Сладкая грусть (миниатюра)
Взрыв тьмы породил не только покой мертвого короля. Внутри все ещё оставалась пустота.
Месяц сменял другой. Королевство людей восстанавливалось. Грянула тяжелая зима. Остатки орков ушли за горы, рыцари преследовали разрозненные отряды серокожих, затерявшиеся среди заснеженных равнин, жестоко расправлялись с ними. Зимняя бойня дала пышный урожай для мрачного жнеца. Но холода ушли. Люди вернулись в свои города, в свои поселения. Пашни засеяли вновь, в храмах снова раздавался колокольный звон.
Но ужас не покидал истерзанную землю.
Под жарким солнцем, в мареве лета восстали из могил своих мертвые. Они собирались в огромные толпы и шли, истребляя всех живых. Так опустели многие города юга. Страх овеял королевство. Коронованный в самом главном соборе севера новый король, избранный лордами, повел освященное воинство на южные земли, чтобы огнем истребить нечисть.
В эти несчастные времена расправил тени своих крыльев мертвый король, обитавший в бывшей столице, за её гигантскими белыми стенами, покрытыми черным туманом, в развалинах, оставшихся от колоссального дворца. Когда-то мертвый король был человеком. Когда-то он бродил под обрушившимися ныне сводами этих залов, роскошь которых обрела зрелый шарм в своем разрушении, когда-то он любил девушек, что жили здесь, когда-то лично увел короля с его дочерью из этих покоев, ныне усыпанных пеплом. Теперь он перебирал воспоминания, покручивая их, наслаждаясь ими, будто то были песни, сложенные им самим.
Одним днем, или ночью, в вотчине мертвого короля время не течет, он подозвал к себе преданную ему душу альвийской девушки, чтобы посадить её в клеть. Магическая ловушка захлопнулась, когда доверчивая сущность, излучая сияние счастья последовала за своим покровителем. Её дух рисовал свой самый прекрасный прижизненный образ, и лишь молвил:
— За что…
— Не надейся, — мертвый король не верил в чужие эмоции, холод небытия почти что стер в нем сострадание, кроме сладкого сострадания к самому себе, более пьянящего и вкусного, нежели любое вино, даже самое лучшее с далеких южных стран, что он пил, ещё будучи живым.
В последующие часы мертвому королю снова вспомнились дни его беззаботной юности, проведённой в походах, в которых он участвовал в осадах, добычу в них получали богатые лорды, при одном из которых он надеялся стать кем-то, вспомнилось, как он, проезжая в одиночку по землям отдалённого восточного поместья близ границ королевства, смотрел на большой замок, за окнами которого чувствовал покой и уют. Вспомнилось, как мечтал оказаться за этими каменными стенами, согреться у камина, зарыться в белоснежные одеяла, среди белоснежных подушек, и видеть лишь свет из окна комнаты в полумраке утра.
"Давно я не был человеком… давно не вкушал человеческих простых наслаждений," — думал мертвый король, слегка играя тенями своих несуществующих крыльев, а затем резко взмахнул ими, обернувшись черной тенью и исчез в пасмурных небесах.
Тем временем где-то там на востоке старый лорд, хранивший восточную границу от варваров из бескрайних лесов, лежал на смертном одре. Возле него был его верный сын, не раз участвовавший с ним в рейдах по варварским селениям за Великой рекой, по недрогнувшей аристократической маске его лица медленно текла слеза, а губы чуть дрожали.
— Не дай злу вторгнуться в наш предел…
— Обещаю тебе, отец, граница будет нерушимой!
В конце того дня старый лорд скончался. А сын его остался бродить в верхних покоях замка, каменным монолитом возвышавшегося над зелёными равнинами. Там ему и открылась настоящая тьма в лице мертвого короля. В один из вечеров, сын почившего лорда стоял пред окном и смотрел на луну, когда тени углов сгустились, а на белёсом от лунного света полу распустились, словно цветы, гигантские перепончатые крылья. Молодой правитель обернулся и увидел это.
— Я отпущу твою душу на свободу, мне нужно лишь тело.
— Нет! Демон, убирайся прочь! — закричал было сын лорда, но…
Брызнула кровь, и многие окровавленные куски плоти вперемешку с одеждой рухнули на пол.
"Теперь это будет моё… всё моё…" — сладковато подумалось мертвому королю.
В короткий срок владения лорда пришли в упадок. Мертвый король не выезжал в ставку короля, чтобы принести ему клятву, вместо этого он просто развлекался, одевшись в тело убитого юноши, про которого слуги теперь отмечали, что он стал гораздо злее и строже. Приспешники старого лорда принесли клятву верности и продолжили работу на местах.
Осенью прибыл гонец от короля людей, завершившего свой поход против нечисти в южных владениях, где теперь горели в гигантских кострах трупы и кости. Гонец передал письмо, в котором король мягко намекал на то, что отказ от клятвы равносилен незаконному занятию его земли. Но мертвец лишь разорвал гонца на куски в пустой тронной зале, а куски его плоти все до единого пожрал, письма короля никто более не видел.
Время стало течь причудливо. Слуги продолжали работать, солнце все также светило, урожай в этом году был хороший. Но все чувствовали присутствие таинственного зла, и все замечали странности в поведении сына предыдущего лорда. Мертвый король не стремился идеально отыгрывать свою роль, перед слугами он не стеснялся проявлений зверской жестокости, когда он мог выпороть до полусмерти ни за что, и глубочайшей грусти, когда он сидел, недвижим с лицом мрачным, как тьма ночного леса, населённого демонами.
И если внешне, все было весьма тревожно, то внутри этих обыденных дней для мертвеца все было прекрасно. Он вновь наслаждался лаской солнечных лучей, он спал в роскошной постели, гулял по лабиринтам из ровно остриженных кустов, по дубовым аллеям, кормил маленьких белочек и заигрывал с девушками из собственной прислуги, всякий раз получая то, чего хотел. Мертвец не звал гостей из соседних владений, а также не принимал королевских чиновников.
Приспешники предыдущего лорда уже готовили заговор с целью его убийства, им открывались ужасающие картины внутренних преобразований. Королевство в те дни наводнилось всевозможной тьмой, и верные рыцари, хранившие границу королевства, ощущали свершившееся превращение, они уже понимали, что новый лорд не был сыном их старого покровителя. Сидя в одной из крепостей, они точили мечи в угрюмом молчании.
Внутри замка продолжались безмятежные радостные дни. Однажды к новому лорду заглянул рыцарь, приехавший от границы, из варварских земель. Когда мертвецу доложили о том, что прибывший говорит, что вернулся из альвийских земель, то тот повелел впустить его к себе в тронную залу. Рыцарь, рослый уроженец северных земель, вошел и предстал пред мертвым королем, который, как только удалились слуги, снял с себя свое человеческое обличие.
— Демон… — нейтрально произнес рыцарь, — зачем же ты здесь? Играешься в человеческую жизнь?
— Я и сам был когда-то человеком. Знаешь ли ты, но я убил праздного короля во время войны с орками.
— Ха-ха… какая мерзкая смерть! Его труп нашли на древней восточной дороге, говорят, он обделался перед своей позорной кончиной.
— Так ты побывал в альвийских землях? — с ноткой мечтательности произнес мертвец.
— Да. Я был там, имел альвийку в женах, был там при дворе тамошнего правителя.
— Поведай мне о царстве альвов.
— Нельзя рассказать об этом, можно лишь увидеть это. Белоснежные башни среди льдов, синие сады и совсем иные звезды, не такие, как здесь. Иди туда, демон, и увидишь все сам, если только альвы пустят тебя.
— Едва ли они упадут до такого, впрочем, пора покинуть эти земли, я слишком долго наслаждался безмятежностью, — с улыбкой на своем бледном лице произнес мертвый король, затем растворился, словно черный дым развеялся на ветру.
Вернувшись в свои владения, мертвый король открыл магическую клеть, в которой прибывала альвийская душа. Взяв её с собой, он полетел на север, в далекие земли альвов, которых так и не смог достигнуть, когда ещё был жив.