От мессии до разрушителя: эволюция образа Спасителя в сай-фае

Научная фантастика, как жанр, всегда выступала зеркалом надежд и страхов общества, которые чаще всего были направлены в будущее. И главным героем, который чаще всего олицетворял эти переживания, был некий Спаситель. Это один из главных образов, который в целом свойственен не только кино, но и искусству в целом. Через эволюцию образа Спасителя можно проследить смену общественных взглядов и культурных парадигм.

Когда-то человечеством руководила вера в рационализм и технологии, в определенный период времени возникли сомнения по поводу создания сверхлюдей, а в другую эпоху люди и вовсе задумались, а стоит ли спасать цивилизацию на Земле. Все это влияло на то, как видели и показывали Спасителя (в нашем случае) в кино.

В ранней научной фантастике Спаситель — это человек, вооруженный наукой и разумом. Это тот, кто преодолевает кризисные ситуации и решает проблемы рационально и героически. Причем он необязательно должен быть человеком, главное, чтобы его намерения были направлены на помощь людям, он был морально чист, стремился к миру и общему благу.

Пример из кино — фильм "День, когда остановилась Земля" (1951). Здесь Спаситель — инопланетный мессия Клаату, который приходит с предупреждением человечеству. Несмотря на инопланетное происхождение, его поведение подчеркнуто гуманистично.

В образе Спасителя этого периода времени отражались послевоенные надежды на науку как средство избавления от угроз — ядерной войны, неравенства, стихий и т.д.

К 80-м годам образ Спасителя стал более мифологизированным. Наука уходит на второй план, а главное теперь — судьба, пророчество, индивидуальное предназначение.

Пример из кино — популярные "Звездные войны" (хоть это и не науч-фант кино в чистом виде), подарившие одного из самых известных Спасителей — Люка Скайуокера. Он был тем самым Избранным, который спасал Галактику от Империи.

Еще один пример — первые два фильма во вселенной "Терминатора", где Джон Коннор выступал в роли мессии, который в будущем должен был спасти человечество от ИИ.

Образ Спасителя в эти годы в кино был с повышенным акцентом на образ мессии. Неважно, подросток или взрослый человек (в основном мужчина), в нем должна была быть скрыта великая сила. Все это явно черпало вдохновение из религии и их образов, а также книг Джозефа Кэмпбелла.

Конец 1990-х и начало 2000-х смещают акцент с черно-белой палитры мира, добавляя серого в концепцию Спасителя. Теперь спасение становится проблемой, а не решением. В самих Спасителях видят не только надежды на будущее, но и угрозу всему.

Пример из кино — популярная "Матрица" (1999), где Нео сначала отрицает свою избранность. Только преодолев внутренний кризис и переродившись, став буквально другим человеком, он принимает свою судьбу. До этих перемен от неуверенного в себе Нео скорее было больше проблем, чем помощи. Он стал Спасителем только тогда, когда сам спас себя через внутреннюю трансформацию и потерю иллюзий.

Еще один пример — "Особое мнение" (2002). Здесь герой Тома Круза становится Спасителем по неволе. Он борется с системой, которая должна была стать Спасителем, но оказалась угрозой для людей.

В этот период времени в кино истории про Спасителя — это истории про сомнения в существующих системах и технологиях, которые должны поддерживать безопасную и спокойную жизнь. Отсюда часто появляется идея борьбы Спасителя против "машины" и системы, олицетворяющей ложное спасение.

В этот период в кино о Спасителях в фокусе гибридные и неоднозначные образы. Теперь Спасителем может быть буквально кто угодно — искусственный интеллект, клон, киборг и персонаж, который вовсе не герой в традиционном смысле. Отсюда меняются и задачи Спасителя: он не обязан спасать человечество.

Пример из кино — "Из машины" (2014), где ИИ в женском обличии с именем Эйва сначала воспринимается как жертва, но она получает свободу, уничтожив своих создателей. У нее образ Спасителя, но спасает она только сама себя, а не человечество.

Еще один пример — сериал "Видоизмененный углерод" (2018-2020). Герои борются в мире, где сознание можно переносить в разные тела. Поэтому статус Спасителя утрачивает стабильность, им может стать каждый.

Еще один пример, хоть и не из мира науч-фант кино — сериалы "Ванда/Вижн" и "Локи" от Марвел. Кинокомиксы в целом чаще всего построены на изучении образа Спасителя. Отличаются они обычно разными историями трансформации и принятия своей судьбы. В случае этих двух сериалов мы видим, что понимание, кто такой Спаситель — субъективная вещь. Поэтому их действия не всегда направлены на помощь другим, а концентрируются на собственной шкуре. Отсюда часто эти герои приносят больше разрушений, чем спасения. Вмешательство во временные линии, мультивселенные — все это не путь к гармонии, а к хаосу.

Таким образом, в это время идея единственного правильного пути спасения переживает сильные трансформации и по сути размывается или даже исчезает. Часто "спасение" оказывается личной иллюзией, а общество как таковое уже не подлежит спасению.

Современные проекты (например, франшиза "Дюна" Дени Вильнёва и новый сериал "Дюна") возвращают мессианский мотив, но с жесткой иронией. Пол Атрейдес — не просто Избранный, но и потенциальный тиран, символизирующий опасность фанатичной веры в спасителя. Пусть этот сюжет был придуман Фрэнком Гербертом еще в 60-е, и у романов были более ранние экранизации, именно фильмы Вильнева возродили и активизировали повышенный интерес массового зрителя к противоречивой сущности Спасителя.

Сейчас невозможно было бы выпустить так успешно те идеализированные "Звездные войны" Джорджа Лукаса, просто потому что зрителям мало просто показать хороших и плохих. Им хочется моральных дилемм, сложных ситуаций и противоречивых героев. Поэтому, например, именно "Изгой-Один" и сериал "Андор" оказались одними из самых успешных проектов во вселенной "ЗВ" в 21 веке, поскольку там показаны обычные неидеальные люди, которые привыкли спасать только себя, но вынужденны спасать и других.

Эволюция образа Спасителя в сай-фае — это по сути хроника мировоззрений человечества, в основе которой разные тревоги и переживания. Сегодняшний зритель требует от образа Спасителя не идеальности, а человечности, способности к сомнениям, боли и отказу от роли мессии.

Таким образом, этот жанр в кино все сильнее намекает на идею о том, что спасение кроется не во внешнем вмешательстве, а во внутренней трансформации или коллективном выборе. А порой надо и вовсе отказаться от спасения как такового, чтобы выжить.