25 причин почему

Всем привет. С сегодняшнего дня, как я писал у себя в блоге, я начинаю выкладывать истории, которые написал когда-то. Сегодня будет первая история, которая не будет касаться всех остальных.

Целью этого текста было перечислить двадцать пять вещей, которые меня бесят, ну и я немного порвался (аж на 13 страниц текста, которые описаны в виде диалога).

— Здравствуйте, я профессор кафедры психологии университета Кливленда. По счастливой случайности у меня русские корни, из-за чего я провёл много времени на исторической родине моей матери. Можете называть меня Джонатан.

— Здравствуйте, профессор.

Джонатан одарил меня снисходительным взглядом.

— Итак, Андрей, расскажите мне, что привело вас ко мне.

— Я устал молчать. Есть несколько вещей, которые я наблюдаю. Со многими из них я ничего не смогу поделать.

— Никто не в силах решить все проблемы, но каждый может о них поговорить. Прежде, чем обсуждать проблемы, попробуйте подумать из-за чего они.

— Ну, думая о причинах, у меня как раз-таки и появляется первая проблема. Меня бесит так называемое «советское воспитание».

— Любопытно. Почему вы взяли текст в скобки?

— Потому что это просто мой взгляд на общую ситуацию.

— Расскажите по-подробнее.

— Мне двадцать один год. Я рос, я видел как растут другие дети. Мы можем быть разными людьми, но нас могут объединять общие… Моменты из жизни. Я говорю об отношении родителей к детям. Я не редко в детстве, да и сейчас тоже, слышу фразу «Я старше, значит знаю лучше».

— Вы исключаете такую возможность?

— Нет. Но мне не нравится, когда кто-то пытается выставить ребёнка глупым. Я считаю глупыми тех, кто используют эту фразу, это означает что родитель не в состоянии объяснить ребёнку причину каких-то его действий.

— Вы так говорите потому что вас бесит то, как другие относятся к своим детям, или вам не хочется признавать, что взрослый может быть умнее?

— Конечно, я не хочу сказать, что я самый умный. Меня просто бесит эта несправедливость, когда ребёнку таким образом говорят категорическое «нет» безо всяких объяснений.

— И вы считаете, что причина — это советское воспитание.

— В какой-то степени — да. Мне кажется, это пошло оттуда. Я не знаю как сейчас люди воспитывают своих детей, не знаю, используют ли мои ровесники эту фразу, но точно знаю тех, кто так говорит и по сей день. Это априори глупая фраза. Возраст практически никак не определяет, можешь ли ты знать «как лучше». Вот в средневековье эта фраза была бы полезнее. Тогда дожить до тридцати было хорошим достижением. Болезни, войны, что-то ещё. Если человек мог это пережить, то наверняка у него богатый опыт. А чем сейчас могут похвастаться взрослые?

— А вам есть чем похвастаться?

— Определённо нет. У меня нет «громких» достижений. Разве что какие-то локальные, среди людей с которыми я общаюсь.

— Как вы думаете, что может быть причиной зарождения такого воспитания?

— Мне кажется, есть множество факторов.

— Например?

— Не могу судить наверняка, я не застал того времени. Наверное, в Советском Союзе у людей было не так много времени, чтобы уделять их детям. Я ни в коем случае не хочу их в этом обвинять, ведь тогда и работать было сложнее, и технический прогресс не такой, как сейчас. Проще было сказать «Делай так, я лучше знаю, я старше» после десятичасовой смены на заводе, чем сидеть и разъяснять все нюансы. По крайней мере, так это вижу я.

— Как, по вашему, влияет «советское воспитание» на подрастающее поколение?

— По большей степени, люди просто перенимают привычки родителей и сами им следуют. Не буду говорить за всех, но большинство явно такие. Отсюда вытекает и ещё вторая тема, которая меня порой очень сильно бесит.

— Вредные привычки?

— Да, но нет. Я считаю это вредной привычкой, вреднее алкоголя или сигарет.

— Что же это?

— Религия.

— Щекотливая тема для обсуждения, вам не кажется?

Профессор едва улыбнулся. Лёгким движением он перекинул ногу на ногу и продолжил что-то записывать в блокнот. Надо же, я и не заметил, что меня записывают.

— Это да. Разговоры о религии часто затрагивают так называемые «чувства верующих». Но никто почему-то не думает, что религия затрагивает мои чувства неверующего.

— Это каким образом?

— Люди бесятся от разговоров о Боге, а я бешусь о жертвах религии. Сколько людей казнили в средневековье? Сколько пыток пришлось испытать людям? Сколько войн было начато из-за того, что у кого-то воображаемый друг лучше другого?

— Людям нужно во что-то верить.

— Так пусть верят в науку. Я могу пощупать новые изобретения, я могу их увидеть. Но я ни разу не видел как с неба прилетает бородатый мужик и говорит, что он на любит. И разве это любовь? Крестовые походы были во имя любви? Потоп был во имя любви?

— Насколько мне известно, потоп был наказанием.

— Наказанием за то, что люди не понравились Богу? В одной книге я читал, что Бог, подобно любому родителю, не несёт ответственности за все деяния человека. Ты можешь вырастить ребёнка, рассказывая ему сказки о рыцарях и подвигах, а он вырастает и становится грабителем, то есть плохим человеком.

— Да, и в этом может и не быть вины родителя. Есть множество других факторов, которые могут повлиять на мировоззрение.

— Вот именно. Но разве много есть родителей, которые в наказание готовы убить своего ребёнка? Я хочу сказать, что совокупность тех вещей, что я осветил ранее, и составило моё мнение о том, что религия несёт вред.

— Есть же люди и с добрыми помыслами.

— Верно, есть и люди с благими намерениями. И мне жаль, что они увязли в этом болоте.

— В болоте? То есть всякая религия только подстёгивает к страданиям и мучениям?

— Нет, я так не считаю. Я привёл только один пример религии, самой популярной у нас. К счастью, есть и такие, которые учат хорошему. Я говорю о буддизме. Но я бы не относил это к религии.

— Буддизм — это не религия?

— Я считаю, это скорее мировоззрение. Буддистские монахи не поклоняются чему-то, они скорее следуют идеям своего общества.

— Ну, буддизм у нас не так популярен, и к тому же, мы говорим о ваших проблемах, а буддизм явно к этому не относится.

— Верно.

— Давайте вернёмся к тому, почему вы считаете религию вредной привычкой.

— Да, точно. Это вредная привычка, и люди следуют ей просто потому что. И зачастую только когда им это выгодно.

— Что вы имеете ввиду?

— В кругу моего общения есть верующий человек, который делает это потому что ему так говорила бабушка. Человек уже давно в возрасте, но продолжает это делать.

— Быть может это дань уважения родственнику?

— Нисколько. Потому что это безответственное следование религии. У верующих есть определённые дни, в которые им нельзя делать какие-то вещи. Например убираться по дому. Но этого человека никогда уборка не останавливала. Я считаю это безответственным.

— К чему это может по-вашему привести?

— Люди будут прикрываться религией при удобном для них случае, при этом не следуя ей и не уважая её. Хотя почему будут-то? Так уже давно делают.

— Хорошо. Значит по-вашему «советское воспитание» и религия может приводить к конфликтам.

— Именно. А я не люблю конфликты. Взять, к примеру, школу.

Профессор Джонатан внимательно вслушивался в мои слова. Временами мне казалось, что даже не слышит меня и отвечает обособленными фразами.

— Это третья вещь, которая вас бесит?

— Школа? Да. Из этого можно сразу и четвёртую вещь охватить: дети и система образования.

— С чего хотите начать?

— Пойду по порядку. Дети — это ужас. Даже не знаю, это от того, что их мало контролируют или от попытки контролировать их слишком сильно.

— Это как?

— В любом обществе всегда выстраивается определённый свод ролей, которые сами распределяются между людьми.

— Это вы уже к социологии обращаетесь.

— Да, я знаю. Так вот, дети. Как и в любом обществе они находят козлов отпущения, они находят людей «добытчиков».

— Добытчики? В школе? — Профессор Джонатан проявил свою нетерпеливость и перебил меня.

— Да, это скорее всего дети, которые не прикладывают больших усилий для выполнения домашнего задания. Есть люди, которые тратят много времени на выполнение домашнего задания, они делают это с трудом, но всё же делают. И есть те, кто забивает на это.

— Пока не так уж и много типов.

— Конечно, можно выделить ещё несколько архетипов, можно их ещё комбинировать, но я остановлюсь на этом. Они могут наблюдать за тем, как ведут себя взрослые, и брать с них пример. А взрослые именно так и ведут себя — они разделяются на разные типы поведения. Но проблема в том, что дети не знают как работает общество или как оно может работать, и нередко это превращается в кошмар.

— Вы используете личные наблюдения или взятые откуда-то?

— Оба варианта. Я читал о разных исследования в плане изучения общества и подмечал то, что видел сам.

— К какому типу вы относите себя?

— Ни к какому. Я не был ни добытчиком, я не тратил много времени на выполнение и не забивал на выполнение.

— Звучит достаточно противоречиво.

— Да, но суть не в этом. Я просто не смог подстроится ни под один из типов, из-за чего мне было довольно сложно выживать в школе. И я не хочу сказать, что я не такой как все. Просто тогда мне было сложно понять кем я всё же являюсь.

— Но вы с этим всё же справились?

— Да, со временем я смог осознать кем я являюсь.

— Что вас натолкнуло на решение?

— Общество. Всё банально. Я просто оказался в другом обществе, и понял что очень многие вещи зависят от других людей и очень много вещей зависит от меня самого.

— А учителя разве не помогали вам?

— Учителя только усугубляли ситуацию. Мои страхи по большому счёту были выработаны из-за них. Я боюсь выступить публично, потому что меня осмеивали. У меня далеко не лучшая самооценка, потому что долгое время меня смешивали с грязью.

— Звучит довольно жестоко.

— Но это не только из-за учителей. Это один из нескольких капель в моей чаше. Больше всего подрывало мою уверенность в себе система любимчиков. Иногда я получал плохие оценки из-за того, что мой сосед по парте нравится учителю больше, чем я. Да, я не спорю, я не был лучшим учеником. Но мне даже не давали шанса реабилитироваться, что в край отбило у меня желание учиться.

— Не думаю, что такие вещи могут оставаться незамеченными.

— Могут. Система образования давно не даёт того результата, какой могла быть.

— Что стоит поменять?

— Вот тут я не хочу особо придаваться демагогии. Очень комплексный вопрос, я думаю, есть люди, которые явно в этом разбираются лучше меня.

— Наш сеанс подходит к концу.

Я посмотрел на часы. Действительно, я уже почти час тут просто рассказываю о вещах, которые меня бесят.

— Мы можем продлить сеанс прямо сейчас?

— Всем нужна помощь, но вам бы сейчас отдохнуть, переварить вышесказанные мысли.

— Не думаю, что у меня будет ещё одна возможность высказаться.

— Почему?

— Мы обсуждаем то, что меня бесит. Просто обсуждаем. Мы не сможем искоренить причины. А ещё это вещи, о которых я стараюсь особо не говорить вслух. Я не очень хочу прийти к конфликту, особенно если это ничего не изменит.

Профессор Джонатан откинулся на кресле и начал внимательно меня рассматривать.

— Ну хорошо, у меня всё равно нет записей после вас. Так значит вас бесит система образования?

— Да.

— Как считаете, вы могли бы под неё подстроиться таким образом, чтобы она вас не бесила?

— А это уже следующая, пятая вещь, которая меня бесит.

— Подстраиваться?

— Да. Мне приходится меняться для того, чтобы выживать в обществе.

— Многие считают, что изменения идут на пользу.

— Возможно, но иногда это до абсурда глупые вещи.

— Например?

— Так сразу и не вспомню. Ну или не особо хочется об этом говорить. Расскажу не о глупых вещах. Я по образованию программист. Мне нравится это дело, и у меня есть кое-какой опыт в коммерческой разработке. Для того, чтобы зарабатывать больше денег, мне нужно хорошо знать английский. Я знаю его посредственно, но мне этого хватает, чтобы читать документацию и чтобы общаться с людьми. На базовом уровне, но меня могут понимать. А мне не хочется учить английский.

— Приходится прикладывать усилия, чтобы становиться более востребованным.

— Да, но, блин, английский язык? Я бы с удовольствием учил другие языки. Итальянский или японский. Мне они кажутся более красивыми, интересными, и более лёгкими. Но миром IT правит язык, который мне учить совсем не хочется, но придётся.

— Разве это не та жертва, на которую стоит пойти, если вас интересует эта отрасль?

— Именно. Это жертва, на которую приходится идти. Я бы хотел почитать какую-нибудь литературу, вместо того, чтобы учить английский. Это особенно бесит, ведь так много книг, которые хочется прочесть, и так мало возможностей. Кстати, это шестой пункт.

— Почему мало возможностей?

— Сейчас я сижу без работы, неудивительно, правда? Но это не из-за английского, кстати. Но не буду об этом. Когда у меня была работа, у меня была возможность покупать книги, чем я время от времени и занимался. И было так мало времени, на то, чтобы их читать. Сейчас времени хоть отбавляй, но покупать я их не могу.

— Это единственное, что вас останавливает?

— Почти. Есть ещё один пункт. Это освещение. У меня в комнате выкручена лампочка, потому что я люблю сидеть без света. А ещё я по большей степени сова, и активен в основном по ночам. В темноте сложно читать.

— Но вы сами загнали себя в эти рамки.

— Да, и это бесит.

— Рамки?

— Нет, моя противоречивость. Думаю, это может быть следующим... Седьмым пунктом?

— Шестой.

— Английский язык — это отдельная вещь, которая меня бесит.

— Пятый пункт не сильно раскрыт, не считаете?

— Тогда я добавлю пару слов об этом. Я не люблю подстраиваться, но не всегда. Мне не нравится учиться быть более общительным или более открытым, как этого требуют некоторые люди. Мне не нравится пытаться быть более активным, когда я этого не хочу или когда и так выкладываюсь все сто.

— То есть выходить из зоны комфорта?

— Да. Но не всегда. Есть люди, ради которых я готов выйти из зоны комфорта.

— Интересно. Давайте подведём промежуточный итог: пятая вещь — подстраиваться?

— Да. Седьмая вещь — английский язык. И восьмая — моя противоречивость.

— В чём это проявляется?

— Я возьму за основу пример, который уже освещался выше — религия. Идея у самой религии мне нравится. Я сейчас не говорю о какой-то конкретно. Большинство из них, они как бы о добре о помощи. Пусть и реализация хромает, но идея мне нравится.

— Не такое уж и сильно противоречие, не находите?

— Тогда я попробую привести другой пример. Мне нравится что-то придумывать. Как программист, я пробовал создавать множество проектов. Как писатель, я пробовал писать множество историй. И сколько бы я не начинал, я очень редко довожу дела до конца. К сожалению, порой, это относится не только к программированию или писательству.

— Мне кажется, это уже другой пункт. Прежде, чем мы перейдём к девятому пункту, хочу отметить то, что вы считаете себя противоречивым может говорить о том, что вам просто много чего нравится и много чего не нравится. Вот так, всё просто.

— Мне всё же это не нравится.

— Не нравится или бесит?

На лице Джонатана появилась улыбка. Похоже, он подловил меня.

— Оставим вашу противоречивость и перейдём дальше. Все мы люди. Не каждый может найти в себе силы следовать до конца.

— Это меня-то и бесит. Я хочу дойти до конца, но я либо просто не нахожу в себе сил или возможностей продолжить, либо начинаю что-то новое.

— Возможно, вы ещё не созрели для того, чтобы вести какие-то проекты.

— Вы тоже начнёте ссылаться на мой возраст?

— Нет, дело в не возрасте, а в опыте. Вы много раз начинали, но есть ли у вас законченные «дела»?

— Да, но их можно пересчитать на пальцах одной руки.

— Значит вы всё же способны найти в себе силы довести дело до конца, просто вам не хватает опыта.

— Ой, сколько раз я слышал эту фразу.

— Но это правда?

— Это правда. Но обидная правда, которая меня бесит.

— Нехватка опыта?

— В какой-то степени да. Сейчас я говорю о поиске работы. Я учусь и живу в разных городах. Уже седьмой год я катаюсь по 70 километров в день, это путь туда и обратно. В этот период я учился и работал. Работал по специальности где-то полтора года в общей сложности. И мне сложно найти работу, потому что многие работодатели ставят либо завышенные требования, либо ищут уже опытных. А где того опыта набраться, если все ищут уже опытных?

— Вы же учитесь ещё?

— Да, учусь. У меня последний курс, летом буду защищать диплом. Но мне не хватает знаний, которые даются в универе. На прошлой работе перед увольнением, мне дали отзыв о том, как я работал. По техническим навыкам у меня всё было хорошо, но работа в команде подкачала.

— Значит нужно больше работать в команде.

— А как мне работать в команде, если меня не берут из-за отсутствия опыта? Это замкнутый порочный круг. Из него можно выйти, но мне кажется, это просто должно повезти, а не из-за моих способностей.

— Так значит вас бесит то, что вы не можете найти работу?

— Да, это десятая вещь из моей жизни.

— А мы не пропустили девятый пункт?

— Моя неспособность довести дело до конца.

— Вы не думали, что последние две проблемы могут быть двумя сторонами одной монеты?

— В каком смысле?

— Нехватка опыта приводит к тому, что вы не можете довести дело до конца. Мне кажется, это одна вещь.

— Вот вы сказали это, и я вспомнил одиннадцатую вещь, которая меня бесит. Я всё пытаюсь разбить на категории. Ну почти всё. Я как бы не могу перестать это делать, но меня это бесит.

— Что вы разбиваете на категории?

— Многие вещи. Мне хочется разбить вещи по цветам, или по другим параметрам. Мне хочется группировать вместе вещи, которые подходят под общие критерии.

— Не вижу в этом никакой проблемы.

— А я вижу. Я хочу это делать, но не всегда делаю. А иногда это слишком сложно.

— Вы начинаете это делать, но не доводите до конца?

— Почти. Когда-то я начинал коллекционировать картинки на телефоне, сейчас, вроде как, много кто так делает. И мне хотелось бы тоже иметь большой запас картинок, но их нужно сортировать по категориям. А ещё памяти на них вряд ли хватит.

— Вас это бесит?

Джонатан пристально смотрел на меня. Похоже, он понимает меня лучше, чем мне казалось.

— Да. Двенадцатая вещь — это недостаточный объём памяти в телефоне. Всего у меня шестнадцать гигабайт памяти и карта на шестьдесят четыре гигабайта. Вся музыка у меня, конечно же, хранится на карте, в отличие от приложений. Я перемещаю их на карту, но после обновления они тут же перемещаются обратно.

— Здесь я вряд ли смогу вам помочь.

— Я знаю, чем вы сможете точно помочь. Давайте сбережём планету?

— Это вы так пытаетесь плавно перейти к тринадцатому пункту?

— Да. Меня беспокоит ситуация с экологией нашей планеты и меня бесит, что многие люди не относятся к этой проблеме серьёзно. Есть одна песня, с замечательными строками, которые меня сильно задели.

— Вы хотите отмену заводов и прочей промышленности?

— Нет, я говорю о простых, банальных вещах. Таких как мусор, к примеру. Я время от времени бываю на природе, мы выезжаем с друзьями в лес с палатками на несколько дней. Вы бы знали сколько остаётся мусора после других людей. И я с гордостью могу отметить тот факт, что мы всегда убираем за собой. А однажды мы устроили «экологический сбор», убирая оставленный мусор другими людьми. Ушло не более пары часов, но лес стал чище.

— Думаете, вы сильно помогли планете?

— Не знаю насколько сильно, но я уверен, какую-то пользу это принесло. Более здоровая экология способствует более здоровому… Здоровью. Не люблю тавтологию.

— Следующий пункт?

— Вообще, я хотел поговорить о своём здоровье, но тавтология тоже занимает место в списке.

— Давайте тогда начнём с самого короткого.

— Хорошо. Итак, тавтология — четырнадцатый пункт. Если коротко, то меня бесит только когда я создаю тавтологию.

— Считаете, что у вас низкий словарный запас? Или наоборот?

— Считаю, что у меня средний словарный запас. По этому поводу я никак не парюсь, меня он вполне устраивает. Но мне не хочется осознавать, что я не могу донести мысль без повторений одних и тех же вещей.

— Знаете причину?

— Вы сейчас скажете о нехватке опыта?

— Не только. Это так же зависит и от вашего образа мышления. Вот вы говорили, что любите разбивать на категории. Ваш мозг вполне может пытаться разбивать текст на категории и собирать его в одном месте.

— Звучит как-то странно.

— А правдоподобно?

— Для меня, пожалуй, да. А у вас в блокноте много тавтологии?

— Ну, поскольку я разбиваю тут всё на категории, то можно сказать и так.

Профессор Джонатан не прекращал заполнять блокнот. А сейчас он продолжает что-то писать даже после того, как я перестал говорить. Я решил воспользоваться моментом и рассмотреть его кабинет.

Очень жаль, что я не начал делать это раньше. Кабинет придерживался мягкого тёмно-коричневого цвета. На рабочем столе профессора было множество разной канцелярии. Где-то на столе лежали груды папок, где-то виднелись карандаши. Похоже, что на столе царил беспорядок. У стен стояли стеллажи с книгами в разноцветных обложках.

— Так что там насчёт здоровья?

Голос Джонатана словно вернул меня обратно в реальность. Судя по всему, он смотрел на меня уже какое-то время.

— Вы хотели рассмотреть этот пункт, — напомнил профессор.

— Да, точно, пятнадцатый пункт.

— Как ваше здоровье отражается на вашей жизни?

— Бывали случаи, когда я терял сознание от того, что резко встал.

— Многие люди сталкиваются с тем, что у них темнеет в глазах, когда они встают.

— Да, может и так, но у меня такое бывает даже когда я просто иду по улице или же даже не вставая.

— А что говорят другие врачи? Вы же обследовались?

— О, это забавная ситуация. Когда я рассказал об этой проблеме, меня отправили к окулисту. Окулист проверил зрение и сказал, что всё в порядке, хотя эта проблема продолжала меня преследовать.

— Вы знаете причину?

— Я предполагаю, что это давление, но не могу судить наверняка.

— Как ещё ваше здоровье влияет на вашу жизнь?

— Так уж получилось, что я занимаюсь спортом. Если быть точнее, то историческим средневековым боем. Здесь без физических нагрузок ну никак не обходится. Основная сложность в том, что мне приходится прикладывать больше усилий, чтобы достичь тех же результатов, что и другие.

— С чем это связано?

— У меня врождённый порок сердца. В какой-то степени это меня ограничивает. И мне до боли неприятно осознавать, что я мог бы достичь более высоких достижений. Но я непременно стремлюсь стать лучше в этом. И пусть я это уже делаю не сколько для себя, сколько для других.

— В каком смысле?

— Всё просто. Меня уже давно не волнуют мои достижения. У меня давно не было этого азарта, чтобы показать, что я лучше. Мне попросту это ничего не даст. Но я знаю, что есть люди, для которых мои достижения имею большую ценность, нежели для меня. Я стараюсь для них.

— Несмотря на ваши недуги, вы держитесь оптимистом, я правильно понимаю?

— Я стараюсь быть реалистом. Меня бесят оптимисты. Их взгляд на мир слишком надуманный, мне кажется.

— Это как?

— Ну, они не пытаются оценить ситуацию объективно, а сразу придаются своим мыслям о хорошем. Но есть и здравый оптимизм, когда человек оценивает ситуацию, и может видеть как и хорошую сторону, так и плохую.

— Бесит, не так ли?

— Да.

— Почему?

— Я бы хотел сказать, чтобы они сняли розовые очки и посмотрели на мир здраво. Но есть одна проблема — я сам смотрю на этот мир сквозь розовые очки.

— Мы вернулись к противоречивости?

— Да, с шестнадцатого пункта к восьмому. А ещё я заметил одну закономерность. Не знаю, действительно ли это так, или мне просто попадались только такие, но большинство таких оптимистов — жаворонки.

— А вы тогда кто? Только не говорите, что жаворонок.

— Нет. Я скорее сова, но мой режим очень плавающий. Недавно я ложился спать около шести вечера и просыпался к часу ночи.

— Так значит жаворонки вас тоже бесят?

— Отчасти. Мне не нравится, что многие жаворонки не понимают того, что существуют и совы. Возможно, существуют и другие типы, я этого не исключаю.

— Значит семнадцатый пункт?

— Да. Но я не конкретно жаворонков не люблю. Меня бесит, что редко думают о совах. Миром правят жаворонки. Но это не значит, что совы не могут бесить. У меня был друг, который любил задавать вопрос «чо». Вот прям так, через «о» и без знака вопроса.

— Может он не знал как правильно писать?

— О нет, успеваемость у него временами страдала, но он явно был умнее многих сверстников. Но вот это вот его «чо» бесило неимоверно.

— То есть восемнадцатый пункт — это просто «чо»?

— Ага. Это ведь простая вещь — хотя бы поставить знак вопроса. И это не единственная простая вещь, которая меня бесит. Девятнадцатый пункт занимают люди, которые не закрывают за собой двери.

— Категоричное заявление.

— Это не самая популярная вещь, которая меня бесит. Но блин. Разве сложно что ли?

— Чем вам мешает незакрытая дверь? Если, конечно, не идёт речь о входной двери.

— Нет, речь идёт о двери в моей комнате. Стоит не закрыть дверь, так я сразу слышу посторонние звуки, такие как разговор по телефону или ещё что-то.

— Вы не пробовали обсудить это проблему с вашими сожителями?

— А я пытался. Временами от этого даже есть какой-то прок, но не всегда.

— Почему?

— Мне кажется, причина в том, что я живу с людьми, у которых характер ровно противоположный моему. Это, кстати, отдельный, двадцатый пункт.

— Жить с людьми у которых противоположный характер?

— Да. Мы постоянно находим причины для конфликта, из-за чего я стараюсь не покидать свою комнату и не оставаться без наушников на долго. Сложно с такими людьми общаться, когда они не хотят тебя услышать. Но я знаю в чём может быть причина. Я и сам зачастую плохо воспринимаю какую-то информацию. Наверное, это наследственное.

— Плохое восприятие?

— Да. Это как… Знаете то чувство, когда перечитываешь один абзац по пять раз, и не можешь понять о чём речь, потому что думаешь о чём-то другом?

— Да. Это довольно распространённая проблема.

— Вот у меня такое не только с текстом. Я могу слышать человека, но не слушать его. Из-за этого мне частенько приходится больше тратить времени на то, что бы в чём-то разобраться. Хотя с изложением мыслей я частенько практикуюсь.

— Практикуете ораторские навыки?

— Нет, я про писательство. Не знаю настолько хорошо у меня получается передать свои мысли через текст, но явно лучше, чем словами.

— Часто пишете?

— Хотелось бы чаще. В последнее время немного этот процесс застыл из-за моей прокрастинации. Хотя этот год начался весьма активно. Я закончил старый рассказ, и начал писать новый.

— Публикуетесь где-то?

— Только в интернете. На небезызвестном Фикбуке.

— И как впечатления?

— Крайне смешанные впечатления. Приятно было, когда меня хвалили. И было неприятно… Нет, не от плохих отзывов. Меня бесит оформление некоторых фанфиков.

— И это у нас двадцать первый пункт?

— Нет, двадцать первый пункт был о том, что мне сложно воспринимать некоторую информацию. А оформление — это двадцать второй.

— Чем же вас так бесит оформление?

— Меня бесит его отсутствие. Многие авторы не знаю о кнопке автоматического форматирования, которая убирает лишние пробелы, которая заменяет дефис на тире. Авторы забивают на то, что там с помощью табуляции можно выставлять абзацы. Ну ладно, это уже на самое страшное. Самое страшное — это по-детски наивные сюжеты.

— Это уже вкусовщина.

— Да, и из-за неё я практически ничего не читаю на Фикбуке. Хотя у историй на Фикбуке есть небольшое преимущество.

— Какое?

— Очень сложно «словить» спойлер. Какие-то истории попросту не дописываются. Да и не откуда их «ловить».

— Вас бесят спойлеры?

— Верно. Сразу теряется удовольствие от книги или от фильма.

— Почему двадцать третий пункт для вас так критичен?

— Всё очень просто. Тут можно выделить и двадцать четвёртый пункт. Зачастую я не люблю «хэппи энды».

— То есть спойлер может вам раскрыть хорошую концовку?

— Да, и от этого ещё неприятнее.

— Не знаю насколько для вас это будет спойлером, но все истории заканчиваются. И эта история тоже подходит к концу.

— Но погодите, я ведь ещё не узнал, что вы не настоящий профессор!

— Как вы…

На лице профессора Джонатана виднелось удивление.

— Конечно я знаю об этом, Джонатан. Ведь есть ещё один пункт, двадцать пятый, который меня бесит. Меня бесят люди, которые выдают себя за тех, кем они не являются. Люди, которые носят маски. И есть люди, которые прекрасно об этом знают. Мне рассказали о вас перед началом сеанса.

— Но зачем тогда всё это?

Я улыбнулся фальшивому профессору и встал. Я взял пальто, которое лежало на спинке моего кресла и сказал:

— Просто потому что могу.

P.S: Все события и герои не вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями не случайны

#проза