«Последний король Шотландии»: Игра в куклы с тираном, или как стать зеркалом чужого безумия

Если бы профессору Фаусту вместо Мефистофеля явился чернокожий весельчак в военной форме с детской улыбкой и взглядом параноика – сделка с дьяволом, возможно, превратилась в фильм «Последний король Шотландии». Эта лента – притча о западном человеке, уверенном в своем превосходстве и приезжающим в «экзотичную» страну поиграть в доброго самаритянина, но в итоге оказывающимся соучастником преступлений африканского тирана Иди Амина.

Молодой шотландский врач Николас Гарриган – это классический пример наивного идеалиста, которому скучна серая британская реальность. Он, со свойственным молодым людям максимализмом, бежит от судьбы «потомственного» доктора прямиком в объятия ужаса. И главный ужас не в том, что он попадает в ад, а в том, что ад поначалу выглядит как курорт. Его берут на работу личным врачом самого президента Уганды! Вот оно: пьянящее чувство близости к власти.

Власть, особенно абсолютная – сильный наркотик. Гарриган был лишен его в родной Шотландии: жизнь, судя по всему, значительно ограничивал авторитарный отец. Теперь, когда их разделяют тысячи километров, он наконец-то может насытиться этой «иглою» сполна. Обезумевший подросток обретает власть не только над самим собой, но и над (как ему кажется) Иди Амином. А как ни крути – президент Уганды не последний человек в мире.

И здесь стоит отметить замечательную находку фильма. Амин – не монстр. Монстры скучны. Гораздо интереснее наблюдать за Амином-харизматиком, Амином-отцом нации, Амином-обаятельным психопатом, который говорит Гарригану то, чего тот хочет от него услышать. В их отношениях – вся суть токсичного симбиоза власти и интеллектуала. Диктатор нуждается в «белом докторе» как в зеркале, в котором он видит себя цивилизованным правителем. Доктор нуждается в диктаторе как в источнике смысла, значимости, иллюзии того, что он «влияет на историю».

Джеймс Макэвой в роли Гарригана – это идеальное воплощение постепенной потери души. Мы видим, как из восторженного юнца он превращается в испуганного заложника, а затем – в потрясенного очевидца, который понимает, что уже не может сойти с этого поезда. Он думал, что лечит одного человека, а оказался причастен к смерти сотен тысяч.

Но истинный шедевр здесь, конечно, Форест Уитакер. Его Амин – это не карикатура. Это исследование природы абсолютного зла, которое умеет быть обаятельным, нежным, смешным и по-детски ранимым. Он поет шотландские песни, переживает из-за предательства друзей, танцует на официальных приемах. И в этом вся его чудовищность. Уитакер играет не тирана, а человека, который сам стал заложником собственного мифа, заложником паранойи и вседозволенности. Его Амин – это дитя, получившее в руки контроль над страной, и он искренне не понимает, почему все так боятся этой игрушки.

Фильм становится своеобразным развенчанием образа «белого спасителя». Гарриган приехал в Африку «спасть дикарей», а в итоге спасал собственную шкуру, пока один из этих «дикарей» умирал за его свободу. Но вместе с тем, лента высказывается и на более приземленные темы. Она про нас сегодняшних – про готовность закрыть глаза на чудовищные преступления ради ощущения собственной избранности, ради доступа к «коридорам власти».

Картину не стоит ругать за несоответствие реальной истории. Режиссер не ставит перед собой задачи показать прошлое Уганды с опорой на «засекреченные документы». Он, скорее, берет колоритные образы Амина и Африки, превращает их в толстые шерстяные нити и вяжет из них носок-предупреждение.

Предупреждение о том, что не стоит гнаться за экзотикой власти, не разобравшись в собственных демонах. Ибо ваш личный Амин уже ждет вас – с широкой улыбкой, крепкими объятиями и бездной в глазах. И самое страшное, что в этой бездне вы рано или поздно увидите собственное отражение. Фильм заканчивается, но вопрос остается: а мы-то сами, сидя в уютных креслах, уверены, что не стали бы очередным доктором Гарриганом для какого-нибудь тирана?

Ведь так заманчиво – стать «последним королем» в его свите.

До поры до времени.