Девятый

А вы знали, что каждый девятый на планете не доедает? Я прочитал это где-то в соцсетях, за третьей чашкой невкусного офисного кофе и просидел весь день как молнией пришибленный. Я пересчитал всех членов нашей семьи, включая тетушку по материнской линии и ее придурковатых отпрысков. Нас набиралось порядка 25 человек. То есть теоретически двое из нас, а то и два с половиной, могли бы недоедать. Это определенно не навредило бы моей жене и старшей дочери, но разве им скажешь об этом.

Я осмотрелся в офисе. Оупен спейс. Человек 30 уставились в мониторы, около десяти в телефоны, двое о чем-то перешептываются в коридоре, ведущем в туалет. На кухне смеются как минимум пятеро. И эти пятеро точно сыты. Итого около пятидесяти сытых человек. Как минимум пятеро из нас обрекают других пятерых на голодание где-то не в этой, в бедной части мира. Чувствую себя соучастником какого-то массового убийства.

Поднимаю тему в курилке, которую мы прозвали брехаловкой, потому что там давно никто не курит. Мы пьем смузи, шейки, латте из соседней модной кофейни и перемываем друг другу кости. Каждый раз ловлю себя на вопросе, зачем я тут собственно стою и разговариваю с этими людьми? Но продолжаю. Делюсь своими переживаниями. Нас четверо. Я - продажник, единственный успешный кейс которого заключался в продаже подержанной тачки бывшей сожительницы, толстая Людка из маркетинга, новенькая чего-то там менеджер Лера с модной биполярочкой, о которой она с удовольствием растекается в сети и сисадмин Владик - щуплый паренек с манией величия.

Владик молчит. Ему и пофиг, и сказать нечего. Он просто тупой.

Лера что-то там вещает о том, что надо идти к своей цели, а не жаловаться на жизнь. У нас у всех равные возможности, мы живем в открытом мире, все остальное - нытье и оправдания, и если нечего жрать - значит сам виноват. Она борец, несмотря на тяжелое заболевание, строит карьеру, переступая через страхи, боль и сомнения каждый день.

— Вчера пост как раз об этом накатала!

Я обещаю прочесть и заценить. Людка суетливо бегает глазами, пытаясь определить кому бы поддакнуть. Мне (я тут работаю уже лет 100, сижу, молчу, никого не трогаю, но начальство меня за это и любит) или Лере, которая амбициозная и небезосновательно метит на место Людкиного босса.

— Это смотря с какой стороны посмотреть, - осторожничает она, - всегда будут те, кому хуже чем нам, но это не отменяет того, что и нам может быть плохо, по ощущениям - даже хуже чем им!

Владик кивнул.

— Ну, я пошел... - аккуратно положил в урну свой пластиковый стакан и немного пожавшись двинул к лестнице.

Я пошел за ним. Было очевидно, предложенная мной тема неинтересна ни Людке, ни Лере. Первую волновал только ее целлюлит и проблемы с мужиками, вторую - ее неподтвержденное ни одним профессиональным исследованием заболевание. Вот тогда, в тот самый момент, когда я, дожевав вишенку, плававшую в моем смузи, поплелся за Владиком, в моей голове родился чудовищный план.

Семью я решил не трогать. Не столько из сентиментальных побуждений, сколько из нежелания проводить с ними дольше чем несколько часов в сутки. Маша, которая раньше была Марией - уверенной и непокоренной - раздражала меня всем своим существом - то, как она старательно выводит контур вокруг губ, или укладывает волосы, или томно пьет кофе в постели, если дети еще спят... Наши дети тоже были идиотами. Старшая - такая же несообразительная как я, средний - тупой и прыщавый и младшая - все еще сикалась в штаны. Я вообще не понимаю как я вляпался во все это дерьмо.

Каждый день, уже почти 5 лет, с тех пор как мы решили осесть в санной новостройке в Новой Москве по акции 10-10-10, я езжу ровно 40 минут до железнодорожной станции на маршрутке и единственная переменная в этой утренней вакханалии - водитель маршрутки. Махмед, Хуссейн, Айнар и еще с десяток диковинных имен. Возможно, им дают такие имена лишь потому что в целом, они все на одно лицо. Один, впрочем, отличался. Он проработал несколько месяцев в прошлом году и у нас с ним установилось нечто вроде контакта. Он всегда приберегал для меня лучшее место, рядом с собой, и включал Rock FM. Я чувствовал себя настоящий самцом и негодяем, подпевая Арии. Маршрутчик видимо чувствовал нечто подобное, но ничего кроме исковерканного "холошая песня не?" выдать не мог.

Потом идут 40 минут в электричке. Всего 40 минут и мы в центре Москвы. В самом сердце белокаменной столицы, сточной канаве большой московской агломерации под название Киевский Вокзал. Я выпрыгиваю из вагона и спешу в подземку. Я всегда спешу в подземку, потому что так принято. Всего две станции. И я на Арбатской. Осталось-то совсем ничего, какие-нибудь 15 минут пешком. По старым московским улицам, в глухой двор, к серому зданию с поехавшей крышей. Наша компания арендовала это здание 4 года назад за сущие копейки, после того как его объявили аварийным, но никак не сносили. Нашему боссу хотелось быть в центре столицы, ему хотелось, чтобы на его визитке был не какой-нибудь бесконечный Сущевский Вал, а элегантный и как бы статусный Малый Кисловский. Мы, практически все, кто переехал, подписали бумаги о том, что компания не несет ответсвенности за то, что здание может в любой момент рухнуть и размозжить наши вялые тела. Мы типа остаемся в компании добровольно и переезжаем в новый офис тоже добровольно.

Сам босс - загорелый тщеславный альфонс, в свое время удачно женившийся на проматывающей остатки своего состояния горе-предпринимательнице из нулевых - мог бы, конечно, для имиджа снять небольшой бэк-офис в центре, а нашу ораву разместить где-нибудь в Люберцах, но ему нравилось командовать нами. Он гордо входил в офис, разбрасываясь распоряжениями и указаниями - кофе, документы, телефон, переговорка (которой, кстати, не было). Он думал, что все боятся его. Но он был тряпкой и все это знали, а потому ловко подыгрывали ему. Это вообще было сладкое место. Бизнес не рос, а наоборот. Кое-как держались на плаву. И мы держались за эту работу. Потому что, по большому счету, работать было не надо. Так, создавать видимость бурной деятельности, делать умное лицо, рассыпаться в похвалах начальству и не забывать подчищать историю в браузере. Зарплату платили день в день, без задержек. Совещания раз в неделю. Ни отчетов, ни kpi. Я даже успел изучить три курса на Coursera после того как прошел все уровни в мобильной игре, сделавшей очередного технаря-задрота миллионером. Во истину, удивительные времена.

Я иду по улице быстрым шагом, достаточным для того, чтобы не замерзнуть . Думаю о том, что пора бы сменить размерный ряд джинсовых брюк. Потому что последние полгода мне давят все, а вечерами на животе - следы от пуговицы и молнии. Я не могу назвать себя толстым, даже наоборот, на фоне огромного количества тел, с которыми я сталкиваюсь каждый день - я вполне себе ничего. Поэтому я и думаю о том, чтобы сменить размер, а не вес.

У входа в офис уже стоят двое - Людка, о которой я уже писал и Дина - дубина с ресепшена. Я дружелюбно улыбаюсь и машу рукой, надеясь просочиться внутрь, избегая каких-либо физических контактов. Но Людка повисает на моем плече и чмокает в щеку.

— Весна, весна, чувствуешь?

— У Леры спроси.

Людка гогочет. Ее лицо искривляется. Дина молчит. Она дубина и не поняла то, что уловила Людка, хотя я по правде и не имел этого ввиду. Но Людка уже смотрит на меня как на сообщника, нас теперь что-то объединяет, некая связь, грязная тайна, некий союз перед неким противником. Она машет головой и спрашивает, не хочу ли я вечером с ними, с девочками в бар?

—Там и Лера будет.

Она снова заходится в гоготе. Смотрю на нее и пытаюсь представить как выглядят ее родители, потому что она выглядит так, будто ее зачали два самых уродливых человека в мире, зачатые в свое время 4 самыми уродливыми людьми в мире и так далее. До 7 колена.

Узкие щелочки вместо глаз, копна желтых непослушных волос, тонкие ниточки вместо губ, низкий, изрезанный глубокими горизонтальными морщинами лоб. Ее перекошенный нос на другом лице мог бы стать своеобразной изюминкой, но в ее случае выглядел как уродливый венец уродливого творения.

—Посмотрим! - я с отвращением отвернулся и побежал наверх. 4 этажа. Хорошая разминка для человека двадцать часов в сутки проводящего без движения.

Идеальные кандидаты. Я ещё раз убедился в этом, когда сел за свой рабочий стол и нашел на нем стикер, на котором было написано "Загляни в шкафчик. Муся". В шкафчике меня ждал батончик сникерса. Муся, официально - Мария, чуть менее официально - Маша, постоянно рассовывала по всем шкафам и полкам свои долбаные батончики. Она была такая вся офисная фея, добрая нимфа, как еще их величают? Она со всеми дружила и постоянно пила чай или кофе. Я иногда думал о том, что ее нужно просто укакошить. Мое воображение рисовало ужасные картины убийства Муси - я засовываю ее бошку в микроволновку, я топлю ее в унитазе, я заставляю ее сожрать вагон сникерсов и она умирает от переедания или избытка сахара, я разбиваю ее лоб о монитор, нет, я кладу ее голову в дверную раму и стучу дверью, пока от нее не остается лишь мокрое место. Мусю я ненавидел больше всех.

— Спасибо! - пишу ей в телеграмм. Она шлет в ответ смайлик - жирную псину с сердечками вместо глаз. В голове всплывает новая версия убийства - воткнуть в глаза две ручки с колпочками в форме сердечек.

Из дел - составить инструкцию для нового продажника, который выходит сегодня. Я видел его на собеседовании - помятый алкаш, который изо всех сил пытается держаться в рамках социальной пригодности. А зря. Сторчаться алкашом куда приятнее, чем невнятным клерком. Я бы и сам пил, если мог. Или жрал какую-нибудь дрянь, если бы не был так ленив. Я ведь пытался как-то купить что-то из легкого. Нашёл дилера, позвонил, перевёл бабло на киви, но сломался у домофона обшарпанного подъезда на южке. Мне нужно было прорваться на пятый этаж и отыскать закладку за мусоропроводом. Была зима, было холодно. Никто из подъезда не выходил, никто в подъезд не входил, а консьержка отказалась меня пускать. На этом мои попытки трансформировать сознание и закончились. Пытался вернуть себе деньги, но номер дилера был отключён. 10 косарей, твою ж мать. Я представил, сколько всего могло приключиться со мной за эти 10 тысяч рублей. Не то, чтобы я был совсем нищебродом, но в условиях зарплаты в стошку, ипотеки и троих детей, спустить 10 себя на себя одного было бы дерзко. Я бы мог ходить в кино несколько раз в месяц целый год. Хороры, триллеры, тупые комедии - психотерапия для бедняков, никто бы не требовал смотреть очередных богатырей или сопливую драму про вампиров. Я бы мог сократить количество походов, зато выделить бюджет на пиво, или сладкий попкорн. Потому что долбанные дети любят только соленый и мы всегда покупаем большой соленый. Десятки хватило бы на ночь в неплохом отеле. С шампанским в номер. Я бы смотрел всю ночь в телек и жрал бургеры. Мне казалось, моей фантазии не будет предела. Мне казалось, я придумаю еще сто, тысячу, миллион способов потратить эту десятку. Но больше ничего не смог придумать. Мое воображение ограничилось лишь базовыми потребностями. Жрать, спать, ржать, страдать. Смачный плевок в сторону эволюции.

Когда я, наконец, расписал эту гребанную инструкцию, 3 страницы канцеляризмов, в офисе практически никого не осталось. Девочки ушли в бар, предварительно опустошив пару бутылок Крымского на кухне и уговорив сисадмина присоединиться к их компании, надеясь раскрутить его на оплату этого пятничного банкета, но я то знаю, что Владик скорее раскрутит их на угощение, чем потратит хоть рубль на одну из этих девиц, возомнивших себя богинями после посещения одноименных семинаров.

Я подошел к Иванычу - крепкому дядьке с пропитой рожей. Наш завсклада, попутно исполняющий обязанности завхоза. Попросил оставить мне ключ.

— Работы вагон, Иваныч. Буду сидеть допоздна!

Иваныч был мужиком на понятиях, а потому не мог мне отказать, ссылаясь на корпоративные правила. Он протянул мне ключ.

— Ты это, аккуратней, завтра в восемь, чтоб как штык, а то мне влетит, если чо.

—Без б, Иваныч!

Я сразу нашел к нему подход. Еще в детстве мама учила меня, что обязательно надо дружить со всеми, чья должность начиналась с зав. Мало ли что может понадобиться. Мама оказалась права.

Иваныч ушел минут через 10. Я отправил инструкцию. И поплелся в ближайший дом быта. Отстегунл три сотни за копию и двинул к метро.

Всю дорогу домой я провел рассматривая фотографии голодных африканских людей. Вспомнил Дашу с ее размышлениями о равных возможностях и испытал острое желание укокошить и ее. В принципе, я был способен на убийство. Еще в школе, я нетерпеливо перелистывал страницы душевных терзаний Раскольникова, желая наконец пробраться сквозь этот ворох текста к сцене с топором. После этой сцены я быстро забросил книгу, так как возненавидел Раскольникова за его сомнения и страхи, ведь он поступил совершенно правильно. Равные возможности - сказочки для таких неудачников как я и для отбитых дур вроде Даши. Равные возможности смеялись над нами, матрица как она есть, только к Нео никто не постучится, да и Нео все давно повымирали. Остались лишь мы - бледные тени собственных желаний.

По большому счету я бы мог их всех убить. Завалиться в офис с ружьем на перевес и отстрелять по одному. Шикануть до работы на такси, войти, нет влететь в офис и продырявить всех пятьдесят человек плюс новенького продажника. Но какой в этом смысл? Это ведь не убийство Кеннеди, которое будут обсуждать еще лет сто. СМИ неделю побалуются заголовками типа: "Коллега-убийца: как распознать психа в человеке, которого угощаешь шоколадками" или "Убийцы из Подмосковья: как серая действительность влияет на психику" или "Счастливый семьянин оказался монстром" или "Ипотека как эффект Сильвии Плат на рынке кредитных услуг". И забудут. СБ маленьких и больших фирм снова расслабятся, а офисные сотрудники уже через какие-нибудь пару недель перестанут подозрительно вглядываться в лица своих коллег.

Да и потом, у меня не было желания превращаться в Брейвика или еще какого-нибудь идиота, устраивающего массовые расстрелы. На место убитых прийдут десятки других таких же отбитых идиотов. И ничего ровным счетом не поменяется.

Мой план был лучше, правильнее, имел смысл. В конце концов представлялся гораздо веселее избитого массакра.

Эти мысли не покидали меня до самого дома. Я прокручивал свой план все 40 минут в электричке, зажатый между сиськами большого мужчины - у него сто процентов была какая-то гормональная дисфункция, что-то нездоровое внушительного размера. Пару раз крепко задумавшись, я забывался и очнувшись после очередного "А вы выходите на этой?", думал, что совершаю какие-то непристойные действия с женщиной. Это было лишь секундное заблуждение, но оно пугало. Я вообще не представляю как можно посягать на чье-либо тело, как можно транслировать свой сексуальный инстинкт открыто и нагло. Не спрашивайте, как я закадрил свою жену. Тут все было скорее наоборот. Точнее, сто процентов наоборот. Она взялась за меня сразу же, я даже не успел как следует рассмотреть ее, а мы уже тряслись на колымаге ее недоумка брата на М-10 по дороге в Тверь, чтобы где-то недалеко от памятника Кругу глушить Столичную на юбилее ее отца. Дальше были - скромная роспись в тверском ЗАГСе, которую Мария обставила как пренебрежение к условностям и "родители заставали" вместо "не хотим свадьбу в кредит", первый взнос по ипотеке - жертвой пала моя комната в коммуналке, очереди в женскую консультацию, кредит на ремонт, послеродовой адюльтер Маши, моя апатия и...

40 минут в электричке. Мужик, казалось и не чувствовал моего присутствия у себя на груди, а мне было хорошо. Мягко, уютно, тепло. Безопасно. Словно мне снова 3 года и я лежу, присосавшись к маминой груди. За стенкой шумит телевизор. Наверху скачет овчарка Сани - красивого и тупого школьного физрука, который пару лет жил с нами. Грохот кастрюль на кухне - это бабушка готовит ужин. Мама листает Бурду, она пахнет духами и молоком. Мне хорошо и я радуюсь, что за окном дождь и мы сможем вот так вот лежать целый день. До самого вечера. До самой ночи.

Мне выходить. Я нехотя отрываю свою голову от пораженного неизвестной, а может быть и известной болезнью тела, эта мягкая, расплывшаяся масса - прощай мама и шелест журнальных листков - на моих щеках слезы, я хочу сказать этому мужчине спасибо, но слова застревают в глотке. Кажется, шаурма в привокзальной забегаловке была лишней. 300 грамм холестерина и антибиотиков, совершившие за 20 лет эволюционный скачок из пищи для студентов, нищебродов и отчаявшихся менеджеров среднего звена до модной шавермы в авторской подаче из расплодившихся в столице концептуальных жрален.

Я пулей рванул из электрички, из этого скопления чужих запахов и страхов, выскочил на перрон, остановился прямо на граффити с номером, по которому можно достать "2 пакетика травы, 75 ампул мескалина, 5 пакетиков диэтиламид лизергиновой кислоты" или еще какой-нибудь дряни. Знают, где давать рекламу.

Приходит сообщение от Маши. "Зай ты где?". Порываюсь прислать ей заблеванное селфи, но пишу "Почти что в Юнайтед". Она отвечает: "Оле-оле". Идиотский юмор, такой же идиотский как эта мода называть ссаные эконом-высотки с двухметровыми потолками и 6 метровыми кухнями, воткнутые вокруг куцей детской площадки эффектными и манящими "Марсель", "Лион", "Бристоль". Наш ЖК был "Манчестером". В 10 километрах от Манчестера прямо в середине поля стоял Лондон, чуть подальше - Европа-Сити со сказочными планировочными решениями типа тридцатипятиметровой евродвушки с сотней функциональных зон и видом на пышный лес, а по правде лесок, давно превратившийся в стихийную свалку. Экстрим по русски, еще и под 13 % годовых. Интересно, что будет делать Маша, если моя задумка закончится наиболее вероятным способом?

В маршрутке я думал о том, а не стоит ли подождать до понедельника? Пятница слишком ленива для глобальной трансформации. Пятница - это ностальгия по утекающей жизни, попытка затормозить время, вцепившись в него плясками, танцами, отверткой. Хотя, концептуально, так даже лучше. Я ворвусь в этот лицемерный праздник жизни и наполню его смыслом. И пусть этот смысл будет всего лишь вспышкой, зато какой!

Я молчал за ужином. Молчал в постели. На экране мобилы мелькали лица всех тех, кого я могу спасти. Мы можем спасти. Появилась мысль, что офисные, возможно, даже разделят мой порыв и не будут сопротивляться. Что мы сольёмся в едином желании и облагородим наше бессмысленное существование. Пятьдесят на пятьдесят. Это будет первый прецедент. За ним последуют другие. А потом другие. А потом ещё десятки и сотни людей подключатся к нашему движению. Эффект домино. Мы станем первопроходцами, безумцами, отцами-основателями нового мира, который будет стоять на принципах осознанности и справедливости, офис превратится из олицетворения уныния и деградация в форпост мирового прогресса, кардинально изменится околоофисный сленг, вместо овощей придут сойки, а вместо белых воротников - краповые береты. Степлер и дыракол перестанут быть объектами насмешек и станут символами нового поколения - поколения реформаторов. Мы отрастим плавники и зубы и из офисного планктона превратимся в офисную рыбу, рыбу, среда обитания которой - весь мир.

Я пришёл в офис к 8 утра. Как и обещал Иванычу. Он уже был там, стоял у дверей, жевал сигарету. Вокруг шеи повязан шарф Спартак, под мышкой контейнер с обедом. Котлеты и жареная картошка. Нет. Такие как Иваныч никогда не сольются со мной а едином порыве. Да и все остальные тоже предпочтут остаться в стороне. Протянул ему ключ. В кармане лежал второй - свидетель моих преступных, дерзких, бониклайдовских планов. Я был весь на взводе. Сегодня все случится. Иваныч, на самом деле, представлял наибольшую опасность. Он был большим и старой закалки. Мог пришпандорить меня к стенке одним ударом. Нужно подумать, что делать с ним. В сумке лежал большой кухонный нож, жена им обычно рубит котлеты. Я решил, что это очень символично. Старт операции был запланирован на 10 утра. К этому времени как раз подтянутся даже самые ленивые. Я позову Людку посплетничать за чашкой кофе на кухне. Она такое не упустит, потом достану нож и привяжу ее к стулу. Веревки тоже лежали в сумке. Выкачу стул в офис, запру дверь и, приставив нож к Людкиной заплывшей шее сообщу о том, что мы устраиваем голодовку.

Скажу им, представьте, мы посмеёмся над статистикой, если тут голодаем мы, то где-то там пятьдесят голодных людей будут накормлены. Возможно, сейчас умирает с голоду второй Эйнштейн, или Страдивари, Хьюстон Ланг, Папа Римский. Мы дадим этим талантам возможность не думать о насущном и заняться великим. Я даже придумал слоган, хэштег, теглайн этого мероприятия - Обретя масло они продвинутся по Маслоу! Эта фраза разлетится по интернетам всех стран и континентов, станет главной кричалкой на революционных митингах, обрастет музыкой и другими важными словами и превратится в новую Оду к Радости или в новый Интернационал, тут уж зависит от накала и страстей.

И правда, если вдуматься, в каждом офисе найдутся такие же как я. Они мелькают время от времени в новостной повестке - работницы почты, уставшие от выдачи коробочек с органической косметикой или комплектом лосин жертвам потребительского вируса, измученные муками совести топ-менеджеры крупных компаний, охранники, уставшие лицезреть утехи корпоративных зайчиков с заморскими принцессами. Они, наконец, обретут смысл, цель, пользу и вместо насилия, шантажа и самовыпиливания предложат миру что-то по-настоящему стоящее.

К 9 утра в офис пришли почти все. Лера и Людка сразу же побежали за кофе, как будто не могли купить его по дороге на работу. Ленивые твари. Мариночка, финансовый менеджер, с безупречной укладкой и маникюром только что вернулась из отпуска и уже подливала всем в кофе какой-то ликер. Я отказался, она надула губки и погрозила мне пальцем. Вовремя вернулась, подумал я. Наверняка успела наесться в своем олинклюзиве на пару недель вперед. Вспоминаю нашу первую поездку в Турцию. 5 звезд. Все включено. Оранжевые браслеты на жирные запястья, потные аниматоры и пойло рекой. Мне стало плохо уже на первом завтраке. Сотня метров еды, которые можно жрать без ограничений. Маша хотела попробовать все. И устрички, и картошечку, и фалафель, и лукум. Не съедим так поднакусаем. Она закатывала глаза: "О как это вкусно», протискивалась сквозь шлепки и алкашки к ракам, икре, мраморной говядине и урвав немного неслась ко мне со словами "Мы должны это попробовать". Краб был вялым и неаппетитным, а Маша не умела его разделывать, но сделала пару фотографий. Гастронамический фейк для фейковых миллионеров, владельцев чартера и тинькофф сильвер, счастливых обладателей принадлежащих банкам квартир, больших боссов из шестиметровых каморок в Люберцах и финансовых менеджеров бронницких складов, престижно восседающих в аварийных зданиях в центре Москвы.

— Я вообще-то была в Испании, а не в Турции, - прошепелявила Марина с характерной интонацией в ответ на просьбу угостить рахат лукумом.

Испания. Ну это меняет дело. Это достижение. Семинары пройдены не зря. Жизнь прекрасна. Мир свободен. Надо путешествовать. Порхать как птица. Улыбаться рассвету и засыпать с любимыми. Страдание запивать мадерой, а пустоту в душе закрывать очередным мастер-классом очередного гуру. Прям как моя сестрица, объездившая полмира в поисках впечатлений и открывшая свою школу "женской гармонии", когда в 14 году сдача "разведенной" однушки перестала покрывать расходы на ее свободную жизнь. В детстве я ею восхищался и был уверен, что она как минимум откроет новую галактику, она была умненькой в семье, но бедолага неудачно попала под влияние гедонистического тренда дур в шароварах и закончила также как они - на цитатах в интернете о пользе съеденной плаценты или йони-исцеления. Она продвигала свою философию моей жене, сначала я был против, а потом мне стала пофиг на Машу и я перестал сопротивляться. Не знаю, жрала она плаценту или нет, но дома появились слоны, шаровары и коврик для йоги, на котором я летом сплю на балконе.

Хватит. Я должен оторвать свою задницу от стула и позвать Людку на кофе, как и было запланировано. Вот она ведь, сидит, высматривает с кем бы зацепиться языками.

— Люд, не хочешь кофе?

Я не успеваю закончить предложение, как она уже держит меня под руку. Тяжелая ноша. Мне стало интересно сколько весит ее рука, а в голове промелькнула шальная мысль отрезать ее и проверить. Пока я думал о том, что мой нож не справится, Людка успела рассказать мне о последних офисных сплетнях, о зарплате нового продажника и о новой сумке любовницы шефа. Господи, когда же она заткнется! Нужно вернуться за ножом и веревками, подумал я.

—Сейчас подойду, телефон забыл, - я пошел в туалет. Меня там хорошенько прополоснуло. Это все нервы. Возможно, все стоит перенести, в такие мероприятие нельзя вписываться на нервяке. Ведь тогда оно обречено на провал. Да и вряд ли я успею как следуют связать ее, так, чтобы без криков и сопротивления. Возможно, лучше выбрать другую девицу, более дружелюбного к преступникам телосложения. Ну или вместо веревок использовать хлорофил или хлороформ, как там его? Его вообще реально достать легально?

Я умылся и вышел из туалета прям в сверкающего винирами и успехом босса в синей дутой жилеточке, теннисной кофточке, синих джинсах и модных кроссах.

— Добрый день.

—Здравствуйте! - нарочитое вы со всем, кто ниже по статусу.

Я поплелся за ним. Его появление разрушало все мои планы. А что если вцепиться в него? Прям в его кабинете, наброситься и завалить, а потом как трофей выкатить в оупен спейс? Возможно этот ход будет круче, внушительнее, элегантнее в конце концов. Когда мы шли мимо кухни, Людка тоже подскочила и, ругая меня глазами, побежала за нами.

— Все топы ко мне в кабинет на собрание! Сейчас же!.

Топы? Кто тут топы? Я был без понятия. Это, видимо, что-то новенькое. Босс любил подслушать тут и там, стопудов ходил на поклон к какому-нибудь настоящему боссу и уже успел понабраться. Смотрю вопросительно на Марину - она единственная уверенно пошла к кабинету. Глазами дает понять, что и я вдруг топ. Вот это поворот! Нужно поменять рабочий статус в фейсбуке, вместо менеджера по продажам в ООО «Твой Бронницкий склад" поставлю "Топ менеджер" в "ООО ТБС". И даже из коллег никто за спиной смеяться не будет. Сегодня меня официально назвали Топом. А то бывает, сидит секретарша на ресепшне, ногти красит, да бумагу в принтере меняет, а в линкидине у нее - бизнес ассистент председателя совета директоров.

— Дмитрий!

— Да, Игорь Сергеевич? - - едва успеваю закрыть за собой дверь.

— Вы уволены!

Почва уходит из под ног. Не понимаю о чем он и почему. В голове разные мысли. Черт, опять оставил сумку на рабочем месте.

— Хорошо, - автоматически отвечаю, - Мне выйти?

Выйду думаю, возьму сумку, вернусь и все-таки сделаю то, что планировал.

— И снова приняты на работу, - босс расплылся в улыбке, - директором по продажам! В ближайшее время выведем еще пару продажников. Мариночка, а ты теперь вице-президент по финансам!

— Тоже выведем несколько финансистов?

— Нет, ты пока сама справишься. В общем, мы открываем второй склад! В Митино. А там где второй, будет и третий. Сами понимаете!

Собрание закончилось через час. Все были воодушевлены и взволнованы. Как никак что-то новенькое. Светоч ушел, оставив за собой аромат диор спорт и странную улыбку на лице Мариночки.

Меня пригласили на приватный разговор с HR, где я узнал, что объем моих должностных обязанностей вырос в 2 раза. Я, конечно, понимал, что это все просто для красоты, по факту так и буду тупить в фейсбуке, но тем не менее. Новая должность появилась и в трудовой, а вместе с этим и долгожданная прибавка в 20 тыс. 20 мать ее тысяч. Я обо всем забыл после этого, вылетел с работы, купил бутылку вина за 2 косаря, написал Маше смс: "Готовься, едет твой альфа-самец". Статус в фейсбуке за меня сменила Маша. Посыпались поздравления. Мама позвонила и сказала, что гордится мной. Только в лифте я очнулся и вспомнил, что ничего не сделал. Я ощутил тяжесть ножа в сумке на моем животе и от этого стало противно. Неужели жалкая двадцатка, которую я даже не знаю как потратить лично на себя, оказалась важнее моей революционной миссии? Неужели я продался?

Бутылку вина мы укокошили сразу.

— Обалдеть! - закатила глаза Маша и выложила фотку в инстаграм, "Какой уж там ЗОЖ, если муж приносит бутылку дорогущего винчика". Вторую бутылку взяли попроще, а вместо третьей выпили коньяк, подаренный отцом Маши. Сорвались. Оба. Дети легли спать немытые, а мы смотрели "Ольгу" и пили. Маша присматривала путевку на Кипр, а я размышлял о том, что совершу задуманное чуть позже, после поездки. Не потому, что жалел Машу и хотел ее порадовать, а потому что давно мечтал там побывать. Говорят, там головной офис Танчиков. Можно будет зайти к ним, сфоткаться, бонусы выпросить.

На Кипр мы полетели через полгода. Промучились с детьми 6 дней, Танчиков я так и не нашел, а по прилету в Москву узнал, что утром обрушилось здание нашего офиса и почти все погибли.

Эта новость привела меня в восторг. Не потому, что я радовался чьей-то смерти, я ведь уже говорил, что смерть это самое бесполезное, что могло с ними случится, а потому что я, наконец, перестал считать себя жалким трусом. Ведь я бы все обязательно провернул. Только вот здание подвело.

Из выживших, кстати, один Иваныч. Вовремя вышел покурить. И не в брехаловку, что под лестницей на первом этаже, а под козырек. А вы говорите курение вредит вашему здоровью. Скажите это Иванычу и сорока пяти трупам в элитном местечке в центре Москвы.