«Ледяной драйв». Документальный пересказ

Я просто перескажу сюжет, ребята. Потому что это... это нужно просто проговорить. Там очень всё хорошо. Вообще всё.

По гигантскому алмазному карьеру медленно ползет маленький стотонный самосвальчик. По тому, как тревожно и одиноко он ползет, сразу становится понятно — маленькому самосвальчику конец.

Где-то в другом конце карьера под землёй суетятся потные американские мужчины с бурами. У них кипит работа. Слышен крик: «Прямо в скалу, мужики! Вот так!». Очевидно, зритель застаёт как раз тот момент, когда горняки понимают, куда таки надо бурить.

В шахту заходит проверяющий горняк и спрашивают, почему у них выключены датчики метана.

Вместо ответа нам опять показывают самосвал. Стена гигантского карьер вероломно подвзрывается точно в том месте, где проезжает самосвал. Самосвал с криком «А-а!» падает замертво на дно карьера.

— Где-то взрыв! — чутко констатирует проверяющий горняк в трясущемся тоннеле. — Похоже, где-то в карьере! — не унимается он. И он, конечно, прав, потому что вокруг горняков больше вообще ничего нет, кроме карьера и вечной мерзлоты.

— Мы попали в метановый карман, — упавшим голосом говорит рядовой горняк номер один.

— Это невозможно! — говорит второй горняк, стоя посреди шахты, в которой отключены датчики метана.

— Бежи-и-и-им! — начинает плановые эвакуационные мероприятия бригадир.

Мужчины бегут. Один из горняков бежит с топором (с топором?), но это, видимо, тяжело, поэтому он отбрасывает топор (топор?!) в сторону. Топор попадает в стену шахты и даёт искру.

Всё взрывается.

А где-то на грузовике едет Лиам Нисон. Он дальнобойщик. У него клетчатая рубашка, зубочистка и раненный ПТСРом брат. Брата зовут то ли Корди, то ли Горди, то ли Курти, то ли Гурти. Переводчик ни разу не повторился с произношением за весь фильм. Брат плоховато говорит, зато умеет разобрать и собрать грузовик прямо на ходу, не заглушив двигателя.

Тем временем на шахте говорят, что для спасения засыпанных горняков нужен устьевой модуль.

— Устьевой модуль, — говорит меркантильный директор шахты.

— Устьевой модуль, — говорят пыльные шахтёры.

— Устьевой модуль, — говорит чиновник в высоком кабинете.

— Устьевой модуль? — говорит Лоуренс Фишберн, самый матёрый дальнобойщик. — Охренеть! — добавляет он.

Становится понятно, что без устьевого модуля вообще никак не обойтись. На шахте его, что характерно, нет. Фильм начинает заигрывать с жанром документалистики.

Устьевой модуль надо срочно везти фурой очень издалека сквозь ледовые трассы и горные перевалы. Тут стало понятно, что фильм на самом деле про логистику, поэтому я буквально задрожал от интереса и от воспоминаний.

Всё прямо так, как двенадцать лет назад, когда я работал логистом: нужно много машин прямо сейчас, доставить груз нужно вчера, сезон ледовых перевозок закончился, но «может быть вы все-таки, как-нибудь, ну пожалуйста, нам очень надо, доставите?». Только в жизни ещё просили подешевле и чтобы водители не спали, не ели, ходили по маленькому прямо на ходу, а по большому не ходили, желательно, вообще.

Вернёмся к фильму. В общем, всё очень опасно, ехать нельзя ни в коем случае. Дурацкая затея. Шансов никаких. Верная смерть. По машинам.

Лиаму Нисону приходит смска о подвиге. Собирается крутая команда: Лиам Нисон с братом, Лоуренс Фишберн сам с собой, молоденькая индианка, у которой на шахте родственник. И ещё очень подозрительный страховой агент буровой компании.

Пока суд да дело, горняки хрипло сипят под землей. У них есть сигнальная труба, им стучат по трубе азбукой морзе.

— Мы повезём устьевой модуль, — стучат им по трубе снаружи.

— Блять, — стучат горняки в ответ.

Водители на трёх грузовиках героически готовятся. Под вдохновляющую музыку они садятся в кабины и ставят на приборные панели фигурки с дрыгающимися головами. Такие должны быть у каждого героического дальнобойщика! В каждую фуру погружен устьевой модуль, потому что один модуль хорошо, а три — лучше.

Им нужно проехать сначала по замёрзшему озеру, потом через перевал, а потом через мост. Трасса для настоящего подвига.

По озеру надо ехать так: с определенной скоростью, не слишком быстро и не слишком медленно. Если остановишься, то лёд не выдержит, поэтому останавливаться ни в коем случае нельзя.

Один грузовик быстро ломается и два других останавливаются.

И задним ходом подъезжают поближе к первому.

Никто не торопится. Грузовики сцепляют между собой тросами, чтобы... если один грузовик уйдет под лёд... то остальные тогда... эээ... тоже... эээ. Зритель имеет дело с настоящими профессионалами.

Задний грузовик тонет, вместе с ним нелепо тонет Лоуренс Фишберн в самом расцвете сюжетной линии.

Два других грузовика начинают удирать, они гонят изо всех сил, а за ними по льду идут трещины как в мультике «Ледниковый период». Потом они попадают в полосу талой воды, грузовики начинает мотать из стороны в сторону и случается авария.

Спустя треть фильма один грузовик утонул, а два других перевернулись. Это успех.

Лиам Нисон вылезает из грузовика.

— Отлично, что мы перевернулись — говорит он, — теперь вес грузовиков распределен равномерно, не то что на колёсах. И лёд не треснет. А сейчас случится снежная буря — вон она уже идёт — станет холодно и лед станет толще. Всё круто.

Тут наступает время интриги.

Все начинают всех подозревать. Хрипло дышащие горняки подозревают друг друга в пособничестве меркантильному директору шахты. Лиам Нисон, подначенный страховым агентом, подозревает индианку в порче грузовика и потоплении Лоуренса Фишберна.

Страховой агент строит козни и показывает своё истинное лицо. Он запирает Лиама Нисона с братом в прицепе грузовика и уезжает на втором грузовике вместе со связанной индианкой. Грузовики они перед этим умудрились взаимопоставить на колёса с помощью лебёдок.

Лиам Нисон с братом выбираются из запертого кузова и очень этому рады. «Ура!» — кричат они друг другу. «Хрусь!» — начинает проваливаться под лёд их грузовик. Они достают грузовик, показывая недюжинную слаженность и братскую взаимопомощь.

В результате слаженности и взаимопомощи прицеп с устьевым модулем тонет ко всем чертям.

Брат тоже частично тонет, но никто и никогда ещё не смог умертвить родственника Лиама Нисона, поэтому брата выловили и оживили.

Настаёт пора справедливости.

Выясняется, что руководство шахты приказывало выключать датчики метана, чтобы шахту не закрыли. А горнякам доплачивали за молчание. То же мне интрига, конечно.

Страховой агент в сговоре с директором шахты, индианке грозит смерть, а спасательной операции — провал.

Всех спасает хорёк.

В машине индианки весь фильм хранился хорёк брата Лиама Нисона. Не спрашивайте. Хорёк вызывает огонь на себя, кусает страхового агента и даёт индианке сбежать.

Погоня. Индианка жмёт изо всех сил на грузовике с прицепом. Лиам Нисон с братом жмут изо всех сил на грузовике без прицепа. Злодеи жмут на джипах и снегоходах. Погоня выглядит медленно и максимально беззубо.

Страховой агент сбрасывает на героев снежную лавину и индианку протыкает ёлкой. Лиам Нисон вытаскивает из неё ёлку и погоня продолжается.

Кажется, что фильм идёт уже пять часов.

Погони и драки сливаются в бесконечный калейдоскоп. Герои и злодеи душат друг друга, выкидывают из кабин, залезают обратно, хрипят, меняются грузовиками, снова хрипят, душат и выкидывают. Проткнутая ёлкой индианка кряхтит на заднем сиденье. Уныло играет героическая музыка, бюджет на спецэффекты явно подходит к концу.

Наконец последний грузовик из последних сил проезжает последний хлипкий мост. Мост за ним рушится. Индианка выскакивает из кабины смотреть на упавший мост и бросает грузовик. Оскорбленный невниманием транспорт начинает сползать задом обратно к мосту.

Брат Лиама Нисона преграждает грузовику дорогу собой и раздавливается с ужасным хрустом. Герои долго прощаются с братом, но потом вспоминают, что там вообще-то ещё горняки и они уже почти даже не хрипят.

Устьевой модуль доставлен на шахту в последний момент (тм). На кой чёрт вообще нужен устьевой модуль, обычному зрителю понять решительно невозможно. Но из шахты начинают выходить живые горняки, поэтому все отвлекаются на чудесное спасение.

Меркантильный директор шахты получает в нос, Лиам Нисон получает новый грузовик, а хорёк получает лакомство.