Все там будем — впечатления от книги «Смерти.net» Татьяны Замировской о цифровом загробном мире

Киберпанк, который мы не заслуживаем, но который нам нужен.

Дебютный роман журналистки и музыкального критика Татьяны Замировской «Смерти.net» может отпугнуть избыточным миропостроением, что, однако, объясняется сложностью концепций, лежащих в основе книги. Рассказ о её сеттинге, в котором сошлись Филип Дик, Нил Стивенсон, Грэм Харман, Томас Нагель, Игорь Новиков и кто только не, неизбежно раздувается до неприлично большого количества знаков. Но без него невозможно полноценно рассуждать ни о смыслах, ни о сюжете.

Развивая идеи философа Николая Фёдорова, родоначальника русского космизма, Замировская рисует будущее, в котором «совсем не надо будет умирать». Вернее, умирать-то надо — биологию и хрупкость человеческого тела никто не отменял — однако в землю теперь уходят не с концами. Место почивших занимают цифровые копии, которые до поры спят в «облаке», а после смерти оригинала активируются и могут связываться с живыми людьми. Но только с близкими и только через соцсети.

В какой-то момент «мёртвым» стало скучно, и они прорвались в аналоговый мир, чтобы поразвлекаться с «умными» домами, голосовыми помощниками, электронными арт-объектами. Тогда глобальное правительство сдалось, разрешив «слияние контекстов» — объединение коллективной памяти умерших. Так у копий появился целый мир, где те «живут» практически обычной жизнью, могут общаться друг с другом, а значит заводить отношения.

Память — весьма популярная тема в современной русскоязычной литературе — становится одним из основных мотивов и тут. Здешний мир мёртвых соткан из воспоминаний цифровых копий. Практически каждый предмет в нём — лишь отражение чего-то реального, искривлённое массовым сознанием, — а потому немного разный для каждого.

Кое-что из реальности сюда тоже просачивается. Это вещи, всегда одинаковые для всех, едва ли не запретные плоды — но скорее из-за постыдного пиетета перед «живым», чем ввиду табу. Настоящими предметами торгуют на аукционах, где наименования лотов судорожно коверкаются, и объективный котик превращается в «ктика», а объективное яблоко — в «блко».

Они привлекают «мёртвых», но более всего воздействуют на порождённых слиянием контекстов нейрозомби (или «тех, кого помнят»). Последние не вполне цифровые копии, а, подобно самоосознающим вещам, воплощённая коллективная память. Нейрозомби выглядят как люди, ведут себя (плюс-минус) как люди, но своей природы не осознают.

Что же касается связи нейрозомби и объективных вещей, то первые помогают определять вторые. Запертые в клетке в аукционном зале, «те, кого помнят» впадают в истерику, учуяв то же блко или банку горошка. Этим они немало развлекают присутствующих, и показывают потенциальным покупателям, что перед ними — действительно стоящий товар.

По сюжету, главная героиня, от лица которой ведётся повествование, — женщина, погибшая, как ей говорят, в теракте. В цифровом посмертии она встречается с «мертвецом» по имени А. и пытается наладить отношения с копией своего мужа — украденной и преждевременно активированной.

Вскоре главная героиня узнаёт, что никакого теракта не было, а убил её, по всей видимости, собственный супруг. Всю книгу она ищет способ попасть в реальность, чтобы спросить живого ещё мужа, за что он нанёс ей двадцать три удара ножом («почему убивают всегда за что-то»).

Обилие законов «вторичного мира» Замировской нисколько не мешает книге быть увлекательной. В ней полно занятных моментов вроде жуткого и неловко-смешного эпизода с нейробабкой, диких торгов, а также приключений внутри робособаки и кое-какого Диктатора. При этом основная интрига — заковыристая изрядно — раскроется перед внимательным читателем несколько раньше концовки благодаря подсказкам, спрятанным автором. Всё как в хорошем детективе.

Но гораздо больший интерес, по-моему, представляют, скажем так, эксперименты Замировской с семантикой. Цифровой мир романа — система, состоящая из «покалеченных», искажённых знаков, из которых выдрали структурную часть: имя, смысл, значение или несколько разом. Например, многие персонажи тут не имеют имён как таковых, откликаются на краткие А., V., С. и так далее.

Самоосознающие вещи, в свою очередь, пусть и называются «яблоками», «столами» и «котиками», по факту ничего из этого собой не являют, потому что их облик изменчив и субъективен. С объективными же вещами дела обстоят наоборот — они постоянны, да, но Замировская лишает их привычных имён, оставляя чуть ли не голые денотаты, собственно, вещи.

«Смерти.net» полна таких экспериментов. Замировская играется со знаками, ломая их структуру, изымая и подменяя одни элементы другими, чтобы понаблюдать, сложатся ли они в текст. И это даже не метафора — текст становится высшей точкой цифровой эволюции, естественным финалом пути знака главной героини, а обретение имени — целью не менее важной, чем выяснение обстоятельств собственной гибели.

Замировская задаёт вопросы о том, что и кого считать настоящим, какими характеристиками это настоящее должно обладать — вопросы, распространённые в фантастике. Но тут примечательны изящество, изобретательность и полнота, с которыми эти темы рассматриваются в романе — кажется, что со знаками здесь происходят все в принципе возможные метаморфозы.

«Смерти.net» — это, конечно, книга о памяти и, разумеется, о смерти, и, несомненно, о существовании. Но помимо прочего, это текст о тексте и языке; о том, как они меняются, преломляются и сохраняют нас с вами. Хоть живых, хоть мёртвых; хоть аналоговых, хоть цифровых. В конце концов, все же там будем, в тексте.

#мнения