Третья Пуническая война: ужасное и жестокое уничтожение Карфагена
Финальный лонг серии. Конец истории великого белого города. О реформах Ганнибала, причинах войны и терроре Рима.
Все лонги про Карфаген в одном месте и в хронологическом порядке:
Реформы Ганнибала
После поражения Карфагена во Второй Пунической войне, у государства остался сам город и владения в Африке вокруг него. Политики погрязли в междоусобицах и раскололись на части. Родилось мощное движение экстремистов, которое выступало за продолжение войны с Римом. Олигархия, возглавляемая Ганноном Великим, потеряла своё влияние, народ навсегда потерял доверие к фракции. Третья партия сформировалась вокруг Гасдрубала Гискона, которая, впрочем, потеряла всё своё влияние после самоубийства полководца из-за поражения в войне. Политические преступления полностью перешли под суд народного собрания. Трибунал Ста четырёх всё ещё имел огромную власть и рассматривал дела о коррупции, но ирония в том, что сами его члены состояли из олигархов.
Коллапс власти не позволял Карфагену быстро прийти в себя и решить проблемы страны. Работа институтов была направлена не на государство, а на решение проблем отдельно взятых партий. Казна тратилась куда попало и кем попало. Ганнибал, смотря на это, решил, что больше так продолжаться не может — город нужно восстанавливать. Баркид дал начало развитию демократии и войне против олигархов.
Его политика не понравилась Риму — на то были причины. Чтобы их понять, рассмотрим международную ситуацию того времени. С 200 по 197 год до н.э. римляне воевали во Второй Македонской войне против царя Филиппа V, стремясь заполучить контроль над Грецией. Антиох III, царь Селевкидов, отвоевал у Египта Кельскую Сирию, Финикию и Палестину. Египет находился в глубоком упадке после смерти Птолемея III в 221 году до н.э., поэтому ничего не мог противопоставить своим давним врагам.
Финикийцы стали подданными Империи Селевкидов. Тем не менее, отношения Карфагена и Тира всё ещё оставались довольно крепкими, несмотря на то, что родина карфагенян фактически полностью обратилась в греческую культуру. Антиох и Ганнибал оба выступали за демократию, тогда как Рим поддерживал олигархические режимы. Союз Селевкидов и Карфагена казался неизбежным, и он вполне мог сокрушить влияние Римской республики, если бы подчинил её союзников на острове Родос и взял контроль над греческими проливами.
К несчастью для Ганнибала, он стал суффектом (судьёй) и подчинил себе Карфаген слишком поздно, когда Рим уже победил Филиппа V. Историкам неизвестно почему полководец не смог действовать раньше.
Встав у власти, Ганнибал потребовал дать ему отчёт о финансовом положении страны, что возмутило его политических противников. Дело в том, что суффекты занимались правосудием, но не имели полномочий лезть в казну. У Ганнибала была своя логика — он давил на то, что его избрало на должность народное собрание, а значит граждане Карфагена хотят знать, куда тратятся средства. Те, кто отказывался подчиниться, были отданы под суд народного собрания, а затем Баркид провёл политическую реформу, вследствие которой места в трибунале Ста четырёх стали распределяться голосованием народа, а не покупаться олигархами.
Получив контроль над казной, Ганнибал провёл масштабное расследование, в ходе которого выявил серьёзные недостачи. Чиновники стали давить на то, чтобы Баркид ввёл новые налоги для граждан и компенсировал таким образом потери. Но демократичный суффект вместо этого изъял состояние у тех, кто незаконно присвоил бюджетные средства. Многие назначали себе зарплаты и премии, не имея на то никаких прав, другие тратили государственные деньги куда попало или вовсе воровали. Разорение коррупционеров, которые до этого катались как сыр в масле, привело к формированию мощной оппозиции против Ганнибала.
Вот тогда-то люди, столько лет кормившиеся казнокрадством, взъярились, как будто у них отняли свое, а не наворованное, и принялись натравливать на Ганнибала римлян, которые и сами искали повода дать волю своей ненависти. Публий Сципион Африканский долго сопротивлялся: он считал, что не подобает народу римскому подписываться под обвинениями, исходящими от ненавистников Ганнибала.
Невзирая на слова Сципиона, сенаторы охотно поверили сплетням, учитывая ещё и то, что Ганнибал дружил с Антиохом III, недругом Рима. Римское посольство прибыло в Карфаген в 195 году до н.э., но к тому моменту демократы были настолько сильнее олигархов, что последние попросили послов двигаться тайно. Римляне заявили, якобы пришли решить пограничные споры с Масиниссой, царём Нумидии, но Ганнибал не поверил. Он вполне справедливо решил, что на самом деле его собираются ликвидировать, после чего ночью бежал из Карфагена и присоединился ко двору Антиоха III, став его советником.
В Карфагене перед домом Ганнибала собралось множество людей, привыкших его посещать. Когда стало известно, что хозяина дома нет, на форуме собралась толпа людей, разыскивавших главу государства. Одни предполагали, что он бежал, как то и было на самом деле, другие — что он убит из-за происков римлян, и это особенно возмущало толпу. На лицах людей выражались самые несходные чувства, как и бывает, когда государство расколото разногласиями, а граждане сочувствуют кто одной стороне, кто другой.
…
Ганнибал же благополучно добрался до Тира — там, у основателей Карфагена, он был принят как прославленный соотечественник, со всеми возможными почестями. Оттуда через несколько дней он отплыл в Антиохию, где узнал, что царь уже двинулся в Азию. Ганнибал встретился с его сыном, справлявшим обычайное празднество с играми в Дафне, и был им обласкан, но, не мешкая, поплыл дальше. Царя он нагнал в Эфесе. Тот всё ещё колебался и не мог отважиться на войну с Римом — прибытие Ганнибала сыграло немалую роль в принятии им окончательного решения.
Нет сомнений, что противники Ганнибила сразу постарались отменить все его реформы, но им так и не удалось лишить власти тогда уже влиятельное народное собрание — оно продолжало и дальше избирать людей на политические должности. Многим олигархам удалось избежать полного разорения, но тенденция Карфагена к демократии и равноправию продолжала двигаться по инерции. Баркид оставил мощный след, перед тем как сбежал.
Ганнибал в изгнании
В 192 году до н.э. Рим уже никого не боялся, кроме Ганнибала и Антиоха. Царь Селевкидов, имея при себе такого опытного военного советника, имел все шансы вышвырнуть римлян из Греции. Антиох готовился к войне и не скрывал этого. Совет Баркида каждый раз был одним и тем же: вести войну в Италии, потому что, если воевать в других землях, Рим будет бесконечно обрушивать на противника италийскую мощь, бесконечно присылая мобилизованных солдат и провизию с богатых итальянских земель. Республике нужно было не давать оправляться после поражений, а для этого нужно перенести войну на её территорию. Тем более карфагенянин уже хорошо знал местность Италии.
Находясь в Эфесе, Ганнибал познакомился с тирийцем по имени Аристон. Он доверил ему свои тайны и послал в Карфаген, чтобы тот незаметно передал слова кому надо и подготовил почву к возвращению Баркида. Пунийский полководец всё ещё надеялся мирным способом вернуться на родину, объяснив гражданам необходимость начала новой войны с Римом, пока Антиох отвлекает на себя силы римлян на востоке.
План провалился. Аристон был схвачен недругами Ганнибала, допрошен, а затем сбежал ночью, как только появилась возможность. Правительство Карфагена боялось противостояния с Римом и немедленно доложило об инциденте римскому сенату. Всем стало ясно, что побег Ганнибала не помог избавиться от его присутствия. Он даже за тридевять земель продолжал влиять на мировую политику.
Тит Ливий, ссылаясь на записи некоего Клавдия (скорее всего, римского историка Клавдия Квадригария), рассказывает, что в посольстве к Антиоху принимал участие сам Сципион Африканский, который даже пообщался с Ганнибалом.
По словам Клавдия Сципион спросил, кого Ганнибал считает величайшим полководцем, а тот ответил, что Александра Македонского, ведь он малыми силами разбивал бесчисленные войска и дошёл до отдалённых стран, коих европейский человек того времени даже не мечтал увидеть. Когда Сципион спросил, кого бы Ганнибал поставил на второе место, тот назвал Пирра, который всех остальных полководцев мира научил разбивать лагерь, к тому же никто столь искусно, как Пирр, не использовал местность и не расставлял караулы; вдобавок он обладал таким даром располагать к себе людей, что италийские племена предпочли служить ему, а не Римской республике. Наконец, когда Сципион спросил, кого Ганнибал считает третьим, тот назвал себя. Тут Сципион усмехнулся: «А что бы ты говорил, если бы победил меня?». Ганнибал ответил: «Тогда был бы я впереди Александра, впереди Пирра, впереди всех остальных полководцев». Этот хитрый ответ и неожиданная похвала тронули Сципиона.
Если учитывать тот факт, что первый император, Октавиан Август, убил всех представителей ветви Сципионов и вероятно старался уничтожить все упоминания в истории об этом роде, слова Клавдия вполне могут быть правдой.
Антиох III обещал Ганнибалу войска для того, чтобы тот отправился в Карфаген и вернул себе власть, но этолиец Фоант посеял сомнения в голове царя. Он выставил Ганнибала как вечно переменчивого человека, сказал, что нет гарантии успеха после возвращения Ганнибалом Карфагена, но, самое главное — Фоант заверял, будто карфагенянин затмит Антиоха в первой же крупной победе, перетянув всю славу на себя, а затем и вовсе может попытаться захватить власть.
«Вся слава достанется Ганнибалу — не Антиоху. Если же в этой великой войне удастся одолеть римлян, то есть ли надежда, что Ганнибал согласится жить под властью царя, что подчинится одному человеку, — он, который, можно сказать, и собственному отечеству не подчинился?»
Единственный шанс победить в этой войне Антиох III потерял, когда разросшиеся в его голове сомнения заставили его отменить отправку Ганнибала на родину. Последующие просьбы Баркида переменить своё решение и его громкие речи на военных советах о необходимости союза с Филиппом V ничего не дали. Любые дельные советы карфагенянина Селевкиды отклоняли. Ганнибал просил не идти на бой с римлянами в лобовую, он знал, что жалкие этолийцы Антиоху не помогут.
В итоге 191 год до н.э. обернулся для Антиоха катастрофой. Консул Маний Ацилий Глабрион разгромил гарнизоны Селевкидов в Фессалии, а после Битвы при Фермопилах Антиох навсегда попрощался с мечтой закрепиться в Греции. Царь осознал, что Баркид предвидел все эти события и тогда его гнев обратился уже на этолийцев, особенно — на Фоанта. Ганнибала же наоборот он стал уважать сильнее прежнего.
Тем временем Рим побеждал и на севере Италии. Консул Публий Корнелий Сципион Назика, двоюродный брат Сципиона Африканского, разгромил племя бойев в Цизальпинской Галлии, за что был удостоен триумфа. На востоке Антиох III заблуждался, что римляне не рискнут переправиться в Малую Азию, но Ганнибал предостерегал его, утверждая, что это лишь вопрос времени.
Уже вскоре после этих споров плебей Гай Ливий Салинатор, командующий римским флотом, прибыл в Грецию, чтобы поддержать сухопутные силы. Антиохова авантюра захлебнулась, даже не поцарапав Рим. Римляне успешно завершили кампанию в Греции и начали подготовку к вторжению в Малую Азию, которое состоялось зимой — в декабре 190 года до н.э. или январе 189-го. Консул Луций Корнелий Сципион Азиатский, младший брат Сципиона Африканского, разгромил Селевкидов в решающем Сражении при Магнезии, пробив себе дорогу на восток.
Антиох бежал, наказав командирам держать оборону прибрежных городов. Те, увидев римские легионы, не стали сражаться и сразу открыли ворота. Селевкидские моряки, опасаясь родоссцев, союзников Рима, отступили по суше, не решаясь на морские сражения.
После поражения в Антиоховой войне в 188 году до н.э. среди большого перечня условий мирного договора, римляне также выдвинули требование выдать им Ганнибала. Вероятно, Антиох III предупредил об этом Баркида, потому что тот сбежал ночью. Царь Селевкидов не стал ему препятствовать, выставляя всё так, будто ничего не знал о планах побега.
Согласно Плутарху, Ганнибал затем присоединился ко двору царя Армении, Арташеса I и помог ему основать город Арташат. Об этом также писал и Страбон.
Рассказывают, что карфагенянин Ганнибал, после того как Антиох окончательно проиграл войну с римлянами, перешел ко двору Артакса Армянского, которому дал множество полезных советов и наставлений. Между прочим он приметил местность, чрезвычайно удачно расположенную и красивую, но лежавшую в запустении, и, сделав предварительные наметки для будущего города, позвал Артакса, показал ему эту местность и убедил застроить ее. Царь остался доволен и попросил Ганнибала, чтобы тот сам взял на себя надзор над строительством. Возник большой и очень красивый город, которому царь дал свое имя и провозгласил его столицей Армении.
Вероятно из-за нежелания армян воевать с римлянами, Ганнибал покинул Армению и в 186 году до н.э. стал военным советником царя Вифинии, Прусия I, воевавшего с Пергамом, союзником Рима. Древнеримский историк Корнелий Непот пишет, что Баркид помог разгромить Пергам в морском сражении и выиграть войну. Но в итоге римляне узнали о местонахождении карфагенянина и снова потребовали выдать его. В отличие от Антиоха III царь Прусий I не рискнул гневом Рима и решил арестовать Ганнибала для выдачи. Узнав об этом, Баркид покончил жизнь самоубийством, приняв яд.
Так закончилась история великого когда-то полководца. Считается, что в этом же году умер и Сципион Африканский, осуждённый своими политическими противниками под выдуманными предлогами, якобы измены, когда тот просто пытался выкупить сына у Антиоха. Как с Ганнибалом поступили в Карфагене, так и Рим выбросил своего героя, позабыв его великие подвиги и заслуги перед республикой. Сципион закончил свои дни в изгнании на вилле в Кампании. Перед смертью он попросил, чтобы его не хоронили в Риме.
Конфликты с Нумидией
Пока Рим воевал в Греции и Малой Азии, Карфаген поставлял ему снабжение и богател на торговле. В 180 году до н.э. белый город полностью восстановился и показал, чего можно добиться, если не тратить деньги на бесчисленные армии для защиты колоний. Потеря Сицилии, Сардинии и Испании заставили карфагенян активнее осваивать африканский материк, развивать сельское хозяйство и производство. Такое возрождение после разрушительной войны называют термином «реванш побеждённых».
Карфаген смог полностью выплатить контрибуции, а также подарил Риму 500,000 бушелей (17619.55 тонн) пшеницы и 500,000 ячменя для войны с Антиохом III. Развитое сельское хозяйство позволяло городу не только снабжать римлян, но и активно торговать с Кампанией и другими провинциями Центральной Италии. К тому же, карфагенские моряки занимались транспортировкой кампанских вин в Испанию.
Первая гавань предоставлялась торговым судам, во второй (круглой) гавани посредине находился остров с причалами, где были верфи, способные вместить 220 кораблей. Прибывшие в город купцы не могли полностью увидеть огромные доки, потому что их окружали двойные стены, а для торговых судов имелись отдельные ворота, которые вели сразу в город, минуя верфи.
Культурная ассимиляция между Нумидией и Карфагеном укрепилась. Нумидийцы активно внедряли у себя культы Баал-Хаммона и леди Танит, перенимали карфагенскую архитектуру и способы захоронения. Тем не менее, первый единоличный царь всей Нумидии по имени Масинисса, которому помог возвыситься Сципион Африканский, сильно осмелел и постоянно претендовал на карфагенские земли.
Римский сенат, несмотря на всю помощь Карфагена, всё ещё относился к недавнему противнику с негативом. Масинисса, учитывая тот факт, что Сципион не чётко распределил африканские земли, на которые у Нумидии есть Casus Belli, а также недоброе отношение римлян к карфагенянам, пытался всеми силами оторвать себе куски плодородных территорий. А после победы в Третьей Македонской войне в 168 году до н.э. в Риме и вовсе обросли влиянием партии милитаристов, двигая республику к агрессивному поведению.
Конец македонской монархии позволил Риму уделять больше внимания нумидийско-карфагенским конфликтам. Согласно данным древних историков, именно тогда произошёл перелом в отношениях Римской республики с другими государствами. Римляне почувствовали себя всемогущими, безнаказанными, и взяли за привычку вести войны по сфабрикованным причинам, ни с кем не считаясь.
Вследствие исключительного человеколюбия цари, города и целые нации переходили под римские знамёна. Но однажды, когда римляне правили фактически над всем обитаемым миром, они закрепили своё владычество страхом.
В 162 году до н.э. Масинисса захватил земли Малого Сирта, которые веками принадлежали Карфагену. На самом деле нумидийский царь не достиг своей цели, потому что хотел не саму территорию, а богатые торговые фактории, которые ему не достались. Тем не менее римский сенат обязал Карфаген не только уступить землю, но и выплатить Масиниссе контрибуции в 500 талантов серебра. Ситуация была настолько отвратительно несправедливой, что это признаёт даже Полибий.
10 лет спустя Масинисса таким же образом захватил область Туска. Карфаген снова попросил Рим урезонить нумидийцев. И снова из этого ничего не вышло. Стало даже хуже — в составе римского посольства прибыл Марк Порций Катон Старший — влиятельный политик, ветеран Второй Пунической войны, противник Сципиона Африканского и ненавистник Карфагена, который на тот момент достиг 81 года жизни.
Прибыв в Карфаген в 152 году до н.э., Катон был шокирован тем, что увидел. Как и остальные послы, он ожидал увидеть бедный, разорённый войной город, а вместо этого тот, по словам Плутарха, «блистал богатством, был переполнен бодрыми и физически крепкими воинами, всякого рода оружием, военным снаряжением». Кроме того, сельская местность пребывала в изобилии. Карфаген ни в чём не нуждался — это Катон тоже учёл.
Вернувшись в Рим, Катон Старший начал постоянно требовать от сената, чтобы тот начал с Карфагеном войну. Плутарх пишет, что политик заканчивал абсолютно каждое собрание фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен» (лат. Ceterum censeo Carthaginem esse delendam). Даже если речь вообще не шла о внешней политике. В других формах фраза встречается также у Плиния Старшего, Луция Аннея Флора и Диодора Сицилийского. Какие бы слова не произносил Катон на самом деле, в любом случае мы знаем, что он настойчиво призывал к агрессивным действиям.
Против призывов к войне выступали сенаторы во главе с Публием Корнелием Сципионом Назикой, который отлично помнил, как Катон сгноил его двоюродного брата Сципиона Африканского. Главные аргументы Назики сохранил для нас Диодор. Отметив при этом, что время показало, как сильно Сципион оказался прав.
Марк Катон ввёл в практику отмечать, каждый раз, когда в сенате спрашивалось его мнение, что «Карфаген не должен существовать», и он повторял это даже тогда, когда неуместные предложения ставились перед сенатом и различные вопросы, в свою очередь, рассматривались. Назика, однако, всегда выражал обратное желание: «Карфаген должен существовать во все времена. Сила Рима должна быть судьёй, но не из-за слабости других, но, проявляя себя более великой, чем великие. Кроме того, до тех пор, пока существует Карфаген, порождённый им страх вынуждает римлян жить вместе в гармонии и править своими подданными справедливо и с доверием к себе, что гораздо лучшее средство для поддержания и расширения империи; но после того, как соперничающий город будет разрушен, станет слишком очевидно, что на родине начнётся гражданская война, и что ненависть к руководящей власти будет возникать между всеми союзниками по причине жадности и беззакония, с которыми римские магистраты управляют ими».
Всё это действительно произошло в Риме после разрушения Карфагена, которое принесло с собой следующее: опасная демагогия, перераспределение земли, крупные восстания среди союзников, длительные и страшные гражданские войны, и всё прочее, предсказанное Сципионом.
Сенаторы выслушали обе стороны, не предприняв никаких решений, но, тем не менее, решили подождать веского повода, чтобы пойти на войну. И такой повод появился.
Третья Пуническая война: начало
К 151 году до н.э. карфагеняне устали от обременяющих обязательств, которые Рим накладывает на их государство, при это продолжая проявлять свою враждебность. Вследствие этого в Карфагене возвысилась мощная фракция демократов, вероятно, продолжающих идеи Ганнибала. Согласно Аппиану, её возглавили некие Гамилькар Самнит и Карфалон. Они взывали к гражданам, отмечая посягательства Нумидии и нежелание Рима защищать Карфаген от неё. Аргументы шли в пользу того, что белый город должен сам защитить себя, а не верить больше римлянам.
Такие доводы не могли не снискать поддержки в народе. Гамилькар и Карфалон провели жёсткую политику, уничтожив пронумидийскую партию в Карфагене и изгнав всех сторонников Масиниссы. Нумидийский царь послал двух своих сыновей с требованием к демократам поменять своё решение, но их тут же выдворили из города, после чего полководец Гасдрубал напал на царевичей из засады.
Радикальные действия Гасдрубала привели к полноценной войне. В первом крупном сражении не победил никто. В следующем Гасдрубал попал в окружение и его армию заморили голодом, после чего она сдалась. Бросивших оружие воинов не пощадили — нумидийцы устроили жестокую резню. По словам Аппиана — погибло около 58 тысяч воинов. Однако Гасдрубал, с небольшим количеством человек, сумел сбежать в Карфаген. По результатам войны Масинисса снова отобрал часть земель.
Карфагеняне совершили сразу две ошибки, ставшие их приговором: были опозорены проигранной войной со слабым противником, что подорвало положительный настрой среди граждан и международный авторитет, а также напали на союзника Рима, нарушив договор 201 года, заключённый со Сципионом Африканским. Теперь сторонникам войны в римском сенате не составило труда убедить даже самых твёрдых пацифистов, что Карфаген действительно пора уничтожить.
В 150 году до н.э. Рим подготовил легионы для отправки в Северную Африку. Карфагеняне узнали об этом и в городе началась ужасная паника. Утика, старый и влиятельный финикийский город неподалёку, бросил Карфаген, что ещё сильнее его деморализовало. Карфагенские послы постарались выровнять ситуацию и отправили в Рим послов, которые донесли, что полководца Гасдрубала, развязавшего войну, казнили. На что сенат спросил: «почему этого не сделали раньше?». Как бы то ни было, Гасдрубал в итоге сбежал, избежав казни.
Сенат донёс послам Карфагена, что Рим объявляет войну. Пораженные карфагеняне запаниковали, ведь у них не было сил, чтобы сопротивляться, не было союзников, наёмников, припасов для осады, и Нумидия могла ударить в любой момент с другой стороны. Поэтому они отправили других послов в Рим, всё ещё надеясь уладить проблему. Сенат потребовал передать двум консулам, ещё находящимся на Сицилии, 300 детей из знатных семей Карфагена, и выполнить любые другие просьбы, которые выдвинет Рим. Тайно же сенаторы послали консулам приказ держаться плана. Когда детей доставили на Сицилию, римляне отправили их в свою столицу и заявили, что остальные требования они скажут в Утике.
В 149 году до н.э. в гавань Утики вошел римский флот, которым командовал Луций Марций Цензорин, консул из плебейского рода. С ним был второй консул — Маний Манилий (тоже плебей). Корабли везли 80 тысяч легионеров и 4 тысячи всадников. Власти Утики без сопротивления сдали город римлянам. Это был третий случай в истории, когда Утика подставляет Карфаген. Между финикийскими городами царила неприязнь ещё с самого основания.
Послы Карфагена прибыли в лагерь римлян, расположенный около Утики, в том же месте, где когда-то стоял Сципион Африканский. Послов специально провели через стройные ряды легионеров после сигнала трубачей. На высоких креслах их встретили консулы. Несмотря на долгие мольбы карфагенян о снисхождении, Цензорин решительно отверг их, предъявив новые требования.
Цензорин, поднявшись, ответил следующее: «Что мне говорить вам, карфагеняне, о причинах войны? Ведь вы отправляли в Рим послов, и они узнали об этих причинах от сената. В том же, что ваши поступки по отношению к нам были лживы, в этом я вас уличу. Ведь в постановлении ясно сказано, и мы вас об этом предупредили в Сицилии, принимая заложников, что остальные решения будут сообщены вам в Утике. Конечно, за быстроту доставки заложников и за выбор их мы вас хвалим; но какая нужда в оружии тем, которые честно хотят жить мирно? Итак, всё оружие, сколько бы его у вас ни было, и государственное, и частное, которое каждый из вас имеет, и дротики, и катапульты, передайте нам».
Послы ответили, что Карфаген послушается, но они не знают, что делать с Гасдрубалом, которого приговорили к смерти и который собрал 20 тысяч воинов, расположившись недалеко от Карфагена. Консулы сказали, что римляне позаботятся об этом. Вместе с послами в Карфаген отправились Публий Корнелий Сципион Назика и Гней Корнелий Сципион Испанский. Они приняли 200,000 единиц всякого рода оружия, стрел, дротиков и около 2 тысяч катапульт. Карфагеняне надеялись, что консулы почувствуют к ним сожаление и оставят город, но этого оказалось мало. Рим всё равно решил сравнять Карфаген с землёй, а жителям предложил переселиться, пока им дают на это время.
Цензорин, встав и помолчав долгое время с жестким выражением лица, наконец, сказал следующее: «Что касается повиновения, о, карфагеняне, и готовности до сего времени и в отношении заложников и в отношении оружия, мы вас хвалим, но нужно в тяжёлых обстоятельствах говорить кратко. Выслушайте с твердостью остальные приказы сената, уйдите для нашего спокойствия из Карфагена, поселитесь в каком хотите месте вашей страны в 80 стадиях от моря, так как этот город решено срыть до основания».
Гибель Карфагена
Народ Карфагена поднял бунт. Разгневанная толпа перебила старейшин, которые приняли все позорные условия. Граждане решили воевать за свой дом. Они выпустили всех рабов, раздав им остатки оружия. Гасдрубал был восстановлен в звании командующего. Все имеющиеся общественные здания переоборудовали в мастерские, где работали как мужчины, так и женщины. Согласно Аппиану, каждый день они ковали около 100 щитов, 300 мечей и изготавливали 1000 метательных снарядов. Археологи считают, что в Карфагене тогда находилось примерно 700,000 жителей.
Римляне начали осаду, но встретили ожесточённое сопротивление. Аппиан пишет про мощные фортификации: огромные стены с башнями, казармы для 20 тысяч воинов, стойла для 300 слонов и 4000 лошадей. Археологи, после тщательного исследования, пришли к выводу, что историк скорее всего не врал. До конца года консулы так и не смогли пробить оборону из мощных рвов, валов и стен. Не помогли даже тяжёлые тараны. Карфагеняне отбили каждую атаку.
Затем и весь 148 год до н.э. римляне безуспешно бились о стены города, а на материке им досаждал Гасдрубал, нанося точечные удары и нарушая римское снабжение. Тогда в Африке командовал консул Луций Кальпурний Пизон Цезонин, плебей.
В 147 году до н.э. Пизон решил перейти к другой тактике — взять часть войск и покорить все города, которые были в распоряжении Карфагена, тем самым полностью изолировав столицу и лишив её поступаемого продовольствия. В это время, с остальной армией, командир Луций Гостилий Манцин смог пробить брешь в одной из стен Карфагена, но у него не получилось ею воспользоваться. При попытке прорваться он потерял отряд и сам чуть не попал в плен.
Положение дел резко изменилось, когда прибыл в Африку и принял на себя командование новый консул Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший, приёмный внук легендарного Публия Корнелия Сципиона Африканского. До этого Эмилиан уже воевал в Африке на должности легата. Полководец подавал большие надежды в глазах сената. Назначение его консулом и новым командующим одобрил даже Катон, который ненавидел Сципионов.
Сципион совершил несколько вылазок, выявляя слабые места в обороне города, а затем атаковал Мегару (предместья). Гасдрубал, возможно ошеломлённый решительностью консула, отступил за стены Карфагена и занял оборону. Затем Эмилиан обустроил на перешейке, ведущем к городу, укреплённый лагерь со сторожевой башней и дамбу, чтобы перекрыть гавань и закрыть Карфагену выход в море.
Карфагеняне в свою очередь вырыли другой канал, чтобы обойти блокаду Сципиона. Они отправили по нему флот и внезапно атаковали позиции римлян. Даже замешательство армии консула не помогло пунийцам. В первый день карфагенские корабли побеждали, но на следующий, во время попытки возобновить атаку, застряли в проходе, потеряв манёвренность, чем не постеснялись воспользоваться римляне. Вылазка была разгромлена.
Дамба была достроена до конца и позволила Сципиону доставить войска и осадные орудия ближе к укреплениям. Карфагеняне совершили самоубийственную вылазку, где потеряли много народа, но смогли сжечь римские машины. Эмилиан быстро построил новые, но в этот раз поставил их на высокие насыпи. План Сципиона удался. Капитуляция была вопросом времени. Городу больше неоткуда было получать снабжение.
Гасдрубал объявил себя верховным главнокомандующим и казнил правящую верхушку Карфагена, заодно таким образом отомстив за свои личные обиды. Несмотря на ограниченное продовольствие, полководец закатывал пиры и пытал несогласных с ним у всех на виду. Это видели даже римляне, стоявшие на насыпях у стен города.
Весной 146 года до н.э. Сципион сконцентрировался на завоевании крепости Бирса: это было самое укрепленное место города. С площади в неё вели три входа, и со всех сторон их окружали шестиэтажные дома; римляне захватили несколько домов и отражали из них атаки карфагенян. Каждый раз, как им удавалось прогнать противников, они набрасывали бревна и доски между домами, перебегая по ним как по мостам. Пока сражения шли на крышах, другая часть армии билась на узких улицах.
Сципион приказал поджечь три улицы, ведущие к Бирсе. Из домов вываливались люди: полумёртвые и живые. Среди них большей частью старики, дети и женщины, которые прятались от солдат. Аппиан рассказывает, что город был переполнен ужасными воплями. Кто-то падал с высоты, ломая руки и ноги. Легионеры, расчищая улицы от камней, освобождали дорогу для соратников.
Римляне топорами и острыми крюками вонзались в тела мёртвых и ещё живых жителей, скидывая всех в ямы, создавая груды корчащихся в агонии тел. Шесть дней и шесть ночей легионеры сменяли друг друга, неся смерть и разрушение Карфагену. На седьмой день Сципиона взмолили о милосердии увенчанные венками Асклепия, греческого полубога, покровителя медицины. Они просили Эмилиана сохранить жизнь закрывшимся в Бирсе. Он согласился и пощадил 50 тысяч человек, которых отдали под стражу.
По легенде, жена Гасдрубала зарезала своих детей, бросила их в огонь и сама отправилась туда же. Перед этим она сказала мужу, который сидел в ногах у Сципиона, умоляя о пощаде: «О, преступный и бессовестный, о, трусливейший из людей! Меня и моих детей похоронит этот огонь; ты же, какой триумф украсишь ты, вождь великого Карфагена? И какого только наказания ты не понесешь от руки того, в ногах которого ты теперь сидишь».
Карфаген сожгли дотла, срыли все укрепления, выживших продали в рабство. Место прокляли юридически, запретив строительство и заселение. Ни Полибий, ни Аппиан, ни Плутарх, ни Диодор Сицилийский, ни Тит Ливий, ни данные археологии не содержат сведений о том, что землю, где стоял город, засыпали солью. Это всего-лишь миф, раздутый ошибками и путаницами. Соль была дорога, её не использовали бы для таких глупых ритуалов.
К тому же, римляне были практичны. Позже они отменили закон о проклятии и отстроили город заново, дав такое же название. Земли восстановленного Карфагена были также плодородны. Поселение оставалось столицей и самым влиятельным местом в римской Африке. В конце-концов его захватили арабы на пике своего могущества.
Историк Полибий служил в Ахейском союзе, когда римляне увезли его заложником в Италию. Там он сблизился со Сципионом Эмилианом и сопровождал его везде: в Испании, Галлии, Африке. Учёный стал учителем и близким другом полководца. Полибий оказался рядом, когда Карфаген уничтожали, он видел всё своими глазами, но от этих трудов мало что осталось. Согласно Аппиану, со слов Полибия, Сципион плакал, когда наблюдал гибель Карфагена.
Сципион заплакал и открыто стал жалеть своих врагов. Долгое время он пребывал, погрузившись в собственные мысли и сознавая вместе с тем, что положение городов, народов и держав, так же как и отдельных людей, должно изменяться по воле божества и что то же потерпел и Илион, некогда счастливый город, потерпели державы ассирийцев и мидян и бывшая после них величайшая держава персов и так недавно еще блиставшее царство македонян; наконец, у него или сознательно, или предупреждая его мысли, вырвались такие слова (из Гомера):
Будет некогда день, и погибнет священная Троя.
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
Когда Полибий откровенно спросил его (ведь он был учителем Сципиона), что хотел он сказать этими словами, он, говорят, не таясь, сознался, что имеет в виду свою родину, за которую он боялся, смотря на изменчивость человеческой судьбы.
Марк Порций Катон Старший умер вскоре после начала Третьей Пунической войны, так и не увидев, как разрушают Карфаген.
В тот же год, когда пал Карфаген, консул Луций Муммий Ахаик сравнял с землёй ещё один великий город древности — Коринф. Так началась эпоха террора. Рим больше не был республикой, терпимой к своим врагам. Римляне, уничтожением сразу двух великих городов, жестоко показали, что будет за нежелание покоряться. Империализм быстрой поступью захватывал это древнее государство вытесняя республиканские ценности.
Источники: Полибий, Плутарх, Тит Ливий, Аппиан, Диодор. Как всегда, благодарю за советы и наводки товарища VkontextHistory.
Буду рад подписке на блог! Пишу про историю, Warhammer, иногда про игры.
Спасибо всем, кто был со мной с самого первого лонга. Я не ожидал такого огромного интереса к истории, донатов, побед в конкурсах. Мы не закончили и теперь начинаем цикл про историю кельтов! Подписывайтесь на мой Telegram, чтобы следить за анонсами.
Отдельная благодарность меценатам:
Редакция DTF