Кино-2024. Боль сентября

Продолжаем.

Второе (после проекта Блейк Лайвли) большое удивление, если говорить о прошлогодних фильмах. Мне не попадался режиссерский дебют Джесси Айзенберга, но конкретно это кино снято уже явно профессионально. Хотя ощущается все-таки некоторая старательность, элемент ученичества, выдержанная классичность как в диалогах, так и в духе повествования, и даже в использовании ноктюрнов Шопена. Но, если вначале все это кажется немного трогательным, простодушно-симпатичным, с каждым следующим эпизодом ты все более ощущаешь живость, очевидную искренность – в выборе как самого сюжета, так и героев-кузенов, не говоря уже о продуманности их характеров и особенных семейных фишках.

Тот случай, когда определение «не хватает звезд с неба» становится реальной похвалой. Свидетельством пускай и скромности, но скромности честной, лаконичной, если говорить о режиссерском замысле. Пожалуй, «Настоящая боль» – вообще самое внятное (и эстетически, и как высказывание) кино из всех просмотренных мной в рамках марафона. В нем есть какая-то особенная прозрачность, почти благородная простота, не говоря уже о мучительной душевности, возникающей от столкновения главных героев.

До смешного и обидного непохожих, в чем особенно ощущается мастерство Айзенбрега-актера, но главное – Кирана Калкина. И оба они, каждый на свой манер, воплощают собой название фильма. В тягостных недомолвках и разговорах по душам, во вспышках гнева и непосредственном веселье, но особенно – в выражении глаз Кирана, выдающего поистине оскароносный перфоманс.

В этом, как и в саднящей надломленности, в переживаемой людьми боли, проект Джесси Айзенберга стоит для меня рядом с «Мелочами жизни», рядом с такими же кричаще-жалостными и солирующими глазами героя Киллиана Мерфи. Хотя, в целом, проживание Калкином своего образа даже еще полнее, еще пугающе правдивее.

Вся его на поверхности неуютная, раздражающе-неуместная откровенность, порывистость, полярность настроений (то он – душка и всеобщий любимец, а то, кажется, сгоришь со стыда или злобы от выходок этого паршивца) оттеняют, конечно, внутренние страдание, одиночество, потерянность. В попытке найти любовь и понимание, в которых все мы одинаково нуждаемся.

И некоторая недоговоренность финала, неопределенность судьбы, да и самого поведения героя Кирана окончательно обнажают тот живой человеческий нерв, что удалось ухватить Айзенбергу. Ты и проживаешь все эти противоречия, и сочувствуешь им. А, кроме того, – ощущаешь потребность в такой же правдивости, в такой же болезненно-освежающей вывернутости души – наружу и нараспашку – с какой существует на экране Калкин. Ни художественно, ни сценарно не ново, но как напоминание, призыв – всегда актуально. По крайней мере, для меня.

Оценка: 7 из 10

И сразу же следом – удивление еще большее. Причем так же посвященное еврейскому народу, еще одной связанной с ним трагедии. Речь о мюнхенской Олимпиаде 1972-го года, во время которой одиннадцать израильских спортсменов были захвачены группой палестинских террористов. Двое из заложников были убиты сразу, остальные погибли в ходе неудавшейся спасательной операции во взорванном захватчиками вертолете.

О последствиях и реакции на это событие размышлял в своем «Мюнхене» Стивен Спилберг. Здесь же мы видим маленькую, предельно камерную историю о том, как все это случилось. На протяжении скромных полутора часов вместе с сотрудниками американского телеканала ABC мы почти не покидаем здания студии, располагавшейся в тот момент в какой-нибудь сотне метров от Олимпийской деревни, где и произошел упомянутый теракт.

Глазами камер, через маленькие телевизоры, а также через рации и телефоны мы в большей степени представляем, чем видим, с ужасом и в напряжении проживаем этот день, собравший у экранов порядка 900 миллионов зрителей. Большую часть времени работники ABC вели прямой репортаж, пытаясь всеми мыслимыми и немыслимым способами получать и проверять информацию.

Вопросы рабочей этики, моменты личных переживаний, самоотдачи и творческого экстаза сменяют друг друга с молниеносной скоростью, отражаясь в голосах и лицах людей, пытающихся делать свою работу и невольно творящих историю. Небрежно-стремительный монтаж, использование ручных камер и ежеминутно меняющаяся картина событий создают бешеный эмоциональный драйв, буквально пригвождая тебя к стулу на эти полтора часа, конец которых заведомо и ужасающе ясен.

Глядя на все это, трудно поверить, что «5 сентября» снято в 2020-ых. Да, по некоторым визуальным признакам оно становится со временем ясно, и все же общая стилистика, подход, самый саспенс и ощущение от происходящего – все отсылает нас к середине 70-ых. Как будто «Телесеть» Сидни Люмета сняли в эстетике «Всей президентской рати».

В этом отношении фильм Тима Фельбаума можно назвать и старомодным, ничем, понятное дело, не оригинальным. Не богатым ни на антураж, ни на выразительные средства, да и посвященным лишь совсем небольшому, конкретному моменту прошлого, тематике довольно специфичной и мало кому, вероятно, интересной. Говорю все это потому, что особого внимания к фильму не заметно, и, если бы не номинация на Оскар за лучший оригинальный сценарий, никто бы о нем и не услышал.

Как бы там ни было, дух настоящего профессионализма (в том числе персонажей/сотрудников телеканала), понимание режиссером своего дела ощущаются в «5 сентября» как мало где еще. Это, и правда, – дух, скорее, 70-ых, ощущение именно настоящего, дышащего на экране кино. Даже самый выбор средств и подачи сюжета (немножко в стиле «Разговора» Копполы), когда ты вынужден подключать воображение, визуализировать то незримое, что лишь еще более пугает своей удаленной и мучительной неопределенностью, – все это очевидно свидетельствует о таланте, о здоровой креативности, о понимании задач кинематографа.

Как и «Настоящая боль», это совсем не ново, и все же художественно, киномански-зрительски – чистое наслаждение. Да и упомянутый в фильме конфликт актуален, увы, и по сей день. Непримиримая вражда двух сторон, двух народов порождает все новые и новые трагедии.

Оценка: 7,5 из 10

Еще из просмотренного:

«Партенопа» – 5,5

«Я – Селин Дион» – 6

«Бруталист» – 7