Последние и первые люди. Олаф Степлдон. А запомнилась она мне потому, что это было самое трудное чтиво в моей жизни. При этом оторваться я не мог.
Мощь. У меня так было с «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя.
Последние и первые люди. Олаф Степлдон. А запомнилась она мне потому, что это было самое трудное чтиво в моей жизни. При этом оторваться я не мог.
Мощь. У меня так было с «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя.