Николас Кейдж пытается убить детей, завести детей и спасти детей

А мы обсуждаем фильмы «Необъяснимое», «Безумные родители» и «Бюро человечества» из такого далёкого и прекрасного 2017-го.

Ровно полмесяца мы смотрим фильмы с Николасом Кейджем в рамках марафона «Трое в клетке» и полны решимости посмотреть столько же, но пора бы уже отсчитывать дни до окончания. Итак, до финала осталось шесть дней, а сегодня на повестке — продолжение ретроспективного обсуждения невероятно плодотворного 2017-го. Года, кстати, знакового, потому что где-то на его излёте Николас Кейдж оформился в того актёра, каким мы его знаем (и безмерно любим) сейчас.

Но до свидетельств этого оформления ещё нужно дожить, сохранив рассудок, а пока: чёрная комедия режиссёра «Призрачного гонщика 2», триллер про суррогатное материнство и такая себе антиутопия.

Райаны — обычная американская семья зажиточного среднего класса. Двухэтажный типовой домик в пригороде, отец торгует автозапчастями, мать регулярно ходит на йогу, дочка-старшеклассница не хочет иметь с предками ничего общего, а младший сын вечно паясничает. Вроде бы нездорово, что каждый держит всё в себе, а перецапаться друг с другом — дело пары минут, но посмотришь со стороны — так и вовсе идиллия, живут лучше многих. В общем, мало ли таких семеек.

Но однажды по всему городу и, кажется, даже по всей стране, начинает происходить странное: у родителей возникает непреодолимое желание прикончить своих отпрысков. И в конце концов загадочная «зараза», распространяющаяся через теле- и радиоволны, добирается до старших Райанов — Брента и Кендалл (Николас Кейдж и Сельма Блэр).

Простая завязка тут целиком держится на одной-единственной идее, предоставляющей плодородную почву для безумия разной степени забористости. Именно на таком кино сделали себе имя создатели «Адреналина» Брайан Тейлор и Марк Невелдайн, а «Безумные родители» (в оригинале — «Мама и папа») — это дебют Тейлора без своей второй творческой половинки. Если вы знаете и любите творчество этих долбанутых, вы и так представляете, чего можно ожидать, и вряд ли останетесь разочарованными.

Тейлор не склонен тратить время попусту. Он в первых же кадрах демонстрирует, как ведут себя «поражённые» родители, а потом быстро знакомит зрителя с семьёй Райан, показывая их обычную жизнь и конфликты. Вот мать ссорится с дочерью, вот младший с шилом в заднице, а вот пассивно-агрессивный батя едко шутит с сыном и под нос кроет матом домработницу.

Дальше кино постепенно будет набирать обороты, от одного напряжённого эпизода к другому, пока не перейдёт к центральному, кхм, конфликту поколений. Но «Родители» не просто несутся вперёд очертя голову. Тейлор постоянно жонглирует разными по тону, настроению и динамике сценами. Прямо посреди жуткой погони он может врубить спокойный флешбек, который ассоциируется с каким-то элементом в кадре, по-настоящему жуткие моменты сменяются абсурдом и гэгами, высмеивающими клише хоррор-жанра. Перед глазами у зрителя будто переключают каналы, не задерживаясь на одной мысли подолгу, да ещё и под странный электронный саундтрек на стыке глитча и IDM. Но всё это — тщательно спланированный хаос, выстроенный так, чтобы никого не запутать и не дать заскучать.

Благодаря такой «рваной», но удивительно внятной структуре во всём этом бурном действе находится место очень даже убедительной драме. Всё-таки «Родители» — не только про беготню за детьми с киянкой для мяса. Это кино о кризисе среднего возраста, о несбывшихся мечтах, о противоречивости человеческих чувств и любви, о философском, простите, конфликте отцов и детей. Где детей душат чулками и пытаются зарезать электролобзиком, да.

Всё это раскрывается благодаря тем самым флешбекам и роскошной работе Кейджа и Блэр (которую многие могут помнить по двум частям «Хеллбоя» Гильермо дель Торо). Отец семейства никак не может отпустить молодость и тоскует, по-мудацки вымещая всё на окружающих. Мать до сих пор в шоке от того, что самым важным в жизни для неё стала не она сама. Им сопереживаешь, несмотря на психопатию. Внезапно даже англоязычное переложение песни Шарля Азнавура про «вчера я был ещё молод» во вступительных титрах превращается из издевательского контрапункта в связующую тему всего фильма.

Да, пожалуй, Кейдж, который уже работал с Тейлором над сиквелом «Призрачного гонщика», тут даже в самом начале ведёт себя слишком уж неадкеватно, едва удерживая маску «нормального» родителя. Поэтому впечатление от того, как он идёт вразнос и начинает гоняться за детьми, слегка смазывается. Напрашиваются параллели с кубриковским «Сиянием», в котором Джеку Николсону, кажется, не нужны были никакие призраки отеля «Оверлук», чтобы сойти с ума.

К тому же, постоянно наращивать напряжение от вступления к финалу не выходит: некоторые эпизоды явно сильнее прочих, а страшнее сцены в роддоме так ничего и не показывают (не спрашивайте). Но это скорее мелочи, не мешающие наслаждаться и проникаться безумствами на экране.

Это кино построено вокруг одной идеи, в нём не пытаются заниматься «ворлдбилдингом» и, не дай боже, рассказывать, откуда взялся загадочный сигнал и как продолжится местная «эпидемия». Но от своей простоты кино скорее выигрывает. Уж лучше рассказать крепко сбитую историю меньше чем за полтора часа, чем растекаться мыслью по древу, рискуя потерять запал. — Антон Самитов

Анджела (Джина Гершон) на детской площадке знакомится с Кэти (Никки Уилан) и быстро находит с ней общий язык: у них обеих — маленькие дочери, есть общая подруга Линда (которая с Кэти не только дружит). Вскоре Анджела приглашает новую приятельницу в гости, предлагает поработать у неё няней, пожить в гостевом доме.

А несколько позже — просит Кэти стать для неё суррогатной матерью. Анджела и её муж Брайан (Николас Кейдж) сами пытались завести детей, но безуспешно: их единственная дочь родилась благодаря донорской яйцеклетке. Нового ребёнка должна была выносить Линда, но она куда-то запропастилась. Кэти, к счастью, согласилась её заменить; но через несколько месяцев выясняется, что она готова заменить и Анджелу. Её дочь и свою Кэти почему-то называет сёстрами, себя — их мамой, и неродившегося ребёнка тоже считает своим.

«Необъяснимое» сделано в формате триллера для кабельного телевидения — это не слишком раздражающий, со знакомыми актёрами фильм для просмотра вполглаза среди ночи. Его неинтересно ругать, потому что ничего специально плохого в нём нет — но и хорошего в нём тоже нет ничего. Интриги ноль: первая же сцена даёт понять, что к Кэти нужно относиться с подозрением, которое затем, конечно, подтверждается. Даже с учётом этого сюжет можно было раскрутить, сделать более лихим и кровавым — и сценаристы предприняли кое-какую попытку — но нет, не в этот раз.

В плюс «Необъяснимому» можно записать разве что Никки Уилан — обаятельную артистку, в которой временами действительно проглядывается что-то зловещее, безумное. Её в фильме достаточно, потому что именно её психологической дуэли с Джиной Гершон и посвящён сюжет.

Все остальные — в роли мебели, в том числе Николас Кейдж, который в кадре либо ругается с женой, либо обсуждает детей (ладно, ещё он один раз смотрит на голую Уилан в бассейне, но это ни к чему не приводит). Возникает резонный вопрос, для чего тогда вообще здесь Кейдж, но если начать рассуждать в этом направлении, от фильма останется одно название. Которое, впрочем, тоже никуда не годится. — Александр Омолоев

Из-за политических, экологических и прочих потрясений США к «недалёкому будущему» пришли в упадок. Люди голодают, ютятся в лачугах среди разрухи, пьют собственную мочу за неимением чистой воды. Тоталитарное правительство, между тем, создаёт «Бюро человечества» — организацию, которая занимается выявлением неэффективных (читай, бедных) граждан с последующей их ссылкой в колонию «Новый Эдем», где, как говорит пропаганда, настоящий лимонад, всё бесплатно, всё в кайф и вообще не надо умирать.

Ной Кросс (Николас Кейдж) — один из агентов бюро. День-деньской он рассекает по Неваде на служебном юте Chevrolet El Camino 1981 года, наведываясь к тем, кому не посчастливилось привлечь внимание властей своей экономической бесполезностью. Таковыми становятся мать-одиночка Рэйчел (Сара Линд) и её одиннадцатилетний сын Лукас (Джейкоб Дэвис). Сведя дебет с кредитом, Кросс понимает, что семье грозит «Новый Эдем», но внутри агента ёкает и он решает помочь беднякам сбежать из страны.

Не нужно сильно напрягаться, чтобы заметить прорехи в логике мира этого фильма и напороться на спойлер. Ну вот зачем правительству вывозить неэффективных граждан туда, где они будут на полном обеспечении, если страна едва сводит концы с концами? «Что же мы делаем?», — сокрушается Кросс, узнав страшную правду о бюро. Картинку с этой правдой, однако, до поры будут буквально скрывать за широкой спиной Николаса Кейджа, нагнетая простенькую интригу. А зритель, который раскусил её ещё на второй (это не шутка, настолько тут всё очевидно) минуте, будет лениво задаваться вопросом:

Справедливости ради, в «Бюро человечества» есть ещё один твист, не столь предсказуемый и заезженный, но только потому, что высосан из пальца и совершенно ни к чему не ведёт. Нам просто швыряют в лицо обстоятельством, которое персонажи почти никак не отрефлексируют в надежде, что мы тоже не станем особенно задумываться.

Вообще, чем ближе герои подбираются к канадской границе, тем сильнее ощущение, что фильм держит зрителя за дурака, неспособного задавать вопросы к повествованию. Но нет. Почему мужик в начале вдруг предлагает запрещённый товар правительственному агенту? Как Кросс вышел на сопротивление? Как сопротивление узнало про Кросса? Почему, в конце концов, толстяк, которому Кросс только что угрожал пистолетом, решает пожертвовать собой, чтобы спасти агента?

Авторы прячут отсутствие ответов за пустой претенциозностью. Вот вам библейские отсылки: Ной, Адам, Лука, Рахиль, Эдем; вот вам многозначительные диалоги о природе справедливости, а вот — куда уж без него в антиутопии — трагичный и торжественный финал. Но «Бюро человечества» не умеет красиво пустить пыль в глаза, хотя и заставляет их слезиться из-за кавалькады бессмысленных, будто случайно раскиданных по хронометражу сцен.

Во всей этой каше, из-за которой зритель пребывает в перманентном недоумении, Николасу Кейджу досталась роль, скажем так, Кристиана Бэйла из «Эквилибриума». Это такой же молчаливый профессионал, которого пронимает искусство (тут не музыка, а живопись). Кейдж по-настоящему кричит всего один раз ближе к финалу, а остальное время он максимально, до уныния, сосредоточен, печально бубнит, мрачно ходит. Даже обещая сломать руку ребёнку, Кейдж не даёт прежней ярости проснуться. Порой на его лице мелькает что-то вроде удивления или озадаченности, но чаще всего оно грустно-статично. И кто знает, чьи страдания Кейдж хочет этим показать: героя или свои собственные. — Андрей Верещагин

#николаскейдж #троевклетке #мнения