«Тебя никогда здесь не было» – один из главных триллеров прошлого года для тех, кто любит эксперименты

Хоакин Феникс, Хичкок, детские травмы, месть, поиск себя. И всё это – почти без слов.

Фестивальный хит 2017 года об убийце и маленькой девочке сравнивают с «Таксистом» и «Леоном» и хвалят за игру Хоакина Феникса. Фильм, в котором почти нет диалогов, получил приз за лучший сценарий в Каннах, но вызвал недоумение у многих зрителей. О том, как кино без слов рассказывает историю и почему на него нужно обратить внимание – в нашем обзоре.

Тема детства – одна из ключевых для шотландского режиссёра Линн Рэмси. Её дебютный «Крысолов» и номинант на Золотую ветвь Канн 2011 года «Что-то не так с Кевином» рассказывают о трудностях взросления и об ошибках, которые оставляют след на всю жизнь. «Тебя никогда здесь не было», показанный в Каннах в 2017 году, продолжает эту линию, но уже на территории брутального триллера.

Джо, сыгранный Хоакином Фениксом - наёмник, спасающий украденных детей и жестоко наказывающий похитителей. Он получает заказы через посредников и сам почти ни с кем не общается, кроме подельника МакКлири и своей пожилой мамы, с которой живёт и за которой ухаживает. Джо суров, замкнут и нелюдим, его тело изувечено шрамами, а психика искорёжена безумием отца-садиста и хаосом войны на Ближнем Востоке. Его одолевают панические атаки и флешбеки, от которых он спасается таблетками и самоудушением. Новым заданием Джо становится девочка-подросток Нина – дочь сенатора штата Альберта Вотто. Политик считает, что Нина попала в бордель, и просит наёмника не сдерживать себя. Джо вооружается молотком и изолентой и отправляется мстить похитителям, отцу и самому себе.

Жизнь Джо – это круговорот насилия, начавшийся ещё в детстве. Неконтролируемые вспышки ярости отца и его садистские методы воспитания стали травмой, от которой Джо не смог оправиться. Его жизнь была предопределена навязанными мачистскими установками: «не сутулиться», не бояться жестокости, не искать защиты. Комплексы по поводу собственной мужественности стали причиной службы в армии и положили начало карьере наёмника. Спасая украденных детей от насилия взрослых, Джо компенсирует собственную травму и одновременно – питает её, постоянно доказывая свою силу и безразличие к физической боли. Это бесконечный бой с тенью отца, которого Джо пытается победить его же оружием.

Спасение Нины становится квинтэссенцией страхов героя. Вместо отца за девочкой приезжают копы, убивают портье, забирают Нину и метят в Джо, а по телевизору говорят о самоубийстве сенатора Вотто. Расправа обрушится на всех, кто был связан с главным героем, и Джо придётся вновь, как в детстве, увидеть насилие в своём доме. Он лишится матери – последнего близкого человека. Борьба с похитителями обернётся для Джо борьбой с властью как таковой, с этой силой, не знающей меры и не признающей границ между «свои» и «чужим». Полиция, наёмники, сенатор Вотто – все они станут частью одной цепи, замкнувшейся на губернаторе Уильямсе. Глава штата, которого мы до конца фильма почти не видим, организовывал похищения маленьких девочек и обменивался ими с другими политиками. Среди фотографий его жертв, заботливо расставленных на тумбочке, есть и снимок Сэнди, спасённой Джо в начале картины. Нина была любимицей Уильямса, и захотевшим её сберечь Вотто и Джо приходится жестоко заплатить за свою попытку.

Теряя мать, герой теряет последнюю прочную связь с миром, но вместе с тем освобождается от прошлого. Не сумевшая защитить ни себя, ни маленького Джо от насилия отца, мать – объект постоянной заботы повзрослевшего героя, а родной дом оказывается для него замкнутым пространством комплексов и страхов. Не зря герои в начале фильма смотрят «Психо», а позже Джо с ножом в руке приходит помочь маме в ванной. Чрезмерная привязанность поддерживает героев и одновременно мешает, замыкая их мир на прошлом. Пожилая мать нуждается в опеке, нуждается во взрослом, ответственном сыне, что не даёт Джо вырваться за пределы представлений о мужественности, которые навязывал ему отец.

Юная Нина возвращает Джо к жизни. Её спасение оборачивается путешествием в собственное прошлое: вычурный интерьер губернаторского дома с яркими обоями и картинами на стенах напоминает Джо рафинированную обстановку его собственного дома. Сцена с найденным телом губернатора обнажает состояние героя: не сумев расквитаться с насильником, он чувствует беспомощность, срывает с себя одежду, не в силах больше прятать шрамы прошлого. Невозможность отомстить Уильямсу для Джо есть невозможность отомстить отцу, чьё насилие он никак не может прекратить. Мальчик вырос, но не повзрослел, и его прошлое всё ещё здесь.

В отличие от Джо, личность Нины не изуродована насилием. Убийство для неё – что-то чуждое, и она смотрит на свои багряные руки так, будто в первый раз видит кровь. Ей хватает духу и бритвы, чтобы отомстить похитителю, и этот акт возмездия не выбивает её из колеи и не лишает охоты жить. Она искренне успокаивает Джо и верит, что сегодня «прекрасный день». Нина – тоже ребёнок, и рядом с ней наёмник и убийца наконец-то может позволить себе быть трепетным и растерянным. Дети пьют молочные коктейли и исчезают, невидимые взрослым.

Невидимость – один из главных ключей для понимания идеи фильма. Уже название заставляет нас насторожиться, намекая на иллюзорность происходящего. Герой всячески избегает прямого контакта с людьми и старается лишний раз не попадаться на глаза. Он тщательно скрывает всю информацию о себе, не связывается с работодателями напрямую, а следы прошлых дел уничтожает. По ходу фильма Джо не раз в буквальном смысле исчезает из-под пристального взгляда незнакомцев в общественных местах, вырванный резким монтажом. На него то вопросительно, то испытующе смотрят девушки, а однажды его случайно замечает возле его дома подросток, сын посредника Энджела. После этого Джо хочет прекратить сотрудничество, на что отец мальчика дважды говорит, что сын «не хотел тебя увидеть». Женщины и дети – наиболее подверженные насилию группы, и их болезненный интерес к исчезающей фигуре Джо – словно свидетельство об объединяющей их травме, которая часто остаётся не замеченной обществом.

О травме самого героя мы узнаем из внезапных флэшбеков, многие их которых длятся не дольше секунды. Они наполнены яркими образами, созданными за счёт крупных планов частей тела или отдельных деталей вроде шоколадного батончика, молотка, столовых приборов или целлофанового пакета. Флэшбеки разрывают ткань повествования, добавляя происходящему иное измерение. Момент настоящего прерывается прошлым, и в этом разрыве мы видим подоплёку действий героя. Как и его мотивы, фигура Джо часто находится в тени. Наёмник отправляется на задания ночью, и свет изредка выхватывает черты, позволяющие идентифицировать его как конкретного человека. Мы видим только силуэт, образ, необходимый для того, чтобы запутать и не оставить следов.

Особого упоминания заслуживает саундтрек. Композитор фильма – Джонни Гринвуд – мастерски передал внутреннее напряжение, терзающее героя. Нервная, сбивчивая музыка Гринвуда сопровождает Джо в дороге, подстёгивая ожидание расплаты, но во время самых жестоких и драматичных эпизодов вдруг начинают играть беззаботные поп-хиты. Этот контрапункт сохраняется и в сценах массового насилия, где проникновение Джо в бордель или в дом губернатора, в других фильмах сопровождавшееся бы ярким экшеном, показано нарочито отстранёно и безучастно.

История спасения белокурой девочки от развращённых властью мужчин становится одиссеей Джо к истокам собственной личности. Вместе с Ниной он вновь переживает насилие и одиночество, а благодаря её заботе и решимости находит источник боли и преодолевает комплексы. Джо осознаёт собственную травму и находит недостающую часть себя в лице Нины. Обретение Другого становится обретением самого себя. Две половины складываются в единое целое так же, как переплетаются голоса, считающие до единицы. И вот Джо повторяет вслед за Ниной: «это прекрасный день», а после исчезает вместе с ней. Обезображенный жестокостью наёмник и юная девочка никогда не существовали на самом деле; было лишь страшное детство, скрытая от всех травма и долгий путь к себе.