разбегались. Всё ещё были недобиты главные враги Ода из коалиции – парные боссы Адзаи и Асакура, всё ещё были Миёши, ненавидевшие Ода и товарищей. Всё ещё оставались повстанцы из Сайка и дельты Нагасимы, а где-то сбоку маячил Мацунага Хисахидэ, который хоть и не был союзником коалиции, охотно дал бы пинчары своему бывшему господину – Нобунаге. Ну и конечно же оставался зачинщик всей этой свары – лишившийся дома сёгун Ашикага Ёшиаки, который пожал плечами и пошёл прочь от пожарища увещевать Мори Тэрутомо тоже присоединиться к альянсу против Ода. Все они продолжали войну против Ода и сотоварищей даже после смерти уважаемого Шингэна, впрочем об этом как раз Клим Саныч упомянул, так что не очень ясно почему он сказал, будто союзники Такэда разбежались.

Пункт третий: если быть точным, то военная кампания против сёгуна в Киото началась раньше, чем умер Такэда Шингэн. Следите за руками: 25 марта Ода Нобунага вышел с армией из замка Гифу и взял марш на столицу. Уже 29-го марта он был на месте и окружил город. 2-го апреля был подожжён верхний квартал, заставив сбежать сёгуна и ближайшее окружение. Итого столица была под контролем Ода Нобунага. И лишь 13-го мая скончался в походе Такэда Шингэн. То есть, через месяц после того, как всё уже, по сути, было закончено. Так что это никоем образом не причина и следствие.

Пункт четвёртый: не установился никакой сёгунат после сдачи Киото в апреле 1573-го. Ашикага Ёшиаки оставался полновластным титулованным правителем до 1588-го года, потому что Ода Нобунага отказался взять титул сам. Следующий по счёту сёгунат будет основан только в 1603-м уже новой династией, не имеющей ни к Ода, ни к Ашикага никакого отношения. Я ещё раз повторюсь, что Ода Нобунага никогда, ни единой минуты своей жизни не был сёгуном, так как Клим Саныч в последующем повторяет этот тезис неприлично много раз.

В реальности всё было прямо противоположно сказанному. Эпоха Эдо – время повального обнищания самураев, и на то есть две причины. Первая: это действительно, как и сказано в ролике, мирная эпоха без войн. А самурай в первую очередь – воин. При Эпохе Воюющих Провинций для такого человека всегда нашлась бы работа, любой солдат ценился, особенно умелый. Самурайскому сословию было комфортно, когда ты клёвый аристократ при оружии, и тебя кормят за то, что ты сражаешься. Хуже было с пехотинцами «ашигару», набираемых из крестьян. Они, во-первых, использовались для численного перевеса, и их всегда должно быть много. Так что оплатить каждому нормальное жалование, было делом почти невозможным. Во-вторых, ашигару – земледелец, несущий воинскую повинность, и у него есть вообще-то другой род деятельности, который его кормит. Нищенский огород и нищенское солдатское жалование вкупе было похоже на какой-то прожиточный минимум. И в-третьих, так как ашигару земледелец, он не может всё время находиться с полководцем в походе. И не может принимать участие в долгих осадах. Ашигару нужно было отпускать домой стабильно раз в год для посевных работ, иначе кормить страну и платить налоги будет некому, а Япония – страна сильно зависящая от аграрной деятельности. Но самурай-то другое дело – это профессиональный военный, готовый положить всю жизнь на дело службы. Но когда войны нет, куда денутся все те, чей основной род деятельности – это рубить противника на поле боя? Правильно: вся эта толпа мигом станет безработной. Собственно, слово «ронин» - то бишь «самурай без хозяина», о которых ведёт речь Клим Саныч далее, описывая героев фильма, приобретает фантасмагорические обороты именно в эпоху Эдо, способствуя адской безработице (самурай же не на помойке себя нашёл, ему подавай управленческую должность, а не эти ваши заработки руками и ногами).

И вторая причина, это то, что новое правительство в лице сёгуната Токугавы очень старалось делать всё, чтобы бывшие коллеги, содержащие войско, никогда больше не смогли его содержать. Для князей придумывали разорительные налоги, лимит на количество вооружённых лиц при охране, обязаловку с жизнью в новой столице, на которую уходили раз в N лет космические суммы денег (князь обязан был прибыть в столицу и год прожить там вместе с семьёй, соответственно, его сопровождали от ста до нескольких тысяч человек, в зависимости от статуса вельможи). То есть, даже те, кто хотел бы содержать у себя каких-никаких солдат, не были способны оплатить их труд.

В итоге мы имеем в период Эдо массово обедневшее самурайство, выкинутое на обочину жизни за ненадобностью, а не процветающую аристократию, с поэзией и шашками. Лишь малый процент вояк, занимающий высокие административные посты, действительно преуспевал и мог позволить себе попить чаёк в тишине и роскоши.

А вообще золотой век самурайства – это эпоха Камакура (1192-1336), так-то!

Ронины, о которых в цитате ведётся речь, охотно шли даже туда, куда западло. Нередки случаи, когда вполне себе служивый гарнизон форта при хозяйских харчах просто напрочь сдавал свои позиции и переходил целиком на сторону врага ещё до боя, уменьшая число вояк в армии господина, и пропорционально увеличивая это число у наступающего противника. Умирать-то никому не хотелось, как бы ни гласили красивые современные кинокартины про сэппуку и честь. Например, такой парень как Тоётоми Хидэёши известен не только тем, что был страшен, как обезьяна, но и своими выдающимися дипломатическими способностями. Его посылали перед авангардом армии, чтобы тот шёл и договаривался с частями противника оказать поддержку. И – удивительно – он достигал на этом немалых высот. Такие крупные командиры как Кобаякава Хидэаки и Шимадзу Ёшихиро не стеснялись предавать свою армию прямо во время знаковых сражений, и если господин Кобаякава ещё по-джентльменски начал палить в задницу пехоты своего дружка Отани Ёшицугу (впрочем, господин Ёшицугу был мастером принимать удары задом, если вы понимаете о чём я), то вот бравые ребята из Шимадзу рубили, аки берсерки, вообще всех – и своих, и чужих. Встаёт вопрос: если даже крупные фигуры, которые отнюдь не бедствовали, не видели ничего зазорного внаглую перейти на сторону врага прямо во время кровопролитного сражения, то что говорить про голого алконавта, только что потерявшего работу? Он либо промышляет единственным, что у него осталось – мечом, либо умирает с голоду. Это вдвойне забавней объяснять, потому что сам Клим Жуков спустя минуту диалога выдаёт примерно ту же мысль, которая напрочь расходится с его же первым тезисом.

Самурай не говорит о деньгах. Потому что деньгами пользуются низшие сословия, и нормальному пацану западло брать взятку китайскими монетками. Но это, конечно, актуально только для эпохи Эдо, когда появляется что-то похожее на вменяемые товарно-денежные отношения. Однако, не стоит забывать, что зарплата самурая и так состоит из еды, особенно в период Сэнгоку. Буквально, даже если это очень богатый человек, он получает жалование именно едой – рисом. Существует замечательный стандарт «коку», равный количеству риса, нужного чтобы прокормить одного человека в год. И то, насколько крут самурай определялось ничем иным, как доходом в коку риса. Вот есть у вас старший манагер, у него зарплата 100 коку риса. Это значит, что он получает из амбаров столько мешков в год, чтобы этого количества хватило на содержание самого манагера и на всех его слуг с семьями, а сколько слуг у него было – можете открыть калькулятор и рассчитать сами, потому что от своей сотни коку, он платил зарплату и им. В общем-то, по этой причине даже не особо прижился в стране золотой стандарт, ибо номинал золотых монет неизменно зависел от того, урожайный ли год, и сколько избытков риса есть в свободном обращении. И казалось, что монета у вас в ходу одна и та же, и даже мысль приравнять законодательно 1 золотой рё к 1 коку риса кажется здравой, но вот количество золота в ней постоянно менялось, обесценивая монету. Работать за еду для самурая не зашкварно. Зашкварно то количество, за которое он будет работать. И этика вопроса тут именно в том, что услуги безработного исчисляются не в коку, а одной миской, чтобы не умереть с голода.

Здесь Клим Саныч запутался в собственных ногах. Ведь он сам уже выяснил точную дату событий фильма – это 1574-й год. Указ «Катанагари», запрещающий иметь оружие всем сословиям, кроме самурайского, был издан Тоётоми Хидэёши в 1588-м году. Клим Саныч вместо того, чтобы ответить «нет» на прямой вопрос, начал рассуждать про то как бы крестьянин стал покупать себе меч. А никак он не стал бы его покупать – он его просто стырил бы с ближайшего трупа, благо таких было очень много в Эпоху Воюющих Провинций, либо услужливо помог бы отбившемуся от стада пехотинцу стать таковым ради этого самого меча. В период постоянных войн мечи приобретали статус ширпотреба – массового товара, кующегося нарасхват абы как, чтобы за малое количество времени вооружить как можно большее число людей, и продавались такие экземпляры пачками. Звались они «учигатана» - буквально «меч, которым бьют», тут одновременно и название крутое, и инструкция к применению вшита. Это массовая дешёвая болванка, нужная просто для того, чтобы у воина была тяжёлая палка, дабы стукнуть ей, когда копьё сломалось, стрел не осталось, фитиль намок, а конь, если таковой был, давно валяется в канаве. Соответственно, хорошенько порыскав по полям сражений можно было найти много любопытных железок.

Теперь по поводу «странности» этого запрета, который наступит, правда, через 14 лет после рассматриваемого нами периода. Дело в том, что бесконечные войны создавали адовый стресс для мирного населения. И возникала естественная необходимость как-то себя защищать, о чём, кстати, и повествует сюжет фильма. Крестьяне постоянно сколачивались в рейд-бригады, называемые «икки», цель которых - не дать себя ограбить бродячему разъезду самураев – своих или чужих – и желательно пограбить самому, налетев на другой такой же сквад храбрых оборванцев. Икки были головной болью для многих князей, ведущих войны, и порой показывали замечательные результаты, захватывая целые области. На подавление крестьянских восстаний тут и там приходилось постоянно тратить время и ресурсы, особенно если повстанцы представляли собой действительно серьёзную силу, как например «люди из Сайка», ставшие последней каплей для ввода указа о запрете мечей.

Суть закона «Катанагари» кроется в его названии – «Охота за мечами». Когда Тоётоми Хидэёши привёл к покорности многих бывших коллег и врагов, стало возможным проследить за тем, чтобы в деревнях изымалось всё опасное, что там имелось, и даже некоторые предметы огородного инвентаря. Другими словами, суть была в том, чтобы разоружить как можно больше тех, кто мог снова образовать стихийное восстание. А что это такое – многие полководцы знали не понаслышке. И по данным исполнителей закона, за какие-то месяцы они изымали в деревнях просто катастрофическое количество оружия, так что можете представить на какой пороховой бочке сидел господин Хидэёши с товарищами, и больше не считать указ странным.

Конечно, плохое качество железа в Японии – это тема, которую пинали почти все, кто не является свидетелем святой катаны, разрубающей рельсу вдоль. Обработка дрянной болотной руды – сатэцу – носит название «суйро хашири», и выполняется при помощи водных ручьёв, вымывающих примеси из железного песка, пока в нём не останется высокое содержание самого железа. Очищенный таким образом материал имел весьма удовлетворительное качество. Но железный песок сатэцу был не единственным способом получения железа, вопреки заявлению товарища Жукова. Например, вполне себе сносные железные шахты находились в провинциях Биттю и Бидзэн, дающие весьма чистое железо, сравнимое по качеству с европейским, оттуда оно расходилось в слитках уже по всей стране.

И нет, не подумайте, в этой фразе Клим Саныч выдал базу. Но эта база не стыкуется с его же собственным пассажем из пункта за номером 13. Сначала Жуков удивляется зачем надо было разоружать крестьян, ведь откуда они вообще возьмут эти свои сабли? И тут же, спустя пару минут, сам объясняет откуда они оные сабли брали.

И да – тут он прав, существовал даже отдельный термин для этого безобразия – «очидокари». То есть «охота на побеждённых». В рамках которой плебс действительно мог гоп-стопнуть недобитки какого-нибудь отряда и раскулачить их на добро. А если и раскулачивать не надо – а просто прийти и взять с убиенного тела легендарный лут, так то ж ещё лучше. Так что, Клим Саныч, тут как в анекдоте – вы либо крестик снимите, либо… ну, вы поняли.

Цели ритуального самоубийства, конечно, носили и религиозный характер, но не такой, каким его видит Клим Саныч. Сэппуку – это привилегия, данная самураю, чтобы уйти из жизни, «сохранив лицо», и спастись от бесчестья, в том числе спасти от этого свою семью. Я недаром заключил этот термин в кавычки – «потерять лицо» - значит для японца гораздо больший негатив, чем смерть. В дело вступала идеологическая обработка буддизмом, твердившая, как правильно заметил товарищ Жуков, о том, что бояться смерти не нужно – это часть бесконечного цикла страданий. Но абсолютно неверно то, что совершивший красивую нарезку воин тут же вырвется из круга дурных перерождений. Чтобы из него вырваться, необходимо просветлиться, абстрагироваться от всех желаний и эмоций, а не просто иметь достаточную решимость, чтобы причинить себе боль. Существует понятие «хара-но курой хито» - «человек с запятнанной душой». Где слово хара – это часть от «харакири», и означает «живот». Средневековые японцы считали, что человек думает не головой, а животом. Душа и все мыслительные процессы происходят именно там. Поэтому, вскрывая живот, провинившийся человек показывал чистоту своих мыслей, дескать, ему было не стыдно открыть их миру прямо через плоть. Буквально, физически, выставлял напоказ свою душу. К тому же болезненное сэппуку с крестообразным надрезом очень быстро вышло из моды, всё же более традиционным методом считается просто воткнуть ножик себе в пузо, необязательно даже глубоко, тогда как товарищ рядом – кайсякунин – должен рубнуть по шее с фатальным исходом. Считается, что первый по всем канонам этикета такое самоубийство совершил в конце 12-го века воин по имени Минамото-но Ёримаса. Он хотел, чтобы врагу после сражения не досталась его голова в качестве трофея, и потому велел своему слуге снести ему её с плеч и закопать где-нибудь, либо вовсе выбросить в речку. Но слуга не мог поднять клинок на своего господина, и сказал, что сделает это только тогда, когда тот будет мёртв. Ёримаса это условие выполнил, и прямо там же насадился на меч, а слуга, недолго думая, закосплеил гильотину. Это было выполнено так трогательно, поэтично и красиво, что считается, будто сей пример вдохновил других воинов на такую же весёлую процедуру.

Это всё, что я смог найти, и на что хватило практических знаний в области. Как и было сказано в предисловии, я не касался технических аспектов фильма и художественного взгляда режиссёра. Надеюсь статья была для вас познавательной.

Автор Александр Леваков. Сообщество CatGeek.