Морфий: превозмогание, безысходность и Балабанов

Ввиду заметного успеха статьи об "Отеле" Стругацких, я решил продолжить серию обзоров на избранные (т.е. мимолётно заимствованные для ознакомления) произведения, которые официально считаются классикой русской и мировой литературы. В этот раз вашему вниманию предлагаются подробный разбор полуавтобиографического сборника "Морфий" авторства Михаила Булгакова и мнение о весьма специфичной экранизации от ныне культового режиссёра Алексея Балабанова.

Записки юного врача

Несколько хронологически связанных очерков, центральной фигурой в которых выступает только что окончивший университет неопытный студент (в коем узнаётся сам автор), для оттачивания своих талантов вынужденный переселиться в глухую дикую провинцию начала 1920- х годов. Откровенно убогое существование местных жителей и неуютно детализированные описания хирургических вмешательств идеально передают атмосферу суровой русской тоски, где крупицы здравомыслия каждодневно противопоставляются обывательскому безумию и малодушию.

Записки на манжетах

На мой взгляд, не самая интересная часть сборника из-за чуть более разрозненного повествования и тематики послереволюционного Кавказа с противостоянием писателей и власти, однако значительно более лёгкая по тональности. Неизменно меткий авторский юмор, где даже первый неудачный литературный опыт описан с изрядной долей иронии, а едкая критика неповоротливой бюрократической машины актуальна и по сей день.

Морфий

Душераздирающая и откровенно депрессивная дневниковая исповедь врача - наркомана, который безуспешно пытается побороть своё пагубное влечение, в конечном итоге решаясь на радикальный шаг. По сути, Булгаков идеально описывает механизм постепенно нарастающей зависимости с неизбежной потерей самого себя, когда навязчивое желание получить очередную заветную дозу перевешивает остатки человеческого.

Морфий (2008)

В некотором смысле квинтэссенция балабановщины, вышедшая спустя год после скандального "Груза 200", и снятая режиссёром как дань уважения по сценарию трагически погибшего Сергея Бодрова.

Изначально любопытный подход к повествованию с дроблением на несколько новелл, где прослеживается попытка аккуратного "сшивания" сюжетов "Записок" и "Морфия", тем самым предоставляя своего рода расширение дневниковых записей, и слияние безымянного рассказчика первой части с трагической фигурой Михаила Полякова. Таким образом вышел весьма странный микс, где попытка передать тоскливо - превозмогающий дух оригинальных рассказов пересекается с откровенно странными добавлениями и типичной фишкой режиссёра в виде утрирования происходящего и навязчивой демонстрации деталей физиологии наравне с резкой наготой. При этом концовка вполне органирует с первоисточником, тем самым окончательно закрепляя статус фильма как в значительно части произведения по мотивам, но с некоторым уровнем уважения к исходнику.

Визуальная часть будто бы вышла прямиком из вышеупомянутого "Груза 200", аналогично унылые серые фильтры, которые подчёркивают депрессивный тон происходящего и неплохая работа с локациями Углича и Калязина, в результате чего изображённая глушь выглядит весьма убедительно. Монтажные переходы между новеллами при этом очень рваные и оставляют ощущение небрежности из - за использования тёмного экрана.

По итогу мне сложно в равной степени рекомендовать и первоисточник, и экранизацию. Булгаков определённо был более искусен в умении передать всю тяжесть человеческой судьбы в умеренно сатирической манере, в то время как Балабанов предпочёл более прямолинейный, даже вульгарный подход без особых изысков. Выбор остаётся лишь за читателем и зрителем.