Шесть месяцев весны

«Привет, дневник! Сегодня отличная погода, я почти выздоровела, вкусно позавтракала, собрала портфель и готова к бою! Сначала, разумеется, к Мише. Столько нужно у него расспросить! ...такое чувство, словно я его сто лет не видела. Надеюсь, у него всё хорошо <3»

— Кхм, ладно, пора уже, что ли.

Я встала и, пытаясь не улыбаться, вышла в прихожую, натянула сапоги, закинула на плечо портфель, помахала спящему в кресле папе, достала с полки свою любимую шапку с сиреневыми помпонами — Мишин подарок — и помчалась навстречу мартовскому утру.

По правде сказать, это мама его уговорила подарить мне эту шапочку. Но Миша никогда не признается. В этом весь он: застенчивый, как рыба, а глаза романтичные, мечтательные.

«Боже, как же не терпится его увидеть».

— Ой.

Я не заметила, как проскочила поворот.

«Неужто я дорогу к его дому забыла? Нет, всё правильно, вот она, синяя крыша, всё хорошо!»

Я слышала, что не так давно на крышу Мишиного дома залез какой-то мальчик, провалился в чердак и сломал себе шею. У меня до сих пор мороз по коже, когда я вспоминаю, как боялась тогда услышать его имя в новостях. Но, слава богу, всё обошлось... Кхм. Неправильно так говорить, конечно. В любом случае, я рада, что эту проклятую крышу наконец-то починили.

Не успела я набрать номер квартиры, как дверь открылась сама.

— Миша!

Я бросилась обниматься. Тот поморщился, переложил пакет в другую руку и молча пошёл в сторону мусорки. Я зашагала следом.

— Как дела, Миша? Ты мусор пошёл выносить?

Он молчал.

— Миша, ну не молчи, я будто тыщу лет тебя не видала! Ты что, обиделся?

— Извините, вы мне? — спросил Миша, оглядываясь.

— Ну конечно, ты меня не узнал что ли? Это я, Лена, вот, — я показала пальцем на шапку, — твой подарок, помнишь? Подожди, а ты чего так легко одет? Мало тебе того, что я простыла, ты вслед за мной решил слечь? Давай я тебе свой шарфик дам.

Миша остановился. Взгляд у него был забавный такой, удивлённый.

— Я вас не знаю, девушка. — Сказал он и пошёл дальше.

«Блин, ну не смешно. Я так соскучилась, а он опять шутки свои шутит... Подождите».

Я остановилась, провожая Мишу взглядом.

«Он обиделся? Он ведь обиделся, да?». Зубы болью полоснули по губе. «Это из-за того, что я не звонила? Но я же говорила, что у нас пока не работает телефон! Чёрт, что я сделала?.. Ой, он возвращается».

— Блин...

Я заплакала. Не придумав ничего лучше, я убежала и спряталась за углом. «Не хватало ещё, чтобы я ему своими соплями испортила настроение. Ему и так хреново».

И я стала ждать. Вот он подходит. Достаёт ключи. И тут у меня родилась идея.

«Точно! Я пойду за ним. Уж его мама-то меня не прогонит, правда?»

Я осторожно выглянула. Дверь не спеша закрывалась.

«Успею».

Мишина тень едва скользнула по стене, когда я тихонько зашла следом. Оставалось только догнать его, но незаметно. Поднимаясь украдкою по душному подъезду, я не забывала следить за Мишиной фигурой. Второй этаж, третий... Ну вот мы и пришли.

Однако Миша почему-то прошёл мимо своей квартиры.

Пятый этаж. Шестой. Меня вдруг залихорадило.

«Миша?.. Ты куда?»

Седьмой. У меня закружилась голова.

«Нет. Нет-нет-нет-нет. Миша, остановись, пожалуйста», — взмолилась я, доставая из портфеля кирпич. Он поднимался на последний этаж. У меня поплыло в глазах, ноги едва слушались. Пытаясь не задохнуться от паники, я взлетела по ступенькам из последних сил.

«Прости, Миша, прости».

***

«Дорогой дневник. Сегодня я чуть не потеряла самого близкого человека. И я ни капли не горжусь тем, что я сделала, но я просто не могла его потерять. Не так. Боже... Ну да ладно. Главное, что всё кончилось хорошо, Миша спит, я приготовила ему бульон с охотничьими сосисками, как он любит. Уже темнеет, наверное, Мише лучше переночевать у меня...»

За спиной раздался слабый вздох.

— Мишенька! — Я рванула к кровати. Его глаза, его невинные мечтательные глаза посмотрели на меня. Моё сердце подпрыгнуло.

— Миша, Мишенька, это я, Лена, ты как?!

Я осторожно погладила его по голове и с облегчением заметила, что бинты всё ещё белые. Он захрипел:

— М-м... я где?

— Миш, не бойся, всё хорошо, ты у меня дома. Тебе не больно? Как себя чувствуешь? Есть хочешь? Я сейчас разогрею. Пить? Воды хочешь?

Его глаза вдруг загорелись и бешено забегали по комнате. Он начал дёргать руками, попытался встать, но не смог. А потом он взглянул на меня.

— Мишенька, прости меня. — Я посмотрела на веревки. — Тебя всего трясло во сне, я не знала, что делать. Я испугалась...

— Что за нахер!? Ты кто? Что происходит? Развяжи!

Он снова задёргался, как укушенный дикий зверь.

— Давай я тебе бульон разогрею, а? — улыбнулась я. — Твой любимый, помнишь?

— Бульон... Бульон? Какой нахер бульон?! Помогите! Люди! Лю-ю-юди!

Он начал трясти головой из стороны в сторону, его лицо покраснело.

«Неужто он заболел?»

— Миш, — сказала я заботливо, присев поближе, — как ты себя чувствуешь? Не тряси головой, пожалуйста, дай я лоб потрогаю.

Миша меня не услышал.

— Ох, Мишенька, ну что ж ты так легко оделся? Я ж говорила, что заболеешь. Ладно, — я хлопнула по коленям и встала, — я сейчас схожу за цитрамоном и мёдом, а ты пока лежи, сейчас, я тебя укрою.

Но не успела я выйти из комнаты, как Миша вдруг истошно завопил. Я оглянулась. Он с каким-то диким ужасом уставился в угол комнаты, его кожа бледнела на глазах. А когда он перестал орать, его вырвало.

«Это всё моя вина. Это всё моя вина. У него сотрясение. Что я натворила?! Что я наделала?!»

Слёзы перемешивались с кровью на моих раскусанных губах и капали на пол ванной. Но моя боль сейчас не имеет значения.

«Цитрамон... Вот он. Так, что ещё, что ещё...»

— Пап, где мёд? — крикнула я в сторону гостиной.

«Молчит. Опять что ли возле телевизора уснул? Ладно, сама найду. Так: специи, макароны, гречка, хлеб, нашла».

Я прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Сердце заколотилось. «Так: вода, чайник, чай, мёд».

— Миша? Миша! --

Я забежала в комнату, обливаясь кипятком.

«Кажется, он спит».

***

«Дорогой дневник. Я не знаю, что делать. Прошло уже три недели, а Мишеньке всё хуже и хуже. У него горит лоб, он кричит по ночам и плачет. Мне приходится пережёвывать ему еду, потому что сам он не может жевать. Я хочу позвонить в скорую, но у нас не работает телефон, а соседи меня, кажется, недолюбливают. Я могла бы попробовать отнести его в больницу на спине, но я боюсь отвязывать его от кровати — судороги могут переломать ему кости. Я должна найти выход... Должна».

Что-то зашуршало за спиной.

— Миша! Миш, Мишенька, это я, я тут, родной!

— М-м... мама? Это ты?

Я погладила его по голове.

— Не бойся, Мишенька, я позабочусь о тебе. — Прошептала я. — Ты поправишься. Ты поправишься.

Миша попытался поднять руку.

— Дай мне... — улыбнулась я и нежно вытерла слёзы с его лица. А затем со своего. — Ты уж извини за беспорядок...

Я посмотрела в угол комнаты.

— Н-но поверь, они для меня никто! Ничто! Я клянусь, Миш, поверь мне! Е-если хочешь, я их уберу сейчас, ладно? Ты только не плачь, родной, не плачь!

Я вскочила, вытерла лицо рукавом, и вынесла их из комнаты.

«Они для меня никто».

Когда я вернулась, Миша уже спал. Его лицо сияло в блаженном забвении, а глаза... его мечтательные романтичные глаза смотрели куда-то далеко, ввысь.

— А помнишь, — улыбнулась я и положила голову ему на грудь, — как ты говорил, что любишь по ночам смотреть на луну с крыши? Говорил, что мечтаешь улететь туда и не вернуться? Я тогда неделю с тобой не разговарила, ха-ха. Думала, что ты втайне от меня строишь какую-нибудь ракету. Боялась, что ты меня бросишь.

Я дотронулась ладонью до его лба.

— Ох, да ты замёрз совсем. Подожди-ка минутку. — Я сняла свою любимую шапку с сиреневыми помпонами и надела Мише на голову.

— Вот, чтобы не простыл.

***

«Привет, дневник! Сегодня отличная погода, я почти выздоровела, вкусно позавтракала, собрала портфель и готова к бою! Сначала, разумеется, к Мише. Столько нужно у него расспросить! ...такое чувство, словно я его сто лет не видела. Надеюсь, у него всё хорошо <3»

#будеткровь