Пустошь (миниатюра)
Олеся сидела на краю огромной пропасти и смотрела вдаль.
Перед ее взором расстилался безжизненный пейзаж: песчаные дюны всех оттенков желтого переливались золотом под безжалостно палящем солнцем. На небе цвета янтаря не было ни одного облака. Горячий ветер уносил вместе с пылью и песком уходящий день, приходило время тихой и безмолвной ночи.
Девушка была одета в рваные лохмотья, по какой-то случайности у нее еще оставалось немного воды.
Рядом лежала единственная кисть и скудные остатки акварельных красок. Листы альбома под воздействием ветра перелистывались сами. Альбом содержал множество рисунков с красивыми бесконечно уходящими ввысь горами, реками кристально чистой ледяной воды, беспечными закатами на море, поющими садами, полными райских птиц, с сияющими тысячей огней городами, с приветливыми портретами случайных прохожих. Одним словом, сама жизнь замерла на страницах альбома.
Бесконечно горькие и тихие слезы скатывались по щекам бедной девушки, рука взмахивала кистью над листом бумаги, но на этот раз ничего не получалось.
Талант иссяк, вместо красивой картинки на бумаге появлялись лишь отвратительные кляксы, краска заканчивалась, заканчивалась вода, остался последний чистый лист.
Опускалась мертвая темная ночь, удивительно, что звуков вокруг не было. Ни одного. Потому что мир в привычном понимании уже перестал существовать: на песчаной земле больше не было жизни: не осталось ни деревьев, ни птиц, ни животных, ни людей. Вокруг был только оранжево-желтый песок.
У Олеси остался последний шанс чтобы все исправить, хотя бы попытаться нарисовать мир, который был безвозвратно утерян. Все было в ее руках, осталось лишь собраться с силами.
Вдруг дуновение уже менее обжигающего ветра перелистнуло страницу альбома на картину из ее прошлой жизни. Она вздрогнула и увидела свой родной город.
Светящийся социалистический сад из железа и бетона возвышался над промёрзлыми степями. Где-то там был её дом, а в нем одна маленькая комната. Девушка закрыла глаза и с теплотой представила каждую мелочь в обстановке комнаты: письменный стол, творческий беспорядок, любимый мольберт у окна, яркие плакаты с артистами на стенах.
Как недавно это было, среди серого города горело надеждой лишь одно окно, как сейчас горит надеждой ее одинокая душа среди песчаной бесконечности.
Мечтой Олеси было уехать на север, в столицу, где был эпицентр пульсирующей социалистической культуры, где миллионами огней горели самые разные таланты, и из них составлялось звездное небо страны, она хотела загореться на этом небе ещё одной звездой. Но, чтобы оказаться там, надо было порвать со своей старой жизнью, бросить все и отправиться в неизвестность.
Родителей у Олеси давно уже не было, в те времена Олеся жила одна. Она всю себя посвящала искусству, ей было не до шумных вечеринок с друзьями или встреч с молодыми людьми. Она училась на архитектора, много рисовала и была самым талантливым художником на курсе или, пожалуй, во всем учебном заведении. По вечерам она возвращалась домой, чтобы скорее взять в руки кисти и краски и начать творить. Талант ее был бесконечен, она налету схватывала малейшие подробности, любой нюанс, любое движение или мимолетное выражение лица, даже незначительные оттенки играли на ее картинах новыми красками. Любой рисунок казался реальностью, уж настолько он был правдоподобен. Началось это увлечение, как способ успокоиться: когда родители были недовольны Олесей, или что-то не получалось, девочка брала чистый лист, творила, с каждым движением у нее на душе становилось тепло, и она успокаивалась.
Ветер перелистнул страницу альбома, девушка невольно вздрогнула, взглянув на свой рисунок. Она вспомнила сон, который навязчиво снился ей почти постоянно. Бесконечность накрыла Олесю как тем вечером. Заглянув туда, Олеся увидела разрушающийся мир.
Послышался расплывающийся писк. Олеся снова в своей комнате. В углу что-то чернело.
На этом моменте девушка открыла глаза и устремила взгляд на свой рисунок. Прозрачно зеленое акварельное поле, летали суетливые птицы, рядом протекал извилистый теплый ручей, обнимаемый со всех сторон теплыми бутонами полевых цветов. В центре была маленькая черная точка, и вот она уже зияла черной дырой, и там морозная пустота, от которой веяло злобой.
"Как это могло появиться на рисунке? Наверное, я сама тогда это нарисовала," — спрашивала девушка себя уже в тысячный раз.
С того момента больше краски не играли на ее картинах. Часами она глядела на черную дыру, и все добрые мысли медленно оставляли ее. В те дни она стала бледна, еще больше нелюдима, бросила занятия и только и делала, что не сводила взгляд со своего последнего рисунка. За окном пахло приятной сыростью асфальта, редкие растения среди стен серого города стали зеленеть, наступила весна и прохожие строем сновали по улицам города, озабоченные своими новыми делами. Олеся же, задернув плотные занавески на окнах, не сводила взор с темного пятна на картине.
В какой-то момент из темного пятна стал исходить голос.
"Что ты сможешь сотворить в этом одинаковом мире? С твоим талантом, ты всю жизнь как под копирку будешь рисовать серые дома. Ты же знаешь, что уже запрещены множество ярких красок, все должно быть строгим, серым, белым, черным. Я помогу тебе, надо просто стереть все с твоих картин, убрать лишнее, закрасить одним цветом" — говорил голос.
Ветер перелистнул страницу альбома. Следующий рисунок был превосходен, как и всегда. На нем был таинственный зимний лес, среди белой полярной ночи как на севере. В этот раз от картины веяло ночной тишиной. Вся природа спала на этой картине леденящим и безмолвным сном. Холодная метель обдувала верхушки деревьев. Лес заполнил собой все пространство. На картине не было ни одной живой души. Бездонный белый снег с метелью окутывал темные молчаливые деревья. Казалось, что метель вырвется с картины и окутает весь мир. За окном Олеси, на удивление царила такая же тишина, совсем не свойственная, пусть и серому, но все же ночному городу.
Олеся пришла в себя, ночь опускалась на безлюдную пустыню, среди уходящего дня на девушку повеяло холодом.
"Время еще есть, чтобы все исправить, его еще предостаточно" — думала девушка, взмахнув кистью и на минуту задумавшись о прошлом. Поднималась буря, страницы альбома начали беспорядочно метаться, картины становились все непонятнее и страшнее.
В те дни, девушка уже почти не выходила из своей комнаты, ничего не ела, не спала, ждала только ночи, чтобы начать творить. На этот раз голос разговаривал с ней дольше чем обычно. Он рассказывал девушке про хаос, только в хаосе можно найти истинный порядок, он не делает различий между плохим и хорошим, красивым и уродливым, не принимает сторону добра или зла, ненависти или любви. Для него все становится бесконечно пустым и в тоже время наполненным смыслом. Хаос представлялся Олесе безумным всепоглощающим ветром, одновременно золотом и пылью, потоком, стирающим все чувства и воспоминания, революцией в душе. Порыв воздуха перевернул страницу альбома: желтые и оранжевые оттенки краски буйствовали на бумаге, не имея ни одной четкой линии. Олеся подняла глаза: все вокруг было продолжением ее картины.
Песчаные дюны заполняли собой все пространство. Над ними черное небо, на котором россыпью насмешливо сияли ледяные звезды. И тишина кругом.
В слезах девушка выронила кисть. Оставалась капля воды и совсем немного краски, пытаясь нарисовать свою картину хотя бы пальцами, Олеся опрокинула воду на рисунок. Краски безжалостно расплылись, не оставив ни одного четкого контура, где среди них пробежала молния…
Мир помутнел в глазах.
"Электричество?" — успела подумать Олеся.
Раскатом грома прозвучал голос врача:
— Ещё раз, увеличить напряжение!